| Определил и: Ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении допустить студента Московской духовной семинарии Александра Зверева 2-го к слушанию академических лекций в 1903–1904 учебном году. На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: „1903 г. Окт. 13. По ст. VII. Кандидатам богословия Постникову, Шестову и Владимирскому разрешается переработать кандидатские их сочинения на соискание степени магистра богословия. По ст. XIII. Поп-Харалампиева, Раича и Мирчетича разрешается принять – первых двух в число студентов 1-го курса, а последнего в число вольных слушателей академических лекций, о назначении коим стипендии на содержание в Академии ныне же поступает от меня ходатайство в Св. Синод. По ст. XIV. Зверева 2-го допустить к слушанию академических лекций. Прочее смотрено и утверждается“. 1 октября 1903 года Присутствовали, под председательством Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского, Инспектор Академии Архимандрит Евдоким и члены Совета Академии, кроме профессоров: В. Ключевского и А. Введенского . В собрании сём, в день воспоминания об основании Московской Духовной Академии, происходил, на основании § 91 устава духовных академий, торжественный акт, на котором ординарным профессором Академии по кафедре Священного Писания Нового Завета Митрофаном Муретовым произнесена была составленная им, по поручению Совета, речь на тему: „Новозаветная Песнь Любви сравнительно с „Пиром“ Платона и „Песнью Песней“, а секретарём Совета прочитан был отчёт о состоянии Московской Духовной Академии в 1902–1903 учебном году. В заключение Ректором Академии Епископом Арсением были розданы лучшим студентам награды деньгами и книгами, присуждённые им Правлением Академии. Определил и: Представить о совершении акта Его Вы- —327— сокопреосвященству, с приложением напечатанного отчёта о состоянии Академии за 1902–1903 учебный год. На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: „1903 г. Нояб. 15. Смотрено. Отчёт о состоянии Академии в 1902–1903 г. представить в Св. Синод“. |
| Философия в то время для меня и брата была все, поэтому университет вообще сразу произвел на нас удручающее, даже преувеличенно плохое впечатление. Мы сразу почувствовали, что философии учиться нам не у кого. В то время в московском университете не было профессора, который бы знал Канта, Шопенгауэра и Платона лучше нас двух — первокурсников. Не только преподавание философии, — лекции вообще производили на нас неважное впечатление. Мы очень скоро убедились, что большинство профессоров читает лекции по старым просаленным тетрадкам, повторяя из года в год не только те же мысли, но даже те же описки. Помнится, однажды в лекции Н. А. Зверева меня поразила обмолвка: «поколение сменяется поколением, — отцы становятся на место детей». Этот lapsus linguae мне запомнился. И когда, год спустя, двоюродный брат мой стал с восхищением говорить, мне о только что прослушанной лекции Зверева на ту же тему, я его перебил словами: «это про то, как поколение сменяет поколение, отцы становятся на место детей.» «Боже мой», — воскликнуть тот, — «неужели он и в прошлом году ту же ошибку сделал»? На лекции одного профессора филолога я видел забавную сцену. Профессор читал даже не по тетрадке, а по литографированным запискам, а студенты следили по тем же запискам, одновременно с ним переворачивая страницы. Иногда, когда он делал пропуск, студенты радостно зачеркивали пропущенное. Пропуски делались профессором с особой целью: он, очевидно, хотел сбить слушателей, делая вид, что меняет курс. А они следили за ним с другою целью, — проследить по пропускам, чего не нужно готовить к экзаменам. Иногда ему удавалось сбить следивших за ним; тогда их усилия — снова поймать его напоминали растерянное метание гончих собак, вдруг потерявших след зайца. Наблюдая такие сцены, каждый из нас спрашивал себя, стоит или не стоит вообще посещать лекции. Вопрос этот для меня очень скоро разрешился в отрицательном смысле. Мне стало совершенно ясным, что на лекциях я не услышу решительно ничего такого, чего бы я не мог прочитать в книге или даже в записках того же профессора. А в то же время меня тянуло домой читать философские книги, в которые я все более и более углублялся; по сравнению с этим углубленным чтением слушание лекций по предметам, отвлекавшим меня от философии, а потому для меня не главным, — было просто непроизводительной тратой времени. И я перестал слушать лекции вообще, за одним, впрочем, исключением, которое до конца университетского курса осталось единственным: на первом курсе юридического факультета я с увлечением слушал два часа в неделю курс русской истории знаменитого Василия Осиповича Ключевского. |
