| Напр., в гомилии на день рождения св. Полиевкта (3 в.), произнесенной в последней трети IV в. в одной из восточных церквей, проповедник приглашает достойно почтить мученика обычной пляской (χορεσωμεν ατ... τ συνθη) и вспомнить события его жизни. 3334 Призыв одновременно к пляске и воспоминанию событий дает повод предполагать, что самая пляска имела тесное отношение к воспоминанию событий – вероятно, наглядно и живо (мимически) воспроизводила их. Д. Коновалов (Продолжение следует). Орлов А.П. Происхождение и характер т.н. фрагментов ex opere historico Илария Пиктавийского//Богословский вестник 1907. Т. 3. 10. С. 352–374 (2-я пагин.). (Начало) —352— В ряду исторических памятников, относящихся к эпохе никео-арианских движений, т.н. фрагменты ex opere historico Илария Пиктавийского занимают выдающееся место, как по значительности имени их автора, видного деятеля этой эпохи, так и по важности заключающихся в них исторических свидетельств, из которых о многих мы ничего не знаем из других современных источников. Но насколько ценно церковно-историческое значение «operis historici» Илария, настолько спутанным и темным представляется, в виду крайней фрагментарности дошедших до нас его отрывков, – вопрос, что именно представлял собою этот «исторический труд» Илария, когда и с какою целью он был написан, насколько широк был объем его исторического содержания. Имеющиеся в науке данные для решения этих вопросов настолько скудны и гадательны, что одни из ученых, на их основания приходить почти к полному отрицанию самой принадлежности фрагментов перу Илария 3335 , а другие делают вывод, что т.н. «исторический труд» Илария есть не что иное, как лишь черновой сборник сырого исторического материала, изложить который в форме связного трактата Иларий не успел за своею смертью. 3336 —353— Чтобы разобраться в этом спутанном вопросе о первоначальном характере и составе opens historici Илария и его отношении к современным «фрагментам» из него, мы должны принять во внимание три категории данных, из которых первые две отличаются более внешним, а последняя более внутренними характером. Первого рода данный отвлекаются, во-1-х, из свидетельств об «историческом труде» Илария, сообщаемых у Иеронима и Руфина, – и, во-2-х, из наблюдения над распорядком и надписаниями фрагментов Илария в древнейших, известных науке, манускриптах. Второго рода данные отвлекаются от беглых указаний на обстоятельства места, времени и цели данного труда Илария, заключающихся в самых фрагментах, и в особенности в первом (к наиболее полном) из них, который, по единогласному мнению всех ученых несомненно принадлежит Иларию, и составляет общее введение в его историко-полемический трактат. 3337 Лишь сопоставляя все эти данные, и дополняя и проверяя их одно другим, мы можем достигнуть более или менее определенного и надежного результата. |
| Следующий фрагмент ex opere historico Илария, содержащий в себе наряду с известного рода историческими документами и пояснительные замечания автора – фрагмент заключающий в себе, как мы уже отметили, пять посланий Либерия к различным лицам 1528 . Хотя надписания, характер и хронологические даты поименованных посланий Либерия не представляют препятствий считать их отрывками из исторического труда Илария, но данные документы в теперешней редакции фрагментов operis historici Илария почти совершенно не связаны между собою, так что историку не остается почти никакой возможности судить, какое значение они имели в общем составе исторческого труда Илария 1529 . Имеющиеся при 3-ем и 4-м из этих посланий Либерия вставочные замечания и настолько кратки и настолько странны по своей фразеологии, что вызывают основательные сомнения в принадлежности их перу Илария. Первое замечание просто устанавливает краткую связь между 2-м и 3-м из цитованных писем Либерия. «После всего того, – гласит оно, – что Либерий или совершил или