| Арест и угроза расстрела 19 февраля 1920 года в Хабаровск вошли партизаны, которые сразу же арестовали и отправили в городскую тюрьму директора кадетского корпуса, воспитателей, членов родительского комитета. Полковник Дмитрий Павлович Мартьянов тоже, конечно, был арестован. Вся семья очень за него переживала. Полковник Дмитрий Павлович Мартьянов тоже, конечно, был арестован Директора корпуса вскоре перевели под домашний арест, а затем заставили исполнять служебные обязанности под наблюдением вооруженного партизана. Остальные же арестованные сидели в тюрьме почти два месяца и уже готовились к смерти. К счастью, 5 апреля Хабаровск был освобожден от партизан, и узников тут же освободили. Кадеты были счастливы снова увидеть своего самого (по их воспоминаниям) любимого наставника Дмитрия Павловича Мартьянова. Как бабушка митинговала Анна Цезаревна и Дмитрий Павлович Мартьяновы Как раз в это время бабушка матушки Елены Куртовой, Варвара Дмитриевна Мартьянова, тогда юная девушка, оказалась на митинге. Она не растерялась, поднялась на возвышенность и оттуда сказала горячую речь про Учредительное собрание, которое тогда могло стать реальной альтернативой большевистскому режиму. Удивительно, но слушающие ее горячую речь даже зааплодировали. Тут появился кто-то из старших Мартьяновых, стащил девушку с возвышенности и скорее повел домой: ее могли арестовать и расстрелять, несмотря на юный возраст. Об этом много лет спустя в письме писал брат бабушки, Николай. Письмо пришло в день ее кончины, в 1983 году: «Дорогая Вавуся! ...Когда началась революция, ты случайно попала на революционный митинг и не побоялась говорить правду в лицо возбужденной толпы, и даже так мудро говорила про Учредительное собрание, что толпа начала тебе аплодировать. Ты закончила курсы сестер милосердия в Хабаровске, чтобы помогать раненым, но не пошла в привилегированную больницу, а пошла ухаживать за ранеными солдатами-каппелевцами…» Русский остров С осени 1920 года все хабаровские кадеты были перевезены в казармы 35-го полка на Русском острове под Владивостоком. Эти казармы остались после чехов с развороченными печами, выбитыми стеклами, грязными и без зимних рам. С последней партией кадет приехал полковник Мартьянов. Они привезли с собой все, что уцелело из корпусного имущества. |
| Это письмо мы заимствовали из бумаг преосв. Амвросия Серебряникова, приобретённых библиотекой С.-Петербургской академии от г. Мартиновского. До какой степени искренни аскетические советы его, содержащиеся в этом письме, мы можем судить по любопытному факту из его собственной жизни, рассказанному не так давно в «Русском Архиве» г. Бартенева (за 1870 год, стр. 901). Однажды Фотий, ещё во время пребывания своего в С.-Петербурге, – рассказывает автор статьи, – тяжко заболел. Государь, узнав о том, прислал к нему для помощи корпусного врача Соколовского. Этот нашёл Фотия в его келье лежащим неподвижно на каменной кушетке, едва прикрытой тонкою тканью. Болезнь оказалась серьезная – гнойный нарыв на груди. Когда врач предложил операцию, Фотий сказал: «ежели грешная жизнь моя не угодна Богу, то я готов сейчас предстать пред Него, но тела своего резать не дам». Врач посоветовал больному, по крайней мере, вкушать мясную пищу; но услышал в ответ, что он круглый год не вкушает другой пищи, как только гречневую кашицу. «Я монах – сказал Фотий – и уставов церкви нарушать не должен». Так врач и ушёл ни с чем. Нарыв скоро прорвался сам собою и Фотий выздоровел. Добавим кстати, что настоящими письмами и другими, напечатанными в разных изданиях – главным образом в «Русском Архиве» и в «Чтен. Московск. Общ. Истории и Древностей» (см. по изданиям в 1884 году подробным указателям к этим двум изданиям) письмами и сочинениями Фотия далеко не ограничивается итог всех письменных его произведений. В библиотеке С.