| Ведь в любом случае «планы путешествия Карамзин строил давно, и эти планы были известны в масонской среде и даже, видимо, oдoбpялucь».[lxx]Bom только два примера. Русский путешественник (в дальнейшем: Путешественник) «на одной станции за Дерптом» случайно встретил «г. З., едущего из Италии»: «Я с полчаса поговорил с ним и нашел в нем любезного человека. Он настращал меня песчаными прусскими дорогами и советовал лучше ехать через Польшу в Вену; однако ж мне не хочется переменить своего nлaha»[lxxi]. Ю. М. Лотман полагал, что эта встреча не была случайной и произошла в действительности в другом месте: «В то время Зиновьев (Василий Николаевич. - дипломат, масон) возвращался в Россию после путешествия по Италии с Ceh-Mapmehoм[lxxii] остановился недалеко от Риги Зиновьев вряд ли беседовал с Карамзиным лишь о состоянии дорог в Пруссии. Совет Зиновьева Карамзину не ехать через Берлин, а отправляться в Вену, видимо, связан с его отрицательным отношением к односторонне-берлинской ориентации московских мacohob»[lxxiii]. Подобное умозаключение кажется преувеличением: между двумя путешественниками существовала немалая разница в возрасте - более десяти лет и в социальном положении. С одной стороны, более чем обеспеченный, состоявший в родстве с первыми фамилиями России (Орловыми и др.), принадлежавший к высшему обществу, представленный в Берлине Фридриху Великому и близкий знакомый герцога Фердинанда Брауншвейгского, Великого мастера Соединенных лож, масон 3-й степени посвящения, друг и «осторожный поклонник Сен-Мартена» (Г. В. Вернадский) - камергер В. Н. Зиновьев. С другой - совсем молодой (23 года), посредственного состояния и бесчиновный, из провинциальных дворян, только что в Москве оставивший «работы» по масонскому ордену (он вступил в ложу Златого венца в 1784 г. в Симбирске и значился там «mobapuщeм»)[lxxiv] - отставной поручик Н. М. Карамзин. Впрочем, Ю. М. Лотман считал, что «они были людьми одного круга и сходных интересов» и их «встреча была предусмотрена еще в Nemepбypre»[lxxv]. |
| Различного рода структуры выполняли задачи активного вовлечения молодёжи в трудовую деятельность и улучшения её подготовки к труду в сфере материального производства. При этом, вопреки декларируемому официальной пропагандой тезису о равенстве возможностей молодых людей в советском обществе, на практике речь шла совсем не обо всей советской молодёжи, а о её определённых «непривилегированных» слоях. Как справедливо отмечал А.А. Зиновьев, в отличие от русских писателей и ученых-эмигрантов, хорошо изнутри знавший советскую действительность, «миф коммунистической пропаганды о равных возможностях для молодежи избирать свой жизненный путь в коммунистическом обществе» не имел ничего общего с реальностью, в которой действовали «социальные законы, по которым дети представителей привилегированных слоев удерживаются в этих слоях и очень редко опускаются вниз. Дети же представителей низших слоев в большинстве своем так и остаются в этих слоях или опускаются на еще более низкие уровни» . Аргументируя это утверждение, А.А. Зиновьев говорил об изначально различных уровнях образования в городах крупных и маленьких, столице и провинциях, в городе и деревне, специальных школах для детей привилегированных слоёв советского общества, куда далеко не все желающие могли попасть. Он также подчеркивал разницу в уровне школьных программ и требований при поступлении в высшие учебные заведения, невозможность детей рабочих, крестьян и мелких служащих «получать дополнительное домашнее образование» и поступать в вузы, «в которые могут поступить только дети высокопоставленных чиновников и дети лиц, имеющих полезные связи», разницу в стартовых возможностях и реализации жизненных шансов молодых людей, относящихся к привилегированным и непривилегированным слоям советского общества, принадлежность к которым фактически становилась наследственной . А.