| Мы, таким образом, сразу получаем массу уникальных сведений относительно нотариата в эту позднюю эпоху византийской истории: он и сейчас еще существует в своих двух главных ипостасях – как светский и церковный; и тот и другой подлежат государственному контролю, причем даже более строгому, чем прежде; если право назначения светского табулярия в ИХ-Х вв. принадлежало главе корпорации (Книга Эпарха), а с 1043 г. – номофилаку, ректору высшей юридической школы в Константинополе 577 (правда, Шильбах полагает, что и в этих случаях назначение табуляриев могло совершаться также императорским кодициллом и только на практике производилось примикирием табуляриев или номофилаком от имени императора), 578 то теперь это – прерогатива самого императора, назначавшего императорской простагмой не только экзарха табуляриев, но и каждого табулярия персонально. Отождествляя этих табуляриев с принадлежавшими, начиная с царствования Михаила VIII Палеолога, к штату императорской канцелярии «императорскими нотариями», которые к тому же (явно по западноевропейскому образцу) с 1406 г. используют формулу «императорской властью» ( βασιλικς νοτριος βασιλικ ξουσ imperiali auctoritate notarius), Икономидис считает, что речь идет о создании в Византии в XIV в. «собственно имперского нотариата». 579 Однако такое отождествление представляется нам весьма проблематичным прежде всего потому, что упомянутые «императорские нотарии» участвовали в качестве секретарей в составлении публичных императорских документов (скажем, договоров с Венецией и Генуей), но ни в чем не проявили себя как лица, которым было бы доверено совершать частноправовые акты. Если их и можно было бы сравнить с западноевропейскими нотариями ad acta, составлявшими главным образом тексты публичных актов, то с нотариями ad instrumenta, занимавшимися составлением текстов всевозможных частных документов, вряд ли. 580 К тому же, будучи служащими императорской канцелярии и имея в этом качестве свое собственное «начальство» (согласно Псевдо-Кодину, во главе императорской канцелярии были два высших чина империи – великий логофет и месадзон; непосредственно же «нотариями» – секретарями руководил протонотарий), 581 «императорские нотарии» вряд ли подлежали контролю «вселенских судей ромеев». Нет, все же думается, что системы публичного, государственного нотариата так и не было создано в Византии, хотя попытки усилить контроль государства над деятельностью лиц, совершавших частноправовые акты, «имели место». Нотариат по данным частных актов |
| Четвертая книга – об управлении (Verwaltung) церкви, в частности: об отправлении священнодействий, учения, дисциплины (где говорится о законодательстве, церковном суде и наказаниях, и о церковных повинностях). 2) Курс Перманедера (Permaneder. Handbuch des katholischen Kirchenrechts mit besonderer Rücksicht auf Deutschland. Auf. 2. Landshut 1853) длится на шесть частей. В первой части даётся понятие об основании и существе церкви, об отношении церкви к государству, об отношении католической церкви к протестантским исповеданиям. Во второй части содержится учение об источниках церковного права. В третьей части говорится об устройстве (Verfassung) церкви, именно: о праве гражданства в церкви, о состоянии клира, где содержится учение об ординации, о состоянии монашеском, о состоянии церковного чиноначалия (Kirchenbeamten – Stand) – о папе и его помощниках, о патриархах, экзархах, примасах, архиепископах, о епископах и их помощниках, о приходских священниках, о церковных должностях и их замещении. Четвертая часть трактует о правительственной власти в церкви (Regierung): о церковном законодательстве, об исполнительной власти в церкви, т. е. о праве надзора и церковном суде. В пятой части говорится об управлении (Verwaltung) церковном, именно об отправлении церковного учительства, о совершении таинств и других священнодействий (в том числе и о браке) и об управлении церковным имуществом. Последняя, шестая часть занимается вопросом о влиянии церкви на общественную жизнь, на светское право, на народное образование и воспитание, на благотворительность, на нравы, на времясчисление. Если мы сравним систему Перманедера с системой Вальтера, то между ними окажется существенное различие в распределении материала. У Перманедера совсем нет отдела о церковной жизни, a содержание его отнесено большей частью к отделу об управлении (Verwaltung), а часть (о монашестве) к отделу об устройстве церкви. Нет также отдела и о церковном имуществе, а его содержание присоединено к тому же отделу о Verwaltung, рядом с совершением таинств церковных и отправлением церковного учительства. Чрез всё это отдел Verwaltung получил у Перманедера совсем другое содержание, чем у Вальтера. То, что содержится в этом отделе |