-Петербургской духовной академии (в отделении рукописей Исидоровских 26) находится обширный сборник, доселе не напечатанных его сочинений под заглавием: «Тайна». Из многочисленных «посланий», т. е. писем его к разным лицам, доселе также не обнародованных, о которых имеются лишь указания и упоминания в сочинениях самого Фотия – автобиография и в настоящих нами издаваемых письмах, особенно любопытны были бы, по всей вероятности, его письма к князю Голицыну: в них нашлось бы разъяснение взаимных отношений этих двух лиц, отношений, о которых лишь отчасти можно составить понятие по письмам Голицына к Фотию, напечатанными нами в «Русской Старине» за 1882 год, с предисловием, в котором мы делаем свой опыт характеристики Фотия и Голицына. |
| Письмо Льяне от Али Солженицыной: поздравление со спенсовским триумфом. В конце: " …пусть бытовые перемены будут к лучшему и для о.А. Его присутствие в нашей жизни я постоянно и благодарно ощущаю " . Четверг, 26 мая 1977 Только что (десять часов утра) вернулся из Виннипега, куда летал, чтобы прочесть вчера вечером лекцию на съезде Canadian Liturgical Society . Из главных впечатлений: украинский униатский митрополит Германюк, его священники и монашки. Все чрезвычайно дружелюбны, знают все мои книги (я всегда удивляюсь абсолютно искренне этой моей славе). Поздно вечером – посещение православной украинской семинарии, " коллегии св. Андрея " . Два священника-преподавателя, один студент – тоже очень дружные. Вылетел из Виннипега в четыре часа утра, летел в Нью-Йорк через Торонто Суббота, 28 мая 1977 В четверг вечером – " инсталляция " Л. как начальницы Spence. Garden party . Масса народа. Полтора часа стояли и жали руки. С нами Аня, Маша и Маня. Под самый конец – прямо из Лондона – прилетел и Сережа. Л. произнесла чудное слово. Вообще атмосфера необычайно дружественная. Солнечный, не слишком жаркий майский вечер с высоким-высоким синим-синим небом над нью-йоркскими крышами. Сегодня Троицкая – родительская – суббота. Литургия в полупустой церкви. Затем – свадьба дочери Юры Степанова, с которым мы учились в корпусе в 1930-1935 годах! С тех пор виделись, может быть, два раза, в последний раз в Нью-Йорке в 1952-1954? – на " корпусном празднике " , устроенном покойным ген. Лебедевым. Седой, сгорбленный, но, в сущности, мало изменившийся – за сорок с лишком лет! Сегодня за свадьбой и вчера вечером – служа панихиду для каких-то мне совершенно не известных людей – особенно сильно ощущал непроницаемую стену между службой и присутствующими. Для американцев, неправославных, это не удивительно. Но такая же стена и в отношении русских, того же Юры Степанова и его дочери. Боюсь, что искание или ощущение какого бы то ни было смысла уже давно-давно выпало из русского Православия. Русские не только не понимают, не только не хотят понимать, но даже и не догадываются, вполне искренне, что можно понять, что есть смысл… Раньше эту стену скрывал быт , как некий плющ, покрывающий камни. Когда распадается быт, то стена становится очевидной. Однако именно быт, убеждение в его достаточности, умиление над ним и есть главная причина этого полного " расцерковления " . " Бытовое христианство " – какой это, в сущности, ужас, какая бессмыслица. |
