| Но земные покровители, как бы ни казались совершенными, часто бывают непостоянны в благорасположении, недальновидны в выборе благодеяний и, несмотря на свое могущество, сами подвержены слабостям и недостаткам». Такое вступление позволяет проповеднику обратиться далее к теме речи и подчеркнуть, что духовное покровительство гораздо действеннее, чем земное: « Таково точно, братие, торжество настоящего дня, в который видимо простерся некогда, как повествует святая история, над верными Покров Преблагословенныя Девы Марии, невидимо доселе простертый над всеми нами». Обращение к бытовым, житейским вопросам вообще нередко в проповедях святителя Иннокентия, он не боится приблизиться к пастве, показать свою человеческую природу, что делает проповедь более живым жанром и усиливает её воздействие на умы и души слушателей. Данная особенность проповеди (варьирование в зависимости от исторической ситуации и личности проповедника) неоднократно подчёркивалась исследователями, например: «Проповедь подлежит как относительно устойчивым регуляциям в рамках образцов, разработанных гомилетикой, так и значительной степени дезинтеграции вследствие преображений в самой гомилетике, а также в ходе проповеднической практики» . Одним из самых нетрадиционных зачинов слова можно назвать прямое обращение к пастве, приветствие и благодарность за присутствие на службе: « По самому теперь присутствию вашему здесь, братие, видно, что вы имеете благое намерение посвятить настоящую седмицу на приуготовление себя к исповеди и причащению Святых Тайн. Тогда как многие из собратий ваших преданы еще сну, или стенают от тяжкой дани, безрассудно принесенной вчера плотоугодию, – вы, вместе с служителями алтаря, поспешили утренневать ко храму святому и насладиться первой зарей Великого поста. Приветствуем вас с сим подвигом усердия и любви!» (« Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на утрене»). Необычность такого обращения состоит в том, что священник не принимает как должное присутствие прихожан, а допускает мысль, что они могли не прийти на утреннюю службу в понедельник, так как могли не быть воздержаны накануне. |
| б) requisita et quidem б) внешнее. Cultus interni Богопочитания внутреннего a) samma et a) сущность и b) requisita et quidem b) требования: α) timor Dei, α) страх Божий, β) obedientia erga Deum, β) повиновение Богу, γ) fiducia, γ) надежда на Бога, δ) accquiescentia in voluntate Dei, δ) преданность в волю Божию, ε) gratiorum action et ε) благодарение Бога и ζ) honor Dei; ζ) почтение Богу. Cultus externi Богопочитания внешнего: a) necessitas, a) необходимость; b) divisio: b) разделение: a) cultus Dei singularis, a) богопочитание личное, б) communis, б) общее, в) privatus, в) частное, г) publicus, г) общественное; c) partes et quidem с) части богопочитания: a) ad facta pertinentes – ritus sacri et, a) богопочитание в действии – священные обряды, б) ad verba: б) богопочитание в словах: α) laudatio Dei, α) хваление Бога, β) confessio fidei et β) исповедание веры и γ) jusjurandum, γ) клятва, δ) generalia requisita cultus externi. δ) общие требования внешнего богопочитания. De officiis erga se ipsum. Об обязанностях к самому себе. Eorum: a) notio, а) Понятие о них, b) divisio: officia b) разделение: обязанности a) erga mentem, a) по отношению к уму, б) corpus, б) по отношению к телу, в) statum externum. в) по отношению к внешнему положению. De officiis erga alios. Об обязанностях по отношению к другим Eorum: a) summa, Их: а) сущность, b) divisio: b) разделение: 1. officia absoluta, unde officia 1. обязанности безусловные; отсюда: a) erga mentem proximorum, a) обязанности по отношению к уму ближних, б) erga corpus et б) к их телу, в) statum eorum externum. в) к их внешнему положению; 2. officia hypothetica, hinc officia 2. обязанности условные: a) societatis conjugalis, a) обязанности к семейству, б) parentalis, б) к родителям, в) herilis, в) к слугам, г) civilis, г) к гражданскому обществу, д) ecclesiasticae. д) к обществу церковному. В лекциях своих Иннокентий заявляет, что «расположение, сделанное в его системе, принадлежит Буддею». Действительно, план его в общем напоминает план Буддея 47 , но только именно напоминает. Наиболее совпадения он представляет во второй части, которая, как и у Буддея, называется «Jurisprudentia divina» и распадается на те же отделы, что и у Буддея. Есть совпадения и в частных подразделениях, которое, впрочем, может объясняться просто естественною общностью логических точек зрения на предмет. |
