| Иннокентий (Иван Алексеевич Борисов), архиепископ херсонский, знаменитый проповедник и ученый, род. 15 декабря 1800 г., умер 26 мая 1857 г. Сын священника г. Ельца, он обучался сначала в Воронежской, потом в Севской семинариях, в 1823 г. окончил курс в Киевской духовной академии первым магистром и был тогда же назначен инспектором и профессором Петербургской семинарии и ректором Петербургского духовного училища. 10 декабря 1823 г. он постригся в монашество и занял кафедру богословских наук в Петербургской духовной академии, был в ней инспектором, членом правления, конференции и духовно-цензурного комитета, в 1826 г. сделан архимандритом, в 1829 г. возведен в степень доктора богословия. 27 августа 1830 г. назначен ректором Киевской духовной академии; 21 ноября 1836 г., возведен в сан епископа чигиринского, викария киевской епархии, 1 марта 1841 г., перемещен на епископскую кафедру в Вологду; 31 декабря того же года сделан епископом харьковским, 15 апреля 1845 г. возведен в сан архиепископа; наконец, 24 февраля 1848 г. перемещен на епархию херсонскую, где и скончался. Еще будучи студентом, он изумлял всех замечательною даровитостью. Хотя в состав первого курса только что преобразованной (в 1819 г.) Киевской академии поступили лишь самые лучшие воспитанники из семинарий киевского округа, по самому строгому выбору, тем не менее студент Борисов настолько превосходил всех своих товарищей успехами, что, по их собственному отзыву, написав в разрядном списке первым Борисова, следовало пять-шесть мест оставить пустыми и потом уже писать прочих. Семестровые сочинения он писал, после предварительного обдумывания, прямо набело, и тем не менее они были настолько хороши, что три его ученые трактата и четыре его проповеди , вместе с некоторыми другими работами его товарищей, были изданы на счет Академии в книге «Собрание опытов первого курса студентов Киевской духовной академии» (Киев, 1824 г.). Исправно слушая лекции профессоров Академии, состав которых в то время был очень хорош, и исполняя все обязательным для студента работы, молодой Иван Борисов самостоятельно изучал новейшую германскую философию и читал о ней лекции своим товарищам, увлекавшие их, пожалуй, более, чем чтения профессоров, изучал новейшее западное богословие, о котором лекций в Академии не читалось, особенно же усердно знакомился с произведениями великих церковных ораторов запада. |
| 1883. Ч. 2. 11/12. С. 629-656; 1884. Ч. 1. 1/2. С. 188-224; Ч. 2. 7/8. С. 99-161; он же. Неск. слов об архиеп. Иннокентии Борисове, по поводу новых мат-лов для его биогр.//Там же. 1884. Ч. 1. 3/4. С. 489-531; он же. К истории проповедей и сочинений Иннокентия, архиеп. Херсонского//ХЧ. 1886. Ч. 2. 11/12. С. 731-760; Мат-лы для биогр. Иннокентия Борисова, архиеп. Херсонского и Таврического/Сост. и изд.: Н. И. Барсов. СПб., 1884-1888. 2 вып.; Гр-в А. Восп. о пребывании в г. Устюге, в 1841 г. преосв. Иннокентия, еп. Вологодского//Вологодские ЕВ. 1884. 13. С. 264-274; [Руднев Г.] Космодамиановская киновия в Крыму и восп. о первом настоятеле оной, игум. Макарии. Симферополь, 1884. С. 1-20, 38, 50; Гор-цкий Н. Восп. архиерейского певчего о преосв. Иннокентии, бывшем еп. Вологодском//Вологодские ЕВ. 1885. 16. С. 346-350; Иеремия (Соловьёв), еп. Восп. о преосв. Иннокентии, архиеп. Херсонском и Таврическом, в Бозе почившем//Нижегородские ЕВ. 1885. 24. С. 1-26; Буткевич Т. И., свящ. Иннокентий Борисов, бывш. архиеп. Херсонский. СПб., 1887; Палимпсестов И. И. Мои восп. об Иннокентии, архиеп. Херсонском и Таврическом. СПб., 1888; он же. К моим восп. об Иннокентии, архиеп. Херсонском и Таврическом. СПб., 1888; он же. Опровержение клеветы - ответ на ст. об Иннокентии Херсонском в «Русской старине»//Странник. 1889. Т. 2. 