| Лицемер, стараясь удовлетворить своим страстям, всецело работая греху, желает сохранить перед очами людей личину добродетели ( 111, 275 ). Осуждение ближнего – признак лицемерия, по всесвятому указанию Евангелия ( 111, 278 ). Мы все – грешники. Всякое выставление себя праведником, и прямое и косвенное, есть лицемерие. Святитель Игнатий (Брянчанинов) ( 111, 278 ). Когда мы (монахи Нитрийской пустыни) пришли, блаженный Иоанн Ликопольский приветствовал нас, обращаясь к каждому с веселым лицом, а мы прежде всего попросили его помолиться о нас. Потом он спросил, нет ли с нами кого-нибудь из клириков? Мы отвечали, что нет. Но он, осмотрев всех, узнал, что между нами есть диакон. Диакон скрывал свой сан по смирению, считая себя, в сравнении с такими святыми, едва достойным имени христианина, не только этого сана. Указав на него рукой, преподобный сказал: «Вот диакон». Когда же он продолжал отказываться, святой, взяв его за руку, облобызал его и, вразумляя, сказал: «Чадо! не отвергай благодати Божией и не лги, отрицая дар Христов. Ложь чужда Христу и христианину, будь она сказана по малому или по важному поводу. Если даже для доброй цели говорят ложь, и это не похвально, ибо ложь, по слову Спасителя, от диавола ( Ин. 8, 44 )». Диакон принял кроткое обличение старца. Лавсаик ( 74, 132–133 ). ЧЕЛОВЕКОУГОДИЕ Как же избежать страсти человекоугодия и слабости к похвалам человеческим? Несомненной уверенностью в присутствии Божием, постоянной заботой об угождении Богу и пламенным желанием блаженств, обетованных Господом. Ибо никто перед очами Владыки не старается об угождении подобному себе рабу к бесчестию Владыки и своему осуждению ( 8, 195 ). Какая это «клеть», в которую Господь повелевает войти молящемуся? Клетью обычно называется пустая и отдельная комната, в которую кладем, что хотим сохранить, или в которой можно скрыться, по сказанному у пророка: «Пойди, народ мой, войди в покои твои... укройся» ( Ис. 26, 20 ). А смысл заповеди выявляет самый предмет разговора, потому что она обращена к страждущим от недуга человекоугодия. Поэтому, если кого беспокоит этот недуг, он прекрасно делает, устраняясь и уединяясь в молитве, пока не будет в состоянии приобрести навык не обращать внимания на похвалы людские, а взирать только на Бога, по примеру сказавшего: «как очи рабов обращены на руку господ их, как очи рабы – на руку госпожи ее, так очи наши – к Господу, Богу нашему» ( Пс. 122, 2 ). Но если кто по благодати Божией чист от этого недуга, то ему нет необходимости скрывать прекрасное. Научая этому, сам Господь говорит: «Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» ( Мф. 5, 14–16 ). Тот же смысл заповеди о милосердии и о посте ( Мф. 6, 1–18 ), и вообще о всяком деле благочестия ( 115, 634 ). |
| Об Иоанне Ликопольском 115 (35.1) Был некий Иоанн в Ликополе, который в отрочестве обучился плотницкому ремеслу. Брат его был красильщиком. Позднее же, когда ему исполнилось двадцать пять лет, он стал монахом и, проведя в различных монастырях пять лет, удалился один в Ликийскую гору, на ее вершине сделал себе три круглые кельи и, вошед, поселился там. И одна келья была для телесных потребностей, в которой он работал и ел, другая – в которой молился. (35.2) Сей, тридцать лет проведя в затворе и через двери принимая от служителя потребное ему, удостоился дара пророчества. В числе прочего и блаженному царю Феодосию возвестил различные предсказания о Максиме тиране, что, победив его, повернет на галлов, а также возвестил о Евгении тиране. О нем пошла большая слава как о добродетельном. (35.3) Мы, будучи в пустыне Нитрийской, – я и ученики блаженного Евагрия 116 , – искали узнать правду, какова добродетель сего мужа. И говорит блаженный «Я с удовольствием узнал бы от умеющего рассудить ум и слово, каков этот муж. Ибо если я не смогу сам видеть его, но смогу услышать точно о его жизни по рассказам другого, не пойду в гору». Я, услышав