| (По поводу рецензии г. Суворова на мою книгу «Краткий курс церковного права», помещённой в Юридическом Вестнике за август месяц 1888 г, (стр. 520–550) под заглавием: Церковное право, как юридическая наука и других сочинений того же автора) Содержание I. Неосновательность обвинения меня со стороны проф. Суворова в незнакомстве с западноевропейской наукой церковного права II. Об уместности термина «Церковное Законодательство» III. Учение о церковном законодательстве католических и протестантских кантонистов IV. Учение православной церкви о полномочиях церковной власти и в частности о праве законодательства. Государственное положение религии в римской империи в языческие времена V. Прекращение христианского правительства в византийской империи в половине XV в. Свобода церковной власти в турецкой империи. Положение в Турецкой империи католиков и униатокатоликов. Реформа внутреннего управления православной церкви в пределах турецкой империи на началах гатти-гумайюна VI. Самовольное провозглашение правительством королевства греческого независимости от Константинопольской патриархии епископий. Произвольное провозглашение князем Кузой румынской церкви независимой от Константинопольской патриархии. Полунезависимое положение Сербской церкви с 1832 по 1879 год. Уставь об управлении болгарским экзархатом. Сравнение положения православной церкви в княжествах и королевствах, возникших из различных областей турецкой империи, с положением её в самой Турции. Положение Сербской церкви в Австрии. Управление румынской церкви в Венгрии VII. Взгляд проф. Суворова на русское церковное законодательство VIII. Заключительное слово Г. Суворов в своей рецензии на мой «Краткий курс церковного права» выступает с церковным правом, как юридической наукой, зазирая труды всех прежних и теперь существующих русских кантонистов. Он рекомендует себя читающей публике юристом, желая этим сказать, что он кантонист особого рода, каких ещё доселе не было; он очень часто в своей рецензии ссылается на своё звание юриста, в качестве доказательства a homine. |
| Пост для детей надо проводить разумно, то есть так, чтобы он не был сплошной и бессмысленной мукой, а имел бы воспитательное качество. Мне кажется, для ребенка важнее начать пост с какого-то нравственного подвига. Надо ему предложить, дать ему возможность себя ограничить в том, где больше проявляется лакомство, жадность, а не в качестве той или иной пищи. Надо, чтобы он это делал, сколько может, в сознании, что этим он утверждает свою преданность Богу, побеждает в себе те или другие отрицательные наклонности, добивается власти над собой, самообладания, учится управлять собой. И надо постепенно увеличивать пост, по мере того как ребенок может это сделать. Ясно, что нет необходимости есть мясо: вегетарианцы никогда его не едят, и при этом живут и процветают, так что неверно говорить, что ребенок не может поститься без мяса. Но, с другой стороны, надо учитывать, что ребенок может сделать по состоянию здоровья и по своей крепости. notes Примечания 1 Автобиографический рассказ Владыки Антония был записан в 1973 году. Первая публикация – журнал “Новый мир”. 1991. 1. 2 Автобиографический рассказ Владыки Антония был записан в 1973 году. Первая публикация – журнал “Новый мир”. 1991. 1. 3 “Арский кюре” – Жан-Мари Вианне (1786-1859), французский святой, известный приходской священник. 4 Французский моралист XVIII века. 5 “Свободная Франция”, патриотическое движение, примкнувшее к антифашистской коалиции; группировалось главным образом в Англии под руководством Ш. де Голля. 6 Слово при получении диплома доктора богословия honoris causa Московской Духовной Академии 3 февраля 1983 г. Опубликовано: “Вестник Русского Западноевропейского Патриаршего Экзархата”. 1983. 113; “Журнал Московской Патриархии”. 1993. 6; Сб. “Любовь всепобеждающая” и в переводах на др. языки. 7 Интервью было взято II июня 1990 г. и напечатано в журнале “Звезда” (1991, 1). Журнал сопроводил публикацию следующими строками: “Нам известно, что в дни Поместного Собора, когда было записано это интервью, рабочий день митрополита Антония Сурожского начинался в предутренние часы, а заканчивался глубокой ночью. Редакция благодарит митрополита Антония за то, что он нашел возможным ответить на наши вопросы, пожертвовав частью и без того короткого сна. Благодарим также Д.А. Черняховского, взявшего это интервью”. |
