| 15/28 апреля 1909. Среда. Получена от Архиепископа Тихона, из Иркутска, «Программа вопросов, подлежащих обсуждению на предстоящем Миссионерском съезде в Иркутске», имеющем быть с 15 по 30 июня сего года. В числе этих вопросов прямо Японии касаются только следующие: В I «Отделе историческом»: «Современное состояние язычества в …Японии»; В отделе II «Вопросы, относящиеся к постановке и организации Миссии», «и о назначении в Японскую Миссию двух молодых иеромонахов с академическим образованием» (то, о чем я прежде писал Высокопреосвященному Тихону); В отделе V: «Содержание Миссии и управление ею» и «ходатайство Японской Миссии об изыскании 20 тысяч для издания богослужебных книг, переведенных на японский язык» (тоже из моего письма к Высокопреосвященному Тихону). Прочие вопросы, почти все, такие специальноместные, что по ним, отсюда приехавши, с незнанием тех местных условий, ничего нельзя сказать. Иеромонах Нестор, из Гижиги, Приморской области, на Камчатке, пишет о своем служении там у тунгусов, которых хвалит, у коряков и чукчей, и о трудностях сего служения. Главными затруднителями служат русское пьяное и бесконтрольное начальство и свои же – тоже пьяные, псаломщики и учитель. Просит советов. Но что же утешительного я могу сказать ему? Впрочем, отвечу. Из Лондона Miss Palmer, бывшая здесь англиканская миссионерка, пишет, благодарит за иконку, которую я послал ей по ее просьбе и пред которою она теперь творит свои молитвы, как упоминает. При письме вырезка из английской газеты о том, как там принимали и чествовали Преосвященного Иннокентия, нашего Епископа в Ситке, при остановке его в Лондоне. 16/29 апреля 1909. Четверг. Петр Исикава и Иов Яхаги пришли показать, какие комнаты в Семинарии и Женской школе освобождены от налога. Осталась только третья часть, за которую придется платить; прочее все обведено на плане красною чертою и освобождено. И. А. Сенума привел всех учителей Семинарии с изъявлением, что все настаивают на его выселении из Семинарии. Я попросил Преосвященного Сергия выслушать их и переговорить с ними. Оказалось совсем не то: никто не настаивает, кроме жены его Елены Лукичны, которая рвется на квартиру, говоря, что ей невыносимо жить в Семинарии после всего, что было писано об ней в газетах – как будто это писанное может быть изглажено выходом на квартиру! Пока Иван Акимович остался по-прежнему, потому что его некем заменить. Но положили мы с Преосвященным Сергием просить человека из России для управления Семинарией. |
| Отсюда Преосвященному Сергию послана почта уже в Токусима. 6/19 марта 1909. Пятница. Морской агент, лейтенант Воскресенский, приезжал сказать, что Японское Морское Министерство предлагает перенести кости моряков наших, погребенных в разных местах, там, куда выбрасывали их морские волны после сражений в мае 1905 года, в одно место и похоронить в общей могиле – всех таких разбросанных могил, по официальным известиям, доставленным Воскресенскому, больше ста, кроме тех, которые умерли военнопленными и погребены на кладбищах в Мацуяма и прочих. Спрашивал Воскресенский: нет ли со стороны Церкви препятствий к сему делу – разрытию могил и перенесению костей? Я ответил, что в данном случае нет никаких препятствий, и очень желательно, чтобы это было устроено, чтоб собрали всех погребенных в Нагасаки и там похоронили их в общей могиле, на месте, где строится памятник – «морякам-героям», по распоряжению на него Морского Министра. По этому же делу приезжал потом и посол – Николай Андреевич Малевский. И я ему сказал, что со стороны Церкви препятствий к собранию костей моряков в одно место нет, что если могилы останутся на теперешних местах, то они скоро будут заброшены и забыты, как я уже и видел это в порту Сакай в прошедшем году, и так далее. Николай