| Видимая природа, будучи поставлена в самую тесную связь с телесностью своего главы – человека, должна была по его падении подчиниться суете и тлению, и до настоящего времени воздыхает и мучится, испытывая на себе тлетворное действие греха прародителей. Но милосердие Божие как для павшего человека предуготовило восстание в нетленном теле, так и видимой природе обещает не только полное освобождение от этого ненормального состояния, но и возведет к доступному для нее совершенству. При этом природа не только разделяет участь своего главы, но и переживает аналогичные его телу состояния. Как последнее умирает и разлагается на свои составные элементы, чтобы восстать в воскресении совершенным, так и природа подвергнется страшной, граничащей с совершенным уничтожением катастрофе, чтобы, заплатив дань тлению, явиться в обновленном виде, соответствующем состоянию прославленной телесности человека 418 . Ясные указания на конечность нынешнего мира и замену его другим мы видим уже в Ветхом Завете, хотя при этом не указывается прямо, входило ли это в творческие планы Бога, или явится следствием грехопадения. Небеса погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и как одежду Ты переменишь их 419 , и изменятся, восклицает Псалмопевец ( Пс.101:27 ). Еще яснее выражается об этом пророк Исаия: небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда ( Ис.51:6 ; ср. 34:4). При этом он присовокупляет, что Господь сотворит новое небо и новую землю, которые будут несравненно лучше настоящих ( Ис.65:17 ), откуда с некоторым правом можно заключать, что причиной уничтожения настоящего мира является его несоответствие новому идеальному порядку вещей, который созерцает пророк, как царство Мессии. Судя же потому, что Исаия представляет на новой земле Иерусалим и Сион (Святую гору), можно думать, что он говорит не о совершенном уничтожении настоящего мира и замене его другим, а только о совершенном его преобразовании и возведении на высшую степень совершенства. По-видимому, совершенно противоположное утверждают два места из Ветхого Завета, где говорится о вечности неба и земли: ляжет (умрет) человек и не встанет; до скончания неба он не пробудится и не восстанет от сна своего ( Иов.14:12 ), и второе: род проходит и род приходит, а земля пребывает вечно ( Еккл.1:4 ). |
| Каждая газета, каждое выступление, каждая книга, касающаяся практической жизни, сообщают нам несметное число известий о всевозможных видах греха и сопровождающих их бедствий, со всеми их скорбями и ужасами. Нравственная беспечность, сластолюбие, распутство, зависть, вражда, месть, интриги, тщеславие, гордость, властолюбие, корысть, самообольщение, лицемерие, религиозное равнодушие, безбожие, ожесточение, попрание всего священного, междоусобие и кровопролитные войны – это все неизбежные спутники жизни и христианских обществ. Невольно приходится признаться: «В беззаконии я зачат, и во грехе родила меня мать моя» ( Пс.50:7 ); кто родится чистым от нечистого? Ни один. Если один день его жизни на земле ( Иов. 14:4 ); нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не согрешил бы ( Еккл. 7:20 ); все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет до одного ( Пс.13:3 ); если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас ( 1Ин. 1:8 ); весь мир во зле лежит (5:19); потому что все согрешили и лишены славы Божией ( Рим. 3:23 ). (Сравни – 2Пар. 6:36 , Притч. 20:9 , Сир. 40:1 , Иак. 3:2 , Рим. 7:14–24 , Еф. 2:2–3, 4:17–18 ). Конечно, как в среде еврейского народа, так, тем более, в среде христианских обществ, есть лица, относительно праведные. Эти люди особенно ощущают в себе жало греха и замечают его вредные действия на других. Лучшие лица израильского народа с особенной силой жаждали нового откровения и истинного примирения человека с Богом, вместо приношений животных жертв; они сознавали, что еврейский народ выродится, если не последует возвещенное пророками возрождение. И среди христиан есть люди недовольные собой, порицающие себя и очищающие, те кто серьёзно сознают требования нравственного закона и по-настоящему заняты своим усовершенствованием. Но, с другой стороны, Свящ. Писание говорит о первобытном совершенстве мира и человека. Уже из понятия совершенности Творца с необходимостью следует совершенство сотворенного Им мира. |