| выше 2, стр. 188. 20 Так в заключении всех «икосов» и «кондаков», по иногда в конце последних встречается довольно бессмысленное обращение: Анание, Каналие, Протоканалие!»... 22 Для выяснения дела важны здесь общие между Смарагдом и Иннокентием отношения, которые представляют немало характерного и загадочного. Эти лица, по видимости, поддерживал и взаимно дружеские связи, но со стороны Иннокентия тут как будто не имелось полной искренности, и он с резкостью обнаружил недоброжелательные чувства к своему непосредственному предшественнику по Харьковской кафедре. Об этом совершенно ясно говорят приведённые в тексте выдержки (на стр. 707), а есть ещё и другие факты, свидетельствующие о пустой придирчивости Иннокентия к Смарагду из-за ничтожных копеек (см. выше 1912 г., 10, стр. 1064,з). Напр., когда « Астраханским Епархиальным Начальством о. Иерофей (Добрицкий) вызван был 18 февраля 1842 г. из Харьковской епархии (в Астрахань) и определён (там) экономом архиерейского дома», то Иннокентий на консисторском журнале о сем положил такую резолюцию: «Подобные перемены экономов при перемене Преосвященных вовсе неуместны и запрещены законом. По крайней мере, консистории не следовало, по увольнении сего недобросовестного человека, дозволять ему делать по дому архиерейскому таких расходов, кои показывают явное грабительство» (см. у о. проф. Т. И. Буткевича, Иннокентий Борисов , стр. 145). Тон резолюции неотразимо показывает, что Иннокентий нимало не думал держать при себе о. Иерофея, и возражал исключительно ради уязвления, которое было тем сильнее, что при переводе Смарагда в Астрахань Св. Синод внушал «не забирать при сём случае в противность Именного Высочайшего Указа 1726 г. ноября 26 дня людей к прежним их Архиерейским домам принадлежащих» (см. в Синодальном Архиве, дело Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода 28.672). Что до обвинений Смарагда Иннокентием в хищничестве, то... audiatur et altera pars. 1) Харьковский архиерейский дом был беден средствами сам по себе и ещё более оскудел при поступлении Смарагда, ибо ему прекратили выдачу 600 руб. |
| Здесь мы сгруппируем эти сведения, передавая их по возможности подлинными словами Матвея Алексеевича. Сведений о самом Матвее Алексеевиче мы достаточных не имеем. Кажется, он не обучался ни в одном из высших учебных заведений, и все образование его ограничилось орловской семинарией, хотя он был человек несомненно просвещенный и пером владел превосходно, писал даже стихи (в бумагах Иннокентия есть одно очень недурное стихотворение, писанное почерком Матвея Алексеевича и подписанное буквами М. Б. Матвей Борисов?); затем в 1842 году Иннокентий просил об определении его брата «синдиком» в харьковский университет, но прошение это не было уважено министром народного просвещения, о чем уведомил Иннокентия письмом от 10 апреля 1842 г. князь Ширинский-Шихматов (см. рукоп. т. VIII, стр. 85). Наконец из рассказов Н. Х. Палаузова мы знаем, что Матвей Алексеевич, в чине коллежского советника, в 1856 году был секретарем харьковского дворянского депутатского собрания, скончался 10 февраля 1867 года, имея семьдесят девять лет от роду, и погребен в куряжском монастыре близ Харькова. По выражению Н. Х. Палаузова, это был «благороднейший и благой жизни человек». Иннокентий очень любил и уважал своего единственного брата, бывшего пестуном его детства, – большинство знакомых его в своих письмах шлют через него поклон и Матвею Алексеевичу, даже архиереи; многие обращались к Иннокентию с просьбами через его брата, и большей частью просьбы М. А. были уважаемы его братом. О взаимных личных отношениях двух братьев, а равно о некоторых чертах его характера дает некоторое понятие второе письмо М. А-ча к Иннокентию, печатаемое ниже. Исчисливши некоторые, имевшиеся в 1868 году в печати статьи об Иннокентии 2 М. А. Борисов затея продолжает. «Чем далее будет идти время, тем менее будет оставаться людей, знавших Иннокентия в детский, отроческий и юношеский периоды его жизни; даже там, где он родился, вовсе уже нет людей, способных сообщить верные и отчетливые сведения об этих периодах его жизни. – Итак, если в настоящее время, когда прошло лишь шесть лет от кончины Иннокентия, не легко достать желанные сведения о детстве его, то будущему его биографу еще труднее будет это сделать». «Промысел попустил мне пережить Иннокентия, младшего меня летами, конечно, не с другою какою, а только с той целью, чтобы я исполнил долг его биографа». |