| Н. Зверева Дневниковые записи Великих княжон Ольги, Марии, Татьяны, Анастасии и их письма к отцу Императору Николаю II 1914–1916 года Содержание Предисловие 1914 год 1915 год 1916 год 1917 год Предлагаемое вниманию читателя издание является уникальным сборником архивных документов и воспоминаний, практически неизвестных читателю. А между тем они затрагивают один из самых драматичных периодов истории России XX века. Светлый христианский образ Царицы Александры Федоровны и Ее Дочерей с наибольшей силой явил себя не только в их мученической кончине, но и в подвиге деятельной самоотверженной любви, которому они себя посвятили в годы войны. Вместе со своими Дочерьми Царица в течение трех лет служила в лазаретах как простая сестра милосердия. Уникальный случай в истории. На такой самоотверженный подвиг могло решиться только сердце, исполненное христианской любви. Для раненых она была не Государыня Императрица, а Царица-Матушка, Мать Милосердия, утешающая их с не меньшей любовью, чем родная мать, а Ее Дочери были для них родными сестрами, сестрами милосердия. Книга адресована широкому кругу читателей. Предисловие Царице-Сестре Господнею волей, войны небывалой Над Русью великой волна разлилась, И Русь воедино – и старый, и малый – Под Стягом Царя своего собралась. С молитвой поднялась Россия святая, Не медля, на бранный направилась путь, Лихому врагу под удар подставляя Широкую, мощную русскую грудь. И в это великое, страшное время Царица – России Любимая Мать – Сестры милосердной изволила бремя На плечи Свои, не колеблясь, принять. Тяжелый тот крест на Себя возлагая, Его возложила на двух Дочерей, Любви неземной дать примеры желая Их юной и чистой душе поскорей. Как Мать-Государыня, сердцем болеешь За всех сыновей Твоих – русских солдат – И их, как Царица-Сестра, Ты лелеешь, И раненый каждый уже Тебе брат. И в миг Твоего с Дочерьми посещенья Тот, искра в ком жизни трепещет чуть-чуть, – Вдруг чует томительных мук облегченье, И дышит страдальца бестрепетно грудь. Душа загорается подвига жаждой, В очах умиленья зажглася слеза, |
| Стравинский и др». (Цит. по: Революция и культура: сквозь призму времени/Г.А. Аванесова, О.Н. Астафьева, Н.Б. Кириллова, К.Э. Разлогов и др. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2017. С. 62.) Что касается, собственно, А. Кастальского, то, как справедливо замечает С.Г. Зверева, «…до сих пор исследователи, особенно на Западе, не устают рассуждать о тех метаморфозах, которые произошли с Кастальским после революции. На первый взгляд может показаться, что Александр Дмитриевич довольно легко приспособился к советским условиям: ведь он и до революции был демократом-народником по убеждениям, по кругу общения и даже по стилю речи и одежды. Создается впечатление, что, по крайней мере, поначалу Кастальский уверовал или старался поверить в возможность проведения самых радикальных преобразований русского искусства на народных началах. Будучи в своей области новатором и первопроходцем, он, подобно многим его собратьям по художественному ремеслу, увлекся идеей творческой свободы, тем более что в первые годы советского режима многим его дореволюционным идеям, при поддержке наркома просвещения А.В. Луначарского и заведующего Музыкальным отделом Наркомпроса А.С. Лурье, был дан зеленый свет». (Цит. по: Зверева С.Г. Александр Дмитриевич Кастальский: судьба церковного композитора на переломе эпох ). «Однако, как и многие достойные люди искусства, в том числе и церковные композиторы А.Т. Гречанинов, А.В. Никольский, В.С. Калинников, П.Г. Чесноков и другие, Кастальский был вынужден поступить на работу в государственные учреждения и сочинять музыку по заказу» (там же). 10 Отзыв профессора архимандрита Матфея (Мормыля) на кандидатскую диссертацию выпускника Академии иеромонаха Лазаря (Гнатива). 11 Цит. по: Рыцарь регентского служения отец Матфей (Мормыль) : Материалы. Воспоминания. Исследования/[сост. Н.Г. Денисов, Н.А. Филатов]. Спб.: Пушкинский Дом, 2017. С. 37. 12 Отзыв профессора архимандрита Матфея (Мормыля) на кандидатскую диссертацию выпускника Академии иеромонаха Лазаря (Гнатива). 13 Цит. по: Рыцарь регентского служения отец Матфей (Мормыль). С. 37. 14 Отзыв профессора архимандрита Матфея (Мормыля) на кандидатскую диссертацию выпускника Академии иеромонаха Лазаря (Гнатива). |