| В то время как молодой иеромонах Паисий проходил свое служение в Белоградском монастыре, на отдаленном Кавказе лилась и русская и туземная кровь. Русские воины старались укрепить здесь владычество родной земли и самодержавного государя, а горцы упорно отстаивали свои вековечные права. Борьба кипела ожесточенная. Долго дрались обе стороны. Жизнь двух враждебных друг другу сторон представляла бездну опасностей, и лица белого духовенства, в особенности семейные, крайне неохотно шли на службу полковыми священниками кавказской армии. Вследствие этого решено было заменить их иеромонахами различных монастырей. Один из таких иеромонахов был и о. Паисий, по высочайшему соизволению императора Николая Павловича, указом Святейшего Синода от 18 мая 1840 г. определенный в закубанское Абинское укрепление, в ведомство черноморской кордонной линии. Прибыв к месту своего служения, о. Паисий тотчас же вступил в отправление обязанностей отрядного священника. К этому времени относится следующее письмо его к иеромонаху Серафиму, впоследствии духовнику Глинской пустыни, с которым Паисий одновременно ехал по Черному морю в береговые укрепления, так как и Серафим в то же время был назначен отрядным же иеромонахом. Приводим письмо это полностью. «Приехал я в черноморский город Екатеринодар 11 мая, для заготовления запасных Даров. Воспользовавшись случаем, сим долгом почел сообщить вам, как другу, о своем положении. Я, по отъезде вашем из Новороссийской крепости, отправлен к атаману черноморского войска. Он, по разрешению корпусного командира, командировал меня в Абинское укрепление, которое, к счастью моему, как местоположением, климатом и укреплением, лучше всех береговых укреплений. Сообщение с Россией в два месяца имеешь раз, и каждый год можно быть в Черномории не меньше двух месяцев. Гарнизону у нас 100 человек. Молитвенный дом — наподобие церкви; я требую антиминс и скоро надеюсь получить. Атаман вошел с представлением, чтобы позволили настоящую церковь выстроить, и я надеюсь на будущее лето видеть церковь в крепосте Абин. Прошу я генерала, чтобы походатайствовал исхлопотать мне вместо морской провизии отпуск денег, и уже получил уведомление из штаба корпусного, что Головин испрашивает разрешение провиантского департамента об отпуске денег всем иеромонахам, вместо морской провизии, и генерал наш говорит, что отпустят. Видите, какое я исхлопотал вам и всем благодеяние» . |
| Иоанна». Глава 64. Явления о. Иоанна при жизни на расстоянии О. Иоанн получил от Бога ту же власть, которую имел Святитель Николай Чудотворец – власть при жизни являться на расстоянии. Архиепископ Сергий Черноморский и Новороссийский рассказал на собрании в день памяти о. Иоанна в зале Второй Белградской Мужской Гимназии следующее: В бытность Митрополита Московского Макария Епископом Томским, Архиепископ Сергий был миссионером среди алтайских язычников. Одна женщина на Алтае тяжко была больна. Родные ее послали в Кронштадт о. Иоанну телеграмму с просьбой помолиться об исцелении болящей. После этого больная рассказала, что у нее был священник в митре и ее благословил, после чего она совершенно выздоровела. Вдова Корпусного Командира Попова, умершего смертью храбрых в бою с красными, рассказала, что муж ее, будучи поручиком, сошел с ума и помещен был в окружной Владикавказской психиатрической больнице, а она жила в Новочеркасске. Однажды к ней пришла знакомая монахиня и посоветовала послать письмо о. Иоанну с просьбой помолиться, и сказала, что она сама будет также молиться перед крестом, который о. Иоанн прислал в дар их монастырю. Сказано – сделано. Через несколько дней г. Попова получает письмо от директора больницы с просьбою приехать. Когда она приехала, то оказалось, что муж ее здоров и рассказывает, что, будучи привязан к постели, он увидел, что к нему явился о. Иоанн, который причастил его Святых Тайн, после чего он почувствовал себя совершенно здоровым. Попов опять поступил на службу и дослужился до Генеральского чина, занимая должность Корпусного Командира. Рассказ Госпожи Каменской. Дочь госпожи Каменской, будучи в Смольном Институте, болела одновременно двумя тяжкими болезнями. Врачи признали положение больной очень тяжелым. Тогда мать послала о. Иоанну телеграмму с просьбой помолиться об исцелении дочери. Когда на следующий день пришла мать и спросила о здоровье дочери, то одна особа из лазаретного персонала сказала, что дочери много лучше, а сама больная рассказала матери, что у нее был батюшка в митре и благословил ее. |