обещал, – он, будучи отправлен в ссылку, ввел вселенную (universa) в заблуждение (in irritum deduxit) своим письмом предателям еретикам арианам, которые изрекли неправедный приговор над святым (sanctum) Афанасием, православным (orthodoxum) епископом» 1530 . Сомнение в принадлежности этой тирады Иларию, Viechhauser обосновывает на том, что Иларий, «хотя очень часто с похвалою упоминает о великом Афанасии, но нигде не именует его святым; хотя очень часто противопоставляет еретичествующим епископам правоверных епископов, но всегда обозначает последних эпитетом: catholici, и никогда – позднее вошедшим в употребление эпитетом: orthodoxus» 1531 . Правда это замечание Viehhauser’a не имеет полной убедительности и во всяком случае не может иметь решающего значения. Известно, что эпитет: sanctus и даже sanctissimus употребляется у Илария, и применен у него даже к омиусианским епископам 1532 , а что касается термина orthodoxus, то хотя он и не встречается в сочинениях Илария, но нельзя сказать, чтобы он был решительно чужд западным писателям этой эпохи: известно, что надписанием «de fide orthodoxa» озаглавлено известное сочинение Фебадия еп. |
| Анализируя отмеченные данные второй категории, мы приходим к следующим выводам, пополняющим и подтверждающим наши сведения об opus historicum Илария из свидетельств Иеронима и Руфина. Прежде всего, несомненно, что между известными в науке т.н. фрагментами ех ореге historico Илария, действительно, есть фрагменты, составляющие часть исторического труда Илария, и при том представлявшего собой не просто собрание черновых материалов, но именно, как утверждают Иероним и Руфин, – «книгу»: иначе было бы нельзя объяснить, почему авторы – переписчики известных нам манускриптов–«изборников» Питу, Сирмона и Arsenalcodex " a в начале и конце некоторых статей поместили имя Илария, и при том в такой определенной форме: incipit liber s. Hilarii, explicit ex opere historico s. Hilarii. Но какие собственно статьи цитованных «изборников» мы имеем право признать отрывками ех ореге historico Илария? Имеем ли мы несомненные основания полагать, что все фрагменты т.н. 2-й группы, находящиеся между пограничными вехами: incipit и explicit, входят в состав предполагаемой «книги» Илария? Рейнкенс, напр., не находит нужным стесняться этими пограничными замечаниями, и установив, на основании внутренних данных 1-го фрагмента Илария, тезис, что его opus historicum мог быть написан не позднее 360 г. – одни из фрагментов т.н. 2-й группы, датированные до 360 г. включает в «исторический труд» Илария, а другие фрагменты этой же группы (XII, XIV, XV), датированные позднее, объявляет не принадлежащими перу Илария 19 . В. Самуилов, напротив, признает за указанными приписками решающее значение, и упрекает Рейнкенса в «непоследовательности». «Если признать ценными приписки в начале и в конце 2-й группы, то все фрагменты этой группы следует придавать Иларию, и 12, и 14 и 15, – и во всяком случае было бы странно со стороны переписчика, уверяющего, что он взял документы из сочинения Илария, вставлять под его именем документы из другого источника. Рейнкенс должен или игнорировать приписки, и тогда окажется нетвердым и его положение относительно фрагментов, которые он считает подложными, или признавать ценными приписки, и тогда относить к труду св. |
