| Даниловский звон. Часть 2 К возвращению колоколов Данилова монастыря из Гарварда в Москву Колокольня Данилова монастыря Шли годы… Вес колоколов Данилова монастыря все более увеличивался, а их количество к концу XIX века возросло уже до четырнадцати . Главным источником пополнения колокольного ансамбля были пожертвования благотворителей, в первую очередь тех, кто имел на территории обители родовые захоронения. Из бумаг монастырского архива становится известным, что в 1888 году «Большой» колокол Струговщикова по чьей-то неосторожности был разбит. Настоятель обители архимандрит Иона с насельниками возымели намерение восстановить праздничный благовестник. Идея сразу же нашла отклик в сердцах даниловских прихожан. Но всех опередила купеческая вдова Анастасия Сергеевна Захарова, пожелавшая в память покойного мужа на собственные средства изготовить «главный колокол на колокольню Данилова монастыря» . Годом ранее ею уже было сделано крупное пожертвование в пользу обители: куплен за 1500 рублей дом, построенный на монастырской земле и принадлежавший коллежскому секретарю Никольскому, – для устройства в нем церковно-приходской школы . 27 июля 1890 года она написала письмо на имя митрополита Московского и Коломенского Иоанникия (Руднева), в котором испрашивала позволения «устроить» колокол «весом около 600 пудов с тем, чтобы разрешено было употребить в это же число и старый колокол весом в 314 пуд». При этом она поясняла, на что конкретно пойдет ее денежный вклад в 15 000 рублей: «Как добавочное число около 280 пудов меди к 314 пудам, так и переливка колокола, и равно и подвешивание на колокольню будет сделано на мои средства, на что и прошу разрешения Вашего Высокопреосвященства. При сем представляю удостоверение архитектора о прочности колокольни и копию надписи на старом колоколе, свидетельствующую о том, что он не имеет археологического (то есть уникального, исторически примечательного. – И.С. ) значения» . Прошение купеческой вдовы было подкреплено письменным ходатайством настоятеля Данилова монастыря архимандрита Ионы со старшею братиею, в котором говорилось: «Для благолепия монастырского богослужения нам желательно было бы иметь б о льший колокол, посему просим Ваше Высокопреосвященство, нашего милостивого архипастыря и отца, благоволите разрешить нам принять жертву Захаровой на изложенном ею условии» . |
| В Киево-Печерской Лавре состоялось прославление двух святых Киев, 29 августа 2016 г. 28 августа 2016 года, в Неделю 10-ю по Пятидесятнице, праздник Успения Пресвятой Богородицы, во время Божественной литургии на соборной площади в Киево-Печерской Лавре состоялось прославление в лике святых митрополита Киевского и Галицкого Иоанникия (Руднева, +1900) и схииеромонаха Вассиана Слепого (Балашевича, +1827). Об этом сообщает Информационно-просветительский отдел УПЦ . За богослужением, которое возглавил Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий, была совершена последняя заупокойная лития по митрополиту Иоанникию и схииеромонаху Вассиану, после чего были объявлены решения Священного Синода УПЦ от 19 апреля и 20 июля 2016 (Журналы 21 и 29 соответственно) о причислении их к лику святых. Также были зачитаны жития новопрославленных подвижников. Память преподобного Вассиана Слепого (Балашевича) Священным Синодом УПЦ установлено совершать 25 апреля/8 мая (старый/новый стиль), в день его преставления, а святителя Иоанникия (Руднева), митрополита Киевского и Галицкого – 7/20 июня (старый/новый стиль), также в день его преставления. Оба святых были похоронены в Киево-Печерской Лавре. Могила святого Иоанникия находится в Крестовоздвиженском храме, а преподобного Вассиана — возле храма Рождества Пресвятой Богородицы. Напомним, 28 июля состоялось прославление в лике святых известного афонского подвижника и ревностного поборника Православной веры преподобного Иоанна Святогорца (Вышинского). 