А. Зиновьев анализировал структуру советского общества и подчеркивал значимость спускаемой сверху установки для партийных органов и органов государственной власти по реализации определённой политики в отношении непривилегированных слоёв советской молодёжи, суть которой состояла в том, что: «В какой бы словесной формулировке она ни принималась, огромному аппарату всякого рода чиновников ясен ее смысл: любыми средствами удерживать молодежь в деревнях, а городскую молодежь, не имеющую привилегий и связей, принуждать к работе, на которую она добровольно идет весьма неохотно. Эта установка реализуется в бесчисленных действиях властей, каждое из которых по отдельности вроде бы заурядно, а все вместе они выражают серьезную социальную линию руководства, однообразное и согласованное поведение всех звеньев и представителей власти» . |
| И. Бухарина, его тоже на нижнем уровне, где соединяется человек с землёю, Сталин видел насквозь и долгою мёртвою хваткою держал и даже, как с мышонком, поигрывал, чуть приотпуская. Бухарин от слова до слова написал всю нашу действующую (бездействующую), такую прекрасную на слух конституцию — там в подоблачном уровне он свободно порхал и думал, что обыграл Кобу: подсунул ему конституцию, которая заставит того смягчить диктатуру. А сам уже был — в пасти. Бухарин не любил Каменева и Зиновьева и ещё когда судили их в первый раз, после убийства Кирова, высказал близким: “А что? Это такуй народ. Что-нибудь, наверно, было…” (Классическая формула обывателя тех лет: “Что-нибудь, наверно, было… У нас зря не посадят”. Это в 1935 году говорит первый теоретик партии!..) Второй же процесс Каменева-Зиновьева, летом 1936, он провёл на Тянь-Шане, охотясь, ничего не знал. Спустился с гор во Фрунзе — и прочёл приговор обоих к расстрелу и газетные статьи, из которых было видно, какие уничтожающие показания они дали на Бухарина. И кинулся он задержать всю эту расправу? И воззвал к партии, что творится чудовищное? Нет, лишь послал телеграмму Кобе: приостановить расстрел Каменева и Зиновьева, чтобы… Бухарин мог приехать на очную ставку и оправдаться. Поздно! Кобе было достаточно именно протоколов, зачем ему живые очные ставки? Однако, ещё долго Бухарина не брали. Он потерял «Известия», всякую деятельность, всякое место в партии — и в своей кремлёвской квартире, в Потешном дворце Петра, полгода жил как в тюрьме. (Впрочем, на дачу ездил осенью — и кремлёвские часовые как ни в чём не бывало приветствовали его.) К ним уже никто не ходил и не звонил. И все эти месяцы он бесконечно писал письма: “Дорогой Коба!.. Дорогой Коба!.. Дорогой Коба!..”, оставшиеся без единого ответа. Он ещё искал сердечного контакта со Сталиным! А дорогой Коба , прищурясь, уже репетировал… Коба уже много лет, как сделал пробы на роли, и знал, что Бухарчик свою сыграет отлично. Ведь он уже отрёкся от своих посаженных и сосланных учеников и сторонников (малочисленных, впрочем), он стерпел их разгром. |
| Ингулецкое благочиние (18 приходов) возглавлял свящ. Николай Фоменко, он благодаря посредничеству А. Котовича 13 янв. 1929 г. вошел в контакт с еп. Алексием (Буем) . Во главе Братолюбовского благочиния (6 приходов) стоял настоятель церкви в с. Варваровка (ныне Долинского р-на Кировоградской обл.) Максим Журавлёв, присоединившийся к еп. Алексию (Бую) также в янв. 1929 г. 15-16 янв. 1931 г. в Зиновьевске, Александрии и окружающих селах прошла всеукр. операция ГПУ, в результате к-рой большинство иосифлян было арестовано и осуждено на разные сроки высылки и заключения. В сер. 30-х гг. XX в. многие из них были освобождены и вернулись. Часть клириков признала Синод во главе с митр. Сергием (Страгородским) и возобновила церковное служение: Михаил Романовский, Михаил Иващенко и Николай Ненно служили в Скорбященской ц. в Кирово, все они в 1937-1938 гг. были арестованы по обвинению в антисоветской пропаганде и приговорены к расстрелу. Верными идеям «истинно православного христианства» остались В. Огнивцев и А. Котович, организовавшие