| Мы нисколько не встанем в противоречие с этим свидетельством, если допустим, что книга Илария содержала не собственно историю Аримино-селевкийского Собора, а выясняла исторический ход той коварно-политической работы, какая велась арианской партией (в частности Валентом и Урзакием) для достижения унии востока и запада, осуществленной на Ариминском Соборе 1426 . Насколько это допущение вполне гармонирует с содержанием как 1-го («введения»), так и Х-го («заключения») фрагментов Илария, настолько же затруднительным представляется примирит с данными этих несомненно – принадлежащих Иларию фрагментов гипотезу, что в состав исторического труда Илария входили и документы, появившиеся уже 5–6 лет спустя после Ариминского Собора. Имея в виду подробнее раскрыть эту мысль ниже, мы пока отметим, что гипотеза о происхождении «книги» Илария об Ариминском Соборе спустя несколько лет после этого факта отчасти противоречит уже известному нам свидетельству Руфина, что данное сочинение Илария было написано им ad emendationem ариминских епископов: какое побуждение и какую цель имел бы Иларий раскрывать пред западным христианским миром преступную деятельность Валента и Урзакия и убеждать западный епископат, поддавшийся их влиянию в Аримине, отречься от общения с ними (ср. X fr.), если бы исторический труд Илария был написан им в 366 или 367 г., – когда уже изгладились все недолговечные следы аримино-никской унии, и когда на западе, при императоре Валентиниане, православие уже почти вполне восторжествовало над арианством? Но может быть, «исторический труд» Илария состоял·из двух книг, из которых одна, имеющая специальную полемическую цель и злободневный характер, была написана Иларием в 359 г., – а другая, более объективного исторического характера, излагала историю ариминской унии в более подробном виде, составляла как бы продолжение и дополнение первой, и была написана Иларием уже в самом конце его жизни? Такой именно взгляд, как мы уже сказали, проводит Schiktanz, приурочивая к содержанию первой книги т. |
| Научная литература об Иларии, которою мы имели возможность пользоваться при написании этой работы, может быть подразделена на 3 категории: 1) текстуально-критического, 2) биографического и 3) историко-догматического характера. Из первого рода работ, кроме многочисленных примечаний, рассеянных в характеризованных изданиях творений Илария (по преимуществу у Кутана), отметим специальные исследования проф. A. Zingerle: 1) Studien zu Hilarius v. Poitiers Psalmencommentar (из Sitzungsberichten der phil. – hist. Cl. d. Knigl. Akad. d.Wiss. zu Wien. CVIII B.); 2) Der Hilarius – Codex v. Lyon (из Sitzungsberichten... (XXVII); 3) Kleine-Beitrge zu griehisch. lateinischen Wrterklrungen aus Hilarianischen Psalmen – Commentar (Commentationes Wlffinianae, Lipsiae 1891 г.) 160 . Сюда же могут быть отнесены исследования Stix’a: Zur Sprachgebrauch des hl. Hilarius v. Poitiers in seiner Schrift de Trinitate (progr). Rottweil, 1891, и цитованное уже сочинение Schellauf’a 161 . Из биографических исследований об Иларии наиболее ценными являются из древних трудов:, – кроме уже отмеченной биографии, приписываемой Фортунату, очень обстоятельное жизнеописание Илария, составленное Кутаном, «по возможности на основании сочинений самого же Илария» 9, 125–184 сс), дополняемое замечаниями о сочинениях Илария, изложенными в к тем или другим его произведениям, – и отчасти краткое житие Илария в издании болландистов (Acta ss. Ianuar. 2 t. 13 d. 64–69 cc), – а из новых: цитованные работы Reinkens’a и Barbier, из которых первая излагает не только биографию Илария, но дает обстоятельный обзор и его литературных трудов, отчасти характеризуя и его мировоззрение, а вторая, отличаясь выдающимися литературными достоинствами, во многом освещает биографию Илария данными, отвлеченными от памятников южно-галльской археологии и агиологии. Биография Илария, помещенная у Фаррара в его книге: «Жизнь и труды св. оо. и учителей Церкви» (русск. перевод А. П. Лопухина . СПБ. 1891 г.) в сущности представляет собою сокращенный пересказ отмененной работы Reinkens’a. По некоторым вопросам биографии Илария полного внимания заслуживают цитованные выше исследования А. Wiehhauser’a, Lindemann’a и Schikmanz’a (см. прил. 2, стр. 8), а также заметки Tillemont’a (Memoires pour servir а 1 histoire ecclesiastique. Paris. 1700. t. VII 432–469 pp.), Schanz’a (Geschich. d. rm. lit), Loofs’a в Real-Encycl. Herzog’s (Art. «Hilarius v. Poitiers. 8 B. 3-e Aufl.). Что касается у Hansen’a. (Vie de st. Hilaire, eveque de Poitiers. Luxemburg 1875), Casenov’a Largen’a (Saint Hilaire. Paris. 1902), то они представляют собою более популярную, чем строго-научную обработку предмета. |
