| Но он мечтал так, забыв о богах, завистливая душа которых не терпит, чтобы люди участвовали в их жребии. На первой остановке, где он увидел горшки со свежей водою и стал пить из них, змей похитил у него растение. Глубоко скорбел Гильгам, но его скорбь была безрезультатною. Он возвратился в Урук, здесь устроил похоронное торжество для Еабани. Он молил разных богов об избавлении Еабани от смерти, и наконец бог мертвых Нергаль раскрывает гроб, поднимает землю и выводит дух Еабани, который и является Гильгаму. Гильгам расспрашивает об участи мертвых. Оказывается, благополучие умершего стоит в зависимости от забот о нем живых. Участь убитого воина, торжественно погребенного после сражения, изображается так. «Он распростерт на ложе покоя, пьющий светлую воду... Ты видел его? Я видел его. Его отец и мать поддерживают ему голову и его жена склонилась над ним рыдая. Но тот, тело которого осталось забытым на поле. – Ты видел его? Я видел его, его душа не имеет покоя на земле. Тот, о душе которого никто не заботится. Ты видел его? Я видел его. То, что на дне чаши, остатки обеда, что выкидывают на улицу, вот что он имеет пищею». На этом разговоре оканчивается поэма о Гильгаме. Подобно тому, как Гильгам потерял средство сохранять вечную молодость, другой ассиро-вавилонский герой упустил случай стать бессмертным. Это – Адапа: он сын Еа, однако не бог (легенда о нем найдена в тель-эль-амарнских таблицах). Однажды, когда он ловил рыбу, на него налетел южный ветер Шуту (демон ветра) и стройку храма хотят вложить идею величия и неизмеримости божества, тогда естественно стремятся воздвигать храмы, как можно грандиознее. Но в форме ассиро-вавилонских храмов просвечивает другая мысль. Они символизировали вселенную. Раскопки в Ассиро-Вавилонии ооткрыли ряд зданий, которые представляют этажные башни. Они назывались циггурат (соответствует еврейскому bamoth). Строились они таким образом: на призматическое основание ставилась призма с меньшим основанием, на эту призму призма еще с меньшей площадью в основании и т.д. |
| 30) Не столько осужденный боится приговора о казни его; сколько попечительный молитвенник страшится предстояния на молитве. Посему, кто премудр и благоискусен, тот, памятуя об оном, может уклониться от всякой укоризны, и гнева, и заботы, и недосуга, и скорби, и пресыщения, и искушения, и помысла. 31) Непрестанною молитвою в душе приуготовляйся к предстоянию своему на молитве, и вскоре преуспеешь. Видел я, что просиявшие послушанием и, сколько у них сил, старающиеся сохранять в уме памятование о Боге, внезапно став на молитву, тотчас овладевают умом своим, и ручьями проливают слезы; потому что приуготовлены к сему святым послушанием. 32) За псалмопением, при многолюдном собрании, следуют пленения и парения мыслей; при псалмопении же уединенном сего не бывает. Но в одном случае нападает уныние, а в другом содействует усердие. 33) Любовь воина к царю доказывает война; а любовь монаха к Богу обнаруживает время молитвы и предстояния на оной. 34) Состояние твое покажет тебе молитва твоя. Богословы говорят, что молитва есть зеркало инока. 35) Кто чем-нибудь занят, и, по наступлении часа молитвы, продолжает то же занятие, тот служит игралищем демонов. У татей сих та цель, чтобы одним часом похитить у нас другой. 36) Не отказывайся помолиться и о душе другого, хотя бы не приобрел еще ты дара молитвы; потому что вера просящего часто спасала и молящегося о нем с сокрушением. 37) Если, помолившись о других, ты услышан; то не превозносись; ибо действовала и сильна была их вера. 38) Всякого отрока каждый день непременно допрашивают, какой премудрости научился он у наставника; и у всякого ума, при каждой молитве, потребуется отчет в той силе, какую получил он от Бога. Посему должно быть внимательным; когда станешь молиться трезвенно, тогда всего скорее должен будешь бороться с гневными в себе движениями; потому что такова цель врагов наших. 39) Всякую добродетель, тем паче молитву, будем всегда совершать с глубоким чувством; а душа тогда молится с чувством, когда не преодолевается раздражительностью. |