| Я помню эти дискуссии, выступления. Помню, как мне это было отрадно, особенно после одной дискуссии в зале ко мне подошел один из их епископов, обнял, и сказал: «как вы могли сформироваться такой в совдепии? Ведь Вы же настоящий белогвардеец по своему мироощущению». Потом посмотрел на архимандрита Тихона (Шевкунова), и сказал: » Откуда он вас такого выкопал?» Тут мне надо было задуматься. Действительно, я говорил то, о чем думал, рассказывал о том, что действительно делаю: о своих панихидах по юнкерам, погибшим в Петрограде в начале ноября 1917-го года, и о панихидах, которые я служил регулярно по поводу тех, кто участвовал в борьбе с большевиками в годы Второй мировой войны. Для них это было знаком того, что если преподаватель Духовной школы может говорить о таких вещах, совершать подобного рода священнодействия, значит, атмосфера в стране действительно изменилась. Я общался только с представителями Русской Зарубежной Церкви и с представителями Западноевропейского Экзархата Вселенского Патриархата, бывал в Свято-Сергиевском богословском институте, и в общем и целом видел, что все то великое значение, которое имела наша эмиграция, на протяжении не одного десятка лет, осталось в прошлом. Зарубежье сходило на нет. И россияне, приезжавшие из Российской Федерации в Европу, в Америку, ничуть не подпитывали это самое Русское Зарубежье в плане продолжения тех традиций, которыми оно жило, и которые, как казалось, сохраняло для нас. Поэтому я могу сказать, что мы действительно слишком поздно восстановили и церковное, и, я бы сказал, культурное единство с русской диаспорой. Она уже совсем не та, и у неё уже потенциал совершенно несопоставимый с тем, каким он был в 1920-е–1930-е, даже и в 40-е годы. Все пришло слишком поздно. И кроме их эпистолярного наследия, богословского, культурного наследия, не остается уже ничего. Это, наверное, вполне объяснимо. Другое дело, что сейчас все чаще раздаются голоса, что это наследие нам совершенно не нужно. Не нужна, например, парижская школа богословия. Хотя в парижской школе богословия проявилось все то лучшее, к чему мы пришли к началу XX века. И что так быстро, к сожалению, завершилось без соответствующей питательной культуры, национальной церковной среды в Русском Зарубежье. Мы остаемся либо в незнании, либо в нежелании знать наследие Русского Зарубежья, а Русское Зарубежье уже перестало существовать как активный носитель этой традиции. Поэтому, если она не будет воспринята нами, она уйдет в небытие, в этом надо тоже отдавать себе отчет. Об исторической России |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Российский православный университет и Свято-Сергиевский православный институт в Париже заключили соглашение о сотрудничестве 28.02.2014 Российский православный университет и Свято-Сергиевский православный институт в Париже заключили соглашение о сотрудничестве. Документ подписали ректор РПУ игумен Петр (Еремеев) , ректор Свято-Сергиевского института архиепископ Телмисский Иов (Геча) и декан протоиерей Николай Озолин . Стороны договорились совместно содействовать «духовному, культурному, образовательному и научному развитию традиций своих стран, способствовать повышению уровня духовно-нравственного, национально-культурного развития личности, развитию и укреплению сотрудничества между образовательными учреждениями стран мира», а также способствовать развитию религиозного образования в России и Франции. РПУ и Свято-Сергиевский православный институт намерены разрабатывать совместные образовательные, научные, культурно-просветительские международные программы, направленные «на создание гармоничной нравственной среды в мировом социокультурном сообществе, воспитание подрастающего поколения в духе нравственных традиций». Также вузы планируют проводить совместные конференции, семинары, симпозиумы, форумы и другие международные мероприятия с участием студентов, аспирантов и преподавателей Университета и Института. Свято-Сергиевский православный богословский институт (фр. Institut de théologie orthodoxe Saint-Serge) — высшее учебное заведение Западноевропейского экзархата русских церквей Константинопольского Патриархата. Учрежден в 1925 году на втором съезде Русского студенческого христианского движения. Стал духовным центром русской эмиграции. Преподавание в настоящее время ведется на французском языке (с 1995 года действует также курс экстерната на русском языке). Официальный сайт Московского Патриархата / Древо-инфо.Ru Редакция текста от: 28.02.2014 17:06:14 |