подпольные общины. Группа А. Котовича, вернувшегося в Александрию ок. 1934 г., просуществовала до нач. февр. 1938 г., когда он и активная участница его общины Х. В. Куликова были арестованы, обвинены в антисоветской агитации. А. Котович был приговорен к расстрелу, Куликова - к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (в 1950 она вернулась в Александрию, снова была арестована по делу Истинно православной Церкви, сослана в Карагандинскую обл.). Отдельные группы Истинно православных христиан действовали на Кировоградщине до начала Великой Отечественной войны. Автокефалистский раскол В. Липковского Согласно «Проекту объединения приходов Украинской православной автокефальной церкви по отдельным церковным краям», принятого УАПЦ 27 июня 1922 г., все приходы на территории бывш. Херсонской епархии должны были составить церковный край «Степь» с центром в Одессе (ЦГАВО. Ф. 3984. Оп. 3. Д. 135. Л. 18). В июне 1925 г. край «Степь» был разделен на 4 части, Зиновьевщина вошла в Черкасский церковный округ во главе с «епископом» Ефимом (Юхимом) Калишевским, просуществовавший до 1930 г. (Там же. Д. 223. Л. 6). На Елисаветградщине автокефалистское движение распространялось медленно. По свидетельству священника-автокефалиста И. Гулевича (1923), Елисаветград «представлял из себя крепость тихоновщины» (Там же. Оп. 1. Д. 438. Л. 1). В нач. 1923 г. на территории Елисаветградского вик-ства имелась 1 община УАПЦ. Первоначально общины УАПЦ пользовались поддержкой советских властей. Так, по запросу Зиновьевского окружного отд-ния ГПУ от 4 нояб. 1924 г. окружной админотдел расторг договор о пользовании Греческой Владимирско-Богородичной ц. в Зиновьевске с общиной Русской Церкви и передал ее «пятидесятке» УАПЦ во главе со «священником» Иосифом Шевчуком. 1 февр. 1925 г. группа автокефалистов в Зиновьевске образовала «Греческий приход УАПЦ» и постановила подчиняться «Черкасской окружной церковной раде УАПЦ во главе с епископом Черкасским». |
| Человека этого петроградцы хорошо знали... Возглавляя Петроградскую чрезвычайку, И. П. Бакаев зарекомендовал себя исключительной жестокостью. При нем резко возросла “эффективность” террора. Только за 1920 год Бакаев провел через подвалы на Гороховой улице более десяти тысяч жителей города. Известен такой случай... Семнадцать генералов и офицеров бывшей царской армии были осуждены на расстрел, когда состоялось Постановление ВЦИК и СНК об отмене смертной казни. Осужденные знали о своем спасении, но радовались они напрасно. Бакаев проявил завидную оперативность, и все семнадцать ни в чем не повинных человек были расстреляны за день до публикации Постановления ВЦИК в газетах... Г.Е. Зиновьев не ошибся, остановив свой выбор на этом палаче. Бакаев не терял времени. Тут же полетела в Москву телеграмма: «Реввоенсовет, тов. Троцкому. На Вашу 159 сообщаю: вопрос изъятия церковных ценностей Петрограда последние дни осложнился. Достигнутое было соглашение духовенством предательски сорвано последний момент заявлением митрополита Вениамина, что он призовет верующих воспрепятствовать изъятию. Время, потраченное на переговоры, духовенство использовало для организации противодействия. Попытки Комиссии приступить учету ценностей Казанском и Троицком соборах встретили организованное сопротивление прихожан, составляющих церкви протоколы несдаче ценностей и недопущении Комиссии работе. Тов. Зиновьев ходом дела знаком и дважды созывал собрание Президиума Губисполкома этому вопросу. Последним заседании Президиума моим участием постановлено изъятие произвести не останавливаясь и перед репрессиями. Всем данным только посредством вооруженной силы удастся произвести изъятие. Прошу немедленно дать директиву – допустимо ли исполнение декрета указанным путем и как поступать дальнейшем...» 46 Юрий Петрович Новицкий указывал, что второе заявление митрополита было передано им в комиссию Буденкова 15 марта. Этим же числом помечена и процитированная нами телеграмма. Оперативность изумительная! В спешке Зиновьев и Бакаев даже не заметили, что в Заявлении митрополита нет угрозы “призвать верующих воспрепятствовать изъятию”. Владыка Вениамин говорил лишь, что будет вынужден обратиться к верующему народу с указанием, что изъятие осуждается им, как кощунственно-святотатственный акт, за участие в котором миряне подлежат отлучению от Церкви. Митрополит грозился призвать народ к неучастию, а отнюдь не к сопротивлению изъятию. |
