| 5. Монгольское вторжение и союз правителей Малой Азии против монголов. В тридцатых и сороковых годах XIII в. с востока появилась грозная опасность от нашествия монголов, а именно татар (в византийских источниках “тахары, татары, атары”). В то время как орда Батыя ринулась в пределы современной европейской России и в своем опустошительном, безудержном натиске в 1240 г. овладела Киевом, перешла Карпаты и лишь из Чехии должна была повернуть обратно в русские степи, другая монгольская орда, двинувшаяся в более южном направлении, покорила всю Армению с Эрзерумом и вторглась в области Малой Азии, угрожая пределам Румского, или Иконийского, султаната сельджуков и слабым владениям Трапезундской империи. На фоне общей опасности со стороны монголов можно отметить союз трех малоазиатских держав: султаната, Никейской и Трапезундской империй. Сельджуки и трапезундские отряды были разбиты монголами, после чего Румский султанат вынужден был откупиться уплатой дани и ежегодной доставкой лошадей, охотничьих собак и пр., а император Трапезундский, видя полную невозможность бороться с монголами, поспешил примириться с ними и, на условии платежа ежегодной дани, превратился в монгольского вассала. К счастью для сельджуков и Иоанна Ватаца, монголы занялись другими военными предприятиями и приостановили временно свой натиск на запад, что дало возможность Никейскому императору предпринять решительные действия на Балканском полуострове. Из примера приведенного союза видно, что союзы христиан с неверными не смущали и в XIII веке участников: Никейский и Трапезундский православные императоры ввиду общей опасности сблизились с мусульманским Иконийским султаном. В связи с монгольским вторжением, можно отметить две истории, рассказанные западным историком XIII века Матфеем Парижским. Эти истории отражают некоторые слухи, циркулировавшие в то время в Европе. 544 В обоих случаях Матфей рассказывает о том, что в 1248 г. двое монгольских посланников были посланы к папскому двору и сердечно приняты Иннокентием IV, который, подобно многим другим членам католической церкви, надеялся обратить монголов в христианство . |
| Нет нужды оправдывать императора Uoahha III Ватаца, так как по его именно вине Церковь в течение четырех лет пребывала во вдовстве. Некоторым извинением для него может служить свойственная ему неторопливость в делах подобного рода, а главным образом – тяжелые политические условия, в которых находилась Никейская империя во время владычества латинян в Константинополе, и постоянные войны с болгарами и латинянами. Тем не менее Акрополит не представляет ни одного факта в доказательство того, что патриархи никейские избирались только по воле этого царя, помимо деятельности соборов, а с другой стороны, все четыре патриарха, занимавшие престол в его время (Мануил I, Герман II, Мефодий II и Мануил II), были достойными первоиерархами. 412 Что же касается общего суждения Акрополита об отношении василевсов к кандидатам патриаршества, то в нем не так много зазорного, как это представляется на первый взгляд. 413 Акрополит говорит, что властители склонны одобрять в числе кандидатов патриаршества преимущественно таких лиц, которые им нравятся. Но ведь это так естественно при тесных взаимных сношениях царя и патриарха в Византии, при постоянном их общении и частых встречах. Византийский царь был экдиком и епистимонархом Церкви, а патриарх, в свою очередь, имел громадное влияние на общественно-политическую жизнь в государстве. Симфонии между Церковью и государством наносился большой ущерб, коль скоро царь не имел расположения к личности патриарха или патриарх не ценил царя и не имел к нему доверия. Значит, если цари выбирали на патриарший престол только нравящихся и приятных им лиц, то большой вины в одном этом не было, – коль скоро претенденты патриаршего престола в то же время и соответствовали по своим моральным качествам традиционному τu πoc " у Византийского патриарха. Иное дело – лесть и угодливость патриархов царям: это заслуживает всецелого порицания. Но любопытно здесь отметить, что и сам Акрополит очень одобрительно отзывается в своей «Летописи» почти о всех патриархах, о которых здесь упоминает (кроме Максима), 414 и, в частности, о Мануиле II, 415 который занял престол после четырехлетнего вдовства Церкви. А с другой стороны, о царе Иоанне Ватаца историк говорит, что он 33 года царствовал честно и благородно ( καλς τε και γαθς). 416 Таким образом, «Летопись» Акрополита не представляет фактического подтверждения его риторического отзыва о господствовавшем будто бы у византийских царей обыкновении посаждать на патриаршем престоле только лиц, потворствовавших их желаниям. |