| 1 О. Иерофей утверждает в «Воспоминаниях» на л. 103, что «Преосвященный не получил денежного пособия на подъём при переводе его из Харькова в Астрахань», между тем – по указу Св. Синода 12 января 1842 г. 110 – преемнику Смарагда Иннокентию (Борисову) на проезд из Вологды до Харькова выдано было прогонов на 10 лошадей (см. у o. С.В. Петровского, Одесский Преображенский, ныне кафедральный собор, Одесса 1908, стр. 35 в приложениях). Подобное несоответствие по одному и тому же случаю было бы уж очень странно. Посему являлось вполне вероятным известие прот. Т.И. Буткевича ( Иннокентий Борисов , стр. 138–139), что Смарагду – сверх прогонов – велено было выдать ещё на подъём тысячу рублей, но он не дождался получения денег и взял через Консисторию заимообразно 1.239 р. 64 к. из сумм епархиального попечительства о бедных духовного звания. Не смотря ни на какие условия, нам не удалось теперь отыскать разумеемого дела в Харьковской Духовной Консистории, зато нашлись документальные подтверждения в Синодальном Архиве – в делах Канцелярии Обер-Прокурора 28.672 и Св. Синода 1842 г. 3; в котором читается, что, взяв 3 февраля ссуду, Смарагд выдал доверенность на получение её в возврат из ассигнованной ему суммы члену и казначею попечительства свящ. Иакову Голиховскому, а в первом имеется рапорт Консистории от 13 февраля 1842 г. 702, что всё от него получено в целости и исправности. Значит, отсюда вытекает только то, что Смарагда совсем неделикатно и насильственно торопили с отъездом из Харькова. 3 По нерасположению к Смарагду его преемника – Иннокентия, из Харькова возбуждалось немало разных придирчиво-меркантильных дел. Так, в 1842 г. взыскивали с эконома о. Иерофея 20 р. 99 4 / 7 к., якобы истраченных им при управлении экономией Харьковского Архиерейского Дома (см. в Архиве Астраханской Дух. Консистории, по реестру 37.984, 28 мая 1842 г. – 13 января 1843 г.) , а в 1843 г. сам Иннокентий специальным отношением запрашивал, из какой суммы выданы 50 руб. протодиакону Василию Никиц(т)скому (см. стр. 797, 21 ) при перемещении его из Калужской в Могилёвскую епархию (Архив Астраханской Дух. Консистории 39.327, 30 ноября 1844 г.). |
| Из сказанного сейчас следует, что всякий цензор должен был отличаться качествами внимательного, гуманного и аккуратного в исполнении своих обязанностей человека. Но все эти качества, как мы знаем, составляли отличительные черты характера архим. Макария. Поэтому, архим. Макарий был самым желательным цензором, как для начальства, которое знало и считало его за человека серьёзного и точного в своих действиях, так и для всех тех лиц, которые представляли свои рукописи в С.-Петербургский духовно-цензурный Комитет и для которых Макарий был интересен, как человек аккуратный, благородный, гуманный. Благодаря всем этим качествам, архим. Макарий скоро сделался самым популярным представителем духовной цензуры. Мало того, что он серьёзно и внимательно прочитывал все поручавшиеся ему сочинения и снисходительно относился к авторским недосмотрам или несколько оригинальным мыслям их, он, при своей любви быть точным и аккуратным во всем, никогда не задерживал поступавших к нему рукописей и разрешал их к печати без замедления. Вот почему все, сколько-нибудь знавшие, или просто только слышавшие о Макарии, обращались к нему с просьбами быть их заступниками в цензурном Комитете, при чем все они получали просимое и были потом глубоко благодарны архим. Макарию. С подобными просьбами к арх. Макарию обращались даже такие замечательные в тогдашнем литературном мире лица, как преосв. Иннокентий Борисов , а также преосв. Анатолий Мартыновский , Бодянский, бывший учитель Макария по Киевской духовной Академии профессор Я.К. Амфитеатров и многие другие. Из писем всех этих лиц к архим. Макарию по делам цензуры видно, что Макарий был очень влиятельным членом цензурного Комитета и за свое добросовестное и гуманное отношение к делу у всех пользовался глубоким уважением. Так, 22 октября 1846 г. архиепископ Иннокентий писал архим. Макарию: «доброго здоровья и успеха в ученых и общеполезных трудах, достопочтеннейшему о. Макарию. Если есть между ними минута свободы, то благоволите уделить ее вам и выслушать нашу просьбу. |