| «Не будь строгим судиею тех, которые словами учат о великих добродетелях, когда видишь, что сами они к благому деланию ленивы; ибо недостаток дела часто восполняется пользою оного учения. Мы не все стяжали все в равной мере: некоторые имеют превосходство более в слове, чем в деле; а в других, напротив, дело сильнее слова» (Лествица. 26:154). Мы можем считать кого-то плохим человеком, но мы не принимаем в расчет того, что если бы мы прошли через то, через что пришлось пройти ему, мы были бы намного хуже. Бог , Которому известно все, судит нас не только по нашим делам, но и по нашим намерениям и усилиям; не только по нашим достижениям и успехам, но и по нашему уделу в жизни: «Бог во всем взирает на намерение наше; но в том, что соразмерно нашим силам, Он человеколюбиво требует от нас и деятельности. Велик тот, кто не оставляет никакого доброго дела, силам его соразмерного; а еще более тот, кто со смирением покушается и на дела, превышающие его силы» (Лествица. 26:163). «Иногда воспитание бывает причиною крайних зол, а иногда худое сообщество; но часто и собственное развращение души достаточно ей к погибели» (Лествица. 26:123). «Неленостная душа воздвигает бесов на брань против себя; с умножением же браней умножаются и венцы. Неуязвляемый супостатами не получит никакого венца; а кто от случающихся падений не упадет духом, того восхвалят Ангелы как храброго воина» (Лествица. 26:156). «Видел я немощных душою и телом, которые ради множества согрешений своих покусились на подвиги, превосходившие их силу, но не могли их вынести. Я сказал им, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения» (Лествица. 26:122). Как слышим мы в прекрасном Пасхальном слове св. Иоанна Златоуста , «и дела приемлет, и намерение целует, и деяния почитает, и предложение хвалит». 42 Определенно, те, кто изо всех сил борются со страстями, даже если у них ничего не получается, получают большую награду, чем те, кому добродетели достались без труда: «Некоторые, не знаю, почему, так сказать, по природе наклонны к воздержанности, или к безмолвничеству, или к чистоте, или к скромности, или к кротости, или к умилению. У других же самая почти природа сопротивляется сим добрым качествам, но они насильно принуждают себя к оным; и хотя иногда и побеждаются, однако их, как понудителей естества, я похваляю больше первых» (Лествица. 26:28). |
| Так шло дело. Начиная же отступать, царь опять писал султану, и содержание его письма было таково: «Много и часто отыскивали мы тебя, но до сих пор не нашли. Ты всегда бежишь и ускользаешь от нас, как тень. Итак, чтобы не сражаться с тенью, мы теперь возвращаемся назад; весною однакож придем к тебе с большими средствами. Позаботься же, чтобы тогда не предаваться уже недостойному тебя бегству и не скрываться от нас». 7 . Таково было содержание сих писем. Между тем многочисленные силы персов, обитавших выше Иконии под управлением Танисмана, пришли на помощь к султану и соединились с ним. Возгордившись этим войском, султан не хотел теперь, как прежде, бежать, но построив свою армию, задумал сам напасть на римлян, остановившихся в одном месте, которое на наречии варваров называлось Чивриличимани. Это место было недоступно больше, чем всякое другое, и не легко проходимо не только для военного строя, но и для небольшого числа путешественников. Здесь один отряд римлян трудился уже над проведением ограды стана; а царь, подстрекаемый юношеским жаром, желал незадолго пред тем совершившееся вступление свое в брак, по обычаю 43 , ознаменовать каким-нибудь подвигом в сражении; ибо латинянину, недавно введшему в дом жену, не показать своего мужества почиталось немалым стыдом. Итак, он устроил в двух ущельях отдельные засады: в одной из них находились люди, близкие ему по крови и много иных родственников вместе с мужьями его сестер; а в другой залегли два военных отряда, которыми управлял Николай 44 , по прозванию Ангел, человек с сильною рукою и непоколебимым мужеством. Всем им царь приказал оставаться в покое, пока не увидят его помчавшимся на неприятелей; а сам только с братом Исааком и доместиком восточных школ Иоанном 45 , которые едва упросили его взять их с собою, выехал в поле и, увидев там нескольких римлян, рассеянно собиравших фураж, скрыл свое вооружение, чтобы по нем не быть узнанным от персов, и ожидал, когда они, по всей вероятности, нападут на фуражиров. Но так как персы ни откуда не показывались; то царь, подозвав к себе одного воина, родом тоже перса, по имени Пупаку 46 , впрочем человека храброго и отважного, приказал ему ехать вперед и внимательно высмотреть, не наступают ли они откуда-нибудь. |
