| Из Балукли мы отправились на север снова параллельно городской стене. Переезд до Адрианопольских ворот, которыми мы въехали в город, довольно большой и скучный. Направо снова тянется полуразрушенная стена, налево – поля, кладбища, по сторонам – кипарисы. Недалеко от Адрианопольских ворот проехали мимо большого турецкого кладбища, утопающего в зелени кипарисов, с бесчисленным множеством белеющих над могилами каменных столбов и плит. Столбы – над могилою мужчин; плиты – над могилою женщин; кладбище обнесено решеткой, но страшно запущено: большинство памятников наклонились на бок, другие совсем валяются; на каждом турецкая надпись. Под тенью кипарисов гуляют турки и сидят кое-где турчанки. Лишь только мы въехали Адрианопольскими воротами в город, как на нас снова повеяло со всех сторон восточною столицею: узкие улицы, повсюду собаки, разносчики, шум и оживление. По дороге в знаменитую некогда Влахернскую церковь , заехали в знаменитую в настоящее время своими прекрасно сохранившимися от XIII века великолепными мозаиками – мечеть Кахриэ-джами. Теперь она находится недалеко от Адрианопольских ворот, в черте города; в прежнее же время находилась за городскими стенами, откуда и название ее Кахриэ – испорченное турками слово – χρα (Μον τς Хρας), т.е. загородная обитель, загородный монастырь. Точных исторических сведений о времени основания этой церкви не имеется. Всего вероятнее, что первоначально церковь во имя Спаса основана еще при императоре Юстиниане, а современное пяти-купольное здание сооружено при императоре Алексее Ком- —672— нине в XI веке, хотя некоторые изменения и поправки производились и позднее. Что же касается прекрасно сохранившейся знаменитой мозаической живописи, покрывающей в настоящее время стены нартексов и во многих местах самого храма, то она, по мнению знатоков византийского искусства, относится к XIXIII векам. Обращена же эта церковь в мечеть в 1491 году. Пяти-купольное здание мечети с одним минаретом находится в лощине между холмов, с которых открывается живописнейший вид на Босфор с его причудливыми домами, то утопающими в зелени садов, то купающимися в светлых водах пролива. |
| “Немалою оригинальностью этого византийца XIV века, – пишет Диль, – является лелеяние подобных мечтаний, при абсолютном режиме басилевсов божественного права.” 1167 Конечно, история политической теории в Византии еще не изучена, однако этот пример показывает, что история политических идей в Византии не является скучным повторением одного и того же. Она имеет свою жизнь и развитие. 1168 Более новое исследование, однако, показывает, что, вероятно, идея Метохита была не практической политической теорией, а интерпретацией идеи Платона в неоплатоническом духе. 1169 Потеряв положение, состояние и дом при перевороте, низложившем Андроника II, Феодор попал в заточение. Тяжело заболев, он получил возможность окончить свои дни в константинопольском монастыре Хора (теперь мечеть Кахриэ-джами), который он, ввиду ветхости зданий монастыря, заново отстроил и украсил мозаиками. Еще и теперь, среди других великолепных сохранившихся мозаик в современной мечети Кахриэ-джами, можно видеть над главными дверьми, ведущими из второго притвора в храм, мозаику, представляющую Христа на троне, и у его ног коленопреклоненную фигуру Феодора Метохита в пышном платье высших византийских должностных лиц, подносящего Христу небольшую модель византийской церкви; имя Феодора Метохита читается на мозаике. Он скончался там в 1332 году. К его ученикам принадлежит знаменитый византийский ученый Никифор Григора. В своих сочинениях он весьма обстоятельно и с энтузиазмом передал образ своего учителя. 1170 Его многочисленные и разнообразные, далеко не все изданные и малоизученные произведения, будет ли то собрание философских и исторических этюдов, или риторические и астрономические сочинения, или многочисленные стихотворения и письма к различным выдающимся современникам, позволяют видеть в Феодоре Метохите, наряду с Никифором Григорой и Димитрием Кидонисом, одного из самых блестящих византийских гуманистов XIV века. Новейший исследователь пишет о трудах Метохита как об удивительных и разнообразных и считает его “возможно, крупнейшим писателем XIV века и одним из крупнейших писателей византийской литературы.” 1171 Его философские занятия позволяют некоторым ученым, например, К. |