| О христианском отношении к собаке Начнем с истории: каково было отношение к «четвероногому другу» в античную эпоху? Греки собак любили и окружали заботой. Достаточно почитать Гомера. Римляне одевали на боевых собак даже броню. Но вот у народов, чтивших Библию как священную Книгу, отношение было прямо противоположным. В Ветхом Завете из тридцати упоминаний собаки, лишь в двух случаях оно не имеет негативного смысла. Ненависть древних иудеев к своим неприятелям-египтянам и римлянам, разводившим и почитавшим собак и применявшим их в бою, была перенесена, вероятно, и на животных. По закону Моисея, эти животные считались нечистыми. Для еврея сравнить кого-либо с псом – верх оскорбления. Даже деньги, вырученные от продажи собаки, равнозначно плате блудницы, нельзя было вносить в Скинию – «в дом Господа Бога твоего ни по какому обету, ибо то и другое есть мерзость пред Господом Богом твоим» (Втор. 23: 18). Но коль собаку продавали, значит, при себе ее все-таки держали. Скотоводу овчарка совершенно необходима, иначе стадо не уберечь. А у древних евреев скотоводческий труд – фактически основной. И, тем не менее, это не влияло на их отношение к четвероногим «караульщикам»: «ныне смеются надо мной младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих» (Иов 30: 1). Но в качестве домашних животных собаки, согласно Библии, появляются поздно, причем с той же охранной функцией: когда Товия начинал держать путь к Рагуилу, его сопровождал Ангел «и собака юноши с ними» (Тов.5: 17). Знаменательно звучит восклицание Авенира: «разве я - собачья голова?» (II Царств. 3: 8). Смысл его почти идентичен афоризму Соломона: «псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Еккл. 9: 14). Тут настолько сказано ясно, что всякие комментарии излишни. Ко времени земной жизни Иисуса Христа четвероногих сторожей нередко стали держать при домах, о чем свидетельствует ответ хананеянки на отказ ей Спасителя в помощи: «Господи! Но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф. 15: 27). И в христианстве собака не становится львом. Апостол Павел предупреждает: «Берегитесь псов!» (Филипп. 3: 2), имея в виду лжеучителей. Ап. Петр выражается еще крепче, когда обличает грешников старой пословицей: «пес возвращается на свою блевотину» (II Петр. 2: 22). |
| Приведем примеры глагола pe: «потому что любил дочь Иакова (стремился к ней)» ( Быт 34:19 ); «поставь меня на стезю заповедей Твоих, ибо я возжелал ее (стремлюсь к ней) ( Пс. 118:35 )»; «для чего господин мой царь желает (задумал) этого дела» ( 2Цар. 24:3 ); «что захочет (что ни пожелает), все может сделать» ( Еккл. 8:3 ); «Соломон кончил строение храма Господня и все, что Соломон желал (задумал, стремился) сделать» ( 3Цар. 9:1 ); «я желаю исполнить волю Твою (чтобы осуществилась воля Твоя)» ( Пс. 39:9 ); «я желал бы твоего оправдания (чтобы оправдание твое осуществилось)» ( Иов. 33:32 ). В Ис. 58:2 глагол встречается два раза: «Они каждый день ищут Меня и хотят (желают) знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу». В последней цитате особенно заметно описание стремления к тому, чего еще нет, к осуществлению цели, которая, возможно, никогда еще не была достигнута, чувствуется эмоциональный заряд активности и строгая направленность на пути приближения к Господу. В Ветхом Завете этот глагол чаще употребляется для описания живой активности Бога, чем человека. 