| Властный и своенравный, он оттолкнул от себя наиболее могущественных магнатов Империи и сделал их своими недругами. О преимуществах аристократии он ничего не желал знать; первым советником императора был его друг Георгий Музалон, человек низкого происхождения. Церковью Феодор стремился управлять так же, как и государством. На патриарший престол он возвел монаха Арсения, ограниченного аскета. По отношению к Риму он занимал сдержанную позицию, а к планам унии, которые вынашивал его отец, относился весьма прохладно. О подчинении греческой Церкви Риму для него не могло быть и речи. Если объединению суждено было случиться, то только на основе полного равноправия, причем он сам, как император, в качестве беспристрастного судьи должен был выносить суждение по поводу всех расхождений 1036 . Конечно же, эта гордая позиция в конечном итоге являлась результатом крупных внешнеполитических успехов Иоанна Ватаца, после которых помощь папства в борьбе за Константинополь стала казаться излишней. Краткое правление Феодора II не принесло никаких существенных внешнеполитических изменений и не приблизило византийцев сколько-нибудь значительно к их конечной цели – отвоеванию Константинополя. Но, по крайней мере, удалось сохранить достигнутые позиции по отношению ко всем врагам Империи, которых смерть Иоанна Ватаца могла подвигнуть к нападению. Тяжелыми осложнениями грозила связь сельджуков с Михаилом Палеологом, который, подозреваемый в предательских намерениях, бежал к иконийскому султану, найдя у него поддержку своим планам узурпации. Однако новое наступление монголов полностью изменило ситуацию, так что султан, вместо того чтобы выступить против греков, был вынужден просить у них помощи, а Михаилу Палеологу после возвращения пришлось покаяться и примириться с императором. В то время византийцы вступили в более близкое соприкосновение с монголами, приняв их посольство с театральной роскошью, которая должна была убедить повелителей Передней Азии в неодолимом могуществе и неистощимых богатствах Никейской империи 1037 . |
| Последним успехом «франков» стал захват ими в 1240 г. Цурула . После этого территория Латинской империи только сокращалась. Иоанн III с успехом применял нехитрую тактику брать противника измором и уклонялся от решительных сражений. Отвоеванные крепости он отстраивал заново и оснащал сильными, прекрасно снабженными гарнизонами, а захваченных в плен переселял на свои земли. Мало-помалу влияние Никеи в Европе усиливалось. Напуганный успехами смелого государя, папа Григорий IX отправил ему полное оскорблений письмо, угрожая крестовым походом. Иоанн III ответил мудрым и очень язвительным посланием, недвусмысленно указывая западному духовенству на то, что, как всегда, они «благовидными предлогами прикрывают ... жажду власти и золота» . В 1242 г. власть Ватаца признала Фессалоника , и спустя четыре года василевс с большой пышностью посетил этот город. Балканы в XIII в. напоминали бурлящий котел. На этой многострадальной земле вовсю мерялись силами властители Болгарии, Эпира, Константинополя, Никеи, Сербии и много других более мелких любителей потрясать по любому поводу оружием. В 1251 г. вероломный деспот эпирский Михаил II Ангел напал на владения Иоанна III, за что вскоре и поплатился: разгромленный, в следующем году он признал свое государство вассалом Никейской империи. После такого значительного успеха Иоанн III мог смело считать себя крупнейшим монархом среди христианских государей Восточного Средиземноморья. «Время царя Феодора требовало поспешности, - сравнивал Ватаца с его предшественником Никифор Григора, - оттого он и был тороплив; а следующее затем время царствования Иоанна требовало обдуманности, оттого он и отличался ею» . Скончался 3 ноября 1254 года в Нимфее - второй столице Никейской империи. Ему наследовал его сын, Феодор II Ласкарис . Святой царь был похоронен в основанном им близ Магнисии Сосандровом Спасском монастыре . Святой Иоанн III Дука Ватац, Милостивый. Греческая икона. Редакция текста от: 17.02.2022 10:08:52 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Красота этой женщины свела с ума императора. Он вступил с ней в преступную связь и позволял своей любовнице вести себя как бы она была действительной царицей. Такое отношение к ней императора позволяло ей слишком много думать о