29 августа 2016 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Это был человек большого ума, трудолюбия, такта, неизменного спокойствия и ровности духа, умения ладить с людьми и с собратиями-архиереями, и сподчиненными клириками, и с правительственными чиновниками. Его правилом было: «Нечего не ищи, и ни отчего не отказывайся». Мудрый, осторожный, тонкий церковный деятель, он был также замечательным духовным писателем, знатоком Священного Писания, автором нескольких эгзегетических сочинений. После блаженнойкончины митрополита Филарета преосвященный Исидор взял на себя главную заботу о переводе Библии на русский язык. Широкий размах имела и егоблаготворительная деятельность. Он был главным попечителем Императорского человеколюбивого общества. Скончался митрополит Исидор в глубокой старости, в1892 году. Московскую кафедру с 1882 по 1891 годы занимал митрополит Иоанникий (Руднев) (1826—1900). Как и митрополит Исидор, он был сыномдиакона из Тульской епархии. Получив образование в Киевской Духовной Академии, он принял постриг от руки известного Печерского подвижника иеросхимонахаПарфения и до самой кончины оставался иноком высокой жизни, молитвенником и строгим постником. В 1861 году его хиротонисали в епископа Выборгского. Перед переводом в Москву он исполнял должность экзарха Грузии. Митрополит Иоанникий особеннопрославился своей широкой благотворительной деятельностью. Сам изведовавший в юности нужду и лишения, он был для бедных щедрым «милостивцем». Известен онтакже и как, замечательный церковный администратор, энергичный, деятельный, инициативный. Пребывая на кафедре в Саратове, он основал тампротивораскольничье братство Святого Креста. В Нижнем Новгороде святитель основал такое же братство, открыл детский приют и ремесленную школу. В Грузии онучредил воскресные публичные собеседования о вере, открыл женское епархиальное училище. Все свое жалование за четыре с половиной года служения экзархом онпожертвовал на нужды духовного образования. Введенный в состав Синода, митрополит Иоанникий был там твердым и непреклонным защитником независимости Церкви от давления светской власти. Когда в 1888году в Синоде обсуждался вопрос о поминовении усопших инославных и первоприсутствующий митрополит Исидор готов был поддержать мнение Победоносцева,клонившееся к снисхождению в этом вопросе, митрополит Иоанникий самым решительным образом высказался против отпевания инославных. Мнение Московскогомитрополита поддерживало большинство членов и присутствующих в Синоде. Рассмотрение вопроса о поминовении инославных было отложено на неопределенный срок. |
| Большим злом в синодальное время были частые перемещения епископов. В XVIII в. ими не слишком злоупотребляли, но в XIX и XX вв. они стали постоянными. Особенно заметно это явление не в обер-прокурорство, скажем, графа Д. А. Толстого, не пользовавшегося любовью епископов, а при Протасове, Победоносцеве и Саблере, которые по церковно-политическим соображениям стремились воспрепятствовать укоренению епископов в их К вящему ущербу епархий, эти перемещения производились совершенно без всякого плана и системы. Епископ, превосходно зарекомендовавший себя на одной из окраин, вдруг переводился на другой конец огромной империи, где условия были совсем иными. Так, Иоанникий Горский, успешно боровшийся с расколом в Саратовской епархии (1856–1860), неожиданно оказался на Холмско-Варшавской кафедре. Иоанникий Руднев, также отличившийся в борьбе со старообрядчеством, из епископов Нижегородских был назначен экзархом Грузии Несмотря на то, что деление епархий на степени было отменено, оно все же сохраняло известное значение при перемещениях. Кроме того, Святейший Синод старался не переводить заслуженных архиереев из богатых епархий в бедные. Соображения такого рода были важнее, чем пригодность или непригодность для исполнения тех или иных Вопреки вышеописанным неблагоприятным церковно-политическим условиям, некоторые архиереи добивались в управлении епархиями выдающихся успехов. Строгость и жестокость по отношению к подопечному духовенству временами сочетались с усердием в административных делах, которые бывали весьма осложнены размерами епархий и неразвитостью средств сообщения. Арсений Мацеевич был одним из немногих епископов XVIII в., хорошо знавших свою епархию благодаря частым инспекционным поездкам. То же самое можно сказать о Симоне Лагове (епископ Костромской в 1769–1778 гг., епископ (1778–1792), а затем архиепископ (1792–1804) Рязанский), который за время своей многолетней деятельности успел побывать во всех до единого приходах своих епархий. Многое для монастырей и приходского духовенства было сделано Гавриилом Петровым, епископом Тверским (1763–1770) и митрополитом Петербургским (1770–1799). |