8. С. 607-633; он же. Церковно-бытовая старина: К восп. об архиеп. Херсоно-Таврическом Иннокентии//Там же. 1893. 10. С. 391-398; Записки Мурзакевича Н. Н.//РС. 1889. Т. 61. 2. С. 236-238; К мат-лам для биогр. преосв. Иннокентия Херсонского//ТКДА. 1889. 8. С. 632-646; Попов М., свящ. Архиеп. Иннокентий Херсонский//ИВ. 1894. Т. 56. 4. С. 221-228; Петровский С. В., свящ. Семь Херсонских архиепископов: Биографии. Од., 1894. С. 32-88; он же. Иннокентий, архиеп. Херсоно-Таврический: К 100-летию со дня его рождения. Од., 1901; он же. Нек-рые исправления и дополнения к послужному списку Иннокентия, архиеп. Херсоно-Таврического//ЗапООИД. 1901. Т. 23. С. 142-170; Восп. о преосв. |
| Он обычно вразумлял и исправлял виновных более устрашая, чем наказывая. Иногда он был вспыльчив и раздражителен, но непамятозлобив, и если на кого гневался, то сам первый и раскаивался в этом. Отличаясь необычайной работоспособностью, он читал массу книг и своих воспитанников приучал дорожить временем, любить труд. К отличительным чертам его относились щедрость и даже расточительность в денежных вопросах, он был милостив ко всем, ищущим помощи, но особенно к лицам духовного сословия. 3 октября 1836 года в Санкт-Петербурге архимандрит Иннокентий был хиротонисан во епископа Чигиринского, викария Киевской епархии с управлением Киево-Михайловским монастырем, оставаясь в то же время ректором Киевской духовной академии. В связи с занятостью делами епархиального управления преосвященный Иннокентий вынужден был сложить с себя должность профессора богословия. В это время епископ Иннокентий во главе группы профессоров академии занимался составлением «Догматического сборника», который явился настоящим памятником Православной веры, а также богатым духовным учебным пособием для студентов. 1 марта 1840 года последовало назначение преосвященного Иннокентия епископом Вологодским, где он прослужил менее года. Но и за это короткое время он успел обратить заботливое внимание на дела местной консистории, на улучшение состояния духовных училищ, на обновление архиерейского дома и соборного храма, успел заняться обозрением и отчасти собранием вологодских древностей, составлением своих слов к вологодской пастве, за что получил признательность Святейшего Синода. 31 декабря 1840 года преосвященный Иннокентий был переведен в Харьковскую епархию, которой управлял в течение 7 лет. Правил он епархией с исключительным благоразумием. Все боялись его, все говорили: «с этим Владыкою не шути!» Но вместе с тем все его любили, глубоко уважали и гордились тем, что преосвященный Иннокентий – Харьковский епископ. В Харьковской епархии, наряду с епархиальными делами по воспитанию паствы в духе благочестия, попечительства о монастырях и о духовных училищах, он не оставлял и своих литературно – научных трудов. Много занимался самообразованием, читал массу книг. Вот как вспоминает о нем его современник и близкий к нему протоиерей Г.: «Он не только ходил и сидел с книгою, но и засыпал не с книгою только, а и на книгах. Помню, однажды позвал он меня к себе на самый верхний этаж, называемый антресолями, где были главные его библиотечные комнаты, большие, три или четыре. |
| В 1830 году отец Иннокентий, умудренный духовным и жизненным опытом и вооруженный знаниями, переводится в Киев на пост ректора Духовной Академии, ординарного профессора богословских наук и одновременно назначается настоятелем Киево-Братского монастыря, где он особенно ревновал по богослужению и строгому исполнению устава 23 . Но с еще большей силой его таланты проявились на посту ректора Киевской Духовной Академии, которая до того времени находилась в упадке. В течение десяти лет своего ректорства архимандрит, затем епископ, Иннокентий предпринял ряд