| (где уж там первым) ...читателем 2-й части, если вы этого захотите... Текст ещё подвергнется шлифовке, я пока не предлагаю повесть всей редакции... Пользуюсь случаем заверить вас, что несостоявшееся наше сотрудничество по 1-й части никак не повлияло на моё отношение к " Н. Миру " . Я по-прежнему с полной симпатией слежу за позицией и деятельностью журнала... (Здесь натяжка, конечно.) ...Но обстановка общелитературная слишком крута для меня, чтобы я мог разрешить себе и дальше ту пассивную позицию, которую занимал четыре года... " То есть, я даже не просил рассмотреть вопроса о печатании. После ссоры и полугодового разрыва я только предлагал Твардовскому почитать. По времени сложилось отлично: пока я в марте 67-го вернулся и доработал 2-ю часть, - в " Н. Мире " её не только А. Т., но все прочли - и оставалось мне лишь получить их отказ, отказ от всяких дальнейших претензий на повесть. За год я получил из пяти советских журналов отказ напечатать даже самую безобидную главу из 1-й части - " Право лечить " (ташкентский журнал не поместил её даже в благотворительном безгонорарном номере); затем от всей 1-й части отказались - " Простор " (трусливым оттягиванием) и " Звезда " ( " в Русанова вложено больше ненависти, чем мастерства " - а ведь этого на страницах советских книг никогда не допускали!, " ретроспекции в прошлое создают ощущение, будто культ личности полностью перечеркнул всё, что было советским народом сделано хорошего " - ведь домны вполне возмещают и гибель миллионов и всеобщее развращение; и хотелось бы " увидеть более ясно отличие авторских позиций от позиций толстовства " - так уж тем более Льва Толстого строчки бы не напечатали!). Каждый такой отказ был перерубом ещё-ещё-ещё одной стропы, удерживающей на привязи воздушный шар моей повести. Оставалось последний переруб получить от Твардовского - и никакая постылая стяга больше не удерживала бы мою повесть, рвущуюся двигаться. Наша встреча была 16 марта. Я вошёл весёлый, очень жизнерадостный, он встретил меня подавленный, неуверенный. |
| На портретах у него по-военному коротко подстриженные волосы на голове, подстриженная борода, низкий лоб, сросшиеся брови, грозный, устрашающий взгляд, мускулистая толстая шея – вид, который не мог не импонировать солдатам, искренне оплакивавшим его. 4. Императоры Макрин и Элагабал Марк Опеллий Макрин родился в Цезарее Мавританской в 164 г. и по своему происхождению был романизованным бербером и сыном вольноотпущенника. По некоторым, не вполне надежным, сведениям, в молодости он одно время заорабатывал на жизнь ремеслом гладиатора, а также школьного декламатора, но имея приличное образование, он сделал карьеру юриста, стал всадником, занимался частной юридической практикой, затем служил адвокатом фиска, и дорос, наконец, до высшей из всаднических должностей префекта претория. В его лице императором Рима впервые стал сановник, не принадлежавший к сенаторскому сословию. И все же сенаторы благодушно отнеслись к его избранию, поскольку при Каракалле они подвергались непрестанному унижению и трепетали за свои жизни, а с Макрином, который был юристом и больше чиновником, чем генералом, они надеялись найти более приемлемый для себя modus vivendi. Между тем, война с парфянами продолжалась, и под Нисибисом римские легионеры, действовавшие под командованием Макрина, потерпели поражение. Центурионы и солдаты винили в нем не себя самих, а нового императора, у которого, в отличие от Севера и Каракаллы, не было полководчесого опыта и которому, считали они, не благоволили боги. Хуже того, вместо того чтобы готовиться к реваншу, Макрин, озабоченный состоянием фиска, подорванного расходами на войну, вступил в переговоры с Артабаном V и заключил с ним мир, предусматривавший контрибуцию в пользу Парфии. Солдаты опасались, что выплачиваться она будет за их счет, и им сократят жалование, что собственно уже и происходило в целях экономии средств казны. О катастрофическом падении популярности Макрина в солдатской среде через своих наушников была осведомлена сестра Домны Юлия Меса, высланная после убийства ее племянника Каракаллы вместе с двумя дочерями Юлией Соэмией и Юлией Мамеей и внуками Бассианом и Алексианом из Рима в родную Эмесу. |