Андреевич просил изложить мое мнение в письме к нему, чтоб ему опереться на него при своем отношении о сем деле в Петербург. Я обещал завтра же доставить ему это письмо. Николай Андреевич привез с собою в карете какой-то узел. По окончании делового разговора, развязывает его и дарит мне теплую зимнюю рясу прекраснейшего сукна – от своей сестры, мадам Лукиной Евгении Андреевны, живущей в Москве. Я был немало тронут такою добротою и с благодарностию принял. Стефан Тадзима из Уцуномия прибыл. Я предложил ему подать прошение о переводе его в другое место. Но он стал уверять, что прошение христиан о выселении его из Уцуномия – дело двух христиан, прочие недобровольно приложили печати, – и обещал устроить, что христиане возьмут назад свое прошение. Я дал ему неделю срока на это. |
| 21 августа/3 сентября 1905. Воскресенье. До обедни было крещение. За обедней в Соборе молящихся много. Начинают любезно поздравлять с «миром», но я никак не могу выдавать улыбку на лицо в ответ на эти любезности. «Мирная» тоска все еще не перестает теснить душу. Письма хоть писал сегодня, но мог бы написать вдвое больше, если бы тоски не было. 22 августа/4 сентября 1905. Понедельник. С 9-ти часов был «молебен пред начатием учения». Служил я с двумя иереями. После него представлялись поступающие ныне в Семинарию, всего 36 учеников, и в Катехизаторское училище – 8. Вечером были «симбокквай» в Семинариии и в Женской школе, на которые выпросили у меня для Семинарии и Катехизаторской школы 7 ен, для Женской – 6 ен. 23 августа/5 сентября 1905. Вторник. 12 писем написал к военнопленным, кроме исполнения других дел по рассылке крестиков и Евангелий и по Японской Церкви. Порядком надоела эта работа. 24 августа/6 сентября 1905. Среда. Ночью, прежде чем успел заснуть, часов в 11, обратил внимание почти без перерыва звеневший телефонный колокольчик. Вышел узнать, почему это, и застал в коридоре Никифора, сторожащего ночью мою комнату, и жандарма. Никифор говорит: – Сорок человек гвардейцев идут охранять Миссию. – Что за причина? – В городе бунт, народ волнуется по городу и жжет полицейские дома. – Из-за чего? – В парке Хибия было народное собрание с противоправительственными речами. Полиция стала запрещать это и разгонять народ, произошла свалка, в которой полиция пустила в ход сабли. Все это крайне раздражило народ против полиции, и теперь толпы ходят по городу и разбивают и жгут полицейские дома и будки. Действительно, в городе в разных местах виднелось зарево. Между тем встали и наполнили коридоры ученики и все живущие в доме. Я пошел было обойти вокруг дома. Полицейские догнали меня и с тревогою попросили скрыться в доме. Шум и беготня полицейских наполняли двор. Гвардейцы с ружьями взяли в охрану все трое ворот, так как полицейских мало было для крепкой охраны; притом же народ именно против полиции бунтует. |
| – Ты зачем же изменил условие? Ты должен был класть 80% серебра и 20% лигатуры. – 70% серебра, – поправил он меня. – Положим, что 70, быть может, я действительно забыл, условие заключалось много лет тому назад. Но почему же ты не клал 70%? – Серебро стало дорого, я сообразовался с ценою серебра и с тем, чтобы крестик был всегда не дороже 10 сен, как условлено было. – Но отчего же ты мне этого не сказал? Ведь я всегда принимал твой крестик за серебряный, так говорил об нем всегда христианам. А он уже давно перестал быть серебряным, и если верно, что ты клал в последнее время 5% серебра и 5% меди, то он полусеребряный, так следовало его и называть, а не серебряным, причем люди могут подумать, что мы их обманываем, продавая им крестики фальшивой поделки. Молчит Андрей, но видно, что сознает себя виновным, так как говорит все время с дрожью и запинаясь. Не стал я объяснить ему, какая беда теперь