| Ту же цель имели в виду проповедники, приводя в проповедях народные пословицы и поговорки. Еще заметнее это стремление к популярности в переложении библейских событий на современные нравы. Так царь Давид называется королем, И. Христос — королем над королями, паном над панами, апостолы — сенаторами, израильтяне шляхтою; Семей — мужиком и пр. Мало того, один проповедник (Радивиловский) даже молитву к Богу изложил в форме просьбы, поданной польскому королю, «Христе Спасителю! говорит он в проповеди в день св. Иоанна Богослова. Когда из сей плачевной юдоли мы будем присылать к Тебе молебные жалобы , приими их в Твою небесную канцелярию, запиши в книги живота вечного, чтобы ставши пред судом Твоим, и имея при своих жалобах Твою печать, мы могли получить себе надлежащую справку , и по Твоему божественному декрету достигли бы царствия Твоего небесного». Что касается языка, которым выражали свои мысли южнорусские проповедники, то он был польско-русский, так как он был языком народа, которому они предлагали свои проповеди. Как ученые люди, схоластические проповедники иногда щеголяли в своих проповедях и латинскими фразами, подобно тому, как теперь некоторые светские люди щеголяют французскими. После общей характеристики южнорусской проповеди в XVI– XVII в. перейдем к частному обозрению замечательнейших проповедников схоластического периода. Первое место между ними принадлежит Петру Могиле , митрополиту киевскому, и Кириллу Транквиллиону, которые своими проповедями положили начало схоластической проповеди. В их проповедях особенности этого направления уже выступают, но еще далеко не доведены до тех крайностей, какие замечаются у последующих проповедников, Иоанникия Галятовского, Антония Радивиловского и др. I. Петр Могила (1590–1646) Петр Могила родился в Молдавии 1590 г. от Семеона Иоанновича, князя волошского, воспитывался в парижском университете и кончил курс словесных наук до богословия. В молодости служил в польской военной службе участвовал в походах и оказал многие заслуги, особенно Хотином. |
| При сем рождается вопрос, какого были вероисповедания предки Николая Потоцкого: православного или римского и не принадлежали ли к числу тех дворян здешнего края, которые, быв, прежде православными, вследствие Унии и гонений на православных, оставили прародительскую веру и приняли латинство? По недостаточности исторических свидетельств нельзя утверждать ни того ни другого. Впрочем, в книге Иоанникия Галятовского, под заглавием: «Новое небо», изданной в Львове в 1665 году, упоминается в предисловии, что предки Потоцких, по женской линии. Происходят от рода господарей молдавских Могилианских, которые, без сомнения, были православные. О самом же Николае Потоцком говорится 91 , что он пишется Потоцкий на Zlotym potoku, т. е., что род его происходит от тех Потоцких, которым принадлежало имение – село Золотой поток, и другое близкое к нему село Горний поток. Оба эти селения находятся в Царстве Польском в Люблинской губернии, вблизи Тарногрода, в 12 верстах от Галиции. А исторически достоверно, что до Унии там было повсеместно православие, и на этом основании жители Горнего потока и пожелали в 1840 году из Унии возвратиться к прародительской вере, и теперь там есть Православная церковь . Что же невероятного, если и владельцы этих православных мест сами некогда были православными? Известно также и то, что Николай Потоцкий, возъимев мысль жертвовать Почаевскому монастырю суммы, принял вместе с тем исповедание греко-униатское. Что заставило его оставить римский католицизм? Не было ли это следствием тайного его размышления, что обряды Униатской церкви, сколько ни изменились, все-таки суть обряды Восточной Церкви, к которой некогда принадлежали его предки? Впрочем, это одни только предположения, а известно только то, что его отец Стефан Потоцкий, воевода Белзкий, уже был исповедования Римского, потому что в завещании, в 1723 году составленном, так говорит о