| Так, следовательно, Бог , желает, чтобы мы не дорожили своим телом, чтобы не уклонялись, хотя бы нас ради Него подвергал кто-либо бичеваниям, или наказывал, или гнал, или причинял нам что-либо другое; это значит отречься. И возьмет крест свой. Ты видел, как Небесный Царь вооружил следующего за Ним воина? Он не дал щита, не дал шлема, ни панциря, ни наколенников, ни иного чего-либо из такого, но дал то, что крепче всего этого, безопасность, проистекающую от креста, знамение победы над демонами. Это – меч, это – панцирь, это – шлем, это – наколенники, это – надежная охрана, это – венец, это – победная награда, это – сокровищница всех благ как настоящих, так и имеющих когда-либо быть. „Посмотрите, говорит Христос, на то, что совершил Мой крест; сделайте и вы такого же рода оружие – и совершите то, что хотите». А в другом случае Он обещал даже большее по сравнению с тем, говоря: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит ( Ин. 14:12 ). Что же значит это изречение: возьмет крест свой, и по Мне грядет? – То, чтобы мы были настроены к перенесению опасностей, „нося кровь свою в душах», готовые к претерпению заклания и к ежедневной смерти, все делая так, как если бы мы уже не надеялись, что наша жизнь не угаснет до наступления вечера, – как бы несомненно долженствующие умереть. Это именно говорил и апостол Павел: по вся дни умираю ( 1Кор. 15:31 ). Не одна ли дана тебе природою смерть? Однако, если хочешь, можно бесчисленное количество раз умереть за своего Господа. Но что значит: возьмет? Пусть будет так готов к тому, чтобы претерпеть заклание и быть распятым на кресте, говорит Господь, как готов тот, кто несет крест на своих плечах: пусть считает себя в столь близком соседстве со смертью . Пред таким человеком все приходят в изумление, потому что мы не так боимся вооруженных бесчисленным человеческим оружием и крепких мужеством, как человека, одаренного такою свободою; ничто в такой степени не обращает смерти в бегство, как проявление к ней презрения. |
| е. примирить на почве равноправности противоположные стремления плоти и духа, а побуждаемый страхом Божиим и сердечным сокрушением, ставится этой борьбой на тот четвертый путь, который и можно назвать трудничеством и который ведет к совершенству. «Ежедневно действуя в нас, говорит Кассиан, брань приводит нас к тому четвертому, чего не хотим, именно, чтобы, отвергши пространную и беспечную жизнь, стяжавать чистоту сердца с многим потом и сокрушением духа; хранить чистоту тела строгим постом, голодом, жаждою и бодрствованием; восходит в доброе настроение духа через чтение, бдение и непрестанные молитвы и скорби уединения; утверждаться в терпении опытами искушения, верно служа Творцу своему и среди злословий и поношений; держаться истины при неприязни, враждовании мира сего, если это необходимо будет 548 ». И эта борьба двух воль в человеке помимо того, что ставит человека возрождающегося на истинный путь совершенства, является прекрасным, как бы природным, пособием к разумному прохождению пути подвижничества 549 и в известной степени поддерживает саму ревность к добродетели. «Происходящая в нашем существе брань, говорит Кассиан, извлекая нас из состояния беспечной хладности, призывает к трудам и ревности о добродетелях, учреждая в тоже время прекрасную середину, в коей с одной стороны жар духа, с другой холодность плоти установляет произвол воли нашей в соразмерной горячности ревности. Оттого ни необузданным страстям плоти увлекать душу нашу не попускает стремление духа, ни духу порываться непомерными желаниями (appetitus) добродетелей не позволяет немощь плоти; правильное же уравновешение взаимного их противоборства, сохраняя разумную меру между тем и другим стремлением, научает воина Христова всегда идти царским путем 550 ». И бывает отсюда, что, когда душа человека по причине охлаждения или нерадения воли готова бы снова склониться к плотским похотям, ее обуздывает рвение духа, не удовлетворяющегося земными благами. Когда же дух в горделивом возношении сердца порывается к превышающим силы подвигам, его возвращает к должным пределам немощь плоти и он, возвышаясь над охлажденными состояниями воли нашей, с умеренной ревностью и усердием к трудам, равной стезей начинает востекать к предназначенному совершенству 551 . |