вышла, что в Кумамото пленные бунтуют между прочим из-за крестика, говоря, что их обманули, обещали серебряный, а дали медный. А спросил только настоятельно: – Скажи точную истину; правда ли, что твои крестики полусеребряные? Не хуже ли? По красному цвету внутри их трудно поверить, что в них наполовину серебра. Но Андрей заклялся, что правда, никак не хотел отступиться от этого, с чем я его и отпустил. Послал я Кавамура к химику-лаборанту, чтобы разложил содержимое крестиков и в точности определил, сколько серебра и лигатуры как в крестике Андрея, так и нового мастера. Но намеченный нами лаборант закрыл свою лабораторию и не производит больше таких опытов, а посредством пробирного камня исследовал и сказал, что в крестике мастера-язычника не больше 3% серебра, в крестике Андрея побольше, но сколько именно, не взялся определить. Новый мастер заклялся, что он отнюдь не спускался ниже 3.8% и 3.6% серебра; по расчету цены разность между 3.6% и 5% серебра образцового крестика (то есть Андреева) выходил, что он лишнего получил от всего заказа (в 6600 ен) только 250 ен, каковые и возвращает Миссии. Я взял деньги и прекратил дело. |
| Известно, что еще в семинарии Иван хотел в будущем отправиться в Китайскую Миссию, о которой ему рассказывал учитель. Похоже, мечта проповедовать язычникам жила в нем с детских лет. А в годы учения в академии он прочел «Записки капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах», и дремавшая мечта о миссионерстве пробудилась с новой силой — но теперь взоры его от Китая обратились к Японии. Святитель Николай так пишет об этом в своем Дневнике: «Пошел с 6–ти часов, когда пришли сказать, что все [для ,,симбокквай“] готово. Было отличное угощение чаем, фруктами и печением, и хорошо убранная столовая, где всегда производятся собрания, цветами и флагами. […] Попросили и меня сказать что–нибудь; взял темой: „воля Божия, о которой мы ежедневно молимся в «Отче наш», нас и направляет, если мы не противимся ей“, — и рассказал, как именно твердо признаю, при всем недостоинстве своем, что воля Божия послала меня в Японию: в Семинарии рассказ Ив. Феод. Соловьева, профессора, о Китае и отправлении туда в Миссию его товарища по Академии о. Исайи Полкина, возбудили у меня желание ехать в Китай на проповедь Евангелия; в Академии чтение путешествия Головнина пробудило забытое желание, — но уже в направлении Японии» (21 октября/3 ноября 1907 года). В один прекрасный день студент духовной академии Иван Касаткин, питавший неясную тягу к Японии, увидел в аудитории объявление о приглашении священника для российского консульства в г. Хакодате на острове Эдзо (Хоккайдо) в Японии. Это произошло в июне 1860 года, на последнем курсе его учебы в академии. «Проходя как–то по академическим комнатам, я совершенно машинально остановил свой взор на лежавшем листе белой бумаги, где прочитал такие строки: „Не пожелает ли кто отправиться в Японию на должность настоятеля посольской церкви в Хакодате и приступить к проповеди Православия в указанной стране " . А что, не поехать ли мне, — решил я, — и в этот же день за всенощной я уже принадлежал Японии» (Отдых христианина. 1912, 2.) |
| Вот и утешайся тем, что ты русский! Быть может, в России нечто подобное проделывают и с Японией, но так как русских газет сюда не доходит, то приходится быть односторонним, что так же неприятно, как если бы сквозной ветер продувал одну сторону тела, не касаясь другой, причем, как известно, возбуждаются ревматические боли, если ревматизм есть в теле. 7/20 августа 1904. Суббота. В числе 600 спасенных японцами при потоплении крейсера «Рюрик» оказался судовой священник. Но, по сегодняшним газетам, его отписывают в Нагасаки для отправления в Россию, так как он в числе пленных не считается. Просил я