себе: «как сын церкви Римской, желаю и умереть в той же церкви»; а сам Николай Потоцкий в своей переписке с базилианами, как увидим впоследствии, выражается о православных, как о схизматиках 92 . Если дальнейшие его предки и принадлежали Православной Церкви, то позднейшие, и он сам, получив иезуитское воспитание, (а это видно из того, что он и отец его знали хорошо латинский язык), уже ей изменили и возъимели о ней превратное понятие, – что будто она осталась истинной церковью только в Униатстве. Вот почему, можно полагать, Николай Потоцкий сделался столь расположенным и благодетельным к Почаевским инокам, принявшим Унию. Ему в уме не представлялось, что, принося столь значительные жертвы в Почаевскую обитель – для базилиан, он приносит в будущем, по премудрому действию благодати Божией, для нас Православных. Нельзя действительно не видеть путей Промысла в действиях сего знаменитого мужа в пользу Почаевской обители. |
| Λευκωσα, 2002. Σ. 61-73. Киккская икона Божией Матери. 1668 г. Иконописец Симон Ушаков (ГТГ) В России тип К. и. становится известен в период позднего средневековья, когда связи с правосл. Востоком оказали влияние на культуру. В рус. книжности XVI-XVII вв. зафиксированы сведения о почитании икон на Кипре и чудесах от нек-рых из них, прежде всего от иконы Божией Матери, вошедшие в сборник прп. Иоанникия Галятовского «Небо новое» (Львов, 1665). Судя по данным письменных источников, в России знали о неск. чудотворных образах Божией Матери на Кипре ( Белоброва. 2005. С. 316-317), поэтому иконографию К. и. называли также Кипрской: в Сийском иконописном подлиннике 2-й пол. XVII-XVIII в. есть прорись Богоматерь с Младенцем на левой руке в изводе К. и. с подписью: «Изображение чюдотворнаго образа престыя Бдца Кипрския» (РНБ. ОЛДП. F. 88. Л. 440; см. также: Покровский. 1898. С. 202; Белоброва. 2005. Ил. 146). «Праворучный» вариант К. и. тоже был включен в Сийский иконописный подлинник (РНБ. ОЛДП. F. 88. Л. 319; см. также: Покровский. 1898. С. 173; Белоброва. 2005. Ил. 147) и, видимо, восходил к работам мастеров Оружейной палаты Московского Кремля. На обеих прорисях среди одежд Младенца присутствует рубашечка с короткими рукавами. Из документов известно, что неск. лучших «царских изографов» сер.- 2-й пол. XVII в. создавали списки К. и. для кремлевских и московских храмов: Симон Ушаков, Тихон Филатьев и др. Одна из наиболее известных икон этого извода работы Симона Ушакова была написана для московской ц. во имя свт. Григория Неокесарийского (1668, ГТГ, см.: Антонова, Мнева. Каталог. 1963. Т. 2. С. 413-414. 914; Кочетков. Словарь иконописцев. 2003. С. 692, 702). Название иконы дано по-гречески - « Η ΕΛΕΟΥΣΑ Η ΚΥΚΥΟΤΙΣΣΑ», как и надпись на развернутом свитке Младенца (Лк 4. 18), русский перевод сделан более мелким шрифтом на фоне рядом со свитком. По композиции этот образ повторяет К. и. нового типа в зеркальном варианте - с Младенцем на правой руке. Под хитоном Младенца белая рубашечка с короткими рукавами, на груди синяя перевязь. Одежды и покровы усыпаны золотыми узорами, в письме одежд использовано твореное золото, так что икона в букв. смысле сияет. Стиль личного письма в духе «живоподобия» близок к др. работам мастера. Эта икона послужила образцом для повторений, к их числу принадлежит рус. икона 2-й пол. XVII в. большого размера (ГЭ, см.: Пятницкий. 2006. С. 522). Интересно, что в надписях на рус. иконах обязательно присутствует такой эпитет К. и., как «Елеуса» (Милостивая), хотя справедливо отмечено, что данный извод правильнее называть «Взыграние Младенца» ( Кондаков. 1910. С. 187). |