| 462 «Вчера пошел я в Пирей...» – видоизмененное начало платоновского «Государства» («Я пошел вчера в Пирей с Главконом, сыном Аристона») – традиционный классический пример ритмического благозвучия. 464 «Окситона» – слова с ударением на последнем слоге; «пропарокситона» – слова с ударением на третьем слоге от конца. 466 Речь идет о казни апостола Петра, не захотевшего, чтобы его распяли обычным способом. Этот стих и следующие переведены Μ. Л. Гаспаровым. 468 Георгий Писида – писатель VII в.; Птохо-Продром и Калликл – поэты XII в., Ликофрон – поэт III в. до н. э. 469 Перевод сделан по изданию: «Corpus Scriptorum historiae Byzantinae pars XIX, Nicephorus Gregoras», v. 1, Bonnae, 1829, стр. 283 и сл.; в основу данного перевода положен перевод издания «Византийские историки, переведенные с греческого при С.-Петербургской духовной академии», т. 6. «Римская история Никифора Григоры», перевод под редакцией П. Шалфеева. СПб.. 1862, стр. 273 и сл. 472 Галата (область в Малой Азии) была в то время одним из опорных пунктов генуэзской торговли в Эгейском бассейне. 475 Феано – легендарная жена Пифагора. Несколько вымышленных писем, написанных от ее имени, входило в позднеантичный сборник «Письма пифагорейских женщин». Ипатия (Гипатия) (IV–V вв.) – знаменитая женщина-философ, вокруг которой в Александрии группировался кружок образованных людей. 476 Никифор Григора, вероятно, приписывает Платону знаменитое изречение Аристотеля: «Друг – это одна душа в двух телах». 477 Великий папий – начальник дворцовых служителей, ведавших ключами всех дверей дворца; доместик – офицерский чин. 478 Родопа (ныне Деспото-Даг) – горный хребет в западной Фракии; Орестиада – местность в восточной Фракии, где был расположен г. Адрианополь. 480 Монастырь Хора – один из древнейших в Константинополе. Он находился около Влахернской резиденции императоров и не раз служил местом жительства для патриархов и местом заточения для опальных членов царской семьи. По поручению Андроника II, Феодор Метохит провел реставрацию и реконструкцию обветшавших монастырских зданий. Собор монастыря после обращения его в мечеть получил название Кахриэ-Джами. Выполненные по заказу Метохита мозаики Кахриэ-Джами пользуются всемирной известностью. |
| Н. Г. подчеркивал, что Бог присутствует в мире по Своей сущности. Аргументируя свою т. зр., он приводил выдержки из сочинений отцов Церкви, в частности прп. Иоанна Дамаскина ( Ioan. Damasc. De fide orth. I 2): человек не может понять, что такое сущность Божия и как Бог может быть во всем (τ δ στι θεο πς στιν ν πσιν; ср.: 1 Кор 15. 28). Все сущее причастно Богу именно по сущности, а не по энергии, как учил свт. Григорий Палама ( Niceph. Greg. Antirrh. I 2. 1. 10-12). При этом со стороны Бога все сущие причастны Ему в равной степени, со стороны же творения - в неодинаковой степени, в зависимости от расположения их воли (подробнее см.: Бирюков. 2009. С. 554-562). Представление о том, что все сотворенное может быть причастно самой божественной сущности, противоречит богословской линии, восходящей к «Ареопагитикам», согласно которым Бог в Своей сокрытой сущности недоступен для причастия. Логическим следствием развития данной линии является учение свт. Григория, считавшего, что божественная природа непричаствуема даже в таинстве Евхаристии . Такое представление святителя о Евхаристии Н. Г. также подверг резкой критике ( Niceph. Greg. Hist. XXII 4. 