| Высокопреосвященный Тихон из Иркутска пишет, что с него Иркутская таможня потребовала больше 500 рублей пошлины на книги, посланные мною ему: 1500 Евангелий и 1000 молитвенников (первые стоят 15 сен экземпляр, вторые 1 1/2 сен, значит — вся посылка на 240 ен), и потому он «отказался от получения их, если таможня не снимет бумажного налога». Опять надо просить Генерал-губернатора Селиванова, если только это поможет. Недаром еврей заведует таможней. От Высокопреосвященного Макария из Томска получена книга «Апостолы Алтая», полная интереса и изящно изданная и иллюстрированная. В одном из номеров «Московских Ведомостей», полученных сегодня, в фельетоне напечатано письмо Преосвященного Сергия, описывающее его поездку к христианам на остров Сахалин, отосланное мною недавно к Льву Александровичу Тихомирову, по желанию самого Владыки. В печати еще интереснее и трогательнее, чем в рукописи. От виконта Терауци, военного министра, благодарственное письмо за перевод надгробной речи на братской могиле в Нагасаки и за Новый Завет, посланный мною ему чрез адъютанта Такасу. От Сергея Васильевича Унженина из Ханькоу, письмо, что он и Василий Романович Лебедев шлют мне, как и в прошлом году, одно место, 8 боксов, лучшего байхового чая. 4/17 октября 1909. Воскресенье. До Литургии было крещено 7 детей и возрастных. Из последних — один доктор, жених Елены Янсен, воспитанницы Миссийской школы. После службы завтракал у меня Генерал Евгений Александрович Родневич, корпусный командир в Иркутске, путешествующий инкогнито, чтоб познакомиться с Японией, в войне побившею и его, между прочим, командовавшего тогда дивизией. 5/18 октября 1909. Понедельник. Тезоименитство нашего Наследника-Цесаревича. На молебне в Посольстве и потом на завтраке у посла. Письмом посол запросил моего мнения о бывшем здесь в Японской школе иностранных языков профессором Русской Словесности Александре Александровиче Петрове, просящемся на службу в Министерство иностранных дел, так как посол сам хорошо не знал его. Я тоже коротко не был знаком с ним, но насколько знал его, знал за весьма порядочного человека; так и ответил. |
| От Высокопреосвященного Макария из Томска получена книга «Апостолы Алтая», полная интереса и изящно изданная и иллюстрированная. В одном из номеров «Московских Ведомостей», полученных сегодня, в фельетоне напечатано письмо Преосвященного Сергия, описывающее его поездку к христианам на остров Сахалин, отосланное мною недавно к Льву Александровичу Тихомирову , по желанию самого Владыки. В печати еще интереснее и трогательнее, чем в рукописи. От виконта Терауци, военного министра, благодарственное письмо за перевод надгробной речи на братской могиле в Нагасаки и за Новый Завет, посланный мною ему чрез адъютанта Такасу. От Сергея Васильевича Унженина из Ханькоу, письмо, что он и Василий Романович Лебедев шлют мне, как и в прошлом году, одно место, 8 боксов, лучшего байхового чая. 4/17 октября 1909. Воскресенье. До Литургии было крещено 7 детей и возрастных. Из последних – один доктор, жених Елены Янсен, воспитанницы Миссийской школы. После службы завтракал у меня Генерал Евгений Александрович Родневич, корпусный командир в Иркутске, путешествующий инкогнито, чтоб познакомиться с Японией, в войне побившею и его, между прочим, командовавшего тогда дивизией. 