| В новом томе можно ознакомиться с публикациями, рассказывающими о таких видных иерархах Русской Церкви, как Иоанникий (Горский, 1810-1811 – 1877 гг.), архиепископ Херсонский и Одесский; Иоанникий (Ефремов, 1863-1914 гг.), епископ Белгородский, викарий Курской епархии; Иоанникий (Казанский, 1839-1919 гг.), архиепископ Архангельский и Холмогорский; Иоанникий (Никифорович-Полонский, 1742-1819 гг.), архиепископ Подольский и Брацлавский; Иоанникий (Образцов, 1792-1793 – 1880 гг.), епископ Кавказский и Черноморский; Иоанникий (Сперанский,1885-1969 гг.), епископ Красноярский, викарий Новосибирской епархии. Из ныне здравствующих иерархов Московского Патриархата в новом томе отмечен Иоанникий (Кобозев, род. 1938 г.), митрополит Луганский и Алчевский. В 25-м томе нашла отражение в отдельных публикациях жизнь и деятельность Патриархов Константинопольских: Иоанникия I (Патриарх в 1524-1525 гг.), Иоанникия II Линдиос (сер. XVII в.), Иоанникия III Караджа (Патриарх в 1761-1763 гг.), а также Иоанникия, Патриарха Александрийского (1657 г.). Здесь же присутствуют статьи, посвященные Архиепископам Сербским: Иоанникию I (1279 г.), св. Иоанникию II (1354 г.) и Иоанникию II, болгарскому Патриарху Тырновскому (ок. 1375 г.). Следует отметить и материал об Иоанникии, Архиепископе Кипрском (Предстоятель в 1840-1849 гг.). Особого внимания заслуживает размещенная в 25-м томе обширная статья, которая рассказывает о жизненном пути, церковной и просветительской деятельности выдающегося западнорусского духовного писателя, полемиста и проповедника Иоанникия (Галятовского), архимандрита Черниговского Елецкого монастыря и одного из ректоров Киево-Могилянской академии, внесшего большой вклад в развитие богословия и образования в Киевской митрополии в XVII в. Большой интерес представляют материалы, который знакомят читателя с деятельностью видных грузинских церковных деятелей Иоанна-Зосима, гимнографа Х в., и прп. Иоанна-Торникия, подвижника монашеской жизни, также совершавшего свое служение в Х в. Исключительно интересна статья, повествующая об Иоанне-Нектарии (Евграфе Ковалевском, 1905-1970), бывшем епископе Сен-Денийском (РПЦЗ), который явился основателем и первоиерархом Французской Православной Церкви галликанского обряда — православной церковной структуры, основанной на латинской богослужебной традиции. |
| В 1632 г. киевская школа приобрела статус коллегии. Несмотря на последовавшие вскоре ограничения (в 1634 король запретил преподавать в Киеве на латыни, в следующем году сейм постановил ограничить здесь изучение философии только началами - логикой и диалектикой), киевская коллегия фактически являлась высшим учебным заведением, поскольку в ней читались курсы философии и богословия. В коллегии поддерживался также высокий уровень преподавания риторики. Выпускниками школы в XVII в. были выдающиеся укр. и белорус. церковные писатели, ораторы, богословы - Иоанникий (Галятовский), Лазарь (Баранович), Симеон Полоцкий , Епифаний (Славинецкий) и мн. др. Просветительские возможности школы в немалой степени были усилены использованием для школьных нужд типографии Киево-Печерского мон-ря. В 1658 г. постройки коллегии пострадали от пожара, в результате конфискаций земель ухудшилось ее материальное обеспечение. Положение школы изменилось к лучшему начиная с 1669 г., когда ее ректором стал Варлаам (Ясинский), впосл. митр. Киевский. Он начал посылать молодых людей на учебу за границу с целью воспитать новое поколение профессоров. В 1670 г. кор. Михаил Корыбут Вишневецкий выдал привилеи, разрешавшие восстановить разоренную коллегию и защищавшие имения братского мон-ря и уч-ща. Грамотой царей Петра и Иоанна в 1694 г. в коллегии разрешалось беспрепятственное преподавание наук, в 1701 г. указом Петра I коллегия была превращена в академию. В кон. XVIII в. число учеников в академии доходило до 1 тыс. чел. На протяжении XVII в. и позднее влияние киевской духовной школы на правосл. образование в разных землях было очень велико. Киевская школа являлась главным поставщиком учителей в др. Б. ш. и участвовала в открытии новых правосл. учебных заведений. В 1640 г. по желанию молдав. господаря в Яссах при участии Софрония (Почаского) была открыта школа по образцу киевской. Воспитанники и преподаватели киевской коллегии Епифаний (Славинецкий) и Арсений (Сатановский) сыграли важную роль в создании греко-лат. школы в Москве; выпускник коллегии Симеон Полоцкий был одним из организаторов московской Славяно-греко-латинской академии . |