6-7; XXVI 3). Соч.: Kurtz E. Zwei griechische Texte über die Hl. Theophano, die Gemahlin Kaisers Leo VI. СПб., 1898. С. 25-45. (ЗИАН. ИФО. Сер. 8; Т. 3. N 2); Шмит Ф. И. Кахриэ-Джами: История мон-ря Хоры, архитектура мечети, мозаики нарфиков. София, 1906. (ИРАИК; 11); Bezdechi S. La Vie de Sainte Basilisse par Nicéphore Grégoras//Mélanges d " histoire générale. Cluj, 1927. P. 78-85; Correspondance de Nic é phore Gr é goras/Éd., trad. R. Guilland. P., 1927; Laurent V. La vie de Jean, évêque d " Héraclée du Pont//ΑΠ. 1935. Τ. 6. Σ. 3-67; Binon S. Documents grecs inédits relatifs à St. Mercure de Césarée, tradition littéraire, tradition liturgique. Louvain, 1937; Delatte A., ed. Anecdota Atheniensia et alia. Liège, 1939. Vol. 2: Textes grecs inédits relatifs à l " histoire des sciences; Λαορδας Β. Βυζαντιν κα μεταβυζαντιν γκμια ες τν Αγιον Δημτριον//Μακεδονικ. |
| Многие произведения возрождения византийского искусства при Палеологах сохранились до наших дней. Из монументальных сооружений можно отметить семь церквей в Пелопоннесской Мистре, некоторые монастырские церкви Афона, много церквей в Македонии, которая принадлежала в XIV веке Сербии, и в собственно Сербии. Пышный расцвет мозаичной и фресковой живописи при Палеологах оставил нам удивительные памятники, будут ли то не раз уже упоминаемые знаменитые мозаики Кахриэ-джами в Константинополе, или фрески Мистры, Македонии, Сербии. На Афоне также встречаются мозаики и фрески конца XIII, XIV и XV веков, хотя эпоха расцвета афонского искусства относится уже к XVI веку и часто приводится в связь с деятельностью загадочного византийского художника, этого “Рафаэля” или “Джотто византийской живописи,” Мануила Панселина из Фессалоники, некоторое количество произведений которого, весьма вероятно, и до сих пор можно увидеть на Афоне, однако, на этот счет существует известная неясность. 1217 Жил он, вероятнее всего, в первой половине XVI века. От той же эпохи Палеологов дошло до нас много икон и рукописей с миниатюрами. Для примера упомянем о знаменитой Мадридской рукописи XIV века византийского хрониста Скилицы, которая содержит до 600 весьма интересных миниатюр, отражающих историю Византии с 811 г. до середины XI века – в период, отраженный в труде Скилицы. 1218 1219 О двух парижских рукописях, – одной XIV века с миниатюрой Иоанна Кантакузена, председательствующего на Исихастском соборе, и другой начала XV века с миниатюрой Мануила II, упоминание было сделано выше. 1220 Искусство эпохи Палеологов с его отражениями в славянских странах вообще и в России в частности еще очень мало исследовано. Материал еще далеко не сгруппирован, не освещен и даже не приведен в известность. Занимаясь сравнительным изучением иконописи XIII-XIV века, Н. П. Кондаков в 1909 г. заметил: “Здесь вообще мы вступаем как бы в темный лес, в котором пути остаются неразведанными.” 1221 Новейший исследователь вопроса о византийской живописи XIV века Д. В. Айналов к этим словам Н. П. Кондакова прибавил: “Все же в этом лесу некоторые пионеры уже проложили с разных сторон тропинки и сделали ценные положительные наблюдения.” 1222 Уже позднее, в 1919 г., вышла книга известного французского историка искусства г. Мийе (Millet) о средневековых сербских церквах; причем автор задается целью опровергнуть обычное мнение о том, что сербское искусство есть лишь простая ветвь искусства византийского; сербское искусство имеет свой оригинальный характер. 1223 |