| Нельзя без сожаления видеть тот класс несчастных жертв разврата, которые известны под именем гавазе или танцовщиц. Они большею частью абиссинки. Их не должно смешивать, как то всегда делают, с певицами, называемыми альме и которые, получая образование искусно расточают цветы восточной поэзии в своих меланхолических напевах и услаждают праздные часы муселимов, особенно в гаремах. Танцовщицы-гавазе, с которых так много было говорено под именем альме производят себя от знаменитого рода изгнанников из Сирии; они исполнены огненного воображения и обучены с младенчества обольщать чувства; их призывают на все богатые торжества, и в виду возлежащих, при напевах и музыке, они совершают столь соблазнительные пляски, что часто доводят до исступления зрителей и исторгают у них богатейшие дары. Таким образом, Ирод пожертвовал главою Иоанна Крестителя для Иродиады! Этот обычай принадлежит еще глубокой древности. Мы не станем описывать этого соблазнительного неистовства: оно изображено в точности у Ювенала. Я был однажды глубоко тронут, завлекшись любопытством на такое зрелище: несчастная абиссинка, полная прелести, будучи, вероятно, против воли, из корысти ее властителя, принуждаема к самой неистовой пляске и исполняя данные ей приказания с лицом принужденно-веселым, вдруг залилась горькими слезами. Я понес с собою тяжкое чувство какого-то раскаяния. Теперь подобные пляски воспрещены публично; но не менее того, они всегда исполняются втайне. Окончим наше обозрение Каира, сказав несколько слов о прекрасном местечке Джизе, которое находится по ту сторону Нила, против острова Руда. Позади беспредельная пустыня, а впереди очаровательный вид Каира с его пристанями; местечко Джизе окружено рощами пальмовыми и апельсинными; и в здешнем местопребывании много отрадного. Тут устроена кавалерийская школа под начальством весьма любезного француза г. Варена, бывшего адъютанта маршала Гувиона-Сен-Сира. Я несколько раз любовался прекрасным устройством трех образцовых эскадронов, которые сформировал г. Варен из достойнейших молодых арабов. Находясь в Каире в одно время с маршалом Мармоном, я был свидетелем прекрасных маневров, которые г. Варен исполнил для него в виду пирамид, между Джизе и Ембабе, на самом поле битвы Бонапарта с Мамелюками, где маршал Мармон был сам действующим лицом. Я понимаю, как это должно было воспламенить старого воина. Маршал пояснял нам подробности знаменитой битвы. |
| Его влияние очень заметно на творениях Киприана, Минуция Феликса , даже Августина и Иеронима. 2667 И потому влияние монтанизма было самое сильное из всех моральных систем запада и более других влияло на выработку нравственного мировоззрения IV века. Представим в общих чертах нравственное мировоззрение Тертуллиана . 2668 Прежде всего Тертуллиан пессимист: мир представляется ему царством зла, какою-то душною тюрьмой. Отсюда общее нравственное требование, предъявляемое христианину, есть борьба с миром и его прелестями: христианин – воин, христиане – воинство Христово. Для успеха в этой борьбе у человека прежде всего есть достаточное количество собственных сил и потом помощь и содействие Божие. Мотивом для нравственной деятельности, по Тертуллиану , служит только воля Божия. Бог лучше нас знает, что для —68— нас полезно, потому человек без рассуждений должен совершать подвиги и отказаться от борьбы не имеет никакого права. Таким образом Бог у Тертуллиана является Богом правды и Судьей, предписывающим человеку нравственные требования и наказывающим за нарушение их. Богом ветхого завета. И вся его мораль также не возвышается над ветхозаветной: мотивами моральной деятельности со стороны человека служат с одной стороны обязанность выполнить долг христианина-воина, с другой – прелесть наград и страх адских наказаний; любви, как морального принципа, в этом мировоззрении не существует, вследствие чего идеальный христианин Тертуллиана является рабом, выполняющим волю Божию за плату из-за корыстных целей. Смотря так на христианина, Тертуллиан не прочь регламентировать всю жизнь человека до подробностей. В согласии с этими общими положениями морали у Тертуллиана стоит прикладная мораль, особенно по вопросам о браке и посте. 2669 Его учение о браке можно резюмировать в таком виде: брак есть дело законное, потому что он дозволен Богом. Но собственно дозволение еще не составляет прямой воли дозволяющего, оно иногда вызывается необходимостью. Поэтому брак, хотя и есть дело законное, дозволенное, но он не есть требование божественной воли, не есть высшее состояние и для нашей человеческой воли: он есть состояние только терпимое по необходимости. |