| Ко времени Екатерины Великой генерал-прокурор уже фактически был первым министром; при Императоре Павле I хотя и была сделана попытка восстановить коллегии, но рядом с ними были поставлены особые директора, пользовавшиеся правом непосредственного доклада Государю по делам коллегий, власть которых, таким образом, совершенно умалилась. Ясно было, что, по требованию времени, вместо коллегиального все более и более выдвигалось единоличное начало в управлении. Так была совершенно подготовлена почва для учреждения правильно действующих министерств, о чем и объявлено в известном манифесте Императора Александра I от 8-го сентября 1802 года. Причиной учреждения министерств в манифесте указано желание Государя «разделить государственные дела на разные части, сообразно естественной их связи между собою, и для успешнейшего течения поручить оные ведению избранных министров». Справедливости требует сказать, что, подобно Петровским коллегиям, и министерства учреждены были в России по примеру Западной Европы, по образцу которой Государю, впервые годы его царствования, так сильно хотелось устроить свою империю. Неофициальными советниками Государя были при этом известные Чарторыжский и Новосильцев. Но министерства, пересаженные с западноевропейской почвы, заимствованные из государств конституционных, выросших из борьбы королевской власти с феодалами, из сложной и долгой борьбы сословий, естественно, на первых порах являлись в России учреждениями чуждыми и неприспособленными к окружающей среде. Это немедленно и было подмечено многими противниками нововведения, среди которых видное место занимает и Карамзин. Действительно, Император Александр I, воспитанный Лагарпом на началах, совершенно чуждых русской жизни и ее историческим заветам, горячо мечтал в молодости пересадить весь строй западноевропейский в Россию. Учреждение министерств было только отрывком, одной частью этого широкого по замыслу плана государственного переустройства. Однако с течением времени, входя в зрелые годы, присматриваясь и вникая в дух народной жизни, Государь увидел всю ошибочность своего плана и опасность его для государства. |
| Но о. Льву пришлось покинуть страну и перебраться во Францию, после чего он подвизался на одном из приходов Западноевропейского экзархата. Такие вот трагические судьбы: больные люди с расшатанными нервами, с изломанными судьбами и с искалеченной психикой... Надо ли говорить о том, что все они могли подвизаться в стенах академии благодаря заступничеству митрополита Никодима, который «взял всё на себя»? Впрочем, очаги этой «психопатологии» тлеют кое-где и сегодня. Ведь недаром психиатры шутят в своём кругу: «Нормальных людей нет, а есть недообследованные». С таким вот «недообследованным» мне пришлось столкнуться при написании этой книги. Маститый протоиерей, настоятель одного из соборов в Санкт-Петербурге, он в 1960–1970-х годах «колыхался на местном материале» и часто общался с владыкой Никодимом. При встрече прошу его поведать о каком-либо интересном эпизоде из жизни святителя. Наморщив лоб, он сумел вспомнить только лишь один эпизод. – Летим с владыкой за границу; дело было Великим постом. Стюардесса подаёт ему рыбу, а мне – цыплёнка. Смотрю на митрополита, а он мне: «Ешь, в дороге – «разрешение на вся«»! ... Екатерина Ивановна всю жизнь проработала в доме отдыха, где бывали многие известные люди, в том числе и писатели, и хотела продиктовать »уникальные« воспоминания об Анне Андреевне Ахматовой. Они сводились к следующему: »Бывала у нас Ахматова. В столовую ходила как все. Первое кушала и второе, и компот пила«. »Ну а ещё что-нибудь Вы о ней помните?« – »Обед никогда не пропускала, первое кушала и второе...« – »Ну, хотя бы выглядела как?« – »Да как все люди!« – с раздражением отмахнулась Екатерина Ивановна. »А вот раз была на завтрак запеканка... " 549 Через неделю при встрече сообщаю: цыплёнок вставлен в текст, так что он «войдёт в историю». В глазах «источника» испуг и смятение сменяется гневом. – Отец архимандрит! Я запрещаю Вам писать про цыплёнка. Слышите! (Видимо, лихорадочно просчитал в уме, как настоятель-конкурент прот. В. из соседнего собора будет бегать с книгой и кричать: «Вот! Отец N в посту ест цыплят!».) |