себе. Но нашелся человек, который не хотел выносить такого соблазна. Это был Никифор Влеммид, имевший в это время сан архимандрита. Он устно и письменно изобличал нечестие Фрикки. Крайне натянутые отношения обличителя и обличаемой достигли высшего напряжения по следующему случаю. Желая дать знать, что она вовсе не страшится своего сурового обличителя, Фрикка с помпой, в сопровождении многочисленной свиты, решилась посетить обитель, где проживал Влеммид, обитель, созданную трудами этого последнего. Но желание царской метрессы не пришло в исполнение. Суровый архимандрит приказал привратникам запереть двери своей обители, лишь только она приблизилась к монастырю. «Божественный этот муж, – по замечанию Григоры, – не почел справедливым делом, чтобы эта бесстыдница прошла своими скверными и преступными ногами по священному помосту» 466 . После всего этого очень понятно, почему сын Иоанна Ватаца мог недолюбливать Никифора Влеммида и не желал его патриаршества. 4 . Интересно отметить, что несмотря на множество похвальных качеств, которое тому и другому Никифору приписывается историками, оказывается, что эти столь достойные лица имели, однако же, пороки, и притом пороки одинакового вида. Странная историческая судьба этих лиц! О пороках одного историки говорят решительно, а о пороках другого – гадательно, но все же не молчат. О патриархе Никифоре Пахимер пишет: «Никифор, бывший Митрополит Эфесский, избранный в патриархи больше всего по желанию царя (Феодора Ватаца), прибыл в Никею со множеством собранного в Эфесе золота» 467 . Очевидно, он был явный корыстолюбец. О пороках другого Никифора говорит историк Акрополит, но говорит прикровенно. Он замечает: «Некоторые, в особенности из знати, не только не находили в нем (Никифоре Влеммиде) особенно добродетелей, но и приписывали ему разные пороки» 468 . |
| Император запретил покупку дорогих иностранных тканей, изготовленных итальянцами, вавилонянами и ассирийцами 143 . Дела благотворения и религиозности заняли в деятельности Иоанна Ватаца первое место. Он заводит больницы и богадельни, доход с некоторых участков земли, принадлежащих к вотчине императора, назначен был для пропитания престарелых, больных и убогих. Там и здесь император строил храмы в честь св. Креста, Богоматери и Предтечи, снабдил их имениями и доходами, не оставлял без своего внимания и монастыри. Как на слабость в поведении Иоанна Ватаца, историк Никифор Григора, подробно описывающий это царствование, указывает на случай увлечения царя одной придворной дамой до забвения своих семейных обязанностей, но тот же историк замечает, что Иоанн не остался нераскаянным и в этом проступке – он, по замечанию историка, чувствовал укоры от совести, как от иглы, и просил у Бога прощения греха 144 . – С выгодной стороны историки изображают и другого императора никейского периода, сына Иоанна Ватаца – Феодора II (1255–1258). Историк Пахимер так характеризует этого государя: «Не было ни дня, ни ночи, ни времени скорбей, ни часов радости, ни восхода, ни захода солнечного, когда видели бы или слышали, что царь не расточает благодеяний или сам лично, или располагая к тому других». Несмотря на это, по замечанию историка, он, однако же, для своих вельмож казался тяжелым государем, потому что назначал людям должности и удостаивал их почестей, обращая внимание не на благородство происхождения и родственные связи с царским домом, а на собственные качества. Кто был с ним в родстве, тому, по мнению царя Феодора, уже довольно было и одного этого преимущества. Историк, кроме того, похваляет этого государя за то, что он любил науки и благодетельствовал всем ученым 145 . Но к концу, если можно так выразиться, никейского заточения византийских императоров, с перенесением во второй половине XIII в. столицы в Константинополь, императоры являют собой большей частью печальные примеры нравственной испорченности, нравственного расслабления. Михаил Палеолог (1261 –1282), заставивший латинян покинуть Константинополь и занявший опять трон Константина Великого , далеко не был любителем добродетели. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГЕРМАН II патриарх К-польский (4.01.1223 - июнь 1240). Род. в сер. XII в. в простой семье в Анапле, пригороде К-поля, но получил блестящее образование. Нек-рое время был диаконом Великой ц. (Патриаршей канцелярии при соборе Св. Софии). Во время захвата К-поля крестоносцами в 1204 г. бежал из города. Его убежищем стал мон-рь св. Георгия Паневморфа близ Ахираны (митрополия Кизика? Вифиния), недалеко от монашеского центра на горе Кимин. О пребывании Г. в тех местах и положении, к-рое он занимал в мон-ре св. Георгия Паневморфа, не известно никаких подробностей. Сам он лишь однажды в речи при вступлении на Патриарший престол упомянул о жизни в мон-ре и о том, что был принужден оставить созерцательную жизнь, уступив уговорам делегации от имп. Иоанна III Ватаца. В энкомии Феодора, еп. Алании, к-рый пользовался дружбой и покровительством Г., прославляется созерцательная жизнь патриарха (по мнению А. Карпозилоса, энкомий отражает борьбу за влияние монашеских кругов и белого духовенства). Перед кончиной Г. принял великую схиму под именем Георгий. Вступив на Патриаршество, Г. показал себя последовательным и разумным защитником притязаний Никейского гос-ва на наследство Византийской империи, всегда поддерживал имп. Иоанна III Ватаца. Именно с помощью патриарха император подавил в начале правления серьезный заговор, организованный могущественными придворными семьями. Г. считал кощунством такого рода нападения на помазанника Божия. В правление Г. был восстановлен престиж Патриархата, центр к-рого переместился из захваченного крестоносцами К-поля в Никею. Была завершена перестройка администрации, усилившая централизацию церковного управления за счет усиления роли патриарших экзархов. Большое влияние на богословские взгляды Г. оказал Никифор Влеммид . Его стремительная церковная карьера была поддержана патриархом, к-рый в течение года (1224-1225) поставил его во чтеца, затем во диакона и назначил на пост патриаршего логофета. По словам Влеммида, Г. на время своего отсутствия поручил ему управление Никейским диоцезом (в тот период управлявшегося патриархом). Однако в 1235 г. Влеммид оставил церковную администрацию ради более подобающей ученому монашеской жизни; Г. рекомендовал его Иоанну III Ватацу как наиболее достойного к занятию Патриаршего престола. |
| Феодор II вел не слишком успешные войны в Европе с болгарами и деспотом Эпира, Михаилом II Ангелом. Большинство завоеваний Ватаца его сын сохранил, но кое-что потерял, особенно в конце правления. Михаил Болгарский отнял у Никеи ряд городов в Северной Фракии, а деспот Эпира – почти все западные ее владения до реки Вардар и захватил в одной из крепостей Георгия Акрополита. Василевс копил деньги, строго взыскивал налоги, а в целях экономии средств казны даже своих сокольничих зачислил в войско и уменьшил плату наемникам. Умер Феодор II 16 августа 1258 г. Эпоха Никейской империи и мудрых Ласкарисов, строителей греческого национального государства, по сути дела, завершилась. Далее, несмотря на отдельные (и часто немалые) успехи, империю ждали сокрушительные удары врагов, раздробленность, гражданские войны и крах... Михаил VIII Палеолог (ок. 1224 – 1282, имп. с 1259 в Никее, с 1261 – в Константинополе) Основатель последней византийской династии Михаил VIII происходил из рода Палеологов 115 , известного с середины XI столетия. За два века Палеологи сумели породниться почти со всеми императорскими семьями Византии, и полным именем новый василевс гордо величался как Михаил Дука Ангел Комнин Палеолог. Сын наместника Фессалоники, он с юных лет вращался в сфере никейской аристократии, и, будучи человеком крайне хитрым, изворотливым, умевшим внушать – смотря по надобности – и страх, и любовь, Михаил приобрел значительное влияние еще при Иоанне III. В 1252 г. во время похода Ватаца во Фракию пронесся слух, что Палеолог затевает мятеж. Возвратившийся с полпути император приказал произвести дознание. Митрополит филадельфийский Фока, известный недруг обвиняемого, предложил испытание огнем. Однако последний со свойственным ему остроумием нашел оригинальный выход. «Это должно быть нечто святое, – заявил он обвинителям, – а я человек грешный и не могу творить чудеса». Впрочем, прибавил Палеолог, если святой митрополит сам вложит ему раскаленное железо в руку, то он, Михаил, отважится его принять. Фока поспешил отказаться от такого предложения, а василевс вскоре снял обвинение, удовлетворясь честным словом Михаила. |