| Речь священника, видимо, подействовала на литераторов; разговоры стали тише и спины поворотились от икон и алтаря в надлежащую сторону, но, как я заметил, ни один из литераторов ни разу не перекрестился в течение литургии и отпевания. Когда после отпевания вынесли гроб и опустили его в могилу, известный и славившийся тогда поэт Н. А. Некрасов , с сильно поношенным лицом, продекламировал, хриплым и каким-то вдобавок глухим и сиплым голосом, известное предсмертное стихотворение покойного: «Милый друг, я умираю» и т. д. Затем выступил также приобретший тогда большую известность публицист Н. Г. Чернышевский. С очень желчным лицом, каким-то визгливым голосом, высокого тембра тенором, очень неприятно действующим на нервы, он прочитал отрывки из дневника покойного, присоединяя к прочитанным местам свои комментарии, пропитанные такою же желчью, как и его лицо. Всё завершил коротенькою речью какой-то студент Медицинской, или, как тогда она называлась, Медико-хирургической академии (содержания речи не помню). Вот и всё, что мы видели и слышали при похоронах нашего, во всяком случае выдающегося по своей даровитости, земляка и бывшего нашего совоспитанника по родной семинарии. Крайне жаль, что большие свои дарования он не употребил на служение Церкви и духовному просвещению. Скончался Н.А. Добролюбов, имея от роду не более 25-ти лет. Он поступил в Педагогический институт 17-ти лет (1853 г.) + 8 (до 1861 г.)=25 лет. Преосв. Иоанникий, в звании ординарного профессора, – Иван Руднев, 1-й магистр XIV киевского курса 1849 г., однокурсник другого, также 1-го магистра XVIII с.-петербургского курса, того же 1849 г., Ивана Янышева († протопресвитера И.Л. Янышева), – человек, без сомнения, очень даровитый, что было видно и из его лекций, но как профессор далеко не был таким блестящим, как его однокурсник (на другой, впрочем, кафедре – нравственного богословия) и преемник, хотя и не непосредственный 212 , по ректуре в Петербургской академии. Преосв. Иоанникий первый год читал нам догматическое богословие один. |
| Богословские науки разделялись на приготовительные (Свящ. Писание, патрология, церковная история), системы (догматика, нравственное богословие, литургика) и практические (прикладные) (пастырское богословие, гомилетика, каноника, обличительное богословие). Указывал на неудовлетворительность и недостаточность учебников и непригодность большинства записок, подаваемых наставниками. Проект Д. предусматривал создание педагогических советов, предоставление семинариям права выбора наставников, упразднение звания профессора, разделение наставников на старших и младших по заслугам и усердию, ограничение срока службы 30 годами. 3 февр. 1862 г., после окончания работы комитета, Д. вместе с общим журналом и проектом нового устава семинарий (Там же. С. 295-388) представил в Синод доклад и «Особые соображения» относительно требуемых преобразований (Там же. С. 187-210). Обсуждение предложенных комитетом мер затянулось, в марте 1866 г. был создан новый комитет, к-рый завершил работу по преобразованию, осуществив часть идей Д. Главное положение о разъединении общеобразовательной и специально богословской школы (с уравнением в правах воспитанников гимназий и семинарий) так и не было принято. За время пребывания в С.-Петербурге Д. неоднократно исполнял обязанности первоприсутствующего, участвовал в хиротонии 9 архиереев, в т. ч. 12 июня 1861 г.- Выборгского еп. Иоанникия (Руднева). На богослужениях Д. в столичных храмах любил бывать имп. Александр II . Архиерей нередко присутствовал на публичных экзаменах в СПбДА, на собраниях АН, в Славянском комитете. Реализовал идею своего предшественника на кафедре архиеп. Иннокентия (Борисова) о создании епархиальной прессы. 30 окт. 1859 г. подал в Синод ходатайство об издании в Одессе «Херсонских епархиальных ведомостей» , к-рые начали выходить с 1860 г. и стали образцом для епархиальных ведомостей в др. епархиях. 16 нояб. 1859 г. из состава Херсонской епархии была выделена Таврическая с центром в Симферополе. 3 апр. 1860 г. Д. был возведен в сан архиепископа. |