| Вольно или невольно, но Успенский, оставаясь на строго православных позициях, мыслит уже как человек, вкусивший эстетического опыта XX в., атмосферы этого опыта, окружавшей его всю жизнь в авангардно–модернистском Париже. Именно этот опыт дает ему возможность по–новому подойти к художественным особенностям языка иконы, усмотреть за ними тот аспект религиозного опыта, который до него практически никто не видел в иконе — принципиального аскетического юродства, бросающего вызов позитивистскому, логичному, рациоцентричному миру материалистического бывания. Собственно в XX в. этому же миру бросило вызов и авангардно–модернисгское искусство, особенно остро и манифестарно в том же Париже, где жил наш православный иконописец, и в художественных формах, часто перекликающихся с визуальным формальным алогизмом иконы. Однако если уж здесь всплыло понятие юродства, то оно, конечно, в большей мере подходит ко многим явлениям авангардно–модернистского искусства, чем к классической иконе. По существу, в художественном языке иконы, ориентированном на классические эстетические ценности прекрасного, возвышенного, гармонического, и выразившем их с предельно возможным артистизмом, нет никакого «юродского» вызова миру, но выражен в живописных формах духовно–эстетический идеал христианства. «Юродством» условности классического иконного языка могли бы показаться только человеку, воспитанному в духе ново–европейского академизма или реализма, скорее — натурализма. Здесь парижский иконописец XX в. явно «перегибает палку». А вот принципиально отрицающая любые эстетические ценности ПОСТ–культура XX в. действительно может быть понята как юродствующая, только не «Христа ради», а исключительно «себя ради». В конце 1963 г. в Париже в «Вестнике Русского Западноевропейского Патриаршего Экзархата» была опубликована большая статья JI. Успенского «Вопросы иконостаса», возможно инициированная публикацией тремя годами ранее в том же «Вестнике» конспекта фундаментального исследования П. Флоренского «Иконостас». Сейчас трудно сказать, был ли в начале 60–х годов в Париже известен полный текст этой книги Флоренского (в Москве он уже с конца 50–х ходил по рукам в самиздатовском варианте), но его влияние ощущается в статье Успенского. |
| Удача сопутствовала Фанару лишь среди части русской эмиграции – в Западноевропейском экзархате. Этот успех был обусловлен рядом факторов – подверженностью митрополита Евлогия влиянию своего окружения, неосторожными шагами Зарубежного Синода, наконец, действиями советских спецслужб. Так или иначе, но действия руководства Западноевропейского экзархата поспособствовали росту претензий Константинополя на диаспору. В дальнейшей полемике между русским Западноевропейским экзархатом и РПЦЗ отстаивались разные взгляды на устройство Церквей – национальный и территориальный, причем экзархат отстаивал именно последний принцип. Отношения Зарубежной Церкви с Константинополем впоследствии улучшились и нельзя не благодарить Вселенских Патриархов за поддержку, которую они оказывали Зарубежной Церкви в ее противостоянии с коммунистическим государством. И все же к положению начала XX в. отношения уже не вернулись, а выходящие за рамки канонов экуменические действия представителей Фанара и его сближение с Римом окончательно ухудшили положение. К сожалению, остается констатировать, что Фанар своими претензиями на всемирную юрисдикцию, крайним экуменизмом, пренебрежением к канонам и сопутствующими интригами на самом деле не столько приобрел, сколько потерял. Ведь фактическая утрата приобретенного веками статуса флагмана Православия стала следствием именно такой политики. 686 См., например: Назаров М. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1992. С. 21; Троицкий С.В. История самочинной карловацкой организации//Церковно-исторический вестник. 2001. 8. С. 41; История России. XX век: 1894–1939. М., 2009. С. 724. 691 Имеется в виду решение Антиохийской Церковью споров, связанных с наличием в разделенной Грузии двух католикосов, враждовавших между собой, а также мингрельских епископов, считавших себя независимыми от католикосов (см.: Скурат К. История Поместных Православных Церквей: В 2 ч. Ч. 1. М., 1994. С. 47; ГА РФ. Ф. 3696. Оп. 1. Д. 7. Л. 33). 695 См.: Заграничное русское церковное собрание: Материалы подготовительной комиссии. Вып. 1. Константинополь, 1921. С. 12. |
|
|