| Связанная с условием далеко идущих уступок поддержка Рима оказалась излишней: дни латинского Константинополя и без того были сочтены, ибо благодаря великим победам Ватаца восстановление Византийской империи на Босфоре было вопросом времени. Ватацу удалось удвоить протяженность Никейской империи. Ее владения в Малой Азии были надежно защищены, значительная часть Балканского полуострова также пребывала под его скипетром. Прежние соперники Никейской империи были выведены из игры или же обессилены. Латинская империя свелась к окрестностям Константинополя, ее окружали владения никейского императора. Нужда латинян была столь крайней, что Балдуин II заложил венецианским купцам своего единственного сына Филиппа, чтобы получить от них заем 1026 . Требовалось последнее усилие, чтобы взятием Константинополя завершить дело реставрации. Этот последний триумф выпал на долю другого императора, но все предпосылки для него создал уже Иоанн Ватац, и заслуга в деле восстановления Византийской империи принадлежит в первую очередь ему. Не менее значительной, чем внешняя политика Иоанна Ватаца, была его внутриполитическая деятельность. Он заботился об усилении законности и боролся с традиционными злоупотреблениями администрации. Поддерживаемый своей супругой Ириной Ласкариной, он стремился уменьшить нужду беднейших слоев населения, основывая многочисленные больницы и богоугодные заведения 1027 . Возведение капитальных церковных построек удовлетворяло вкусам византийского благочестия, а крепостей в пограничных областях – требованиям обороны. В лучших традициях византийского государства Иоанн Ватац учредил стратиотские наделы и усилил контингенты войск с помощью привлечения вытесненных монголами половцев, которых он приказал расселить в качестве стратиотов во Фракии и Македонии, а также в долине Меандра и во Фригии 1028 . Так на Востоке была восстановлена система пограничной обороны, и в этом византийский историк Георгий Пахимер справедливо усматривает одно из наиболее значительных достижений Никейского государства 1029 . Наряду с этим земли в Никейской империи в большом количестве продолжали отдаваться в пронию 1030 , причем представляется, что Иоанн Ватац прежде всего поощрял пожалование в пронию имений небольшой площади мелкому служилому дворянству 1031 . |
| Святой Иоанн III Дука Ватац, позднее прославленный Церковью , навсегда остался в памяти греческого народа как человек, обрамленный ореолом святости. Император обладал многим достоинствами – был честен, расчетлив, упорен и осторожен. Кроме того, св. Иоанн III по праву слыл замечательным хозяином, умным и бережливым. Как сказал один летописец, «он ничего не делал, не обдумав, и не оставлял ничего, обдумав; на все у него было своя мера, свое правило и свое время» 86 . На войне он был терпелив и мужественен, но вообще-то не любил сражений, полагая, что военное счастье изменчиво и ненадежно, а потому на него полагаться нельзя. Царь любил терпением достигать побед. Если было необходимо, он мог всю зиму провести с армией в чистом поле, но добиться перевеса над противником. И, действительно, как правило, враги утомлялись и оставляли лучшие позиции, не выдержав капризов погоды и отсутствия продовольствия 87 . Опытный военачальник, св. Иоанн III Ватац сумел создать новую национальную армию из греков горных областей Вифинии и других мест. Кроме этого, царь, мудрыми распоряжениями которого государственная казна вскоре быстро стала наполняться золотом, позволил себе сформировать новые отряды из наемников – варягов и итальянцев. В общем, при нем византийская армия стала сильной, как никогда ранее 88 . Хотя личная жизнь Ватаца не была идеальной, он отличался справедливостью и совестливостью. Для личности св. Uoahha III характерен один эпизод, случившийся с ним уже под конец жизни. Потеряв первую жену, царь женился на германской аристократке Анне. Отношения со второй женой складывались «дипломатические»: это был брак по расчету, и нет ничего удивительного в том, что Ватац вскоре страстно влюбился в одну из женщин, входивших в свиту его супруги, – некую Маркесину. Они открыто встречались, и император даже разрешил возлюбленной носить знаки царского достоинства. Любовь любовью, однако благочестие превалировало в императоре. Как рассказывают, однажды Маркесина в сопровождении большой свиты направилась в храм на Литургию, но монах Влеммид, известный своей строгостью, затворил перед ней двери изнутри церкви. Посчитав, что ее унизили, пассия Ватаца в гневе обратилась к нему с требованием наказать монаха, но получила неожиданный ответ. Глубоко вздохнув, царь сказал: «Зачем вы советуете мне наказать мужа праведного? Если бы я жил безукоризненно и целомудренно, то сохранил бы в неприкосновенности и царское достоинство, и себя. Но так как я сам дал повод бесчестить и себя, и свое достоинство, то вот и получаю приличное возмездие: злые семена приносят свои плоды» 89 . |
|
|