важных реформ, среди которых прежде всего необходимо назвать отмену преподавания на латинском языке, державшего русское богословие в рабской зависимости от богословия католического. В этом акте проявилась ревность архимандрита Иннокентия по православной вере, о коем качестве его также упоминают современники 24 . Как ординарный профессор, отец Иннокентий преподавал в Академии богословие догматическое, нравственное и основное. Его живые и вдохновенные лекции производили на слушателей огромное впечатление. В качестве ректора отец Иннокентий часто посещал лекции других профессоров, экзамены и во время этих посещений обнаруживал изумительную гибкость своего ума и богатство эрудиции. Со студентами он обходился всегда ласково, к их недостаткам и проступкам был снисходителен и, умея угадывать таланты, поощрял их. Более всего отец Иннокентий следил за проповедничеством: сам проверял студенческие проповеди и часто целыми часами беседовал по этому поводу со студентами. Заботился он и о внешнем благоустройстве Академии, обогатил библиотеку, улучшил питание студентов, усовершенствовал больницу и предпринял много других полезных нововведений. Он заслуженно стяжал всеобщее уважение и горячую любовь, особенно со стороны студентов. «Каких чувствований были мы – студенты в отношении к Преосвященному Иннокентию? – спрашивает себя один из бывших его воспитанников, иеромонах Иоасаф (Гапонов) и сам же отвечает: – Мы его любили всем сердцем и всею душою, глубоко уважали, благоговели» 25 . Он же дает такой восхищенный отзыв о необыкновенных способностях отца Иннокентия: «Преосвященный (тогда еще архимандрит) имел необыкновенный дар слова, память обширную, рассудок здравый, взгляд на вещи глубокий, быстрый и всегда меткий» 26 . |
| В Орловской Духовной Семинарии Иван Борисов сразу же проявил блестящие способности – «только у него одного в семинарском аттестате имеется отметка: «исправлял должность лектора греческого языка (рачительно)» 14 . По окончании Орловской Духовной Семинарии в 1819 г. он учится в Киевской Духовной Академии, которую окончил магистром богословия. Талант богослова-исследователя проявился в нем довольно ярко и рано. Его пытливый ум скоро перестал удовлетворяться тем, что давали в своих лекциях академические профессора, и выполняя все, что от него требовалось, Борисов работал еще и самостоятельно. Он много читал, поглощая с захватывающим интересом книгу за книгой, рассуждал по поводу прочитанного с товарищами и профессорами, .излагал письменно свои мысли, но особенно любил заниматься составлением проповедей, которые по своим высоким достоинствам в то время уже предвещали в нем будущего «русского Златоуста». Следует отметить, что ученость этого студента высшей духовной школы, вскоре обратившая на себя всеобщее внимание, носила не внешний, начетнический характер, а внутренний, духовный. Юноша упражнялся не только в преподаваемых науках, но более всего в науке благочестия, делания добродетелей. Особенно много сил прилагает он в стяжании смирения и в борьбе с унынием, действию которого, по причине достаточно тяжелых бытовых условий, были столь подвержены в то время студенты духовных учебных заведений. Об этой борьбе говорит одно из сохранившихся стихотворений того времени, отмеченное как литературными, так и духовными достоинствами автора – Ивана Борисова и «весьма характерное как личное наставление автора самому себе, как отражение его взглядов, помыслов и внутренних убеждений: НЕ УНЫВАЙ! Когда для ревности усердной И укрепившись благочестьем Тебе назначен малый круг, В своей страдальческой борьбе, И в рубежах его стесненный Не чти паденьем и бесчестьем Кипит порывами твой дух – Последовать своей судьбе: Себя в делах благих явить, Но тщися в малом верен быть, Их блеском мир сей озарить: Себя для долга позабыть, |