| Проф. Д. Ф. Беляев не находит возможным понимать θαλασσδιov в смысле приспособления для спуска жидкостей. 179 «Едва ли вероятно», говорил проф. Беляев, «чтобы словом θλασσα называлась сточная труба для выливания остатков вина, которое, к тому же, едва ли когда либо выбрасывалось». Θαλασσδιov в Софии Константинопольской представлялся проф. Беляеву сосудом сложного устройства, так приспособленным, что, служа резервуаром с водою для омовения священных сосудов и рук священнослужителей, он имел еще помещение для необходимых при омовении платков, полотенец и пр. 180 . Предетавление θαλασσδιov’a в виде сосуда для омовения с более или менее сложным устройством, может быть, и имеет значение относительно θαλασσδιov’a в св. Софии Константинопольской, но плохо вяжется с назначением его служить вместилищем для великосхимнических одежд в ночь накануне пострига. Трудно допустить, чтобы великосхимнические одежды полагались к водосточной трубе под св. престолом, если действительно такая там устраивалась, хотя именно местонахождение θαλασσδιov’a в Софии Константинопольской скорее надо представлять при св. престоле, вблизи его, а не внизу, под престолом. Открыть местонахождение θαλασσδιov’a и определить его первоначальное назначение возможно лишь путем изучения устройства древних престолов и преимущественно – в монастырских храмах. Но, к сожалению, исследователь не владеет необходимым к тому научным материалом. Martigny и Cabrol – лучшие знатоки христианских древностей описывают, в своих Dictionaires, только древнейшие западные престолы до VIII века и не касаются престолов в византийских храмах. Reusens, в капитальном своем труде: «Elements d’Archeologie Chretienne», трактует об устройстве престолов и в позднейшую эпоху: у него можно находить подробные сведения о престолах в церквах романского стиля, готического и стиля Возрождения 181 , – но о престолах в византийских церквях и этот автор ничего не говорит. Обходят молчанием вопрос об устройстве византийских престолов и историки византийского искусства, как Diehl 182 , Dalton 183 , и др. Из русских исследователей о древних престолах достаточный материал собрали в своих трудах: проф. Н. В. Покровский – «Происхождение древне-христианской базилики» 184 и проф. Η. Ф. Красносельцев «Очерки из истории христианского храма» 185 . Но опять таки о византийских престолах вообще и, в частности, по занимающему нас вопросу о 0αλασσδιον’е сведений в названных трудах не находится. Не нашли мы, наконец, этих сведений и в новейших изданиях памятников византийской церковной архитектуры, каковы: монастырь Дафни 186 , μον τς χρας (ныне мечеть Кахриэ – Джами) 187 , храмы Мистры 188 и др. |
| Что же касается прекрасно сохранившейся знаменитой мозаической живописи, покрывающей в настоящее время стены нартексов и во многих местах самого храма, то она, по мнению знатоков византийского искусства, относится к XI–XIII векам. Обращена же эта церковь в мечеть в 1491 году. Пятикупольное здание мечети с одним минаретом находится в лощине между холмов, с которых открывается живописнейший вид на Босфор с его причудливыми домами, то утопающими в зелени садов, то купающимися в светлых водах пролива. Подъехать к ней нельзя, поэтому мы высадились из колясок и направились в лощину. Навстречу нам вышел пожилой, в зеленой чалме, улыбающийся мулла. «Bon jour, bon jour, – говорил он, протягивая руку Преосвященному и вводя нас в мечеть, – ici miraculeux, charmant mosaique – viola»... Но указание было совершенно излишне. Со стены, над входом из внешнего нартекса во внутренний, на нас смотрел, как живой, величественный лик Спасителя, который нельзя не заметить сразу при входе в мечеть. Мозаическое изображение Спасителя – погрудное и прекрасно сохранилось. Лицо Спасителя – круглое и обрамлено короткой бородой, правая рука сложена для благословения, а левая поддерживает большое евангелие. Вообще мозаика в Кахриэ-джами сохранялась преимущественно в нартексах – внутреннем и внешнем, которые оказались ненужными после того, как церковь была обращена в мечеть (ход в нее приделан с боку), а потому и пострадали от варварства турок менее всего. Есть мозаическая живопись и в самом храме в центральном корабле и 4-х куполах, но здесь