| Остановлюсь на главной части сочинения, посвященной Байрону (280 стр. из 352). Автор не сумел поставить в надлежащую внутреннюю связь характеристику байроновского пессимизма с объяснением его генезиса. Вследствие этого рассуждения г. Левитова о факторах пессимизма Байрона оказались мало содержательными, недоказательными и иногда прямо наивными, а характеристика, в свою очередь, утратила почти всякий научный интерес: автор излагает довольно общеизвестные вещи о том, как Байрон смотрел на человека, на общество, на семью, на славу, на знание, и это изложение может заинтересовать разве только совсем несведущего читателя. Отчасти здесь повинна принципиальная точка зрения автора, который не признает за культурно-историческими факторами существенного значения в объяснении байроновского пессимизма и полагает центр тяжести такого объяснения в индивидуальности поэта. Это мешало поставить характеристику в культурно-историческую перспективу. Но тогда следовало бы, по крайней мере, глубже и теснее связать эту характеристику с индивидуальностью Байрона. К сожалению, мы не находим даже и этого. Достаточно сказать, что столь характерный для Байрона т. н. его титанизм, сообщающий одну из главных особенностей и его пессимизму, затронут автором почти только вскользь. Всё это впрочем, в виду сказанного раньше, не препятствует признать сочинение г. Левитова очень хорошей студенческой работой, достаточной для степени кандидата». 10) Ректора Академии Епископа Евдокима о сочинении студента Макова Василия на тему: «Значение современной светской литературы для пастыря-проповедника»: «В нынешнем учебном году два студента писали на эту тему: г. Зверев и г. Маков. Такое совпадение почти беспримерный факт в летописях кандидатских работ и объясняется жгучестью современных запросов, предъявляемых обществом пастырям церкви, с одной стороны, а с другой, желанием молодых людей во что бы то ни —166— стало разобраться в этих мучительных вопросах. Я не буду повторять в отзыве о сочинении г. Макова того, что писал уже в отзыве о сочинении г. Зверева. Сочинение г. Макова совершенно совпадает в области выводов с сочинением г. Зверева, отличаясь от него лишь тем, что оно захватывает другую часть нашей современной литературы и построяет свои положения, базируясь на другом материале. |
| 90) От Преподавателя Ярославской Духовной Семинарии В. Дмитревского – его труды: а) Раскол старообрядчества в Ростовско-Ярославском крае. Ярославль, 1909, и б) Речь в собрании, посвященном памяти Свят. Димитрия Ростовского . Ярославль, 1909. 91) От Законоучителя Тульского Реального Училища Свящ. П. Европина – его труд: Воскресные литургийные евангелия всего года. Кострома, 1900. 92) От Законоучителя Воронежского Кадетского корпуса Свящ. С. Е. Зверева – брошюра: Двадцатипятилетие педагогической деятельности свящ. С. Е. Зверева. Воронеж, 1910. 93) От Преподавателя Частной Женской Гимназии в Москве С. П(?). Казанского – его Библиографические заметки о книгах Ладыженского и Глебова. Варшава, 1909. 94) От Московского священника Н. А. Колосова – его брошюра: «Анатэма» Л. Андреева. Москва, 1910. 95) От Настоятеля Забайкальской Духовной Миссии Протоиерея Е. Кузнецова – Отчет Миссии за 1907 г. Чита, 1908. 96) От Директора народных училищ Таврической губернии С. Д. Маргаритова – его труды: а) Обличение русских рационалистических и мистических сект, s. t; б) К вопросу о значении празднования 900-летнего юбилея крещения Руси, s. t, два экземпляра; в) Старообрядцы северной части Бессарабии. Кишинев, 1893, два экземпляра; г) Собеседования со старообрядцами в г. Измаиле. Кишинев, 1894; д) Лютеранское учение при жизни Лютера. Москва, 1895; е) Несколько слов о замуравленных близ Бендер раскольниках и их учении. Кишинев, 1897; ж) Третий миссионерский съезд в Казани. Кишинев, 1897; з) Лютеранское учение при жизни Лютера, издание 2-е. Кишинев, 1898; и) Секта хлыстов. Кишинев, 1899, два экземпляра; i) История русских мистических и рационалистических —505— сект, издание 3-е. Симферополь, 1910; к) Руководство по истории и обличению русских рационалистических и мистических сект, 1. Кишинев, 1894. 97) От Протоиерея Рязанской епархии С. И. Остроумова – книги: а) Basti, Discours 1862 г., s. t.: б) Engel, Gröszten Geister über die höchsten Fragen, 2-te Auflage. Leipzig, s. a.: в) Chabot, Morale théorique. Paris. 1899. |