| Н.К. Гаврюшин Часть II. Портреты. Раздел 1 Тайна «внутреннего Креста»: святитель Иннокентий (Борисов) «А находились еще и такие легкомысленные, опрометчивые судьи, которые произносили Иннокентию приговор осуждения». М. П. Погодин В 1811 году в журнале «Друг юношества» орловский помещик, сенатор И. В. Лопухин опубликовал свой «Разговор между двумя приятелями о сердечной перемене», посвятив его архиепископу Орловскому Досифею (Ильину) с прямо выраженным пожеланием: «для употребления в Вашей Севской семинарии». Сам характер посвящения не оставляет сомнений в особо доверительных отношениях между Лопухиным и орловским святителем. И это дает основания полагать, что взгляды известного мартиниста не могли так или иначе не сказываться на круге чтения учащихся духовной школы в течение того времени, которое преосвященный Досифей находился на орловской кафедре (1798–1817). Годом позже в Севской семинарии появился студент Иван Борисов – будущий святитель Иннокентий (1800–1857), в богословском творчестве и церковном служении которого это учебное заведение оставило неизгладимый след, как, впрочем, и у учившегося там десятилетием ранее известного философа А. Галича, адресата двух стихотворных посланий Пушкина. О «Картине человека» этого мыслителя Иннокентий отозвался как об одной из лучших философских книг 165 … В пору обучения в семинарии Ивану Борисову довелось приобщиться ко второй волне мартинистских влияний на русскую духовную книжность, и в ней он нашел немало для себя полезного, особенно в отношении понимания внутреннего человека... Конечно, тогда многие зачитывались мистическими писателями и проникались духом внутреннего христианства, но как по-разному раскрывали его в своем творческом и общественном служении! Сам будущий святитель достаточно выразительно говорит в своих лекциях о том значении, которое, по его убеждению, сыграло в истории духовного просвещения Новиковское общество. Оно, по его словам, «занималось сочинением и переводом полезных книг; напр., оно перевело Арндта – Путешествие к вечности благочестивой души, издало сочинение Ураний, или Слепец, под которым разумеется падшее состояние человека, и мн. др. Вообще, в то время начал было веять дух живой; но это веяние скоро прекратилось и заменилось духом порчи, и общество этих писателей рассеялось» 166 . |
| А. Сулоцкий, Г. П. Павский и митр. Филарет, Р. Стар. 1881, июль; И. Г. Троицкий. Ученая деятельность прот. Г. П, Павского, Хр. Чтение 1887, май-июнь; А. С. Родосский, Рукописные памятники трудов прот. Г. П. Павского и его ученика С. К. Сабинина там же, см. у него же в Биограф. словаре; Срв. Переписку В. А. Жуковского с прот. Павским, Р. Арх. 1887, 2; материалы по преподаванию Павского в СбРИО, т. 30. 1880; См. и у Загарина, Жуковский, с. 428—458. Сочинения Иннокентия Херсонского в изд. М. Вольфа, 12 томов, послед. изд. 1901 г. Биография Иннокентия составл. свящ. Т. И. Буткевичем, Спб. 1887; Срв. М. Ф. Ястребов, В. Иннокентий (Борисов), как профессор богословия К. Дух. акад., Тр КДА. 1900, дек.; Л. С. Мацеевич, Из неиздан. рукописей А. Иннокентия Б, Тр.К.Д.А, 1883, апр.; Арх. Стефан, Иннокентий, арх. Херс., как учитель нравственности, Каз. 1899; Православное учение по сочинениям Иннокентия, арх. Херс.. Могилев наДн. 1907, 2 тома. В догматике у Иннокентия сказывается влияние М. Добмайера, в этике Рейнгарда; Срв. А. Reamz, Reformversuche in der katholischen Dogmatik Deutschlands zu Beginn des 19 Jhr., Freib. Theol Diss., 1917; Marianus Dobmayer und sein theologisches System, Theol. Quartalschr., Bd. 98, 1916. См. еще Иинокентий Борисов, Арх. Херс. и Таврич., в письмах его 1822—1855 гг., сообщил В. А. Кондаков, Р. Стар. 1881, ноябрь; Н. В-в, Иннокентий, Арх. Хер. и Тавр., Р. Стар. 1878, февр. и апр.; Статьи Н. И. Барсова, в Христ. Чтен. 1883 и 1884 гг.; Переписка Иннокентия с прот. И. М. Скворцовым, изд. Н. И. Барсовым, в Тр. КДА, 1885, 1886 и 1887; Письма Иннокентия к Сербиновичу, Р. Арх. 1907,8. О Я. К. Амфитеатрове см. книжку В. И. Аскоченского. К. 1857. 