Mr. Andre (бывшего сегодня у меня, чтоб передать вексель на 3290 ен 96 сен из Святейшего Синода на содержание Миссии, присланный чрез французского посланника) передать мою просьбу французскому посланнику, чтоб он походатайствовал у японского правительства оставить здесь священника с «Рюрика» не в виде пленного, а для удовлетворения нужд его же паствы, оставленной пленною в Японии. Очень желательно, чтоб это состоялось. Последние три дня я занят был выборкою книг и брошюр из запасной библиотеки для отсылки пленным в Химедзи, где уже поселено много их и куда, вероятно, отправят спасенных с «Рюрика». Всех русских военнопленных ныне к 15-му августа нового стиля в Японии – как сегодня в официальной газете извещается – 1408, в том числе 53 офицера; из них: 1 полковник, 5 подполковников, 7 майоров, 10 капитанов, 15 поручиков, 15 прапорщиков, (и 600 с крейсера «Рюрик»; да пишут еще, что человек 500 больных лежат в японских госпиталях в Манчжурии, до того слабых, что их нельзя было переправить в Японию с прочими военнопленными). Получено сегодня от о. Павла Морита весьма подробное письмо, в котором он описывает, как с о. Сергием Судзуки посещал военнопленных в Мацуяма и как все хорошо, сердечно принимали их. Особенно трогательно описывает благочестие больных: все просят молитв, сами усердно молятся, дорожат священническим благословением, непременно целуют благословляющую руку. Лучшие места письма я велел напечатать для прочтения всем японским христианам. Офицеры спрашивают у священников: «Отчего у них (на рясах) нет наперсных крестов?» Это дало мне мысль: если они до конца хорошо исполнят свою службу у русских, выхлопотать им в награду наперсные кресты от Святейшего Синода. |
| 8/21 апреля 1904. Четверг Фоминой недели. Нифонт Окемото, катехизатор в Хиросаки, пишет, что «язычники там неприязненны к нему и христианам, но что он очень рад этому гонению – укрепился в вере чрез него сам и христиане его». Все зависит от того, с какой точки зрения или в какие очки человек смотрит на жизнь! Дай Бог, чтоб побольше было смотрящих так, как Нифонт Окемото! В Вакуя было 120 человек в Церкви на Пасху; в Аомори – 52 человека, в том числе 6 человек семейства русского купца Семенова, высланного из Хакодате и там ныне живущего; в Оцу – 70 человек. Все это показывает, что христиане праздновали Пасху и ныне, в военное с Россией время, как всегда, и молились в таком же количестве лиц, как в мирное время. Из Оцу вместе с описанием празднования катехизатор Абе прислал 11 праздничных поздравительных речей, сочинения тамошних христианских детей. Павел Кубота, катехизатор в Ханда, пишет, что и там язычники нехорошо относятся к христианам, хотя фактически вреда от того нет никому. Упоминает, что «на Внутренний Правительственный Заем подписали там врач Давид Ниими 500 ен, другой христианин 300 ен, еще один 100». Ведь вот есть же у христиан деньги, а на содержание того же катехизатора Кубота никто ни копейки не даст! И так по всем Церквам! Господи, что делать с этими грошовиками и сквалыжниками? 9/22 апреля 1904. Пятница Фоминой недели. Адмирал Скрыдлов назначен вместо Макарова. Земляк мой – из одного села Березы – и близкий знакомый. Дай Бог ему оправдать возлагаемые на него Государем и Россиею надежды! Но, мне кажется, вполне заменить Адмирала Макарова он не в состоянии; он – расшибатель, но не строитель, а Макаров был и то, и другое… Не перестает болеть душа по Макарове; но тщетны все вопли сердечные!… Он так любил море, так исследовал его и так знал; и вот он теперь неразлучно будет в своей любимой стихии до тех пор, пока грозный глас трубный повелит морю изнести своих мертвецов! Среди своего штаба, окруженный своими любимыми и бравыми матросами, он покоится теперь вместе с ними от своих великих бранных трудов. Какой великолепный предмет для баллады! А английская и японская прессы сдержанно радуются и притворно сожалеют о погибели его… Еще бы и не радоваться им! |