она сохранилась гораздо хуже. Более обращает на себя внимания живопись нартексов и своей качественной стороной: она поражает зрителя красотой и величием ликов, живостью и гармонией красок, правильностью, тонкостью и твердостью рисунка и тщательностью в отделке аксессуаров, свидетельствуя о высоком достоинстве византийской живописи XI–XIII веков, к которым она несомненно относится. Мы долго любовались мозаической росписью нартексов. Здесь особенно обратили на себя наше внимание мозаические изображения верховных апостолов Петра и Павла по сторонам входной двери (в прежнее время называвшейся царской), ведущей из внутреннего притвора в церковь . |
| Железу любится магнит, жених своей невесте – Отважный вождь прелестнейшей из девушек прелестных. Ликуйте ж, лавры и плющи! Ликуйте с нами, кедры! Ликуйте, злато и смарагд, ликуй, светило–солнце! Ликуйте, жемчуг, серебро, ликуй же, мощь и сила! Ликуйте с нами, красота, магнит, железо, камень! Железу любится магнит, жених своей невесте – Отважный вождь прелестнейшей из девушек прелестных. Феодор Метохит (1260/61–1332 гг.) Основным источником биографии крупнейшего политического деятеля, философа и писателя времени правления первых Палеологов, Феодора Метохита, служат его собственные стихотворные произведения, написанные главным образом в конце жизни. Огромная поэма, общим объемом около десяти тысяч политических пятнадцатисложников, содержит сведения и об образовании Метохита, и описания превратностей его судьбы, и детальные рассказы о научных занятиях и о занятиях политикой, и – род стихотворного экфрасиса – детальное повествование о своем роскошном дворце, который славился как выдающееся произведение искусства. Феодор Метохит родился в Никее, которую он называет «красивейшим городом». Отец его, в прошлом знатный византийский вельможа, подвергся опале и тюремному заключению при Михаиле VIII, а при Андронике II был просто удален от двора. Феодор получил обычное по тем временам образование гуманистического цикла (γκκλιος παιδεκ), которое в Никее было поставлено посредственно. Однако Феодор, проявлявший уже с ранних лет незаурядные способности, задолго до окончания школы начал писать в манере тогдашних риторических произведений. Около 1280 г. Андроник II, услышав о замечательных способностях юноши, потребовал его ко двору, и спустя десятилетие началось возвышение Метохита. Пройдя чиновничью иерархию, Метохит достиг должности великого логофета, т. е. начальника общеимперской казны; он был первым советником при императоре, и Андроник без его ведома ничего не предпринимал. Вместе с Иоанном Гликой Метохит участвовал в посольстве на Кипр по поводу сватовства сына Андроника, Михаила IX. Затем Метохит несколько раз побывал с дипломатической миссией в Сербии. При его содействии состоялась свадьба дочери Андроника, Симониды, и Стефана Милутина. Как сам Метохит не без остроумия и горечи оценивал собственную деятельность, он был «кормчим на прохудившемся корабле». И действительно, он сознавал всю сложность внешнего положения империи и видел, какая угроза возникает и растет внутри государства. Однако первое десятилетие правления Андроника II было относительно спокойным, и Метохит, воспользовавшись этим, развернул в Константинополе большое строительство. Для себя он построил великолепный дворец, а из общественных зданий восстановил монастырь Хоры. Там в нартеке главной церкви (ныне мечеть Кахриэ–Джами) по собственному заказу Метохита был выполнен его мозаичный портрет. Эта мозаика сохранилась по сей день: в ее центре помещена выполненная в традиционной манере фигура сидящего Христа – в левой руке книги Священного Писания , |