| Сам же для себя и для подобных себе Порфирий все-таки оставлял путь чистого умозрения, подчиняя и все религиозные обряды и всю практическую мораль чисто духовному восхождению» ( А. Ф. Лосев . Порфирий. – Философская энциклопедия, т. 4, с. 323). Широкая известность Порфирия в средневековье, как в Византии и у западных схоластов, так и в исламской традиции, связана главным образом с двумя его трактатами по формальной логике, посвященными Аристотелю, – «Комментариями на категории Аристотеля», и «Введением в Категории Аристотеля», известным также под названием «О пяти звучаниях». «Звучания» Порфирия – это признаки понятия в терминах формальной логики, а именно, род, вид, видовое различие, собственный признак и случайный признак. С неоплатонической философией соприкасается биография Аполлония Тианского, жившего в I столетии от Р. Х., вульгарного пифагорейца, своими почитателями объявленного целителем и чудотворцем. Автор этой книги Флавий Филострат, сын поэта и ритора эпохи Антонина Пия и Марка Аврелия, родился около 170 г. на Лемносе, получил образование в Афинах, где давал уроки его отец, и стал потом странствующим софистом, который зарабатывал средства существования публичными декламациями им самим сочиненных речей – подобный промысел процветал в позднеантичном обществе в эпоху «второй софистики». Филострат умер между 244 и 249 г. Заказ апологетической, или если употребить более адекватное жанровое определение, ареталогической биографии Аполлония шел от супруги императора Септимия Севера Юлии Домны, в руки которой попали записки ниневийца Дамида, друга и спутника Аполлония, посвященные его приключениям и сохранившие его изречения и наставления. Юлия родилась в семье жреца из Эмесы, служившего сирийскому богу солнца Элагабалу. В результате искусной и весьма свободной литературной обработки записок Дамида, которую и выполнил Филострат, получилось занимательное повествование. Филострат сделал максимум возможного, переложив неумелые записки в приемлемую для взыскательного греко-римского читателя увлекательную биографию экзотического персонажа, наполненную не лишенными интереса наблюдениями и оригинальными мыслями. |
| Септимий Север заботился об украшении имперской столицы, за что был удостоен почетного именования restitutor urbis (восстановитель города). По его указанию была вполнена первая топографическая съемка Рима. При нем на форуме вблизи Капитолия воздвигли триумфальную арку, сохранившуюся до наших дней. На Палатине был выстроен дворец, фасад которого украшал знаменитый септизоний – изображение семи планет, включая солнце и луну, и семи соответствующих им божеств, имена которых употребляются в латинских названиях дней недели. Провинциал по своему происхождению, Септимий Север обнаружил особую заботу о благополучии провинций. По его указаниям прокладывались превосходные дороги, связующие отдаленные города друг с другом и с Римом; он усовершенствовал почтовую службу (cursus publicus), переведенную им в ведение фиска. В провинциальных городах, особенно в родной ему Триполитании и Африке, но также в азиатских провинциях, в Дакии и Паннонии строились храмы, репрезентативные и функциональные сооружения: акведуки, термы. При нем преобразилась Лепта Магна, в которой были выстроены триумфальная арка, базилика, храм Геркулеса и Вакха, а также Карфаген, который своими новыми сооружениями приобрел былой блеск времен независимости от Рима. Свой африканский патриотизм Септимий Север простирал так далеко, что, по его указанию, в городах Африки, а также в других провинциях были воздвигнуты многочисленные статуи смертельного врага римского народа Ганнибала, откровенным почитателем которого был император. Север принимал меры, нацеленные на рост благосостояния провинциалов, на расширение их гражданских прав, на то, чтобы приблизить их статус к тому, которым давно уже пользовались италики. Финикийскому Тиру, родине Домны Эмесе, а также Пальмире, Эдессе, Нисибису, палестинской Самарии, где поселились ветераны, был дарован статус римских колоний. Ряд других провинциальных городов приобрел латинское или италийское право. Оно предоставлено было Лептису, Утике и Карфагену. Александрия получила самоуправление, к которому давно стремился этот гигантский мегаполис. |