и никому ничего не сказав, отдыхал один день. На другой же день, отворив свою келью и предав себя Богу, предпринял путешествие 117 до (35.4) И достиг через восемнадцать дней, то идя пешком, то плывя по реке. А было время прилива, когда многие болеют, и он также. Итак, придя, нашел его затворившим преддверие 118 (впоследствии братья пристроили большое преддверие, в которое помещалось около ста мужей). И запертое на ключ, оно отпиралось по субботам и воскресеньям. Узнав причину, по которой он затворился, я ждал до субботы. И придя на встречу во второй час, нашел его сидящим у окна, через которое, насколько я знал, он приветствовал посетителей. (35.5) И, приветствовав меня, он сказал через переводчика: «Откуда ты и что пришел? Ибо я догадываюсь, что ты из общины Евагрия» 119 . Я сказал, что: «Чужеземец, пустившийся в путь из Галатии». Согласился и что из товарищей Евагрия 120 . В то время как мы разговаривали, пришел правитель области по имени Алипий. Подойдя, он прервал мою беседу. Уступив ему, я отошел немного, стоя поодаль. А поскольку они разговаривали долго, я приуныл, и в унынии начал роптать, что меня презрел, а его почтил. (35.6) И искусившись этим, думал уйти, презрев его. И позвав переводчика по имени Феодор, он говорит ему: «Иди, скажи тому брату: «Не малодушествуй, отпущу правителя и буду говорить с тобой " ». Тогда я решил ждать его, как человека духовного. И когда вышел правитель, он призывает меня и говорит мне: «Почто скорбишь на меня? |
| Если πας можно понять как «юноша» или «сын», то толкование οκτης как «раб» или «слуга» сомнений не вызывает. Так могли обозначаться домашние рабы – наиболее мобильная часть невольников, которые, вероятно, без особого опасения приходили в монастыри. Любопытно также отметить приход к монахам женщин. Указание на это мы находим в том же поучении (cap. 1). Есть еще ряд данных, косвенно это подтверждающих: бес принимает обличье женщины и приходит к монаху – либо отшельнику (cap. 1), либо в общину (cap. 13 ). В последнем случае такая «особа» приходит к монаху-кузнецу как бы за заказом 501 . Есть еще ряд примеров, связанных с исцелением женщин 502 . Стало быть, достаточно свободное посещение женщинами отдельных отшельников и даже каких-то монашеских сообществ было возможно. Были, впрочем, и исключения. Затворник преп. Иоанн Ликопольский (cap. 1) категорически отказывается и видеть женщин, и беседовать с ними. В Уставе преп. Пахомия женщинам категорически запрещается посещать киновии 503 . Наиболее частым мотивом посещения монахов мирянами в «Истории монахов» можно считать желание исцелиться самому или исцелить своих родственников. В целом, это подтверждает и материал других источников. В «Истории монахов» упомянут целый спектр различных болезней, – как телесных, так и душевных. Среди первых названы слепота, видимо, связанная с образованием бельма, послеродовые осложнения, горячка (или скопление желчи) (cap. 1) 504 паралич и подагра (cap. 26) 505 . Среди душевных заболеваний можно выделить одержимость бесами (cap. 12, cap. 24 ), бешенство (cap. 22 ) 506 , сильный шок в результате испуга (cap. 9 ) 507 . Эти данные подтверждает уже высказанную выше мысль об одной из социальных ролей монаха – врачевателя человеческих недугов. Уже говорилось, что другой важной ролью монаха по отношению к миру являлась миссионерская деятельность. В «Истории монахов» она представлена более полно, чем в других наших источниках и касается, главным образом, хоры. Наиболее интересные эпизоды содержатся в главе про авву Аполлона (cap. |