| Подъехать к ней нельзя, поэтому мы высадились из колясок и направились в лощину. На встречу нам вышел пожилой, в зеленой чалме, улыбающийся мулла. „Воп jour, bon jour, – говорил он, протягивая руку Преосвященному и вводя нас в мечеть, – ici miraculeux, charmant mosaique – voilà“... Но указание было совершенно излишне. Со стены, над входом из внешнего нартекса во внутренний, на нас смотрел, как живой, величественный лик Спасителя, который нельзя не заметить сразу при входе в мечеть. Мозаическое изображение Спасителя – погрудное и прекрасно сохранилось. Лицо Спасителя – круглое и обрамлено короткою бородою, правая рука сложена для благословения, а левая поддерживает большое евангелие. Вообще мозаика в Кахриэ-джами сохранилась преимущественно в нартексах – внутреннем и внешнем, которые оказались ненужными после того, как церковь была обращена в мечеть (ход в нее приделан с боку), а потому и пострадали от варварства турок менее всего. Есть мозаическая живопись и в самом храме в центральном корабле и 4-х куполах, но здесь она сохранилась гораздо хуже. Более обращает на себя внимания живопись нартексов и своею качественною стороною: она поражает зрителя красотою и величием ликов, живостью и гармонией красок, правильностью, тонкостью и твердостью рисунка и тщательностью в отделке аксессуаров, свидетельствуя о высоком достоинстве византийской живописи XIXIII веков, к которым она несомненно относится. Мы долго любовались мозаическою росписью партексов. Здесь особенно обратили на себя наше внимание мо- —673— заические изображения верховных апостолов Петра и Павла по сторонам входной двери (в прежнее время называвшейся царскою), ведущей из внутреннего притвора в церковь . Изображения сделаны во весь рост и поражают жизненностью и художественною правдою. Ап. Петр с маленькою головою, курчавыми седыми волосами, загнутым носом и плотно сжатыми губами, и Павел с коротко остриженными волосами, орлиным носом и узкою длинною бородою смотрят как живые и как бы преграждают вход в храм недостойным. |
| Внутри церковь украшена ещё богаче и искуснее серией прекрасных картин, иллюстрирующих церковные верования. Уже возникает чувство цвета – оно проявляется в мозаиках на голубом или золотом фоне, например в церквах Дафни или св. Луки, в прекрасных рукописях, проникнутых античным влиянием, каков, например, псалтырь Национальной библиотеки, и во многих других, в парижской рукописи Григория Назианского или Менологии Ватикана, в великолепных тканях и пышных дарохранительницах с блестящими эмалевыми украшениями. Второй золотой век византийского искусства продолжается от X в. до эпохи Комнинов; относящиеся к этому времени древнейшие мозаики собора св. Марка в Венеции или Мартораны в Палермо свидетельствуют о великолепии и высоком качестве обработки, которым всегда гордилось византийское искусство. Наконец, XIV u XV вв. показывают нам византийское искусство в новом свете, как бы совершенно преобразившимся. Это искусство до такой степени зачаровано живописными формами живой жизни, что оно нередко трактует даже самые священные темы как жанровые сюжеты. Оно любит композиции, где выражается драматическое или нежное чувство, в нём часто проявляется патетическое настроение, господствующее в это время и на Западе. Изящество и очарование композиций дополняются живым чувством и гармонией красок. Иконография также обогащается новыми разнообразными сюжетами. Впервые, быть может, в византийском искусстве появляются различные школы; в отличие от предыдущих веков, когда общим правилом была анонимность отдельных произведений, теперь уже упоминаются имена художников, из которых некоторые становятся знаменитыми, как те, чьи произведения украшают церкви монастырей Афона. Особенно в XIV в. встречаются подлинные шедевры, как-то: очаровательные мозаики Кахриэ-Джами в Константинополе, фрески церкви Периблептос в Мистре или изящная живопись церквей в Македонии, например в Нагорицино или Студенице. Так последнее замечательное возрождение византийского искусства бросает на чело умирающей Византии яркий луч славы. |
|
|
