| Текст «Слова о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа» содержит более 300 цитат из Священного Писания, причем почти половина из них — из Псалтири. Получивший за свою начитанность прозвище «Премудрый», Епифаний, по-видимому, цитировал по памяти: некоторые цитаты неточны, в них в соответствии с контекстом изменяются грамматические формы (отмечено Ф. Вигзелл), причем цитаты часто нанизываются одна на другую, образуя таким образом целые «венки цитат» на определенную тему. Интересно, что библейскими цитатами у Епифания изобилует не только речь Стефана, новообращенных пермян или авторская, но и речь персонажей-язычников. Многократные повторы, разделение текста на периоды, созвучие окончаний и другие подобные приемы часто создают у Епифания фрагменты ритмизованной прозы, приближенные по звучанию к стихотворной речи. «Слово о житии и учении...» замечательно не только своей художественностью, оно представляет исключительный интерес и как ценнейший исторический источник. В нем содержатся сведения не только о жизни Стефана Пермского, но и Епифания Премудрого, а также важнейшие исторические, экономические, этнографические сведения о Пермской земле и народах, ее населявших во второй половине XIV в. Кроме того, Епифаний включил в свое повествование самые разные экскурсы — об истории развития письма, о месяце марте как начале календарного года и др., используя при этом тексты «Сказания о письменех» Черноризца Храбра, «Чтения о житии и погублении блаженную страстотерпца Бориса и Глеба» Нестора и др. Особое внимание Епифаний уделил рассказу о создании Стефаном пермской азбуки — недаром житие озаглавлено «Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа». Известно более 50 списков Жития Стефана Пермского (самый ранний XV в.), причем более половины из них содержат различные сокращенные (в том числе проложные) варианты текста (Г. М. Прохоров). В XVI в. митрополит Макарий целиком включил текст Жития в Великие Минеи Четьи под 26 апреля. |
| М. Epiphanius’ Image of St. Stefan//Canadian Slavonic Papers. Toronto, 1961, t. 5, p. 72–86; Будовниц. Словарь, с. 71, 102, 237; Голейзовский Н. К. 1) Заметки о творчестве Феофана Грека//ВВ. М., 1964, т. 24, с. 139–149; 2) Епифаний Премудрый о фресках Феофана Грека в Москве//Там же, М., 1973, т. 35, с. 221–225; Дмитриев Л. А. 1) Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в.//ТОДРЛ. М.; Л., 1964, т. 20, с. 72–89; 2) Сюжетное повествование в житийных памятниках конца XIII–XV вв.//Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 208–262; Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Вып. 1. Введение, теория стиха. Тарту, 1964 (Учен. зап. Тарт. унив., вып. 160. Тр. по знаковым системам, т. 1), с. 75–76; Muli М. Pletenije sloves i hesihasum. – Radovi Zavoda za slavensku filologiju. Zagreb, 1965, t. 7, s. 141–156; Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках//ТОДРЛ. М.; Л., 1966, т. 22, с. 91–100; Vaillant A. Notes sur la Vie d’Etienne de Perm//Revue des études slaves, 1966, t. 45, p. 33–37; Holthusen J. Epifanij Premudryj und Gregor von Nyssa (Ein Beitrag zur Erforschung der enkomiastischen Literatur bei den Slaven)//Festschrift für Margarete Woltner zum 70. Geburstag. Heidelberg, 1967, S. 64–82; Флоря Б. Н. Коми-Вымская летопись//Новое о прошлом нашей страны. М., 1967, с. 218–231; Manson J. P. Studies in Russian Hagiography During the Period of the Second South Slavic Influence. Ph. D. Dissertation, Harvard University, 1968; Салмина М. А. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго»//ТОДРЛ. М.; Л., 1970, т. 25, с. 81–104; Wigzell F. 1) Цитаты из книг Священного писания в сочинениях Епифания Премудрого //ТОДРЛ, Л., 1971, т. 26, с. 232–243; 2) Convention and Originality in the Life of Stefan of Perm: a Stilistic Analysis//Slavonic and East European Review, London, 1971, vol. 49, N 116, July, p. 339–355; Appel O. Die Vita des hl. Sergij von Radone: Untersuchungen zur Textgeschichte. |