| Во Владимирской д. семинарии В. Ф. Певницкий учился пять лет. В высшем богословском отделении он пробыл только один год, и на половине курса, как один из самых лучших учеников, был послан для продолжения образования своего в Киевскую духовную Академию. Семинарское начальство желало собственно удержать его до полного окончания курса с тем, чтобы он тогда поступил в Московскую д. Академию, которая была окружною для Владимирской д. семинарии и в ведении которой находилась тогда эта последняя. Но у В. Ф. Певницкого был старший брат в Киевской д. Академии. На этом основании он сам просил назначить его в Киев, и просьба его, как серьезная, была уважена. В Киевскую духовную Академию В. Ф. Певницкий поступил в 1851 г. Вот как он сам описывает свое первое вступление в здание академии. „В Киев», пишет он в своих „Воспоминаниях», „мы приехали 14 августа 1851 года на рассвете. Когда мы подъехали к Братскому монастырю, где находится академия, и вступили в ограду монастыря, нас первее всего поразили здесь толпы богомольцев, которые разлеглись на траве и спали. Ко дню Успения в Киев собираются тысячи богомольцев, и для всех их не находится места в гостиницах, и они разбредаются по монастырям, и на траве на открытых местах устраивают свой ночлег. В академический корпус, где жили студенты, мы вошли, когда еще все спали. Сонный служитель взял и отнес наши вещи в свободный номер, в котором, сказал он, мы могли иметь временное помещение... Так я водворился в академии, с которой с тех пор не расставался до последних лет своей жизни»... По выдержании вступительных экзаменов, В. Ф. Певницкий был принят в число студентов Киевской дух. Академии XVII курса её. Среди своих товарищей он всегда отличался выдающимися успехами и прекрасным поведением. Хотя он в разрядном списке своего курса занимал большею частью второе место (после Мефодия Семова), но были наставники Академии, которые В. Ф. Певницкого ставили, по способностям, выше всех его товарищей. А поведение его, отличавшиеся, по собственному его признанно, чрезвычайною скромностью и застенчивостью, было таково, что давало некоторым из наставников его основание думать и ожидать, что он примет монашество. Сам В. Ф. Певницкий в своих „Воспоминаниях» подробно рассказывает о том, как Иоанникий (Руднев, бывший впоследствии митрополитом московским и потом киевским † 7 июня 1900 г.) убеждал его, уже бывшего наставником Академии, принять монашество. |
| В январе 1896 г. по инициативе К. П. Победоносцева при Св. Синоде была создана очередная Комиссия для «изыскания способов к улучшению постановки учебно-воспитательных дел в духовно-учебных заведениях» 680 . Поводом к ее созданию служили отчеты о состоянии семинарий и успехах воспитанников и «печальные явления» (правда, пока что единичные) начавшихся семинарских беспорядков. Возможно, сказалось и определенное влияние истории, вызванной отзывами Глубоковского и привлекшей внимание к недостаткам постановки образования в духовных семинариях. Трехлетняя (с января 1896 по декабрь 1898 г.) деятельность Комиссии, которую возглавлял митрополит Иоанникий (Руднев), не увенчалась никакими практическими результатами 681 . Параллельно ей в мае 1896 г. петербургским митрополитом Палладием (Раевым) при СПбДА была образована специальная «конфиденциальная» комиссия «для рассуждения о желательных изменениях в действующем академическом уставе (преимущественно по воспитательной части)» 682 . Из профессоров СПбДА в нее были приглашены В. В. Болотов 683 и Η. Н. Глубоковский . Это была первая комиссия по вопросам реформы духовного образования, в которой Глубоковский принял участие, по поручению митрополита Палладия подготовив доклад «К вопросу о нуждах духовно-академического образования». По его словам, «комиссия имела чисто мифическое существование, ничего не делала, да, пожалуй, и не могла даже делать – частию по вине некоторых членов, как будто намеренно тормозивших занятия» 684 . Поэтому свой реферат он «пустил в печать», где появились тогда и другие трактаты по этому предмету... Записка вышла спустя год в сокращенном виде 685 . Возможно, некоторым импульсом к публикации послужило появление статьи епископа Антония (Храповицкого) , тогда ректора КазДА, с резкой критикой системы академического образования и Устава 1869 г. 686 Сформулированные в статье Глубоковского основные принципы реформирования высшей духовной школы получили развитие в его последующих работах и оказали несомненное влияние на дальнейшее обсуждение поднятых им вопросов (как в печати, так и в различных комиссиях). |