| Зверева Евгения Петровна приезжала к вам в Сыктывкар из Москвы? В городе Москве у меня есть знакомая Зверева Евгения Михайловна, которая в Сыктывкар не приезжала. Когда последний раз лично виделись со Зверевой? В начале 1933 года проездом из Сыктывкара в Арзамас виделся со Зверевой в Москве на квартире Харламовой. После 1933 года вели переписку со Зверевой? До 1936 года переписка была, а потом прекратилась по ее инициативе. Вы знали о принадлежности Зверевой к контрреволюционному формированию церковников? Нет, не знал. Вы знали, что вокруг нее группируется монашество и духовенство? Нет, не знал. Какую информацию вам давала Харламова о Зверевой за последние годы? Никакой информации не имел. Когда Харламова была у меня, говорила, что несколько раз звонила Зверевой, но та ей не отвечала, лично ее тоже не встречала. Харламова была связана с Четверухиной Е. А.? Нет. Вы лично встречались с Четверухиной? Нет. Переписку вели с ней? В конце 1936 года получил от Четверухиной посылку, в связи с этим я написал ей письмо выразить благодарность за помощь. Чем объяснить, что Четверухина вас не знает, но однако помощь вам оказывала? Ее муж был мой знакомый. Откуда Четверухиной был известен ваш адрес? Возможно, она адрес могла получить у Михайловой 83 . 29 мая Расскажите следствию о ваших установках, данных Шаламовой по организации контрреволюционных групп церковников в селе. Никаких политических установок создавать группы я Шаламовой не давал. Вы даете следствию неверный ответ. Не только политических, но и религиозных установок Шаламовой не давал. Шаламова информировала вас об организованных ею антисоветских группах церковников? После возвращения из села Иб Шаламова говорила мне только о том, что встречала там священника Шумкова и некоторых знакомых повидать не удалось, так как они были на лесозаготовках. Шаламова информировала вас о группе в селе Пажга? Нет. Вы не даете следствию правдивых показаний. Ни о какой группе в Пажге я не знаю, даже не знал, была ли в этом селе Шаламова. Вы давали задание Шаламовой подбирать молодежь для обработки вам? |
| 331 Сокольский ошибочно называет князя Оболенского: квартиру предоставил второй секретарь русского посольства князь С. Урусов. 332 Речь идет о рецензии А. Затаевича в газете «Варшавский дневник» (от 26 апреля) на концерт Синодального хора в Варшаве 24 апреля 1911 года 334 Как рассказывал участник этой поездки К. М. Лазарев, он вместе с двумя другими мальчиками, воспользовавшись предоставленной свободой, залез в папский сад за апельсинами. Им пришлось долго ползти к деревьям, и вдруг они увидели папу Пия X, который медленно шел по дорожке. Ребята спрятались и благополучно выбрались из сада. 336 В отчете Гладкого исключительная полезность Н. Сокольского была подтверждена в таких выражениях: «...Нельзя не отметить выдающееся трогательное отношение к ним [мальчикам. – С ост.] воспитателя Н. Н. Сокольского, положительно никогда не расстававшегося с хором. Скромный, справедливый и вместе с тем требовательный к ним, он всегда был примером исполнительности и порядка» (с. 28). 338 В. В. Барятинский, о котором идет речь, не занимал указанного поста в Риме. Известный театральный деятель С. М. Волконский, вспоминая своего друга В. Барятинского, писал: «Квартира Барятинских была одна из красивейших в Риме. Высокая гостиная со сводами («В высокой галерее портретов длинный ряд»). Как хорошо у них звучала музыка. В год, когда была художественная выставка в Риме, Виктор Барятинский пригласил к себе московских синодальных певчих, певших тогда в больших концертах Римской филармонии. Они имели тогда огромный успех; я не помню ни в одном другом концерте, чтобы от конца одного номера до начала другого не смолкали рукоплескания. У Барятинских в большой галерее это было еще красивее и, конечно, приятнее, чем в концертном зале». (Волконский С. Мои воспоминания. [Кн. 1.] Лавры. Странствия. Мюнхен, 1923, с. 345.). 340 Газета «Русское слово» в лице своего корреспондента М. Первухина освещала пребывание Синодального хора за границей. Читать далее Источник: Русская духовная музыка в документах и материалах : Сборник/Гос. центр. музей муз. культуры им. М.И. Глинки, Гос. ин-т искусствознания. - Москва : Языки рус. культуры, 1998-. (Язык. Семиотика. Культура)./Т. 1: Синодальный хор и училище церковного пения. Воспоминания. Дневники. Письма/Сост., вступ. ст. и коммент. С.Г. Зверева и др. - 1998. - 682 с., л. ил., портр., факс. |