| в 1418–1419 гг. Стилистические признаки сближают Предисловие и последующий текст, кончая главой «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине» с другими произведениями Епифания Премудрого ... Остальная половина памятника представляет компиляцию из известных редакций Пахомия Логофета». И далее ученый приходит к заключению, что «фрагмент Пространной редакции Жития Сергия XVI в., начинающийся с Предисловия и кончающийся главой «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», является первой частью епифаньевского Жития Сергия (вторая же половина, подвергшаяся тенденциозной переделке, вряд ли сохранилась до нашего времени)» 31 . Благодаря этому открытию Б. М. Клосса историки получили возможность воссоздавать первую половину жизни Сергия не по случайно набранным фактам из разных переделок его «Жития», а на основании наиболее надежных сведений, содержащихся в древнейших редакциях. Блестящий анализ всей совокупности сохранившихся материалов, проделанный Б. М. Клоссом, служит серьезной основой для всех последующих исследователей. К сожалению, современникам бывает порой трудно оценить значение того или иного открытия. В этом плане довольно характерна позиция авторов рецензии на книгу Б. М. Клосса с названием «Имитация науки», так свойственным для нашего не столь далекого прошлого. Весь смысл его открытия они видят лишь в том, что «он обнаруживает черты протографичности» в двух списках и датирует Пространную редакцию серединой 20-х годов XVI в. При этом они ставят ему в вину то, что он не учел при характеристике «Жития» Сергия двух списков. Правда, при этом они оговаривают, что «вряд ли следует упрекать исследователя в том, что он не учел все списки памятника. Это чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, поскольку Житие очень часто встречается в составе сборников, а огромная часть таких сборников не имеет постатейного описания» 32 . К археографическим выводам ученого мы можем добавить лишь пару незначительных уточнений. В частности, следует задать вопрос – если исследователю удалось обнаружить текст первой части «Жития» Сергия, принадлежащий перу Епифания Премудрого , то нельзя ли отыскать под позднейшими напластованиями следы и другой части труда первого биографа преподобного? На эту мысль наталкивает высказанное Б. |
| «по исхожению же честныя его и преочищеныя душа многыми чюдесы и знамении прослави его Господь»; «не престаи молящися за ны,… с врою покланяющихся святи и пре–честни ти рац, в нем же цлбоносныя твоа святыя мощи». Слово написано до падения Константинополя в 1453 г., поскольку в нем читается молитва за «православных царей» и вселенских патриархов. Таким образом, время окончательного сложения Краткого похвального слова — вторая четверть XV века, но можно допустить, что оно имеет более раннюю основу, созданную, скорее всего, Епифанием Премудрым. Заголовок Краткого похвального слова (по списку Тихонр. 705): «Слово похвално преподобному игумену Сергию, новому чюдотворцу, иже в послдних родх в Руси восиавшому и многа исцлениа дарова–ниемъ от Бога приемшаго». Списки: 1) РГБ, ф. 299 (Собр. Н. С. Тихонравова), 705 (л. 124—127) — 60–е годы XV в. Описание см. в разделе Четвертой Пахомиевской редакции, Синодального вида. 2) РГБ, ф. 209 (Собр. П. А. Овчинникова), 284 (л. 172 об. — 176) — 50—60–е годы XVI в. (копия предыдущего списка). Публикация: Тихонравов Н. С. Древние жития преподобного Сергия Радонежского. Отд. II. С. 153—156 (по списку Тихонр. 705). Глава 2. Житие Сергия Радонежского, составленное Епифанием Премудрым в 1418—1419 гг. В полном виде текст редакции Епифания Премудрого не сохранился, но дошел до нас в составе так называемой Пространной редакции жития Сергия XVI века (см. ниже), начиная с Предисловия и кончая главой «О худости порть Сергиевыхъ и о нкоемъ поселянин». Последующий текст Пространной редакции представляет собой компиляцию различных Пахомиевских переделок, что будет видно после разбора самих Па–хомиевских редакций. Среди списков Пространной редакции самым древним и к тому же обладающим признаками протографичности является список Московской Духовной Академии 88 (по которому мы цитируем в дальнейшем текст с указанием листов): в нем вставки из Четвертой Пахомиевской редакции сделаны на полях другим почерком, а в других списках читаются в основном тексте. Другим списком–протографом является рукопись РНБ, Собр. Общества любителей древней письменности, F.185. Изложение в нем, к сожалению, обрывается на главе «О начале игуменства святого», но вставка о 23–летнем возрасте Сергия при пострижении, которая в МДА–88 читается на полях, а в других списках внесена в основной текст, здесь вообще отсутствует. Можно было бы считать данную рукопись списком непосредственно редакции Епифания Премудрого, но по количеству строк, которые оставлены для вписания заголовка, список ОЛДП вполне соотносится с другими списками Пространной редакции, и я даю его описание в главе, отведенной для Пространной редакции Жития Сергия Радонежского. |