| Илария и фрагменты, относящиеся ко времени после 360 г. 20 . Мы не можем признать эту аргументацию г. Самуилова вполне убедительной. Характер известных в современной науке манускриптов operis historici, повторяем, не дает оснований смотреть и на т.н. 2-ю группу фрагментов, как на нечто органически цельное. Конечно, было бы странно, если бы переписчик, уверяюший, что он взял документы из сочинения Илария, вставлял под его именем документы из другого источника, но вопрос в том, действительно ли таково уверение переписчика, т. е. можно ли на его надписание к 1-му фрагменту («введение»): incipit liber s. Н. смотреть, как на общее заглавие ко всему ряду приведенных далее документов? Вопрос, далее, в том, имел ли сам переписчик под руками полный текст сочинения Илария, из которого он, «производя путаницу», «выписывал без всякого порядка документы?» 21 . Мы находим больше оснований отвечать на эти вопросы отрицательно. Если бы переписчики – авторы известных нам манускриптов, имели под руками полное сочинение Илария, то что препятствовало им переписать его в свои изборники сполна, подобно тому, как они выше выписали сполна сочиненение того же Илария «de essentia Patris etc.», сочинение Кассиана против Нестория и др.? Что у авторов наших изборников не было недостатка в трудолюбии, – об этом говорить та тщательность, с какой они выписывали различного рода статьи, сопровождая их обычно полными заглавиями и заключениями в роде: explicit epistola Eusebii ad Gregoritim episcopum Spanensem, – incipit exemplum epistolae Liberii episcopi urbis Romae ad catholicos episcopos Italiae 22 . Могут сказать, что авторы-переписчики выписывали «без всякаго порядка» отдельные документы из полного сочинения Илария по тому, что интересовались только документальной стороной operis historici, а не вставочными комментариями самого Илария, – но в таком случае спрашивается, зачем им нужно было поместить эти комментарии к некоторым документам, и при том обрывая их (комментарии) почти на полуфразе: получается «странность», еще большая, чем помещать под именем Илария документы из другого источника, или выписывать их из сочинения Илария «без всякаго порядка». |
| Кроме случайных автобиографических замечаний, рассеянных в различных местах сочинений Илария, и немногих свидетельств Иеронима и Сульпиция Севера, – главнейшим источником, откуда почерпаются биографические сведения об Иларии, является его жизнеописание, составленное Фортупатом и представляющее собою древнейший отголосок живого предания, хранившегося в галльской церкви об ее славном епископе 31 . Родиною Илария, но свидетельству Иеронима, был город Пиктавия (современный Пуатье) в Аквитании 32 , одной из южных и наиболее цветущих провинций Галлии, к 4-му веку уже окончательно романизировавшейся и не отличавшейся по культуре от итальянских областей 33 . По свидетельству т. п. Фортунатовой «vita Hilarii», родители Илария принадлежали к одной из известнейших пиктавийских фамилий 34 . Год рождения Илария с точностью определить почти невозможно. На основании замечания самого Илария в его «2-й книге к Констанцию», написанной в 359–60 гг., – что он, Иларий, не носил бы епископского сана, а предпочел бы «состариться» в звании мирянина, если бы чувствовал за собою какую либо вину 35 , Рейнкенс находит возможным заключать, что год рождения Илария падает на второе десятилетие 4-го века христианской эры 36 . Родным языком, на котором говорил и писал Иларий был язык латинский, бывший почти народным языком романизировавшейся к 4 в. Галлии 37 . Что Иларий знал греческий язык – это несомненно, но, как увидим ниже, есть данные сомневаться, чтобы это знание