| «Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?» Точно так же, по словам Никанора, недоступны для них и пушкинские «томления», которые переживает только «развитый» человек: «Я пережил свои желанья...» 751 У херсонского архипастыря мысли о «напрасном даре» не вызвали такой ригористической реакции, как у святителя Филарета Московского , который, как известно, решил вразумить поэта и, не признавая за ним права выражать состояния растерянности и богооставленности, «исправил» Пушкина, сочинив свое стихотворение, начинавшееся словами: «Не напрасно, не случайно/ Жизнь от Бога мне дана...». Но вот когда на заседании Синода в мае 1888-го был поставлен вопрос о стихотворении К. М. Фофанова «Таинство любви», в Никаноре взыграл дух охранительства. Тему поднял сначала В. К. Саблер, потом митрополит Московский Иоанникий (Руднев) предложил даже предать Фофанова «отлучению», на что Никанор вслух выразил свое согласие. И только К. П. Победоносцев предусмотрительно удержал Синод от окончательного решения... Правда, когда он отлучился с заседания, оставшиеся, по воспоминаниям Никанора, все же стали рассуждать, «как бы это можно было провозгласить анафему» 752 … Любопытно, что, наслушавшись критических отзывов о самом обряде анафематствования, Никанор не раз возвращается к его разъяснению и оценке. В своем Поучении в Неделю Православия (1885) он говорит, что анафема «есть учреждение кроткое, но и грозное», даже «заповедь», завещанная самим Господом Иисусом Христом «только для грехов ума, для грехов против истины, для грехов против Святого Духа» 753 . Однако в своих дневниковых записях Никанор склоняется, скорее, к отрицательному суждению об этом обряде. «“Народ наш, – сочувственно передает он рассуждения одного видного чиновника, – называет этот обряд не православием, а проклятием: пойдем, говорит он, на проклятие“. И в самом деле, этому обряду дана такая мрачная обстановка, что он слишком выдается вперед своею грозною стороною, „проклятием“, и вовсе не виден своею трогательною, назидательною, утешительною стороною – величанием памяти всех подвижников благочестия, поборников Церкви. Возьмите вы одного протодиакона: что это такое?! Выбираются в протодиаконы люди исполинского росту, самых развитых мускулов, с громадною глоткою, из которой вылетает грозное, громовое: „анафема“... И это служитель милосердого Бога, любвеобильной Церкви?!» 754 |
| Да владыка Димитрий и был таким. Вот как описывает один из близко знавших владыку современников его «рабочую кухню»: «Он получал и просматривал массу журналов, несколько газет, обязательно знакомился с новыми крупными работами учеными, просматривал, например, вновь выходящие академические диссертации и даже – это факт, вероятно, беспримерный – на лето забирал обыкновенно кипу рукописных кандидатских сочинений из академии по темам, в каком-либо отношении его интересующим». Владыка сам вел массу деловой переписки, кропотливо разбирал и рылся в консисторских, семинарских и других архивах. Между прочим, как сообщает один из современников, «многие из находимых им старых дел в рукописях он давал семинаристам, приучая их к чтению писанных вязью документов». Не будем забывать при этом, что столь скрупулезно составление труды, как «Месяцеслов» или «Указатель храмовых праздников», сделаны не кабинетным ученым, все свое время отдающим историческим исследованиям, а человеком, по своему священническому сану и служебному долгу (сначала педагога и администратора на поприще духовного образования, затем – церковного иерарха) обремененным множеством иных, и притом важнейших, обязанностей. Вот краткий «формулярный список» владыки. Архиепископ Димитрий (в миру Дмитрий Иванович Самбикин) родился 3 октября 1839 года в семье священника села Караяшина (Караяшника) Острогожского уезда Воронежской губернии. Учился в Бирюченском духовном училище и в Воронежской духовной семинарии, которую закончил в 1861 году. В 1865 году закончил Санкт-Петербургскую духовную академию. С 1866 года – преподаватель ряда церковных дисциплин в Воронежской семинарии. 1 октября 1866 года рукоположен во священника в Богородице-Рождественской церкви города Воронежа. 5 мая 1872 году отец Димитрий Самбикин был назначен ректором Тамбовской духовной семинарии, а 10 июня возведен в сан протоиерея. Отец Димитрий был женат, но в 1870 году овдовел 1 . 11 февраля 1877 года отец Димитрий был пострижен в монашество митрополитом Московским Иоанникием (Рудневым) с оставлением имени и через два дня возведен в сан архимандрита. |
|
|