| Н.А. Куценко Статья посвящена изучению научного и творческого наследия первого профессора философии Киевской духовной академии, профессора Киевского императорского университета Св. Владимира И.М. Скворцова. На примере анализа философского наследия Скворцова рассматривается процесс развития философии в профессиональной университетской и духовно-академической среде в первой половине XIX в. Академическая философия в Российской империи XVIII–XX вв. является предметом постоянного внимания современных исследователей профессиональной философии 1 . Опираясь на имеющиеся исследования коллег – историков философии и богословия, а также на собственные архивные изыскания, мы дадим общий обзор и характеристику философского наследия одного из первых профессоров духовно-академической и университетской философии – Ивана Михайловича Скворцова. После преобразования Киевской духовной семинарии в академию (по «Проекту Устава Духовных Академий», 1814 г.) постоянное внимание к изложению философских дисциплин в ней послужило одной из главнейших причин постепенного развития как богословской, так и философской традиции. Первым профессором философии в обновленной академии был И.М. Скворцов. Среди его учеников отметим Иннокентия (Борисова) , ставшего впоследствии ректором академии и руководителем Скворцова, Якова Михайлова, Василия Карпова и его слушателя Петра Авсенева, учеником которого, в свою очередь, станет Памфил Юркевич . Орест Новицкий также слушал философию у Скворцова, богословие у Иннокентия, затем, имея уже собственные курсы в академии, стал одновременно одним из первых преподавателей философии в новооткрытом Киевском императорском университете Св. Владимира. Как видный философ и отчасти богослов в рамках Киевской школы философского теизма сформировался и Сильвестр Гогоцкий, ученик Новицкого, автор первого четырехтомного «Философского лексикона» в России. Таким образом, на протяжении сорока лет – с 1819 (год открытия академии) по 1858 (год назначения П. Юркевича , будущего наставника В. Соловьева, ее экстраординарным профессором) – Киевская духовная академия вновь показала способность воспитания философских и богословских кадров высокого европейского уровня. |
| С подобным чувством смотрели мы во след тебе, когда твоя ревность о благе твоего народа и любовь к верному воинству внезапно устремили тебя туда, где наибольшая опасность бранная. Тем с большею радостью видим твое возвращение после того, как твоим присутствием и твоим личным действованием в устроении брани. Ты даровал непоколебимому в мужестве воинству твоему новое одушевление, и следственно новую силу. Так действуется в царстве, где союз царя с народом освящен верою, законом, веками, где царь и народ живут одною общею жизнью единодушия и взаимной любви Господа сил и Отца светов, даровавшего нам в Твоей царственной деятельности светильник Израилев. Не престаем и не престанем умолять, да дарует Тебе духом силы разрушить силу врагов и светом правды рассеять мрак вражды и ухищрений и таким образом, угасить пламень брани и распространить тихий свет мира от Твоей и на другие державы». 1421 Нельзя не видеть опять величайшей мудрости, искусства и осторожности в речи святителя Филарета, и далеко ниже её речь, которою в ту же осень встретил государя императора в Одессе знаменитый вития, архиепископ Херсонский Иннокентий (Борисов) . 1422 В то же время в последних словах речи святителя Филарета еще яснее видны указания на искреннее желание государя императора восстановить мир и на переговоры о мире. Не смотря на то, что и по отбытии государя императора из южной армии Крымская война продолжалась, семя мирных предложений и переговоров, брошенное любвеобильным монархом русским, не совсем пропало даром. Война стала продолжаться уже не с прежним ожесточением, и сами враги стали мало-по-малу сознавать, что дальнейшим ведением её они не выиграют более, чем сколько выиграли достигнутыми уже, особенно взятием Севастополя, успехами, тем более, что Россия не без успеха действовала в Закавказском крае против Турции. Не даром, по отбытии государя императора из Москвы, в ноябре святитель Филарет (от 10 ноября) писал наместнику Лавры Антонию: «государя императора встретили мы благополучно. Он здравствует и благодушествует. Изволил сказать, что пред образом, взятым из Лавры, с утешением молился вместе с войском, и у него оставил оный». 1423 Из воевавших с Россией держав наиболее склонною к миру оказывалась Франция. К облегчению переговоров о мире послужило и то, что к новому 1856 году в русской действующей армии последовали немаловажные перемены. Главнокомандующий князь Горчаков назначен был в Варшаву на место Паскевича (в следующем 1857 году и скончавшегося); взамен его в Крым назначен из Одессы Лидерс: а на место Лидерса из второстепенных начальников действующей армии Сухозанет. Начальник штаба в Крыму Коцебу получил в управление корпус; а штаб отдан Непокойчицкому и т.д. Сообщая об этих переменах, близко знавший дело и лиц архиепископ Херсонский Иннокентий замечает: «Дал бы Бог, чтобы все это было на лучшее! А худого уже мы видели здесь столько, что едва не теряется вера в лучшее». 1424 |