11. Пути реформирования духовного образования. О графе Протасове и его преобразованиях см. У Чистовича. Руковод. деятели, и у Благовидова, Обер прокуроры; срв. у А. Котовича, Духовная цензура в России, СПб. 1907; Б. В. Титлинов, Духовная школа в России, т. II, 1910; К. |
| Именно дихотомический подход к человеку имеет важные сотериологические основания. Из двоякости человека следует и двоякое попечение о его спасении. Об этом писали многие святые отцы, несколько высказываний которых мы здесь и приведем: Также важна дихотомия и с литургической точки зрения, в частности, по отношению к таинству крещения: Но подобные мысли и идеи по своей внутренней сути практически не совместимы с трихотомией, и святоотеческая мысль о важности “троякости человека” для его спасения нам не встречалась ни разу. Нередко сравнивают троичность человеческого состава с Троицей, но здесь не все так просто и однозначно. Вот что писал против подобного подхода виднейший русский богослов – архиеп. Иннокентий (Борисов) : “За тройственность частей (человека – З. Ю. ) может еще стоять тройственность Божеских лиц; ибо человек есть образ Божества… Но сильна ли она? Разве троичность Божеских лиц не могла отразиться другим чем либо в человеке?”/Иннокентий (Борисов). 1875, с. 76–77/. Как нам кажется, архиеп. Иннокентий даже смягчил ситуацию. Дело не в том, что Божественная троичность может выразиться в человеке в чем-то другом, а дело в том, не она не может выразиться в троичности человеческого существа. Дело в том, что христианская Троица состоит из трех Божеских лиц, каждое из которых является ипостасью-личностью, а человек является личностью только в совокупности всех своих частей (и каждая из этих частей по отдельности не может претендовать на такое наименование). Савелиане использовали идею трихотомического состава человека для того, чтобы через сравнение троичности человека с троичностью Бога прикрывать этим свои еретические богословские положения. Против подобных их измышлений выступал еще Епифаний Кипрский . Он писал: “Савелиане учат: что Отец, Сын и Св. Дух суть одно и то же, так что сии три наименования означают одно лицо, подобно тому, как тело, душа и дух составляют одного человека…”/Епифаний Кипрский. 1840, с. 281–282/. С этой же точки зрения Григорий Нисский критикует еретика Аполлинария: “Он говорит, что (Божество) едино так же, как един каждый из нас, состоящий по его словам из духа, души и тела. Теперь в первый раз мы знакомимся с новым видом счисления, узнавши, что разделенное на три различного рода части составляют единицу… По простейшему известному нам делению человека, какое принимают очень многие, мы признаем, что он состоит из разумной души и тела”/Григорий Нисский. Ч. 7. 1865, с. 133/. |
| Так например, «Доброзракову, как ректору, нельзя было совсем не убеждать студентов поступать в монашество, иначе грозило неблаговоление высших властей; но убеждения его в этом случае отличались» особым «оригинальным» характером, так что «не инспекторствуй тогда в Академии Иннокентий Борисов , она» много потеряла бы своего монашеского характера. «Не принуждая студентов к монашеству, Доброзраков был к ним не только не придирчив, даже очень снисходителен, чуть чуть не потачлив; разумеется, нельзя же было не делать иногда взысканий, иначе» молодежь могла забыться. «Наконец и наставники при Доброзракове могли вздохнуть посвободнее. Ректоры