| Чтобы заметить социальность египтян, их потребность в контактах и общении с другими, нет необходимости жить в Египте долго. Несомненно, что по своей натуре жители этой страны не выносят изоляции и одиночества. Эту черту их характера отметил еще Амелино: «Порода египтян – одна из самых жизнерадостных, какие только были в мире. Со времен седой древности и по сей день египтяне – это большие дети, замечательно жизнерадостные и очень общительные» 51 . Наслаждаясь жизнью, они радостны и беззаботны. Как же тогда объяснить тот факт, что эти люди, такие веселые и полные жизни, расположенные к шуткам, смеху и иронии, в столь сильной степени оказались склонны к такому серьезному и значительному идеалу, исключающему всякое развлечение? Следует признать, что по этому вопросу Отцы пустыни не были так строги, как об этом иногда пишут. Антуану Гийомону, как кажется, удалось смягчить слишком категоричные высказывания Карла Хойсси и Иринея Осера, показав, что египетские отшельники не чурались юмора и вполне могли при удобном случае его продемонстрировать 52 – вполне в духе своих далеких предков, не боявшихся рисовать забавные карикатуры на стенах гробниц. Мы очень склонны представлять их с грустным и суровым выражением лица, постоянно занятых сокрушением о своих грехах. Но кроме аввы Памво, о котором известно, что он никогда не смеялся 53 , там непременно должны были быть и многие другие, которые, по крайней мере, могли позволить себе улыбнуться и продемонстрировать другим свое радостное лицо. Духовная радость – это тот знак, по которому все узнавали Антония, и предмет одной из любимых его рекомендаций тем, кто его посещал 54 . «Пребывайте всегда в радости» – вот совет, данный аввой Вениамином своим ученикам 55 . Иоанн Ликопольский встречал паломников, улыбаясь и сияя от радости 56 . И они же с энтузиазмом описывали ликование аввы Аполлона и его учеников: «Можно было созерцать такую их радость в пустыне, что не увидишь на земле подобной радости и телесного веселия» 57 . Прошлое отшельников |
| Прежде всего раннехристианские аскетические тексты постоянно настаивают на умеренности как обязательном условии любых форм воздержания и самоограничения. Несомненно, это было необходимо именно потому, что многие аскеты отличались неумеренностью. И тем более знаменательно, насколько часто лучшие и наиболее уважаемые авторитеты давали твердые предостережения против крайности. Амма Синклитикия объясняет в специфически умеренном тоне, что отличает пост истинный от демонического: “Враг установил свое подвижничество ( аскезу ); и его ученики подвизаются. Чем же различить нам божественное и царское подвижничество от демонского и мучительного? Явно умеренностью” 32 . Что касается пищи, Апофтегмы и другие древние источники постоянно отговаривают от продолжительного поста и утверждают, что лучший путь — вкушать что-нибудь ежедневно 33 . Если мы хотим правильно поститься, говорит Иоанн Ликопольский, золотое правило: никогда не есть до насыщения, никогда не закармливать желудок 34 . Согласно преподобному Варсонуфию Газскому 35 , мы должны вставать из-за стола с ощущением, что еще немного хочется есть 36 . Такой же принцип относится и к воде: следует ограничить ее потребление; нужно останавливаться прежде, чем мы почувствуем, что пить больше не можем 37 . Трезвый совет подобного рода служит противовесом историям о захватывающем, нечеловеческом посте 38 . Правда, “умеренность” — неопределенный термин. Для того, чтобы представить нашу оценку энкратейи , используем различие между естественным и неестественным аскетизмом, которое делает дом Катберт Батлер: “случаи умерщвления плоти, запротоколированные египетскими отшельниками, необычные и ужасные, относились к виду, который может быть назван естественным. Он состоит в недостатке пищи, питья, сна, одежды; в перенесении жары и холода; в строгом затворе в келье, пещере или склепе; в продолжительном молчании, бдении или молитве; в ревностном труде, в странствии по пустыне, в телесной усталости. Однако самобичевание, гвозди, цепи и другие искусственные епитимьи позднейшего времени не засвидетельствованы у египетских монахов четвертого века” 39 . |