| И. Белюгову из С.-Петербурга в начале 20-х годов XIX столетия в «Киевской Старине» 1882 г., кн. II, стр. 516), но допустимы осложнения и на почве «неологизма», ибо Иннокентий не всегда был одинаково устойчив и, напр., в 1834 г. старался достать перевод библейских книг ο. Г. П. Павского, чтобы подарить его Киевской Академии (см. у о. проф. Т. И. Буткевича, Иннокентий Борисов , стр. 56), где был тогда ректором, а в 1845 году (25 ноября) отзывался о нём пренебрежительно, как о малоценном труде (см. у H. М. Востокова в «Русской Старине» 1879 и’., т. XXIV, стр. 660–661). Вообще же нам кажется, что взаимные отношения Смарагда и Иннокентия едва ли служат к чести второго и во всяком случае не набрасывают тени на первого. 10 (IV) 42 С отправляемою своею свитою в С.-Петербург, от 3 Июня 1833 года на Мценск Преосвященный [Смарагд] пишет мне [о. Иерофею]: «Орловцы наши имеют чувствительную душу. Плакали, оставляя своё благоустроенное гнёздышко, которое ныне, увы! пусто и разорено! Приимите всех их, как самого меня. Они и меня очень растрогали и довели до слёз». Собираясь и сам в дорогу, и вызывая меня в Орёл на хозяйство, далее [Смарагд] говорит: " 11 -е число 43 , четверток, поутру, я назначил для себя с будущими оставить благословеннейшую сию Епархию и ехать в…». 11 (V) 44 6 Июля того же года, извещая меня письмом о прибытии своём в С.-Петербург и о затруднениях в содержании, [Смарагд] говорит: «И на лучшую экономию простираться начинаем с помощию Божиею. Да содействует она нам во всех здешних заботах. Холерная немочь (болезнь) 45 здесь довольно поусилилась: но все наши доселе Господом сохранены невреждёнными. Есть известия, что сия кара (наказание) 46 Всевышнего распространилася и во многих других местах благословенного Отечества нашего. Буди воля Его святая!.. Благодарение Господу, всеми Властями принят я благоприятно... Всей любезнейшей Пастве нашей изъявляем нашу любовь, признательность и приверженность, о коей скажите всем вопрошающим... Здравствуй о Господе, и возноси о нас молитвы свои к Нему!» 12 (VI) 47 24 Июля же года], по прочем, [Смарагд] уведомляет: «Мы все, слава Богу, здоровы и служим Господу и ближним нашим». |
| И чем же вызывалась эта недостойная подозрительность? – Лучшим произведением христианской богословской литературы не только того времени, но и всего XIX века. В сочинении «Последние дни земной жизни Иисуса Христа» блистательно применен уникальный для того времени метод исследования жизни Спасителя. Читая его даже теперь, на рубеже XX века, невольно изумляешься, как гений русского богослова мог предвосхитить метод, сделавшийся достоянием науки гораздо позже, когда, благодаря массе новых открытий в области географии и археологии св.земли и вообще древности, появилась возможность иллюстрировать факты евангельской истории данными из области исторических и археологических исследований. В то время и на Западе эти исследования были мало известны, а до нас доходили только самые ничтожные обрывки. И тут мы видим, как Иннокентий действительно мастерски пользуется всем собранным материалом, как он всякое событие Евангельской истории умеет дополнить подходящей археологической или географической подробностью, не создавая хаотического нагромождения фактов. Материалы исследований размещаются с мастерством художника, который из мелких мозаичных камней создаёт чудный образ – образ Богочеловека. Сейчас создано много таких трудов – даже, быть может, слишком много. Достаточно упомянуть хотя бы переведенные на русский язык труды Фаррара, Дидона, Гейки, Эдершейма. Всё это новейшие исследования того типа, замечательный образец которого дал наш гениальный богослов; он, можно прямо сказать, в этом отношении опередил свой век! Но потому-то именно этот новый метод и возбудил слепую подозрительность и даже – увы, с печалью приходится говорить об этом – подвергся цензурному гонению. Было проведено негласное дознание относительно лекций автора знаменитого произведения – в них также подозревали «неологизм». Хотя дознание и не привело к печальному результату, но уже достаточно печален был тот факт, что такое важное сочинение Иннокентия могло получить цензурное разрешение на издание в качестве отдельной книги только через тридцать лет после появления его в журнале! |
|
|