5/18 октября 1909. Понедельник. Тезоименитство нашего Наследника-Цесаревича. На молебне в Посольстве и потом на завтраке у посла. Письмом посол запросил моего мнения о бывшем здесь в Японской школе иностранных языков профессором Русской Словесности Александре Александровиче Петрове, просящемся на службу в Министерство иностранных дел, так как посол сам хорошо не знал его. Я тоже коротко не был знаком с ним, но насколько знал его, знал за весьма порядочного человека; так и ответил. Написал к разным лицам рекомендательные письма о Марии Сибаяма. А вечером в Женской школе был для нее «сообецуквай», прощались с ней и много плакали она и товарки ее, молодые учительницы. 6/19 октября 1909. Вторник. Утром Мария Сибаяма уехала в Нагоя, чтоб погостить у родителей до следующего понедельника, когда Василий Мелентьевич Мендрин, проезжая, возьмет ее оттуда, чтоб довезти до Владивостока. Несмотря на дождь, многие собрались на станцию проводить ее и даже снялись там группою; проводила и Мария Игнатьевна Мендрина, у которой она жила, готовясь в путь, и которая как мать заботилась о ней. |
| Поезд. 31 октября 1914 г. Письмо Государыни Императрицы Александры Феодоровны Цесаревичу.//ГАРФ. Ф. 682. Оп. 1. Ед. хр. 52. Ноябрь 1/14. Суббота. В 2.30 ездил в Лазарет Большого Дворца, обошел раненых офицеров и вернулся в Алекс[андровский] Дворец. Ездил в Лазарет. Лично управлял Своим автомобилем. Дневник П. А. Жильяра.//ГАРФ. Ф. 640. Оп. 1. Ед. хр. 329. 6 ноября. Четверг. […] Поехал в город и в 11 час. прибыл в Морской корпус. Оба батальона были собраны в большом зале; там было отслужено молебствие по случаю корпусного праздника. Затем произвел 188 корабельных гардемарин в мичманы и назначил Алексея шефом корпуса. Состоялся парад. […] Дневники Императора Николая II. М.: ORBITA. 1991. С. 496. 19-го ноября. Среда. […] В 12 час. приехал в Барановичи, где вошел Николаша. В 12 ½ дошел до Ставки. Завтракал со всеми старшими из штаба. Затем был доклад по боевым действиям. В 2 ½пошел гулять и сделал весь круг. Было тепло с небольшим дождиком. До обеда читал бумаги. Обедали в числе других четыре иностранные генерала. Вечером разговаривал с Николашей и Янушкевичем. Известий с фронтов не было; узнал сегодня подробности ранее происходившего. Дневники Императора Николая II. М.: ORBITA. 1991. С. 498. Мы сегодня встречали раненых. Мой дом совсем уже готов. Как всегда, пекли картошку и катались на моторе. Кланяйся Дяде Николаше. Будь здоров. Да хранит тебя Господь!.. Царское Село, 19 ноября 1914. Письмо Цесаревича Государю Императору Николаю Александровичу.//ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 1153. 21/4. Пятница. […] Вечером Августейшая Мать с 2 старшими сестрами отбыли. Алексей Николаевич остался с младшими В. Княжнами. Молится наверху с В. К. Анастасией. Дневник II. А. Жильяра.//ГАРФ. Ф. 640. Оп. 1. Ед. хр. 329. 23/6. Воскресенье. […] Утром в 8.54 выезжал на вокзал, встречали Августейшую Родительницу и 2 старших сестер, возвращающихся из поездки в действующую армию. Днем играл с детьми (сыном д-ра Деревен. и 2 сыновьями боцмана Деревенько) в парке. Там же. Вчера мы играли в войну. В одну минуту я взял неприятельскую траншею, но сейчас же был отброшен и попался в плен. Но в ту же секунду я вырвался и утек! Укрепление осталось за мной. Чувствую я себя хорошо. Как твое здоровье? Пиши. Крепко целую тебя. Да хранит тебя Бог!.. |
| Я уклонялся под тем благовидным предлогом, что так наскоро не могу составить прошения. Тогда она сама настрочила красивым почерком прошение и предложила мне только подписаться, — что я из угожденья ей и сделал. Взявши на руки прошение, она не замедлила отправить его куда следует. В скором времени после сего получаю из Киева письмо от своего брата Петра Гавриловича такого содержания: «Митрополит Филарет призывал меня к себе и объявил, что ты подал прошение на второе священническое место при соборной церкви г. Липовца, и хотя не имеет законного основания отказать тебе в зачислении за тобою того места, но находит для себя затруднение к удовлетворению твоей просьбы в