| Так я ждал в то время и в те годы, желая, чтобы кто-нибудь значительнее и разумнее меня написал о Сергии, а я бы пошел поклониться ему, чтобы и меня он поучил и вразумил. Но, расспросив, я услышал и точно узнал, что никто и нигде так и не собрался написать о старце; и когда я вспоминал или слышал об этом, то недоумевал и размышлял: почему тихая, чудная и добродетельная жизнь преподобного оставалась не описанной столь долгое время? Я несколько лет пребывал как бы в безделье и в размышлении, недоумевая, скорбя в печали, удивляясь умом, побеждаемый желанием. Наконец меня объяло непреодолимое желание хотя бы как-то начать писать, пусть немногое из многого, о жизни преподобного старца». Андрей Молчанов Замечательный образец древнерусского красноречия – хотя и в переводе на современный русский! Нам иногда кажется, что в старину время тянулось медленно и однообразно – а Епифаний Премудрый поспешал не торопясь и считал, что 26 лет – это позорно долгий срок для появления первого жития игумена всея Руси. 26 лет – как мало в масштабе многовековой истории! Но для нас 26 лет – огромный срок, в который вмещается многое. И Епифаний Премудрый чувствовал это куда острее нас, ведь подвижники насыщенно проживали каждую минуту. Вообще, когда погружаешься в мир Древней Руси – появляется ощущение родства с далёким прошлым нашей Родины. Мы сверяем часы с подвижниками и героями того времени – и понимаем, что это живые люди, во многом – такие же, как мы. Только им ведомо было больше – через молитву, через подвиг аскезы. А кем является Сергий Радонежский для России сегодня – во времена, когда святых «заслоняют» герои газетных полос, идолы шоу-бизнеса, новейшие идеологи?.. Я бы не стал вообще размышлять на тему, будто Сергий Радонежский принадлежит нынешней, сегодняшней России. Это – некорректно по той причине, что в значительной степени Сергий, наравне с князем Владимиром или Ярославом Мудрым и есть та самая Русь, которая была, есть и будет. Не сиюминутная, а вечная! И такая продолжительность русской истории является для нас скорее предметом восхищения, изучения и сбережения, чем поводом искать аналогии. |
| Впервые мнение о том, что писец Стихираря Троиц. 22 Епифан и древнерусский писатель Епифаний Премудрый – одно и то же лицо, высказал Ε. Е. Голубинский [Голубинский 1909, с. 5,91, примеч.], предположение которого нашло поддержку у других исследователей (см., например: [Коновалова 1966, с. 103; Вздорнов 1980, с. 83; Фролов 1996, с. 196]). Впоследствии Б. М. Клосс расширил список автографов Епифания Премудрого , включив в него Пролог Троиц. 33 – БАН 17.11.4 и Сборник житий Троиц. 34 (см.: [Клосс 19906, с. 107–108; Клосс 1998, с. 92–95]). Мнение Б. М. Клосса об участии Епифания Премудрого в создании этих трех рукописей разделяют некоторые ученые (см.: [Верещагин 2001, с. 220–223; Аверьянов 2008]). Однако известны и другие точки зрения: так, Г. М. Прохоров полагает, что в создании Стихираря Троиц. 22 и Сборника Троиц. 34 участвовали разные Епифании [Прохоров 1996, с. 70]; М. Г. Гальченко же, наоборот, соглашаясь с Б. М. Клоссом в отношении рукописей Троиц. 22 и Троиц. 34, высказывает сомнение в отношении Пролога [Гальченко 2001, с. 224–225]. Гипотеза о тождестве писца указанных трех рукописей и Епифания Премудрого основывается, во-первых, на приписках, в которых упоминается имя Епифана (Троиц. 22, л. 1, 96, 98 и Троиц. 34, л. 157), во-вторых, на сходстве почерков рукописей (мнение Б. М. Клосса), в-третьих, на времени создания рукописей – конец XIV – начало XV в., когда Епифаний Премудрый как раз жил и работал в Троицком монастыре, а также на широком использовании греческих слов в приписках, что было свойственно Епифанию Премудрому (см.: [Клосс 1990б, с. 107; Клосс 1998, с. 94; Гальченко 2001, с. 228, 232]). В отношении Стихираря Троиц. 22 называют еще два аргумента: «пристрастие» писца к ведению летописных записей [Клосс 1998, с. 93–94]; использование писцом весьма сложной вязи, что «говорит о высоком профессионализме писца и его знакомстве с греческой и южнославянской книжными традициями» [Гальченко 2001, с. 228]. Однако все эти аргументы являются лишь косвенными свидетельствами, то есть прямыми данными, которые позволили бы отождествить писца Епифана и Епифания Премудрого, мы не располагаем. Хотя следует заметить, что те сведения о писце Епифане, которые можно получить на основе анализа трех перечисленных рукописей, – он был старшим писцом и работал в начале XV в., – вполне соотносятся с имеющимися данными о Епифании Премудром – к тому времени уже опытном книжнике. |