| Со времени сообщения мне Домною Платоновной повести Леканиды Петровны прошло лет пять. В течение этих пяти лет я уезжал из Петербурга и снова в него возвращался, чтобы слушать его неумолчный грохот, смотреть бледные, озабоченные и задавленные лица, дышать смрадом его испарений и хандрить под угнетающим впечатлением его чахоточных белых ночей — Домна Платоновна была все та же. Везде она меня как-то случайно отыскивала, встречалась со мной с дружескими поцелуями и объятиями и всегда неустанно жаловалась на злокозненные происки человеческого рода, избравшего ее, Домну Платоновну, своей любимой жертвой и каким-то вечным игралищем. Много рассказала мне Домна Платоновна в эти пять лет разных историй, где она была всегда попрана, оскорблена и обижена за свои же добродетели и попечения о нуждах человеческих. Разнообразны, странны и многообильны всякими приключениями бывали эти интересные и бесхитростные рассказы моей добродушной Домны Платоновны. Много я слышал от нее про разные свадьбы, смерти, наследства, воровства-кражи и воровства-мошенничества, про всякий нагольный и крытый разврат, про всякие петербургские мистерии и про вас, про ваши назидательные похождения, мои дорогие землячки Леканиды Петровны, про вас, везущих сюда с вольной Волги, из раздольных степей саратовских, с тихой Оки и из золотой, благословенной Украины свои свежие, здоровые тела, свои задорные, но незлобивые сердца, свои безумно смелые надежды на рок, на случай, на свои ни к чему не годные здесь силы и порывания. Но возвращаемся к нашей приятельнице Домне Платоновне. Вас, кто бы вы ни были, мой снисходительный читатель, не должно оскорблять, что я назвал Домну Платоновну нашей общей приятельницей. Предполагая в каждом читателе хотя самое малое знакомство с Шекспиром, я прошу его припомнить то гамлетовское выражение , что «если со всяким человеком обращаться по достоинству, то очень немного найдется таких, которые не заслуживали бы порядочной оплеухи». Трудно бывает проникнуть во святая-святых человека! |
| Результат жизненного пути героини — универсальный нравственный цинизм. Все перевернуто в сознании Домны Платоновны только по видимости: до того все было мертво уже в Мценске, что и переворачиваться собственно было нечему. Домна Платоновна по-своему обрела ту самую свободу личности от сословных ограничений, к которой стремилась Катерина Измайлова. На первых порах эта свобода оборачивается цинизмом. Особенная психологическая краска образа «воительницы» в том, что своим отвратительным ремеслом она занимается с полным удовольствием, как бы по призванию. В сущности, Домне Платоновне очень нравится жить так, как она живет. Про нее говорится следующее: «Домна Платоновна любила свое дело, как артистка: скомпоновать, собрать, состряпать и полюбоваться делом рук своих — вот что было главное, и за этим просматривались и всякие другие выгоды, которых особа более реалистическая ни за что бы не просмотрела». Композиционно рассказ членится на резко отделенные друг от друга и противостоящие друг другу части. Как и Катерину Измайлову, Домну Платоновну на самой вершине ее существования настигла трагическая катастрофа. Необыкновенно важно для понимания смысла рассказа то, как Домна движется к катастрофе. И Настя и Катерина Измайлова жили более или менее органично в рамках своей социальной среды вплоть до катастрофы. В более широкий круг социально-исторических отношений их выталкивала только сама катастрофа, предопределенная жизнью внутренне разложившегося сословия. Домну Платоновну читатель застает уже целиком выбившейся из своего прежнего бытового обихода, уже в сфере общесоциальных отношений: ее знает «весь Петербург», то есть самые разные группы и группочки господствующих классов, а сама она знает и жизнь социальных низов. Здесь, в этой сфере разных интересов, и настигает Домну трагическая кульминация. Цинически отрицавшая любовь, героиня, дожив до седых волос, без памяти влюбляется в некоего двадцатилетнего балбеса Валерку, безудержно преданного, в свою очередь, всем петербургским утехам, вроде карт, цирка, водки и т. д., и кончающего Владимиркой. |