Филарет Дроздов и Григорий Постников старались подчинить особенно холостяков, живших в академическом доме, почти той же самой дисциплине, которой держались относительно студентов. При Доброзракове наставники позволяли себе говорить лекции, не опасаясь, что им тотчас зажмут рот за всякое слово, которое можно заподозрить в либерализме: если бы Иннокентий Борисов служил в Петербургской духовной Академии при другом каком–либо ректоре, то ему не удалось бы говорить те воодушевленные и увлекательные лекции, которыми он отличался». Но, взяв на свой риск и отстояв редким своим благоразумием меру, чтобы пища умственная подавалась студентам более щедрою рукою, о. Иоанн не простер свою отвагу до того, чтобы дозволить некоторое обилие и в телесной пище, казавшееся тогда высшим властям роскошью и прихотью. В этом случае он действовал с тонким тактом настоящего дипломата, основательно соображая, что некоторое постепенное послабление в Академии ригористического полу–монастырского духа, развиваясь мало–помалу, будет незаметно; а переход полу–монастырской строгости к послаблению в столовой был бы явен для всякого, самого простого глаза и сейчас возбудил бы неблагоприятные для нового направления в Академии толки. Оттого то о. Иоанн весьма не жаловал того, чтобы студенты, забывая высший интерес, для которого существовали в высшем духовно–учебном заведении, обращали своими криками внимание на интересы своих желудков! Поэтому то и случалось, что когда «дежурный старший докладывал ректору, что все хорошо и пища хороша, то Доброзраков с милою улыбкою говаривал: «да, я знаю, там все хорошо, ступайте с Богом, спасибо вам». |
| Архимандрит Иннокентий вскоре затмил своими лекциями всех профессоров академии. Он читал обличительное, затем основное богословие, где в полной мере раскрылись замечательные стороны таланта и образования молодого профессора. Он был всесторонне развит, интересуясь не только духовными, но и светскими науками, и часто своими суждениями о различных предметах поражал даже специалистов. За 6-летний период службы в Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Иннокентий оставил о себе неизгладимое впечатление. В это время он прославился и как отличный духовный проповедник. Своими вдохновенными речами он пробуждал, увлекал, восторгал умы слушателей. Кроме преподавательской деятельности архимандрит Иннокентий с успехом выполнял целый ряд поручений Комиссии духовных училищ, за что был несколько раз удостоен наград и различных поощрений. Активно занимался молодой профессор и научной деятельностью. За различные сочинения Историко-богословского характера 3 сентября 1829 года профессору архимандриту Иннокентию была присвоена высшая ученая степень – доктора богословия. Однако можно сказать, что не наука была его истинным призванием, а искусство человеческого слова. Он был не только отличный знаток, но и гениальный художник отечественного слова. «Светлый ум, обширная память, творческое воображение, всесторонняя ученость, увлекательное красноречие, величественный и благолепный вид» – вот черты, которыми характеризовали современники прославленного Иннокентия. 27 августа 1830 года архимандрит Иннокентий был переведен в Киевскую духовную академию на должность ректора и профессора богословия. Период ректорства архимандрита Иннокентия был периодом подъема Киевской духовной академии. Он совершенствовал учебный процесс, тщательно подбирал преподавательский состав, улучшил материальное и бытовое положение воспитанников академии. Он умел угадывать таланты и всегда старался развивать их и поощрять. Со всеми студентами он всегда обходился ласково, вежливо и благородно, к недостаткам и проступкам их был снисходителен. В нем мудро сочетались строгость и благость. |
|
|