| В самом деле Сын есть Слово – и посему не должно мыслить в Нём ничего чувственного. Сын есть Премудрость, а в Премудрости нельзя мыслить ничего телесного…» 307 . Рождение и творение. Для выяснения метафизики Оригена важно, хотя и не в такой мере, как для оценки его системы с точки зрения ортодоксии, выяснить, как он понимает отношение рождения Сына к творению. – Древние писатели, как, например, Епифаний, Иероним, Юстиниан, Фотий 308 , утверждают, что Ориген признаёт Сына Божия сотворённым; действительно, формально – это так: Ориген называет Сына «созданием» (κτσμα) 309 , «происшедшим» (γενητς) 310 . Однако, чтобы уяснить этот пункт по существу, надо сначала выяснить одно обстоятельство. Премудрость. В первых книгах «Περ ρχν», когда Ориген говорит «Слово» (или «Сын»), то почти всегда добавляет: «или Премудрость», причём можно думать, что он смешивает эти термины и между собою считает их синонимами. Но в дальнейшем изложении «или» заменяется через «и», ясно различающим Премудрость от Слова и показывающим, что Премудрость всегда при Слове, хотя от Него и отлична. Особенно характерно в этом отношении выражение: «Знает один только Бог с единородным Словом, и Премудростью Своею, и со Св. Духом» 311 , где Премудрость ясно различена от Слова и от Св. Духа и поставлена с ними наряду как нечто самостоятельное. Вследствие этого, пользуясь текстами из «Книги Премудрости», он незаметно для себя строит фразы, которые формально-грамматически относят определения Премудрости к Слову; так, например, выражение Премудрости «Господь созда Меня (κτισε με) началом путей Своих», дающее полное право называть Премудрость-Софию «созданием» , κτσμα, приводит Оригена к обозначению и Сына «созданием» . Ввиду этого можно сказать, что не Сын, как таковой, называется тварью, а только по заключённой в Нём Премудрости, т. е. по идеальному миру 312 – системе Божественных мыслей, – заключённому в Нём 313 . Но нужно признать, что во многих местах Ориген путается в терминологии и просто называет Сына Премудростью 314 . |
| Самым древним из сохранившихся до нашего времени каталогов священных книг Ветхого Завета, признаваемых древней христианской Церковью каноническими, считается каталог Мелитона епископа Сардийского, писателя II века. Но перечисляя все священные книги Ветхого Завета, признаваемые христианской Церковью за божественные, он вовсе не упоминает о книге Премудрости Соломоновой 8 . Принимая во внимание, что каталог этот составлен епископом одной местной церкви и притом в такое время, когда, по недостатку полного общения между различными церквами христианскими, и в употреблявшихся в них списках священных книг не было еще надлежащей полноты, можно бы, пожалуй, подумать, что перечисляя священные книги Ветхого Завета, Мелитон какнибудь ненамеренно, или по неведению опустил книгу Премудрости Соломоновой, быть может в его местной церкви почему-либо в то время еще неизвестную, точно также, как в каталоге своем, почти совершенно согласном с каноном ветхозаветных книг иудейской церкви, он почемуто не упомянул и о другой книге, несомненно считавшейся у иудеев канонической, именно о книге Эсфирь. Но вот мы имеем и другой каталог священных книг христианской Церкви, составленный уже во второй половине IV века и притом не одним лицом, а целым собором епископов, которому, конечно, никто не осмелится отказать в знании канонических книг христианской Церкви. Мы разумеем канон Священного Писания , рассмотренный и утвержденный на соборе Лаодикийском, в 365 году. А между тем и в каноне сего собора между каноническими книгами Священного Писания, как и в каталоге Мелитона, нет книги Премудрости Соломоновой 9 . Наконец до нашего времени дошли еще два каталога Священного Писания, составленные в конце IV века ученейшими мужами своего времени, Епифанием Саламинским (умершим в 403 году) и Руфином Аквилейским (умершим в 410 году). Но и в них книга Премудрости Соломоновой не только не упоминается в числе канонических книг Ветхого Завета, но и положительно исключается из числа их. Перечисливши все канонические книги Ветхого Завета, по канону иудейскому, Епифаний прибавляет между прочим «что же касается до двух книг, из коих одна называется Премудростию Соломона, или Панаретом, а другая книгою Иисуса сына Сирахова, то, хотя они полезны и назидательны, однако же нет обыкновения полагать их в числе божественных писаний 10 . |