| Эти кельи имели две комнаты, на фасаде первой располагались окно и дверь, другая комната, служившая спальней и молельней, находилась в глубине и не имела выхода во двор. В новых многокомнатных кельях спальня также служит молитвенным местом, и монахи никогда не должны впускать туда кого-либо. Окна и двери Как и большинство деревенских домов в Египте, кельи отшельников имеют только небольшие отверстия, чтобы внутрь проникали солнечный свет и тепло. Дверь обычно оставляют открытой, что необходимо для освещения и вентиляции. О некоторых старцах, например о Макарии Великом или Сисое, говорится, что они закрывали двери своих келий 250 – значит, другие обычно оставляли их открытыми. Дверь была снабжена засовом или замком. В постройках, раскопанных в Эсне и Келлиях, найдены следы таких засовов. Одна апофтегма рассказывает, как монах сделал отмычку, чтобы забраться в келью к одному брату и украсть у него деньги 251 . Дерево было редкостью, и двери в Египте были дорогим удовольствием. При отсутствии двери при входе вешали циновку. Именно это и сделал авва Диоскор, когда отдал свои двери брату, который искал их для своей кельи 252 . В пахомианских источниках также можно найти указание на то, что входной проем закрывали съемной циновкой 253 . Возможно, существовали также и застекленные окна, поскольку об этом свидетельствуют фрагменты стекла, найденные в Келлиях возле некоторых входов в строения. В Вади-Натрун также обнаружены остатки стеклянных изделий. В любом случае, с окнами или без них, застекленными или нет, некоторые старцы получали и сверхъестественный свет, который позволял им работать как днем, так и ночью 254 . Но этот свет иногда происходил от демона, как в случае со старцем, о котором рассказывал Иоанну Кассиану авва Моисей 255 . Затворники, закрывшие свои двери навсегда, иногда заделывали и проемы. Однако и им нужно было хотя бы одно окно, чтобы общаться с внешним миром: либо для того, чтобы получать необходимое для жизни, либо – чтобы давать наставление, наблюдать за исцелением или благословлять тех, кто настойчиво этого просил. Иоанн Ликопольский провел тридцать лет «в полном затворе, получая все необходимое через окно от человека, который ему прислуживал» 256 . По субботам и воскресеньям он садился возле окна, готовый ободрить всех тех, кто явился к нему 257 . Тридцать лет провел в затворе и авва Феона. Каждый день к нему приходили толпы больных, он излечивал их, просовывая руку через окно 258 . Эти затворники жили в Нильской долине. А в нескольких милях от Александрии авва Лонгин также совершал исцеления через окно, не выходя из кельи 259 . Другие монахи уходили в затвор на несколько лет, не видя никого 260 . Известен пример, когда временный затвор был установлен старцами как наказание неким братьям, которые совершили тяжелый грех 261 . Стены и двор |
| Конечно, меры предосторожности, налагаемые на людей, которые посвятили свое целомудрие Богу, равно как и их долгое пребывание в уединении, могут сделать их более чувствительными и восприимчивыми во время редких встреч с представительницами противоположного пола. И вполне понятны запрещения, данные старцами: «Не приводи женщину в свою келью», «не ложись там, где есть женщина» 121 , «никогда не вкушай пищу с женщиной» 122 . Обычно, как мы уже говорили, женщин в пустыне не было, и некоторые отшельники, например Иоанн Ликопольский, не видели женщин по сорок лет и более 123 . Однако многие были вынуждены ходить в обитаемые места, чтобы продать там свои корзины, запастись необходимым или по каким-либо другим причинам. У них было много поводов встретить женщин, возжелать их и при случае согрешить с ними 124 . Они не могли их вообще не встречать, но должны были остерегаться того, чтобы пристально их разглядывать. Об одном отшельнике говорили, что на протяжении шестидесяти лет своей монашеской жизни он не видел ни одной женщины 125 . Нужно, однако же, понимать, что это случай исключительный. Впрочем, встреча с некоторыми женщинами служила назидательным целям. Пимен и Ануб заметили на кладбище