2b. И в закон Его он вникает. Глагол (hgâ) играет ключевую роль для раскрытия молитвенной практики, предложенной Псалмопевцем, поэтому остановимся на нем более подробно. Первичное значение глагола hgâ – выделять: «отдели (выдели) примесь от серебра» ( Притч 25.4 ); «удали (выдели) неправедного от царя (пред лицом царя)» (25.5); «выбросил (исторг) его сильным дуновением Своим как бы в день восточного ветра» ( Ис 27.8 ). Значение глагола hgâ – выделять изнутри, исторгать – переходит по смыслу в значение исторгать звуки, произносить: «как скимен, ревущий над своей добычею» ( Ис. 31:4 ); «тосковал (ворковал) как голубь» (38:14); «мы ревем, как медведи, и стонем (воркуем), как голуби» (59:11). Этот глагол также обозначает выражение членораздельной речи: возглашать, изрекать. Например: «язык мой будет проповедывать (возглашать) правду Твою» ( Пс. 34:28 ); «язык мой всякий день будет возвещать (возглашать) правду Твою» ( Пс. 70:24 ); «уста праведника изрекают премудрость» ( Пс. 36:30 ). Обращает на себя внимание то, что употребление глагола hgâ в значении произносить, изрекать всегда сопровождается упоминанием органа произношения: это может быть язык или уста. |
| Справедливо ли миру отдавать юные лета, а Богу немощную старость, миру всю жизнь и крепость сил, а Богу посвятить плоть дряхлую и изнуренную страстями (Св. Григорий Богослов. Слово на Крещение). Какая тебе будет похвала, если тело, приученное к неизнеженной жизни и утружденное старостью, посвятишь молитве, трудам и подвигам? Где борьба и многотрудный подвиг, там только и венец, который немногие обретают, и не все получают, вступившие на поприще брани (Св. Амвросий Медиоланский. на Пс.118). Не стыдно ли тебе лучшую пору жизни оставлять для себя, а для доброго намеренья и для крестоношения назначить такое время, которое ни на что употребить нельзя? Поздно тогда начинать жизнь, когда нужно ее кончить». СТАВРОФИЛА. Прости меня, и не осуждай за прошение мое. Я желала отложить подвиг крестный не на последние дни старости моей, но на некоторые только годы. АНГЕЛ. Но кто их обещал тебе? Не кратки ли дни человека? «Человек, рожденный женою, краткодневен» (Иов. 14:1); «человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них» (Еккл. 9:12). Если бы кто заранее знал о времени своего отшествия из мира, то мог бы часть жизни отдать миру и наслаждениям его, а другую определил бы кресту и покаянию; но Бог, обещавший крестоносцу небо и кающемуся прощенье, ленивому и непостоянному не обещал и завтрашнего дня. Неизвестно, на каком месте тебя ожидает смерть, и потому ты ев всяком месте ее ожидай. СТАВРОФИЛА. Но я еще молода, и желала бы дождаться более зрелого возраста. АНГЕЛ. Всякий возраст угоден Богу, но наиболее отрочество и юность. «Благо человеку, когда он несет иго в юности своей» (Плач. 3:27). Не только должно воспринять иго Господне, но и должно воспринять его с юности; а если поздно воспримешь, то вместо того, чтобы стяжавать благодать, должна будешь более приносить покаяние в прошедшей жизни (Св. Амвросий Медиоланский. Сл. 2 на Пс.118). |
| В общем, язык книги Иова составляет еще одну из ее загадок. Другая трудность связана с наличием в этом произведении комплекса внутренних противоречий, таких, к примеру, как несоответствие исторического «фона» книги ее содержанию. По множеству признаков описываемые в книге события разворачиваются в эпоху патриархов (от Авраама до переселения в Египет). Главные среди этих признаков — упоминание кеситы — металлического слитка, использовавшегося в качестве денежной меры (Иов 42:11), отсутствие священства (Иов. 1:5), древний способ письма вырезанием букв на камне (Иов. 19:23—24). В Септуагинте и церковно-славянской Библии содержится приписка к последним стихам книги Иова, взятая из «сирской книги». В ней Иов называется «пятым от Авраама» и отождествляется с Иовавом, царствовавшим в Эдеме во времена патриархов (Быт. 36:33). С другой стороны, религиозно-этическая проблематика и литературный стиль книги ставят ее в один ряд с произведениями совсем другого периода — времени расцвета еврейской