| К первой можно отчасти отнести свидетельство Диона Кассия 433 (в другом месте своей работы (77, 18, 4) он называет его колдуном и магом), а также свидетельства тех авторов, на которых ссылается сам Филострат, перечисляя положительные источники своего сочинения (Дамид Ассирийский, Максим Эгеец 434 ). К представителям второй традиции следует отнести Апулея 435 , Лукиана Самосатского 436 , Мирагена 437 . Устная и письменная традиция, которую использует Филострат, явно благоволит Аполлонию. В своем похвальном слове он ставит перед собою задачу оправдать своего героя и создать образ, желательный по крайней мере императрице Юлии Домне, жене Септимия Севера, в кружок которой он входил 438 . Филострат превосходно справился со своей задачей: биография Аполлония , написанная, по всей видимости, около 217 года, была весьма популярна, а созданный в ней образ «святого язычника» пригодился многим языческим авторам, писавшим на философские и нравственные темы и выступавшим против христиан 439 . Желал ли сам Филострат сравнить своего героя с Иисусом Христом? В некоторых чудесах из сотворенных Аполлонием можно видеть более, чем намеки на евангельские события 440 . Однако, Филострат ничем иным не обнаруживает своего интереса к христианству 441 . Скорее всего целью – его и Юлии Домны – было представить языческому обществу идеальный образец религиозного человека, в котором воплотились бы «реформированное язычество, религиозный синкретизм, устраивающий всех», на основе неопифагорейской философии, которую исповедовало образованное окружение императрицы, с оправданием культа солнца 442 . Таким образом, в центре развернувшейся полемики стоит личность Аполлония Тианского. Но в период ее наибольшего обострения – время Иерокла и Евсевия – спор идет не об исторической личности, а о факте литературной истории, который применительно к жизни становился более действительным, чем сама действительность. Сознавая возможность выбить почву из-под ног у всех тех, кто видел в Аполлонии некий образец, Евсевий, к концу своего сочинения забывая даже о самом Иерокле, со всей подробностью разбирает работу Филострата, благо материал, доставляемый его сочинением, при минимальном усилии становится саморазоблачающим. |
| Чиновников обвиняют в халатности 8 февраля. ПРАВМИР. Следователи возбудили уголовное дело против чиновников города Знаменска в Астраханской области, где более 120 раз бездомные собаки нападали на людей. По аналогичным фактам уголовное преследование инициировано прокурорами в республиках Башкортостан, Тыва, Мурманской, Самарской, Брянской, Воронежской областях, на Сахалине. В России за последнее время произошло несколько резонансных случаев нападения собак. В январе в селе Домна в Забайкалье собаки насмерть загрызли семилетнюю девочка. Она возвращалась домой из музыкальной школы. Жители Домны неоднократно жаловались на то, что в селе бегают стаи бродячих собак. В декабря в Якутске собаки напали на доцента Северо-Восточного федерального университета. От полученных ранений женщина скончалась. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 9 апреля, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи . Републикация материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения редакции. Мнение авторов статей портала может не совпадать с позицией редакции. Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе |
| Вот приходят томичи в праздник или в воскресный день в храм на службу, а там уже Домна Карповна хозяйничает: с места на место переходит, без конца что-то бормочет, со всеми разговаривает, свечи переставляет и гасит, а некоторые и вовсе снимает и прячет —сосредоточиться не даёт. И чем больше народу в церкви, тем больше от Домны суеты. Что ж такое! Но со временем стали замечать, что так безобразничает «дурочка» только на людях. А если кому-то случайно доводилось увидеть её в храме в будни, когда людей там не было, картина представала совсем другая. Домна стояла на коленях где-нибудь в уголке и молилась — горячо, заливаясь слезами, отрешившись от всего вокруг. Правда, стоило ей заметить, что за ней кто-то наблюдает, она тотчас становилась нелепой суетливой городской сумасшедшей. Молилась Домна, судя по всему, и по утрам — днём такая словоохотливая, что собеседник иной раз и слово не мог вставить, утром она могла замолчать на час и даже больше, и ни на что не реагировать, только сосредоточенно перебирать свои узелки, видимо, погрузившись в глубокую молитву. Зато потом, приветливая и улыбчивая, подходила к хозяевам: — Доброе утро! Многая лета! Многая лета! И осеняла их крестом и целовала. А то еще начнет попрошайничать: хлеба просит, булок, калачей, молока — и клянчит, и клянчит, да так усердно, так настойчиво. А не дашь — так стащит потихоньку. Или пригласят ее в дом добрые люди, засуетится хозяйка, а гостья, пока не смотрят, соберет у хозяев все калачи да булки, схватит мяса кусок, кашу из горшка к себе переложит, — и была такова! Хозяйка только руками разведет: — Да на что тебе? Ведь ты сыта! А Домна в ответ: — Да у меня слепеньких много. Голодом бедные сидят. Какие еще слепенькие? «Слепенькими» Домна Карповна называла странников — прохожих и проезжих. Им юродивая отдавала в дорогу и калачи, и мясо, и молоко. Любила она странников, приходила к ним, разговаривала, расспрашивала. А не оказывалось рядом «слепеньких», так она скармливала еду бродячим кошкам и собакам. И не было для нее злых собак — любую, даже самую свирепую, умела так приласкать, что та ластилась к ней как к родной. И немудрено, многих из них Домна спасала от жестоких хозяев: ночами пробиралась во дворы, перерезала ремни и веревки, спускала псов с цепи. Если приходила в дом, где у хозяев была собака или кошка, обязательно спрашивала, довольно ли у собаки воды, а у кошки — молока. И не дай Бог, если воды не оказывалось! |
| За гиппопотамом по пятам топает гиппопотам. Всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскороговоришь. Наш голова вашего голову головой переголовал, перевыголовил. Огурцы-молодцы зеленобелогубы Как на горке, на пригорке Стоят тридцать три Егорки. Были галчата в гостях у волчат, Были волчата в гостях в галчат, Нынче волчата галдят, как галчата, И, как волчата, галчата молчат. Считалочка – Гуси, га-га-гуси, Куда вы побегуси? – Га-гусят весёлых нянчить, Рога-галика поклянчить, С га-гусыней погулять, Но-га-га-гами повилять. (Дина Крупская) Регулировщик лигуриец регулировал в Лигурии. Гонец с галер сгорел. Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа тупа. Летела гагара над амбаром, А в амбаре сидела другая гагара. Скороговорки (Д) Дима дарит Дине дыни, дыни Дима дарит Дине. На дворе трава, на траве дрова: раз дрова, два дрова, три дрова. Дарья дарит Дине дыни. Дятел лечит древний дуб, добрый дятел дубу люб. Даже шею, даже уши ты испачкал в черной туши. Становись скорей под душ, смой с ушей под душем тушь. Смой и с шеи тушь под душем, после душа вытрись суше. Шею суше, суше уши, и не пачкай больше уши. Дятел дуб долбил, Да не додолбил. Дятел, дятел – мой приятель Дуб долбит, Как долотом. Помоги мне, Дядя тятел, Для Скворцов Построить Дом. Дед Додон в дуду дудел, Димку дед дудой задел. Дуб дубовистый, широкозеленолистный. У нас на дворе, подворье, Погода размокропогодилась. Лошадь с седоком, Да без седла и узды, без подпруги и удил. Два дровосека, два дроворуба, Два дровокола отточили топоры, Топоры остры-то до поры, До поры остры топоры, до времени. Ходит квочка около дворочка, Водит деток около клеток. Не прибирает Домна дом, у Домны дома всё вверх дном Дед Данила делил дыню, Дольку Диме, дольку Дине. Ты, молодец, скажи молодцу, Пуст молодец молодцу скажет, Пусть молодец теленка привяжет. На меду медовик, а мне не до медовика. Раз дрова, два дрова, три дрова. Лада Наде ладан дала На дуб не дуй губ, Не дуй губ на дуб. |
|
|