| «Слава Богу, управляющему течением жизни человеческой! Он нас убожит и оживляет, смиряет и возвышает, разъединяет народы и опять их соединяет между собою. Это таинственное соединение представителей двух народов мы и теперь наблюдаем. Одним Господь дает возможность делать добро, другим посылает искреннее доверие и желание принять это добро. Одни протягивают руку помощи, другие берут эту руку, чтобы идти и действовать по ее указанию. Первые обещают свет знаний, другие готовы следовать за этим светом. Действительно, близко утро, когда исчезнут ночные страхи, когда люди с доверием и надеждою будут взирать на мир Божий и род человеческий. И когда настанет это утро, почерпайте воду с веселием от источника спасения, ныне открываемого. Господи! На этом месте пошли свет Свой и истину Свою. Дай возможность одним совершить начатое доброе дело, другим принять его и оказаться достойными его. Аминь» 78 . В этих словах отражаются нравственные и духовные мотивы, которыми руководствовались русские люди в своей деятельности в Закавказье и Персии, в первую очередь сам отец Пимен. В одном из материалов в «Православной Урмии» он сформулировал далеко идущие задачи России как покровительницы христиан в мусульманских странах. Влияние России необходимо укреплять для усиления армян в Турции и сирийцев в Персии и Курдистане, потому что исчезновение или ослабление этих христианских народов отнимет у России славу покровительницы христиан в мусульманском мире, даст возможность встать против Кавказа сильному, сплоченному народу имя которому будет объединенный тюркский народ В другой статье он предупреждает, что неизбежным действием в защите христиан в мусульманском мире является прямое давление, которое одно только принимается на Востоке. Следует отметить, что миссионерская евангельская проповедь произносилась на сирийском языке. Ее лучший образцы, в том числе и пименовские, печатались в журнале, который Миссия издавала на сирийском языке с 1905 года. Расположенный ко всем людям и всякому доброму начинанию, архимандрит Пимен был незаменим и в гражданских, и в духовных делах. Светлая открытость навстречу другой душе и свойственная отцу Пимену потребность миссионерского единения сделали его инициатором переписки со знаменитым миссионером в Японии – архиепископом Николаем (Касаткиным) 79 . Кончина японского святителя в 1912 году побудила отца Пимена написать о нем статью. |
| На пути из Нагасаки в Токио. На рассвете в Кокура на станции – катехизатор Иов Хиби с группою христиан, в числе которых несомый на спине другого был параличный Николай Мацуи, когда-то хороший архитектор, построивший знаменитую бумажную фабрику, потом многолетний страдалец от ревматизма, и ныне совсем лишенный возможности движения; даже и говорить не может, а только мычит; картина жалостью поражающая; мычит и заливается слезами, что, по объяснению Хиби, означает его радость. Боже, что за тяжелый крест дан человеку! К вечной радости его, конечно. 16/29 сентября 1909. Среда. На пути из Нагасаки в Токио. Пред утром в Нагоя сел в вагон японский Генерал с адъютантом. Посидевши, обращается ко мне: – Вы – Николай, возвращаетесь из Нагасаки? – Так точно. – Я – Генерал-майор Куросава, в Тоёхаси производить артиллерийский смотр еду. Я четыре раза был в России. В первый раз состоял два года на службе в русском егерском полку. Представлялся Государю; имею множество знакомых и друзей в России. – Так вы говорите по-русски? И он заговорил по-русски: – Говорил; теперь забываю; мало практики и так далее. Долго мы с ним беседовали, меняя русский и японский языки. Между прочим и о минувшей