литературы и поэзии. Недаром она как в христианском, так и в иудейском каноне включена в один раздел с книгами, приписываемыми Давиду и Соломону (Притчи, Псалтырь, Песнь песней и др.), — в раздел, называемый «учительные книги» у христиан, кетубхим — у иудеев. Она не только обнаруживает близость с ними по дидактической своей форме и языку, но совершенно совпадает с ними в отдельных и характерных пунктах вероучения. Наблюдаются многочисленные параллели между этими книгами в учении о Премудрости Божией, участвующей в творении мира (Иов 28 — Прит. 8:9), о преисподней (Иов 26— Прит. 15:11) и загробной участи человека (Иов 7:9—10; Иов 14:2, 12 — Пс. 143:4, 145:4; Еккл. 3:19—20; Еккл. 12:7), о власти Божией над стихиями (Иов 38:8—11 — Пс. 103:9; Прит. 8:29) и т.п. Но наиболее очевидное сродство с произведениями, написанными в век Соломона и позже, проявляется в том, что в книге Иова полногласно звучит тема личной ответственности перед Богом и связанная с ней проблема мздовоздаяния — тема, чуждая эпохе патриархов и судей, но весьма часто встречающаяся, в той же постановке, что и в книге Иова, в учительных книгах и в книгах великих пророков. Подробнее об этом будет сказано в главе 4. Лингвистический анализ текста не позволяет сколько-нибудь надежно утверждать, что книга Иова написана до Вавилонского плена, равно как и после него, в связи с чем сторонники допленного и послепленного происхождения книги вынуждены прибегать к косвенным и не слишком убедительным доводам для отстаивания своих позиций. Для первых главной опорой служит упоминание Иова пророком Иезекиилем в контексте, явно перекликающемся с речью Елифаза из книги Иова: «...Если бы какая земля согрешила передо Мною, ...и Я простер на нее руку Мою, и истребил в ней хлебную опору, и послал на нее голод,... И если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, — то они праведностью своею спасли бы только свои души, говорит Господь Бог |
| При чтении как Книги Екклесиаста, так и Книги Иова прежде всего бросается в глаза отражённый в них индивидуализм. Так, обоих авторов уже не устраивают традиционные ответы о награде праведника и о наказании грешника: и тот, и другой слишком хорошо знают, что нередко и награда, и наказание приходят слишком поздно ( Еккл.8:14; 9:2-3 ; Иов.21:7-26 ). Они, очевидно, вовсе не считают мир справедливым, а жизнь прекрасной ( Еккл.1:2-3; 7:1-4 ; Иов.14:1-2 ). Более того: и в Книге Екклесиаста, и в Книге Иова звучит порой прямое неприятие жизни, подобное тому, какое послужило отправной точкой для многих буддийских размышлений ( Еккл.4:2-3 ; Иов.3:3-19 ). Такое радикальное мироотрицание было совершенно непредставимо в эпоху традиционализма, но теперь, когда человек оказался один на один с огромным миром и с пустым, как ему казалось в минуты отчаяния, небом, оно стало возможным. Впрочем, нередко альтернативой такому мироотрицанию оказывается твёрдость стоика: как представители стоической философской школы считали, что добродетель в мире отнюдь не вознаграждается, а праведнику стоит рассчитывать лишь на покой, испытываемый тем, чья совесть чиста, так и автор Книги Екклесиаста уверен, что единственной наградой праведника является даруемый ему Богом внутренний мир ( Еккл.2:26; 12:13-14 ). Не исключено, что здесь перед нами действительно следы влияния на библейских авторов греческой философии. И всё же между мироощущением стоика и яхвиста была существенная разница. Стоик полагался на одного себя. Нравственный закон он воспринимал как нечто абсолютное и существующее извечно, а потому и не сомневался в необходимости ему следовать; но в самом этом следовании стоик полагался лишь на собственные силы, и обретённым душевным покоем считал себя обязанным лишь самому себе и своей непреклонности в следовании добру. Иное дело верующий яхвист, следующий Торе. Здесь внутренний мир обретается не собственными усилиями, а даруется Богом. Более того: само изучение Торы