| Но ввиду нависшей тогда над Русской Церковью опасности протестантской реформы, «Камень веры» высоко ценили и те, кто совершенно чужд был латинского, «папежеского» направления. Иван Посошков, природный великоросс и даже ревнитель петровских реформ государственного устройства, но встревоженный «люторским безумным мудрованием», писал: «Ради утверждения в вере и ради охранения от люторския и кальвинския и от прочих иконоборцев напечатать книг колико надлежит «Камень веры» и книг по пяти-шести в школу отослать, и чтобы тот многоценный Камень желающие пресвитерства затвердили его на память». По словам протоиерея Георгия Флоровского , «Стефан, богословствуя от Беллармина, тем самым в действительности оберегал Русскую Церковь от вводимой в нее реформации». Оппонентом митрополита Стефана был архиепископ Феофан (Прокопович) . Современники не без основания подозревали его в протестантском уклоне. В его академических лекциях Писанию отдается решительное предпочтение перед Священным Преданием. В богословской системе Феофана нет места мистическому учению о Церкви. Лютеранское влияние сказывается и в его истолковании учения о спасении. В трактате «Об иге неудобоносимом» (1712) он проводит мысль об оправдании верою без дел закона, «не имеющих совершительной силы». Оправдание– это действие благодати Божией, которым кающийся и уверовавший грешник объявляется правым; и ему не вменяются уже его грехи, а вменяются правда и верность Христова. Столь откровенное повторение учения Лютера вызвало тревогу у ревнителей православия. Полемизируя с Феофаном, архиепископ Феофилакт (Лопатинский) написал сочинение «Об иге Господнем благом». Так в богословской мысли России начала 18 в. сложилось два направления. Несмотря на то что в церковно-административной области архиепископ Феофан сумел захватить ключевые позиции, в богословской науке и в духовной школе на первых порах возобладало направление митрополита Стефана. Лекции, прочитанные Феофаном в Киевской академии, были изданы лишь при Екатерине II. Самым великим творением русской духовной литературы петровской эпохи явились «Четьи Минеи» святителя Димитрия, митрополита Ростовского. Святитель Димитрий, в миру Даниил Саввич Туптало, родился в 1651 г. в местечке Макарове под Киевом в семье благочестивого сотника. Образование получил в Киево-Могилянской академии. Учителем и наставником Даниила был выдающийся проповедник и полемист архимандрит Иоанникий (Галятовский). В 12 лет юноша принял постриг с именем Димитрия. Своей кротостью, смирением, молитвенностью он изумлял собратий. В 1675 г. архиепископ Черниговский Лазарь (Баранович) вызвал юного подвижника из Киевского Кириллова монастыря в Чернигов, рукоположил в иеромонаха и назначил проповедником. Святой Димитрий проповедовал в монастырских и приходских храмах Малороссии, Белоруссии, Литвы. |
| Ок. 1700 г. мон-рь был перенесен к Троицкому собору и стал именоваться Троицко-Ильинским, Ильинский храм и выкопанные прп. Антонием пещеры оказались за монастырской оградой. В XVIII в. в Антониевых пещерах существовало 3 храма: во имя прп. Антония, прп. Феодосия и свт. Николая Чудотворца. В XVIII в. в мон-ре были построены двухэтажный архиерейский дом с теплой Сретенской ц., покои архимандрита, пекарня, каменная ограда с 4 башнями, 3 воротами и четырехъярусной колокольней (1774-1775). Архиеп. Лазарь (Баранович) перенес из Новгород-Северского в Б. м. типографию, в к-рой издавались сочинения свт. Ростовского Димитрия (Туптало) (в т. ч. «Руно орошенное, Пречистая и Преблагословенная Дева Мария, или Чудеса образа Пресвятой Богородицы, бывшие в монастыре Ильинском Черниговском»), свт. Иоанна (Максимовича) , архиеп. Лазаря (Барановича), архим. Иоанникия (Галятовского) и др. В типографии трудились писатель Иоанн Величковский , граверы Л. Тарасевич , И. Стрельбицкий, впервые использовавшие для гравирования медные листы. В XVIII в. к Б. м. было приписано ок. 9 тыс. крестьян, обитель владела селами, земельными угодьями, 30 мельницами, 4 стекольными и 3 суконными заводами, добывала ок. 170 пудов железа в год. Ильинская (Черниговская) икона Божией Матери. 