| Итак, казалось бы, выделен значительный фрагмент подлинной редакции Епифания Премудрого… Но существует вероятность, что и в данной части имеются вставки из произведений Пахомия. Одна из них выявляется из–за дублировки текста: сначала говорится, что Сергию в момент пострижения было 23 года, а ниже утверждается — 20 лет. Но нам посчастливилось найти список (МДА, 88), обладающий свойствами протографа: в нем вставки из Четвертой Пахомиевской редакции сделаны на полях другим почерком (в остальных списках они читаются уже в основном тексте), в частности, и фраза о 23–летнем возрасте Сергия в момент пострижения. Еще лучшим списком (к сожалению, неполным — текст в нем обрывается на главе «О начале игуменства святого») является список РНБ, Собр. Общества любителей древней письменности, F. 185: в нем фраза о 23–летнем возрасте Сергия вообще отсутствует. Таким образом, мы приходим к заключению, что фрагмент Пространной редакции Жития Сергия XVI в., начинающийся с Предисловия и кончающийся главой «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», является первой частью епифаньевского Жития Сергия (вторая же половина, подвергшаяся тенденциозной переделке, вряд ли сохранилась до нашего времени). Лучшими списками фрагмента можно признать рукописи ОЛДП, F. 185 (но она неполная) и МДА, 88 (без учета вставок на полях из Четвертой редакции Пахомия Логофета). Помимо фактических признаков (свидетельствующих, что текст написан явно современником и учеником преподобного Сергия) и стилистических совпадений с другими произведениями Епифания Премудрого, можно указать еще на одну черту, позволяющую сблизить рассмотренный фрагмент Жития с епифаньевским Похвальным словом Сергию: это — использование одних источников (сочинений Кирилла Скифопольского). Похвала Кирилла Евфимию Великому и Савве Освященному использована, как мы помним, в Похвальном слове Сергию, но отдельные выражения встречаются и в Житии Сергия ; гораздо большее число заимствований видим из Жития Саввы Освященного того же Кирилла Скифопольского (о чем ниже), а вот на пример из Жития Евфимия Великого автор прямо ссылается (МДА, 88. Л. 290—290 об.). |
| Но если мы обратим внимание и на нравственные качества как самого Филопатора, так и его друзей-притрапезников, то увидим, что и они, как нельзя более походят на те качества гонителей иудеев, кои приписываются им в книге Премудрости Соломоновой. Сам Птоломей Филопатор был легкомысленный, жестокий тиран, преданный распутству и пьянству. Постоянным правилом его жизни (если только это можно назвать правилом) было избегать всякого серьезного дела и предаваться одним чувственным наслаждениям. Публичные оргии в честь Цибелы (которым он, переодевшись в одежду Галла предавался с неистовством, подавшим повод александрийцам дать ему прозвище Галла) и постоянные увеселительные пиршества при дворе в честь Бахуса и Венеры были его любимым времяпрепровождением. Что же касается до его друзей-притрапезников, в сообществе с которыми он любил веселиться и пировать, то и они были не только не лучше, но и хуже его, если только это возможно. 3-я Маккавейская книга называет их вообще людьми, лишенными всякой правды и преданными бесчисленным студодеяниям ( 3Мак.2:19 ). Светская история сохранила нам бесславные имена главнейших из них, влияние коих на Филопатора было особенно гибельно для него. Это были Сосиб, Агафокл и сестра его Агафоклея с толпой придворных софистов, следовавших и в теории и в жизни испорченным началам эпикуреизма. Не забудем наконец прибавить ко всему этому, что гонение Филопатора на иудеев одно из всех гонений имело характер чисто религиозного преследования, и одно из всех, по причине особенной чудодейственной силы Божией, явленной иудеям за их неизменную преданность своей вере во время этого гонения, было для александрийских иудеев предметом особенного благоговейного воспоминания. Они впоследствии времени также гордились своим геройским мужеством, оказанным ими во время этого гонения, как иудеи палестинские гордились пред ними гонением Птоломея Епифана. Историческое описание этого гонения отнесено было ими поэтому к одной и той же категории с книгами описывающими гонение Епифана и пользовалось таким же уважением, как и эти последние книги. |
|
|