становится не просто духовным упражнением, а формой богообщения, в процессе которого изучающий переживает реальность присутствия Божия. Хорошим тому свидетельством является Пс.119 , где с Торой и с её изучением ассоциируются переживания не только интеллектуального, но и духовно-мистического плана, сопоставимые с теми, которые испытывали верующие яхвисты во время храмового богослужения. Не случайно изучение Торы становится в рассматриваемую нами эпоху одним из важнейших элементов религиозной жизни. Неудивительно, что реальность присутствия Божия давала яхвистам силы переживать всю тяжесть, а нередко и жестокость окружающего их мира: для них эта тяжесть и жестокость не были единственной и последней реальностью, как для многих из их современников. |
| (Палея 1406, с. 330, то же ВМЧ, сентябрь, с. 28) или Судей (Палея 1406, с. 348). Слово бытие могло вводиться и в состав названий книг, как, например, си книгы бытиа исуса навгиина в Чуд. 349 (Лебедев 1890, с. 66). Псалтырь по преимуществу переписывалась отдельно как книга богослужебная, но другие поэтические книги или книги Премудрости – Иов, Еккл., Песнь, Притчи и Сир. – входили в сборники более или менее устойчивого состава, в которые непременно включались Сир. и Еккл., а реже других попадал Иов. В таких сборниках русского происхождения нередко оказывалась еще одна книга Премудрости – Менандр, представляющая собою собрание афоризмов языческих мудрецов, иногда включался также Апокалипсис. Таковы, например, сборники XV-XVI вв. РНБ, Пог. 78 (Притч, Еккл., Песнь, Менандр, Сир.), РНБ, Пог. 227 (Откр., Менандр, Песнь, Притч), БАН 24.4.28 (Пророки, Притч, Сир., Менандр, Песнь, Еккл., Пс, НЗ), РГБ, ОИДР 189 (Песнь, Притч, Менандр, Сир.), РГБ, Волок. 13 (Песнь, Притч, Еккл, Менандр, Сир.), РГБ, Волок. 14 (то же), РГБ, Егорова 891 (то же) и др. Третий главный отдел Ветхого Завета – книги Пророков: 4 больших (Ис., Иер., Иез., Дан.) и 12 малых (Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Авв., Соф., Аггей, Зах., Мал.). Обычной формой их существования был сборник, содержащий все 16 книг (4 † 12). Однако по своему происхождению большая часть этого сборника относится к толковому типу, четий его вариант образовался после удаления толкований в сравнительно позднее время. Поэтому подробнее о структуре и происхождении этого собрания пророческих книг говорится в этой главе, в разделе о толковом типе. Новозаветные книги группировались следующим образом: (1) Четвероевангелие, (2) Апостол (Деяния и Послания), (3) Апокалипсис. Четвероевангелие и Апостол существовали по преимуществу как отдельные кодексы, обычно снабженнные разметкой для богослужебного употребления, Апокалипсис входил в сборники с ветхозаветными книгами Премудрости (см. выше) или соседствовал с четьей Псалтырью и с небиблейскими текстами. |
| 209. Оставим в стороне упоминание о «змее» в истории о райском саде, в которой тот косвенно выступает как эквивалент Сатаны. В этом случае в Ветхом Завете мы можем найти лишь одну прямую ссылку на Сатану, и то очень краткую (в Книге пророка Малахии). Сравним с количеством появлений этого слова в Новом Завете. Робер Мушембле, автор серьезного исторического трактата «Очерки по истории дьявола: XII–XX bb.», утверждает, что «[дьявол] стал неотъемлемой частью динамического развития Европейского континента, черной тенью, мелькающей между строк каждой страницы великой книги становления западной цивилизации… Он олицетворяет собой темную часть нашей культуры, выступает непосредственной антитезой порожденных ею великих идей, экспортируемых по всему миру…» (с. 8). В данном контексте влияния такого представления о дьяволе на историю процитируем эту книгу еще раз. Когда Мушембле характеризует произведение знаменитого Даниэля Дефо «История дьявола», то подчеркивает, что этот автор, «подобно Локку и Юму и задолго до Канта, прокладывает путь к определению дьявола как движущей силы истории» (с. 317). 