| – Они уже были в постельках (в Ялте). Я, по обычаю, вошел к ним в спальню, чтобы на ночь перекрестить их. Двери отворялись бесшумно. Слышу их разговор: – А как ты думаешь: они ныне придут к нам? – говорит одна. – Я думаю, придут... О ком это они? – о родителях, что ли? Спрашиваю: – Кого вы ждете еще? Кто – придут? – Ангелы, – просто ответили они. – Какие Ангелы? – Беленькие, с крылышками. – Они к вам ходят? Да ! Я больше ни о чем не спрашивал. Молча перекрестил и со слезами радости вышел. Митрополит Вениамин (Федченков) . О вере, неверии и сомнении. М., 2002 Ночное видение аввы Евагрия Случилось, что авва диакон Евагрий, которого во всем городе уважали за особую честность, был уязвлен страстной любовью к женщине, как он сам рассказывал после, когда освободился уже от этого искушения. Женщина взаимно полюбила его, а была она из знатного рода. Евагрий, так как и боялся Бога, и стыдился своей совести, и представлял себе скверну порока и злорадование еретиков, усердно молил Бога воспрепятствовать намерению женщины, которая, распаленная страстью, старалась вовлечь его в грех . Он хотел удалиться от нее, но не мог, удерживаемый страстью к ней. Немного спустя после молитвы, которой он предотвратил грех, предстал ему в видении Ангел в одежде воина и, взяв его, повел будто в судилище и бросил в темницу, обложив шею железными узами и связав руки железными цепями. Между прочим, приходившие к нему не говорили о причине заключения. Но сам он, мучимый совестью, думал, что подвергся этому за свою страсть, и полагал, что муж той женщины донес судье о нем. После такого великого страха и безмерного мучения Ангел, который в видении так устрашил его, принял образ искреннего друга, пришел будто навестить его и сказал: «Если хочешь послушаться своего друга, то слушай: неполезно тебе жить в этом городе». Евагрий ответил: «Если Бог освободит меня от этой беды, ты потом не увидишь меня в Константинополе». Друг сказал ему: «Если так, я принесу Евангелие, а ты поклянись мне на нем, что удалишься из этого города и позаботишься о своей душе, и я избавлю тебя от этой беды». Евагрий поклялся ему на Евангелии. После клятвы, встревоженный, он вышел из того состояния, в котором был ночью. Встав, он размышлял: «Пусть клятва сделана и в исступлении, но все же я поклялся». Перенеся все, что имел, на корабль, он отплыл в Иерусалим. |
| 54 Так сделано с Феофилом Эротиком при Мономахе, с Критоилом при Иоанне Комнине и др. Cedr., II, 550. Киннам, рус., II. Пахимер, рус., 219. Обычай этот, по видимому, перешел к византийцам с востока, от персов, у которых позорным наказанием для воина было облаченье в женское платье, – Cedr., II, 569. Грек очень был чувствителен к перспективе быть одетым в женское платье и обнаруживал боязнь пред этим убранством даже в критические минуты; характеристический и вместе забавный случай был при Мануиле Комнине с его двоюродным братом Андроником (впоследствии занимавшем престол). Этот Андроник, большой руки ловелас, вступил в любовную связь с двоюродной своей племянницей Евдокией. Раз ночью, когда он находился в палатке Евдокии, родственники последней, узнав об этом, окружили палатку с намерением убить обольстителя. Евдокия, с свойственною женщинам проницательностью, раньше своего любовника почуяла опасность и предложила остроумный план: любовник ее наденет женское платье, она громким голосом, чтобы слышали окружавшие палатку, кликнет по имени прислужницу и велит ей принести светильник, Андроник под видом прислужницы выйдет из палатка и скроется. Андроник отверг этот план, боясь срама быть пойманным в женском платье. Он предпочел выполнить необыкновенный salto mortale, который был возможен только для человека такого исполинского роста и геркулесовской силы, какими отличался Андроник: косым ударом меча он рассек палатку, выскочил вон и одним огромным прыжком перескочил и плетень, случайно примыкавший к палатке, и все пространство, которое занимали колья и веревки. Сторожившие разинули только рты от удивленья. Хониат, рус., 132–3. 57 Напр. Относительно Алексея Комнина за его решительность и быстроту: «τ σββατον τς τυρινς, χαρες λξις νησς το, κα τν δευτραν το πρω επα καλς γερκιν μου». Anna, ed. Bonn.,98. 62 Вот некоторые. Когда приверженцы Вриенния приблизились к стенам Византии, они услышали от граждан насмешки, Attal., 251; та же участь постигла приверженцев Алексея Комнина, в частности кесаря Иоанна Дуку, при осаде ими столицы. Anna, 119. При осаде Андроником (Комниным) Никеи осажденные осыпали со стен Андроника ругательствами, называя его мясником, кровожадным псом, гнилым старикашкой, бессмертным злом, людскою ауриею, развратником и др. постыдными именами, Хониат, р., 360. |
|
|