| —277— II. Прошение на имя Преосвященного Ректора Академия студента Рязанской духовной семинарий Василия Макова: „Приехавши в Московскую Духовную Академию держать приемные экзамены и выдержавши из них четыре – три письменных и один устный, я тяжело заболел брюшным тифом. Теперь, чувствуя, что силы мои восстановляются, и не желая терять наступающего учебного года, покорнейше прошу Вас, Ваше Преосвященство, исходатайствовать мне пред Советом Московской Духовной Академии право додержать остальные приемные экзамены по начале учебных занятий Академии, когда силы мои совершенно окрепнут“. Справка: Представленные студентом Маковым письменные работы отмечены были экзаменационными комиссиями следующими баллами: по библейской истории – 4, по философии – 3 ½ и поучение – 3 ½; устный ответ его на испытании по Священному Писанию Нового Завета – баллом 5–. Определили: Ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении допустить студента Рязанской духовной семинарии Василия Макова, постигнутого во время приемных испытаний тяжкою болезнию, но находящегося ныне, по свидетельству пользующих его врачей Сергиево посадской земской лечебнице, на пути к полному выздоровлению, в виде изъятия из общего правила, – к сдаче остальных устных приемных испытаний: по Священному Писанию Ветхого Завета, догматическому богословию, всеобщей церковной истории и одному из древних языков, дабы, в случае успешного выдержания им оных, мог быть возбужден вопрос о принятии Макова в число студентов курса Академии. III. Прошение на имя Преосвященного Ректора Академии надзирателя Московской духовно семинарий Александра Зверева: „В 1904 году я выдержал приемные испытания в Московскую духовную Академию, но за недостатком помещения в число студентов принят быть не мог. Эта неудача не искоренила во мне желания получить высшее образование, и я имел твердое намерение держать снова нынешний уже год экзамен в академию, но болезнь не позволила осу- —278— ществиться моему желанию – весь почти август я проболел. Ваше Преосвященство, я осмеливаюсь обратиться к Вам со всепокорнейшею просьбою: не найдете ли Вы возможным походатайствовать пред Советом Академии о принятии меня в число студентов курса без экзамена на основании прошлогодних моих баллов. |
| В конце беседы Криппс вновь подчеркнул, что вне зависимости от существующих обстоятельств он стремится к улучшению англо-советских отношений и именно этим объясняется его предложение о встрече г-на Идена с т. Сталиным. Беседа продолжалась 20 минут. При беседе присутствовали т. Гусев, зав.2-м Западным отделом. А. Вышинский АВП РФ Ф. 07. ОП. 2. П. 9. Д. 20. Лл. 1–2. Машинопись, заверенная копия. Указана рассылка. Беседа первого заместителя Наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинского с послом Великобритании С. Криппсом 25 февраля 1941 г. Сегодня в 6 часов вечера я принял К[риппса] для сообщения ему ответа по затронутому им во вчерашней беседе вопросу о встрече Идена с т. Сталиным. Предварительно я сообщил К[риппсу], что, насколько мне известно, вопрос с самолетом урегулирован. К[риппс] подтвердил это, заявив, что сейчас он ожидает необходимые для полета сведения от Турецкого правительства, что сам полет ввиду этого он отложил на 27 февраля. К[риппс] поблагодарил за содействие. Затем я сообщил К[риппсу], что вчера я имел возможность доложить правительству о поставленном им по личной инициативе вопросе о возможности приезда в Москву Идена и встрече его с т. Сталиным, что сегодня я могу сообщить ответ Советского правительства. Советское правительство считает, что сейчас еще не настало время для решения больших вопросов путем встречи с руководителями СССР, тем более, что такая встреча политически не подготовлена. К[риппс] поблагодарил за столь быстрый ответ и после некоторого размышления добавил, что слова «сейчас еще не настало время» дают ему основание думать, что такое время может в будущем наступить. Так ли он меня понял? На это я ответил, что изложенный мною ответ достаточно ясен, и что, вообще говоря, наступление такого времени когда-либо в будущем не исключено, но в будущее заглядывать трудно. К[риппс] повторил: «Да, действительно трудно».., поблагодарил за сообщение и удалился. Беседа продолжалась 5–7 минут. При беседе присутствовал т. Гусев. А. Вышинский АП РФ. Ф. З. ОП. 64. Д. 341. Лл. 108109. Машинопись, заверенная копия. Указана рассылка. Из выступления Наркома финансов СССР А. Г. Зверева на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей Верховного Совета СССР |
|
|