| Документы показывают, что при всей остроте конфликтов, разыгрывавшихся на московских улицах вокруг церковных зданий, ни единого плана, ни организации совместных действий у противников изъятия, вопреки утверждению приговора, не существовало. В стычках с обеих сторон были раненые, убитых не было. Тем не менее громкий показательный процесс, проходивший в здании Политехнического музея, завершился вынесением 11 смертных приговоров. К расстрелу были приговорены священники Александр Николаевич Заозерский, Александр Федорович Добролюбов, Христофор Алексеевич Надеждин, Василий Павлович Вишняков, Анатолий Петрович Орлов, Сергей Иванович Фрязинов, Василий Иванович Соколов 35 , иеромонах Макарий Николаевич Телегин, гражданка Варвара Ивановна Брусилова (безработная), Сергей Федорович Тихомиров (мясник), Михаил Николаевич Роханов (крестьянин Витебской губ.) – 24–6. На сей раз шеф Москвы Л. Б. Каменев предложил сократить число расстреливаемых до двух. Сталин 08.05 1922 г. поставил это предложение на голосование опросом. Результаты его зафиксированы кратким машинописным документом; автографов голосовавших (как и в предыдущем случае) в деле 24 и в черновых протоколах заседания ПБ нет. Согласно этому документу 24–8), в результате опроса Ленин, Троцкий, Сталин и Зиновьев проголосовали против предложения Каменева, а Томский и Рыков – за него; голос самого Каменева опять не учтен. Предложение Каменева было отвергнуто. Однако в черновом протоколе заседания ПБ от 11 мая, на котором утверждались итоги этого голосования опросом, сохранился документ, рисующий все дело в ином свете. Это записка Зиновьева на бланке Председателя ИККИ, в которой он сообщает о своем голосовании за предложение Каменева по этому вопросу 36 . На записке две рукописные даты: “8.V.22 г.” в начале текста и “9/V1922” в конце его; сейчас нам трудно категорически утверждать, являются ли они обе автографическими, или же первая принадлежит канцеляристу, относящему таким образом документ к опросу от 08.05. Но в любом случае это раньше утверждения 11.05 на ПБ итогов опроса 24–12) и неясно, как в машинописной записи итогов опроса 24–8) появилось утверждение, что Зиновьев голосовал против предложения Каменева, а не за него. |
| В феврале 1920 г. смертная казнь была вновь отменена. И Зиновьев, выступавший в Германии в Галле в октябре 1920 г. решился сказать, что после победы над Деникиным смертная казнь в России прекратилась. Мартов, выступавший на съезде немецких независимых 15-го октября, уже тогда внес поправку: Зиновьев забыл сказать, что смертная казнь прекратилась на самое короткое время, (да и прекратилась ли фактически? С. М.) и теперь снова применяется в «ужасающих размерах». Мы имеем полное основание выражать сомнение в том, что эти казни прекратились, зная обычаи, господствующие в Ч.К. Самый наглядный пример может дать ознакомление с делом амнистии. Среди жутких надписей на стенах Особого Отдела В.Ч.К. в Москве, которые делали иногда смертники перед казнью, можно было найти и такие: «Ночь отмены (смертной казни) стала ночью крови». Каждая амнистия для тюрьмы обозначала массовые расстрелы. Представители Ч.