вдову, которая горько плакала, и это послужило им напоминанием, что они должны с таким же рвением плакать о своих грехах 126 . Авва Памво, когда заметил на улице Александрии «актрису» (иными словами, представительницу древнейшей профессии), заплакал, а затем объяснил своим спутникам: «Две вещи тронули меня: во-первых, погибель этой женщины, а во-вторых – то, что я не делаю угодное Богу с той же ревностью, какую имеет эта женщина, чтобы угождать развратным людям» 127 . Отсутствие презрения к женщинам у Отцов-пустынников Анатоль Франс вложил в уста своей Тайс следующую фразу: «Я знаю, что святые пустынники ненавидят женщин, которые, как я, созданы, чтобы обольщать» 128 . Однако мы можем утверждать, что ни в одном раннем тексте об Отцах пустыни нет ни единого факта и ни единого слова, оправдывающего подобное заверение. Авва Арсений, конечно, мог довольно прохладно принять римскую матрону, специально пришедшую в Египет, чтобы увидеть его 129 , или решительно оттолкнуть молодую эфиопку, которая на берегу Нила подошла, чтобы коснуться его милоти 130 ... Но он воспринял как урок ее слова: «Если ты монах, иди на гору!» 131 . Даже при встрече с проститутками Отцы пустыни не проявляли никакого презрения. Несколько апофтегм показывают нам отшельника, который соглашается встретиться с женщиной либо с тем, чтобы ее обратить, либо чтобы спасти заблудшего монаха и вернуть его в пустыню 132 . |
| Чрезвычайно интересно то, что перед тем, как сформировать новую четкую установку, «помысел» сначала дезорганизует прежние, нарушая цельность мышления и поведения: несмотря на рассеянное состояние ума, монах, благодаря прежнему навыку (θισμς/consuetudo), вел обычный образ жизни. Греческий автор сравнивает эту привычку с сильным течением (реки), но Руфин описывает ситуацию тоньше – он сравнивает поведение монаха с лодкой, у которой не работают весла, но силой течения она продолжает двигаться в прежнем направлении, и далее замечает, что подвижник внешне пребывал в прежнем достоинстве, но ум его уже был занят другим. Затем следует кульминация – монахом овладевает похоть, влекущая его «помыслами» в мир. Памятью повелевает образ женщины. «Помыслы» со всех сторон обволакивают его сознание 707 и заставляют ночью бежать в город. Интересно, что в ходе этого процесса меняется мотивация: если вначале «помысел» внушал монаху мысли о покое, то в конце он связан с блудной страстью. Таким образом, после разрушения прежнего единства ума и чувств лукавый «помысел» вновь объединяет мышление и поведение, но только уже в совсем другой, чем прежде, перспективе. Лишь случайная встреча и беседа с другими монахами отвратила инока от его намерения согрешить. Интересно отметить также, что и в греческой, и в латинской версиях «фантазии» (φαντασαι/fantasiae) фигурируют не как «объективные» явления бесов, а как продукты внутреннего воображения, тесно связанные с «помыслами», что мы уже видели и в «Лавсаике». Авва Аполлон советует исторгать из ума «постыдные мечтания» и не допускать в душу нечистые «помыслы» 708 . Авва Иоанн Ликопольский признается своим гостям, что демоны часто мучили его по ночам, внушая разные фантазии чувствам и «помыслам» (fantasias quasdam per totam noctem sensibus meis et cogitationibus suggerentes – сар. 1: 7, 5). Но в «Истории монахов» описан и феномен «явления бесов», который в «Житии преп. Антония» обозначался греческим словом φαντασα. В главе, посвященной авве Гелену, демоны сначала внушают юному подвижнику срамные «помыслы», а затем, не достигнув нужного результата, сами приходят к нему ночью и начинают его душить. |