было глубоко и основательно 38 . Что касается вообще светско-научного образования Илария, то весьма вероятно, что Иларий, как представитель одной из благороднейших пиктавийских фамилий, обладал им в достаточной степени 39 . Указание на светское образование Илария Рейнкенс видит в словах Августина, который ставит Илария наряду с другими знаменитыми западными богословами, пользовавшимися языческой ученостью на защиту христианской веры, – Киприаном, Лактанцием , Викторином, Оптатом, и уподобляет их древним евреям, которые, уходя из Египта, воспользовались заимствованными у египтян познаниями и захваченными драгоценностями на построение Богу скинии 40 . |
| Напротив, порою Иларий по-видимому намеренно старается сузить философское значение означенных терминов, истолковывая их в смысле простого обозначения природного равенства Сына с Отцем. Приведем несколько примеров такого узкого пользования этими терминами у Илария. В de Trin. 7, 11, предостерегая от воззрений на Слово и премудрость Божию, лишь как на ипостазированные свойства Отца, Иларий поясняет, что наименование Сына Словом и премудростию есть не более, как наиудобнейший образ для выражения мысли о внутреннем природном подобии между существами Отца и Сына. Премудрость и сила Божия хотя и присущи Сыну, в силу Его истинного рождения от Бога, однако и Отец, отобразивши их в Сыне, не лишился их, как «Своих собственных» свойств 1089 . «Эти имена внутренних свойств Божиих обозначают лишь природу Сына, обладающего в силу Своей рожденности истинною божеской сущностию» 1090 . Подобное же, чуждое философской глубины, значение имеют и следующие слова Илария: «Апостол, называя Христа силой Божией и премудростию Божией, дает разуметь, что все величие Его дел (собственно – дела, поскольку речь идет о воскресении Христа) относится к славе Отца, ибо все, что Христос ни творит, – творит сила и премудрость Божия, а что творит сила и премудрость Божия, без сомнения, творит Бог, которого Христос есть премудрость и сила... Христос сам в силу неразличности Своей природы от Бога, участвует в делах Отца» 1091 . Не находим мы у Илария целостной дедуктивной концепции догмата о Троице и в de Trin. 12, 52, хотя и характер этого отдела в трактате Илария, в философски-сжатой и одушевленно-патетической форме излагающего сущность тринитарной догмы Илария, и характер употребленных здесь терминов давали галльскому богослову благоприятный повод осветить это учение под углом одного общего дедуктивно-философского принципа, или в духе Тертуллиана , или в духе восточных оригенистических писателей. Богословско-философское credo Илария, напротив, носит отпечаток синтетичности, стремится не выходит за пределы непосредственного смысла библейских речений, а по вопросу о Св. |
| Иларий, епископ Пиктавийский Источники биографии Илария Сохранилось древнее Житие св. Илария – Vita S. Hilarii a Fortunato Scripta. Оно состоит из двух книг. В первой излагается биография святого, во второй повествуется о чудесах, которые совершались при его гробе в VI веке. Та и другая книги предваряются особыми предисловиями автора. Не подлежит сомнению, что автором второй книги был Ванций Фортунат, известный западный писатель и поэт VI в., проведший большую часть своей жизни в странствованиях и окончивший ее в сане епископа Пиктавийского. О составлении им книги, посвященной описанию чудес, совершавшихся у гробницы св. Илария, упоминает Григорий Турский 2 его современник. Этому свидетельству соответствует и содержание книги, так как в ней описываются события VI в., как, например, исцеление еп. Бордоского Прабиана, умершего в 568 г., и его ежегодное путешествие в Пуатье для молитвы у мощей исцелителя. Но и первая книга – собственно биография Илария – своими литературными особенностями указывает на того же автора. Кроме имени Фортуна в посвящении к ней, она не отличается от второй по своему языку, стилю, писательским