210. Иов. 1:8–11. 211. Иов. 19:6. Другие доказательства честности Иова см.: Иов. 31:1–40. 212. Иов. 13:15. 213. Иов. 27:5–6. 214. Еккл. 8:14. 215. Пс. 72:2–5. 216. В конце книги Иову возвращается все его имущество («И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде» (Иов. 42:10)). Но воздаяние вряд ли компенсирует те тяготы, через которые ему пришлось пройти, и не оно было, как хотел показать автор Книги Иова, кульминацией этой истории. Вознаграждение было лишь непредвиденным бонусом и в расчет не принималось. 217. Что же касается зла, интересный взгляд на разницу между злом (incoming) и злом (outgoing) предлагает Сократ: из диалога Платона с Федоном следует, что заключенный в тюрьму Сократ готов скорее покончить жизнь самоубийством, выпив яд болеголова (цикуты), чем убежать. Лучше причинить себе зло, чем сделать нечто, что считаешь неправильным, — убежать из тюрьмы и отправиться в изгнание. По Сократу, в данном случае зло (outgoing) опаснее зла (incoming): «Но если бы оказалось неизбежным либо творить несправедливость, либо переносить ее, я предпочел бы переносить» (Платон. Горгий. 469с). |
| «Расторгнем». Подразумевается: говоря, которое часто в такого рода разговорной речи опускается (см., например: Ис. 3, 6). Еврейское слово, выражение дает мысль об отвержении нечаянном, быстром, насильственном, соединенном со вредом и порчею вещи, отверженной по причине нетерпения ее или презрения к ней… Так расторг Сампсон верви как нити (см.: Суд. 16, 9—12; сличи: Иер. 2, 20; 5, 5; 30, 8; Наум. 1, 13; Пс. 106, 14). Из сих мест видно, что здесь разумеется крайняя дерзость народов и властей их против небесного учения, по которой, сговорившись будто, решили они не слушать его, подобно пленным, или осужденникам взбунтовавшимся, или диким коням, кои, сбросив всадника, несутся вперед и всё попирают по пути. «Узы их», то есть Господа и Христа Его, — правила, догматы и учреждения, коими отлучается безбожие и суеверие и нравы развращенные, страсти и все недобрые порядки жизни и заповедуется противоположное тому; чем связывается свободная воля, как узами какими, подобно тому, как сковывают диких зверей, чтобы не шатались по произволу и не вредили тем, кои спокойно живут в исправлении своих дел. Такого рода узы суть: самоотвержение, покорение «разума в послушание Христово» (ср.: 2Кор.10,5), отложение ветхого человека и облечение в нового, любовь от чистого сердца, «совести благия и веры непорочныя» (ср.: 1Тим. 1, 5). Сюда же принадлежит и страх Божий, коим удерживаются в пределах долга (см.: Иов. 30, 11; Мф. 11, 29). Употребленное здесь еврейское слово происходит от глагола: «иасар» — наказывать, чем указывается на Божию дисциплину, коею нарушители воли Его удерживаются в своем чине (см.: Пс. 106, 14; Иов. 39, 5; Иер. 5, 5; 2, 20; 27, 2; 30, 8; Наум. 1, 13. Кроме этих мест это слово еще не встречается). Отвергнем презрительно, с отвращением и нетерпением, с силою и напряжением (ср.: Пс.50, 13; Еккл. 3, 5—6)! «Иго их» (funes densos), туго стягивающее ярмо из вервей, то есть строгие правила веры и жизни, коими вяжут нашу совесть (religio от ligare— вязать). Врагам Христовым кажется несовместимым с высоким их о себе мнением позволить вязать себя такому учению, которое разуму представляется безумием, а плоти тяжелым и несносным игом; хотят свободы воли и нестесненности поведения. «Не хощем, да царствует над нами! « (ср.: Лк. 19, 14). «Отыди — путей Твоих ведети не хощем» (ср.: Иов. 21, 14). (Сличи по Еврейскому тексту: Лев. 23, 40; Неем. 8, 15; Иез. 20, 28; 19, 11; 31, 3, 6, 14; Исх. 28, 14, 22; 39, 15; Мих. 7, 3. Также: Ис. 5, 18; Пс. 128, 4; Иов. 39, 10; Иез. 3, 25; 4, 8; Суд. 15, 13—14; 16, 12; Исх. 28, 24, 14; 39, 17—18.) Из мест сих видно, что сказанным словом («абот–ей») означается властвование твердое, всестороннее, обязывающее к повиновению, сильное и тяжелое и для нечестивых нестерпимое; почему они и не хотят ему подчиняться. |
|
|