том обстоятельстве, что, не предвидя сего, возвел на это место своего внука, некоего Солнышкина, который состоит тоже учителем Елецкого духовного училища Орловской губернии, и он от него получил уже письмо, что внук сей находится уже в дороге. И так, — спросил меня владыка, — можете ли вы, как старший брат, дать согласие за своего брата, что он не будет претендовать на меня за то, что мною будет зачислено липовецкое место при соборе за моим внуком? Я за тебя поручился, и владыка сказал, что по своему усмотрению даст тебе хорошее место». В скором времени я получил официальное уведомление о назначении меня, без моего прошения, на священническое место в с. Лузановке, Черкасского уезда. Женившись на дочери Звенигородского протоиерея, в виду наступающего великого поста, поспешил я выездом своим в Киев для рукоположения во священники. Явившись к митрополиту, я имел дерзновение вопросить его о причине немилости его ко мне, выразившейся в назначении меня священником не в город, или местечко, а в село. Владыка ответил на это: «У меня, здесь на Печерске, есть, могу сказать, не то что хороший знакомый, а друг мой, корпусный командир, генерал Красовский, очень благочестивый старик, дочь которого в замужестве за помещиком с. Лузановки, его однофамильцем. У тех господ Красовских имеется большая семья в возрасте, требующем серьезного воспитания, а они, в качестве учителей и воспитательниц, назвали к себе Бог весть каких лиц — студентов университета, англичанок, немок, француженок, — поэтому дедушка детей Красовских сильно беспокоится за правильность воспитания тех русских православных детей и давно просит меня назначить в с. |
| Исихазм (греч. - безмолвничество) - мистико-аскетическое течение в византийском и древнерусском монашестве; учение о пути единения с Богом через очищение человека и сосредоточение всех его душевных и духовных сил. Сформировалось уже в ранневизантийскую эпоху (IV-IX вв.) в египетских и синайских монастырях, а затем получило широчайшее распространение на Афоне. В первой половине XIV века основные теоретические положения исихазма были обоснованы в сочинениях Григория Синаита, Николая Кавасилы и, в особенности, Григория Паламы - создателя фундаментального учения о сообщаемости Божественных энергий, которое имело чрезвычайное значение для аскетической практики. К последователям исихазма на Руси принадлежали Сергий Радонежский, Нил Сорский и другие подвижники. К Канон (греч. - норма, правило) - 1. Совокупность правил, предопределяющих форму и содержание православного искусства. 2. Особый жанр богослужебных песнопений. 3. Постановление Вселенских соборов об основах вероучения и церковной жизни. 4. Совокупность канонических книг Ветхого (22) и Нового Заветов (27). Киворий (греч.) - сень над престолом, поддерживаемая колоннами; к киворию крепились завесы, закрывавшие престол в промежутках между службами. Появляется в IV-VI вв. В иконописи изображения кивория символизирует алтарь. Киноварь - сернистая ртуть, краска ярко-красного цвета, применяемая в иконописи. Киот (греч. - ковчег) - деревянный украшенный шкафчик (часто створчатый) или остекленный ящик для икон. Кириотисса - один из иконографических типов изображения Богоматери, стоящей и держащей перед собой Младенца. Клав (греч.) - нашивное украшение в виде вертикальных полос, идущих от плеч до нижнего края одежды. Клейма - в иконописи небольшие композиции с самостоятельным сюжетом, располагающиеся вокруг центрального изображения; Ковчег - в иконописи углубленное среднее поле иконной доски. Конха (греч. - раковина) - полукупол, сомкнутый полусвод, служащий для перекрытия полуцилиндрических частей здания (апсид, ниш). Корпусное письмо - в иконописи особый технический прием, когда краски накладываются плотными, непрозрачными слоями. |
|
|