| Он после того скончался и на место его в 402 году посвящен Палладий, ученик Евагрия. Но против этого мнения говорят два обстоятельства: 1) показание самого Палладия в Лавсаике в жизни Иоанна Ликопольского. Если положить, что Палладий отправился в Палестину из Египта около 401 года; то он был за три года у Иоанна Ликопольского в 398 году и следовательно Иоанн скончался не ранее сего года, (а не в 395 г.) и следовательно видевшие его иерусалимские монахи путешествовали по Фиваиде и Нитрии не менее четырех лет. Но это невозможно. Они оставались у отцов не на долгое время. У Иоанна Ликопольского были только три дня, у Аполлоса неделю; виденных ими отцов описано немного, а много описано таких, о которых они слышали. По ясному смыслу сказания автора Истории Египетских монахов об Иоанне Ликопольском, кончина его последовала недолго спустя после сентября 394 года, когда погиб мятежник Евгений, и не позднее 395 года. 2) Другой Палладий, писатель разговора о жизни Иоанна Златоустог о, не отличает Палладия Еленопольского , принимавшего участие в суде над Антонином Ефесским в 399 году, от Палладия, прибывшего в Рим по делу Иоанна Златоустог о в 405 году и потом отправленного в числе посольства к императору Аркадию и сосланного им в Сиену. Впрочем это еще не сильное доказательство само по себе, но подтверждает предыдущее. Я склоняюсь к первым двум объяснениям, что Палладий в показании лет в разных местах своей книги и сам не был точен, ибо с собою несомненно разноречит, и что отчасти вычисления исследователей Лавсаика не вполне точны и в него могли вкрасться ошибки в числах после. И в настоящие времена при послужных списках, при современных записях часто идут споры о времени жизни знаменитых лиц, живших не за долго пред сим. Но что писатель Лавсаика есть Палладий, бывший епископ Еленополя, в том нет никакого сомнения. Сократ современник говорит, что писатель Лавсаика есть ученик Евагрия Палладий; этот ученик Евагрия в Лавсаике говорит, что он сделан епископом в Вифинии и страдал за участие в деле Иоанна Златоуста (гл. |
| Преподобный Иоанн Ликопольский Аудио Память 27 марта/9 апреля Из книги «Синаксарь: Жития святых Православной Церкви» , вышедшей в издательстве Сретенского монастыря. Преподобные Варсонофий и Иоанн Скачать (MP3 файл. Продолжительность 4:07 мин. Размер 2 Mb ) Читает иеромонах Симеон (Томачинский) Святой Иоанн родился около 305 года в египетском городе Ликополе близ Фив и с детства выучился ремеслу плотника. В 20 лет он отрекся от мира и собственной жизни и вверил себя духовному руководству святого старца. Он умерщвлял свои желания таким смирением, что вызывал удивление духовного отца, который, желая испытать Иоанна, поручал ему делать вещи невозможные или нелепые. Однажды старец взял наполовину сгнившую палку, приказал посадить ее в землю и поливать дважды в день, пока она не пустит корни. В течение всего следующего года Иоанн без ропота и возражений в точности выполнял порученное, причем источник воды находился примерно в трех километрах от кельи. Таким безоговорочным послушанием он подготовил сердце к принятию благодати Святого Духа и пророческого дара. Спустя 12 лет его старец умер. Иоанн провел некоторое время в различных общежительных монастырях, а затем вернулся на родину и поселился в пещере, труднодоступной и расположенной на горе неподалеку от города. Он заложил вход в нее, дабы ничто не причиняло беспокойства его созерцательной жизни. В пещере отшельник устроил три кельи: одну для телесных нужд, вторую – для работы и для приема скудной пищи, состоявшей из дикорастущих плодов, которые он ел вечером, а третью – для молитвы. Так он прожил 48 лет, не видя ни одной женщины, не прикоснувшись ни к одной монете. Никто и никогда не видел, как он ест или пьет. Удалившись от земных забот, он занимал освобожденный, чистый ум внутренней молитвой все дни недели, никого к себе не принимая. По субботам и воскресеньям он лишь открывал маленькое окошко и разговаривал с посетителями любого звания, приходившими издалека ради его наставлений. Он убеждал их как можно тщательнее хранить смирение – венец добродетелей, дабы восторжествовать над наваждениями, которые насылают демоны полагающимся на свои собственные подвижнические труды. |
|
|