К. стремились поскорее покончить со своими жертвами. И бывало, что именно в ту ночь, когда в типографиях уже набиралось объявление об амнистии, долженствовавшее появиться на другой день утром в газетах, по тюрьмам производились массовые расстрелы. Это следует помнить тем, которые указывают на частое издание актов амнистии советской властью 81 . Как тревожны бывали ночи, когда ожидалась амнистия, скажет всякий, кому в это время приходилось коротать свои дни в тюремном заключении. Я помню эти ночи в 1920 г. в Бутырской тюрьме перед амнистией, изданной в годовщину октябрьской революции. Не успевали тогда привозить голые трупы людей, застреленных в затылок, на Калитниковское кладбище. Так было в Москве, так было и в провинции. Автор очерка Екатеринодарской тюрьмы в сборнике «Че-Ка» пишет: «После амнистии в память трехлетней годовщины октябрьской революции в Екатеринодарской Чеке и Особом Отделе обычным чередом шли на расстрел, и это не помешало казенным большевицким публицистам в местной газете «Красном Знамени» помещать ряд статей, в которых цинично лгалось о милосердии и гуманности советской власти, издававшей амнистии и будто бы порою их применявшей ко всем своим врагам» 82 . Так было и позже. В 1921 г. накануне открытия II конгресса коминтерна в Бутырской тюрьме в одну ночь казнили около 70 человек и все по самым изумительным делам: за дачу взяток, за злоупотребление продовольственными карточками, за хищения со склада и так далее. |
| Соседние приходы: Копорский–Успенский, Котловский и Сойкинский. Приход состоит из 18-ти деревень и пяти помещичьих мыз. Ближайшие деревни отстоят от церкви в 2-х верстах, три деревни – в 5-ти верстах, а остальные – на расстоянии от 10 до 23 верст. Прихожане – преимущественно Ижоры. Кроме земледелия, прихожане занимаются рыбной ловлей, извозом в Петербурге, заготовкой дров; в дер. Большом Райкове есть горшечники. Приход составляют следующие деревни: Пригородная слобода, вблизи церкви; деревни: Ивановская – в 2-х верстах от церкви; Подмошье – в 4-х, Климантино и Кумолово – в 6-ти, Головки, Накково и Собинки – в 10-ти, Мышкино – в 12-ти, Семейская – в 13-ти, Павлово и Ильмово – в 15-ти, Копаницы, Новые дачи, Малое, Среднее и Большое Райково и Урмизно – в 18-ти и Ицыпино – в 10-ти. Всего в приходе 1330 душ муж. пола и 1507 женского. Приходское попечительство открыто 1-го октября 1871 г. Председатель его, землевладелец Дмитрий В. Зиновьев, члены – крестьяне, в числе 50-ти. При энергии председателя попечительство, в том же году, собрало 3500 р., вложенных в „Нарвский Торговый Дом Д. В. Зиновьева и К°“; капитал этот, по условию, может быть истрачен только с ведома семейства гг. Зиновьевых. Главная цель попечительства – народное просвещение. Попечительство содержит 8 крестьянских школ. Из них – 7 в крестьянских избах, и одно, с приютом для учащихся, в Копорье, в здании, которое пожертвовал Зиновьев. Ныне это здание, с ведома спб. почтамта, отдано под ссудосберегательное товарищество и почтовую контору. За эти учреждения попечительство получает годовой ренты более 200 рублей. Школа с приютом устроена в 1874 году, по ходатайству г. Зиновьева. Он дал участок земли, а волостное правление приняло на себя доставку материала, страховку, отопление, освещение и наем прислуги. Приют состоит из трех комнат для мальчиков, для девочек и для надзирательницы. Попечительство дает на приют 50 р. в год и содержит 5 пансионеров из детей прихожан, платя за каждого по 30 р. с. в год. Земских пансионеров – 10; есть еще пансионеры частных лиц. Приютская библиотека устроена Зиновьевым. На нее от попечительства дается в год 10 р. с. |
| Достойно ли такое приниженное положение России ее положения в мире? В результате будет то, что скоро вся Палестина окажется в руках католиков и протестантов. Возвращусь к делу о покупке лавры. Его надо окончить. Необходимо обменять временные земельные акты (ильмухаберы) на окончательные (сенед-тугралы). В сих последних следует упомянуть, что Попову принадлежит не только земля, но и скала с пещерами. Скала не записана в ильмухабер только потому, что она принадлежит к разряду земель «мири», не продается Правительством, так как она не может быть обрабатываема и платить десятину. Тем не менее, она, находясь внутри ограды, окружающей