войне. Он откровенно говорил, что вина наших поражений «лежит на офицерстве, которое недеятельно (окотару) и предано пьянству. Японский же военный класс, воспитанный многовековым сёогунатом, стоит на завете: победить или умереть. Солдаты из простого народа – бессознательно (боняри сите), но следуют тому же». В Тоёхаси Генерал, любезно простившись, оставил вагон, в сопровождении своего адъютанта-молодца. В 3 часа дня я прибыл к себе, на Суругадай, нашедши здесь все в добром порядке. Вечером не мог долго читать корректуру: 4-дневное пребывание в вагоне утомительно для моих лет. 17/30 сентября 1909. Четверг. Целый день всё вперемешку: месячные расчеты, чтение корректуры и чтение японских писем. Из сих последних одно от Моисея Оота, доктора в Хамамацу, хорошего христианина; спрашивает, «правда ли, что я укоряю его за неуплату денег за церковные вещи? Кто-то из христиан в Оказаки это говорит про меня». |
| The VII-th General Council is accepted by our theologians… Two societies have been founded for promoting reunion with Orthodox and Old Catholic. All this will be of deep interest to you and is to me who so often talked the matter with you. I am now daily in the habit of asking the Prayers of the Bl[essed] Virgin and the Saints and for 40 years have prayed for the faithful departed… It is a remarkable thing that now in England the best working and ablest bishops are unmarried, the Archbishop of York, Bishop of London, of Lincoln, St. Albans, Birmingham, Oxford, Bristol, Wakefield (3 widowers) " … (Вы помните наши беседы об «Общности Святых», о том, что Вы мне тогда говорили, что мы, последователи Англиканской Церкви, не понимаем этого, о том, что мы должны публично молиться об усопших и просить молиться о нас Богородицу и Святых? Вы не убедили меня в обоснованности этого. Но это было из-за моего предубеждения и невнимания. Сейчас, благодаря М-ру Биркбеку, лорду Галифаксу и работам доктора Персеваля, Архидиакона Виргмана и Rev. Парвелла Стоуна, следующему доктору Пюси, большие перемены происходят в большей части Церкви. Существует Лига (Гильдия) Душ, насчитывающая тысячи, для моления об усопших, а также существуют два общества «Лига нашей Богоматери» и «Братство нашей Богоматери» для благовествования ее Славы и молитвы к Ней и всем Святым. VII Генеральный Совет принят нашими теологами… Оба общества были созданы для содействия воссоединению с православными и старо-католиками. Все это должно быть очень интересно для Вас, а также и для меня, с которым Вы так часто беседовали об этом. Сейчас у меня вошло в привычку каждый день возносить молитвы к Богоматери и Святым, как я в течение 40 лет молился за почивших в мире… Прекрасно, что сейчас в Англии самые работоспособные и способные епископы не женаты: архиепископ Йоркский, епископы Лондонский, Линкольнский, Санкт-Албанский, Бирмингемский, Оксфордский, Бристольский, Бэйкфалдский (трое – вдовцы) …) Как не ответить было старому приятелю на такие приятные новости! Послал несколько миссийских книг в обмен на книги, присланные Библиотекою Восточного Института во Владивостоке. 2/15 августа 1909. Воскресенье. Павел Накаи возвратился из своего загородного отдыха, на который каждые каникулы получает от меня 30 ен; возвратился так рано потому, что, как условлено между нами заранее, с завтрашнего дня начнем хлопотать о печатании Октоиха. 3/16 августа 1909. Понедельник. Вместе с Накаем и Петром Исикава избрали бумагу для Октоиха и заказали 80 рен (по 500 листов) по 9 ен 60 сен за рен, всего 768 ен. Завтра привезут ее из Магазина Тадзири (у Хиноя не нашлось столько) сюда, и мы будем выдавать ее по мере печатания в Типографии Тооёдо. В типографии заказали страницу образцовой печати и по изготовлении ее подпишем контракт на печатанье. |
|
|