приемам. Кроме того, из самого повествования о жизни Илария ясно, что автор книги жил значительно позднее описываемых событий, представлял их себе неясно и вплетал в рассказ много легендарного. Таким образом, Житие Илария относится к VI в. и, составленное двумя веками позднее событий, не может быть признано вполне подлинным источником для жизнеописания Пиктавийского епископа. Тем не менее нельзя относиться к этому источнику и с полным пренебрежением, так как в основе первой книги могла лежать более древняя – устная или записанная – церковная традиция, лишь литературно обработанная Веланцием Фортунатом сообразно вкусам своего времени. Вторую группу источников биографии Илария составляют упоминания о нем, извлекаемые из сочинений блаж. Иеронима, блаж. Августина, Викентия Лиринского , Факунда Гермианского, Кассиодора и других более поздних латинских писателей, собранные в предисловии к изданию творений Илария в Патрологии Миня (Vol. IX, Ser. lat., coi. 203–208). |
| Ср. напр., в 7 фрагменте: Incipit deicatholica, habita ab omnibus catholicis episcopis, priusquam per terrenam potestatem territi haereticorum consortio sociarentur, in concilio Ariminensi 1428 . Итак, анализ внешней формы и состава дошедших до нас т. н. фрагментов Илария дает основание: одни из них (I и X) признать несомненно принадлежащими Иларию, – другие, помимо документов заключающие в себе еще и пояснительные замечания какого-то автора, не расходящиеся с общим духом «книги» Илария, – вероятно принадлежащими к его opus historicum, – а относительно третьих, представляющих собою голые документы, вопрос о принадлежности их Иларию, оставляет открытым; об некоторых из этих документов, датированных не позже 359 г., можно сказать лишь, что они могли входит в opus historicum Илария. Обращаемся к характеристике третьей и наиболее важной группы данных для суждения об «историческом труде» Илария, – к анализу внутреннего содержания дошедших до нас его несомненных фрагментов. Уже первый фрагмент или «введение» в «исторический труд» Илария дает нам, на наш взгляд, достаточно убедительные доказательства, что книга Илария об Ариминском Соборе, направленная против Валента и Урзакия, была написана им в Константинополе, во время пребывания там делегатов Ариминского Собора, т. е. не позднее конца 359 года. В цитованном фрагменте Илария, прежде всего, обращает внимание заявление автора о предмете и отчасти о цели своего труда. Предметом своего сочинения автор намечает истоию церковной деятельности ариан, и хочет начать свое повествование от эпохи Арелатского Собора, – со времени изгнания первого на западе епископа, подвергнувшегося гонению со стороны ариан, Павлина Трирского 1429 . Начиная свою историю арианства не с эпохи его возникновения, а с повествования об арианской политике на западе, автор, – можно заключать, предназначает свою книгу преимущественно для западных читателей, и имеет в виду какой-то специальный исторический интерес. Цель своего труда автор характеризует в таких чертах: «представить на суд общественной совести (in conscientiam publicam) грустное и сложное деяние (grave et multiplex opus) исполненное диавольского коварства, ловко – обделанное еретиками, – деяние, с которым примирилось лживое и боязливое большинство, – деяние, развивавшееся не в этих проклятых местах, в которых (теперь) оно завершилось, и в которых (ныне) действуем мы (locorum, in quibus gesta res est nosque agimus, desperatione peregrinum), – деяние, давнее по времени, но представляющееся новым, вследствие его прикровенности (tempore antiquum, silentio novum), до сих пор не обращавшее на себя внимание, благодаря притворному замирению в (церковно-политических) делах (simulata rerum расе praeteritum), но в последнее время (proxime) всплывшее наружу (renovatum) вследствие бессовестного лукавства в конец изолгавшихся людей (fallacissimorum hominum)» 1430 . |
|
|