1658 г. Мастер прп. Геннадий (Дубенский). Фотография. 80-е гг. XIX в. (ГИМ) Ильинская (Черниговская) икона Божией Матери. 1658 г. Мастер прп. Геннадий (Дубенский). Фотография. 80-е гг. XIX в. (ГИМ) В 1786 г. Б. м. был упразднен. Кн. Г. А. Потёмкин предполагал в монастырских постройках открыть Черниговский ун-т, однако этот проект не осуществился. С 1799 г. в мон-ре размещался черниговский архиерейский дом. В 1808 г. при пожаре пострадали Троицкий собор, трапезная Введенская ц. и кельи, вскоре восстановленные. Посетивший мон-рь в 1817 г. кн. И. М. Долгоруков писал, что Черниговский архиерей подолгу проживал в С.-Петербурге, поэтому архиерейский дом управлялся экономом-архимандритом, в обители не было монахов и хора, на богослужениях пели прихожане. В Ильинском храме службы совершались лишь 20 июля - в день престольного праздника. Многочисленные паломники приходили к чудотворной Ильинской иконе, перед к-рой по субботам совершались молебны, посещали Антониевы пещеры, к нач. XX в. расчищенные и обновленные. В 1907 г. архиерейский дом владел 1989 дес. земли, в 1917 г.- 2745 дес., в Б. м. проживали 16 монахов и 2 послушника. |
| Если мы обратимся к отечественному богословию, существовавшему до Феофана Прокоповича , то увидим, что здесь исследуемая идея занимала уже видное место, именно в «Зерцале богословия» Кирилла Транквиллиона, где мысль о «пресущественности» Божией лежит в основе деления всей системы на две главные части и ставится на первое место в учении о свойствах Божиих, в великом катехизисе Лаврентия Зизания, учащем о том, что между Богом и тварью нет ничего среднего 11 ; в сочинениях – Лазаря Барановича «Nowa miara starey wiary» и Иоанникия Галятовского «Stary kosciol zachodni nowemu kosciolowi rzymskiemu pochodzenie ducha S. od Oyca Same nie od Syna pokazuie», где употребляется деление деятельности пресвятой Троицы на деятельность ad intra и деятельность ad extra и т. п. Кроме того, что исследуемая Феофанова постановка идеи абсолютизма Бога вполне отвечала тогдашнему состоянию отечественного богословия, она имела для себя некоторый образец в западном богословии. На западе данная идея не только была особенно выдвинута на вид, но даже получила крайнее развитие, именно в реформатстве. Реформатство, по своему характеру более рационалистическое, чем мистическое лютеранство, мысль о бесконечном различии между Богом и тварью положило в основу своей догматики, так что некоторые исследователи, например Швейцер и Баур, идею абсолютизма Бога считают принципиальным отличием реформатства от лютеранства. И, действительно, в той самой реформатской системе, которая послужила для Феофана главным образцом при изложении трактата «о едином Боге», именно в «Syntagma theologiae christianae» швейцарского богослова Аманда Полянского, данная идея господствует. Эта идея здесь выдвигается везде – в делении всего учения о вере (de fide или de rebus credendis) на учение о Боге (de Deo) и учение о церкви (de Ecclesia) 12 , каковое деление совершенно аналогично Феофанову делению на учение de Deo ad intra и de Deo ad extra, в отнесении единственности к самой сущности Божией, которую Аманд называет unica et singularis, а не просто una 13 , в делении «собственных атрибутов» Божиих на абсолютные (absoluta) и относительные (relativa) 14 , в разделении дел Божиих на дела ad intra и дела ad extra 15 и т. |