участок Попова, фактически и неоспоримо принадлежит Попову. Я не думаю, что для такой записи необходимо султанское ирадэ. Представляя при сем два подлинных ильмухабера за и по реестру от декабря 1319 (1903) года, я имею честь покорнейше просить Ваше Высокопр-во об исполнении моего ходатайства. Таким образом, успокоятся и эллинский генеральный консул, сильно интригующий в этом деле, и все святогробцы, которые говорили мне: «Пусть нам прикажут из Константинополя, и мы все исполним». Борьба с Патриархией в этом вопросе отнимает у меня много времени, нужного большею частью для ее же дел. С глубочайшим почтением и проч. АВП РИ, ф. Греческий стол, оп. 497, д. 418, л. 43–44 об. 626. Секретное донесение генерального консула в Иерусалиме А.Г. Яковлева послу в Константинополе И.А. Зиновьеву Иерусалим 21 апреля 1904 г. Маш. Копия Об убеждении губернатора в неимении Патриархией фирманов о праве ее на все развалины в Святой Земле. В секретном донесении от 8 сего апреля, 226, я имел честь сообщить Вашему Высокопревосходительству о намерении святогробцев вырвать, во что бы то ни стало, лавру св. Харитона из русских рук и необходимости обменять ильмухаберы этой недвижимости на сенеды тугралы (окончательные акты). Повидавшись после этого с губернатором, я услышал от него, что на запрос Порты он подробно изъяснил весь ход дела. Он ответил, что недвижимость принадлежала на основании законного земельного акта одному мусульманину, пожелавшему продать ее русскому подданному Попову; что особая комиссия, назначенная по просьбе вакуфа Небимуса 1156 , не нашла ее входящею в состав вакуфных земель, и что вследствие этого и отсутствия протеста с чьей-либо стороны законная продажа была совершена. В конце донесения он прибавил, что, уничтожив акт продажи, как того требует Патриарх, он нарушил бы основные законы о владении недвижимостью. |
| Есть удивительное стихотворение Александра Зиновьева, — «Молитва верующего безбожника» (Кстати говоря, у меня есть мечта — издать антологию «Молитвы советскихатеистов», советских поэтов. Там будет место и для «Молитв» Булата Окуджавы, и Высоцкого, Евтушенко, и многих-многих других). Так вот, у Зиновьева были такие строчки: Установлено фазотронами В лабораториях и кабинетах: Хромосомами и электронами мир заполнен — Тебя в нем нет. Коли нет, так нет, ну и что же, Пережиток, поповская муть, Только я умоляю: «Боже, Для меня ты немножко будь!». Я помню рассказ одной девушки. Сама родом из советской интеллигентноневерующей семьи, она как-то встретила верующую сверстницу. Обменялись телефонами. Из вежливости — у нее и в мысли не было интересоваться вопросами религии… Но всю следующую ночь эта девушка не могла уснуть, потому что ее неотвязно мучила одна мысль: «Если я сейчас не позвоню своей новой знакомой, в моей жизни больше никогда ничего не произойдет». Современному человеку уже трудно понять всю убедительность этого кошмара эпохи развитого социализма… Когда всё по пятилеткам, всё по плану. Жизнь просматривалась вся, вплоть до могилы: когда ты окончишь университет — куда тебя распределят — какая у тебя будет зарплата через 5 лет — какая у тебя будет квартира через 15 лет — какой медалью тебя наградят в 55 лет — какой будет твоя пенсия — на каком кладбище тебя похоронят… Все было ясно в плановой экономике вплоть до типового могильного памятника. И берет оторопь: неужели всё, колея проложена, красные флажки расставлены, и свернуть никуда не дано… И от этой распланированной ясности девчонке стало тошно, она захотела впустить в свою жизнь что-то новое. И среди ночи она позвонила своей странной знакомой. И через полгода крестилась сама… Вот почему для многих людей в те брежневские годы поворот взгляда, думающего, задающего вопросы, а затем и головы и судьбы в сторону религии — это был поиск кислорода. Это был — Выход. Исход. Так вот первый шаг к вере — «не хочу!». Не позволю себе превратиться в «совокупность общественных отношений»! |
|
|