| Автором первого русского учебного пособия по гомилетике был архимандрит Иоанникий (Галятовский), ректор Киево-Могилянской коллегии с 1658 по 1665 г. Он преподавал гомилетику в схоластической манере, компилируя западные учебники. В узах инославной риторической методики гомилетика пребывала до конца XVIII в., хотя нельзя не отметить отдельные попытки ее освобождения из-под влияния схоластики. Первую такую попытку предпринял архиепископ Феофан Прокопович , сподвижник реформ Петра Великого. Во второй половине XVIII в. гомилетика в России испытала влияние модной в то время французской риторической школы. В XIX в. профессор КДА Яков Космич Амфитеатров попытался придать гомилетике специфически русские черты, хотя полностью освободить ее от схоластического схематизма ему не удалось. Излагать гомилетику в святоотеческом духе просил его покровительствовавший ему дядя – святитель Филарет (Амфитеатров) . «Мне очень приятно, что ты займешься церковным красноречием, – писал митрополит. – Для верного в сем успеха советую тебе читать более всего творения святых отцов Церкви, а наипаче святителя Иоанна Златоуста . Из сих только святых источников можно почерпать изобильно воду чистую для напоения душ, искупленных кровию». Цит. по: Аскоченский В. История Киевской духовной академии по преобразовании ее в 1819 году. СПб., 1863. С. 249. Я. К. Амфитеатров преподавал гомилетику в КДА с 1829 по 1848 г. В 1846 г. вышел его труд «Чтения о церковной словесности, или гомилетика», за который император Николай I наградил автора перстнем с бриллиантами. С 1849 по 1862 г. кафедру гомилетики в КДА занимал протоиерей Назарий Антонович Фаворов. В 1859 г. вышел его труд «Руководство к церковному собеседованию, или гомилетика». Хотя этот учебник был написан на довольно высоком академическом уровне и на то время объективно был лучшим, студенчество относилось к нему прохладно. См.: Щеглов Н. История гомилетики в России. Курсовое сочинение. К., 1900. Рукопись. Институт рукописей Национальной библиотеки Украины им. |
| Место, занимаемое Лазарем Барановичем в Иерархии Малоросийской, и желания Церкви вызывали его на состязания с противниками православия, которые не переставали делать на него нападения 18 . Не задолго пред тем вышли в свет сочинения под именем двух Иезуитов, – Циховича: «Суд св. Отцев об исхождении Св. Духа» (1659 г.) и Боймы: «Старая вера о власти пап римских и об исхождении Св. Духа» (1668 г.). Потом и сам Митрополит Униатский Киприан Жоховский (1674–1694), пользуясь смутными обстоятельствами Малороссии, вооружился на отвергнутое им православие. Противники истины усиливались доказать, что не они оставили древнее православие, или, как говорили они, старую веру, но православные. Надлежало опровергнуть эту вредную клевету. Лазарь Баранович и сам возстал на защищение истины, издав книгу; «Новая мера старой веры (1676 г.) 19 », и призвал к тому же бывшего ректора Киевской Академии Иоанникия Галятовского, которого вызвал из Литвы, тогда отделенной от Малороссии и состоявшей под Польской Державой (1669 г.) 20 . Иоанникий, известный уже своим прением с Иезуитом Пекарским, в Белой Церкви (1663 г.), также приготовил ответ противникам истинного учения древней Церкви. – Около того же времени явился к Архиепископу Черниговскому ученый чужестранец, который собственным разсмотрением всех отеческих писаний о главном предмете спора между Православными и Латинянами, именно об исхождении Св. Духа, убедился в справедливости Восточного учения, и изъявлял желание не только принять православное вероисповедание, но и защищать его своими писаниями. Это был Адам Зерникав 21 . Может быть, для тех же трудов, в соединении с сими учеными мужами, предназначал Лазарь Баранович и св. Димитрия. Но полемика с Иезуитами требовала всей утонченности диалектики и школьного богословского приготовления. А собственное расположение Димитрия к предметам наиболее важным в практическом отношении более привлекало его к таким занятиям, которые могли доставлять пищу его сердцу. Итак он остался при Лазаре Барановиче только проповедником. Впрочем и это звание имело тогда высокое значение в Церкви Малороссийской. |
|
|
