| Вот и все, что я написал тебе в защиту правильности своей веры. Если где-нибудь здесь есть ошибки, то я не настолько самолюбив, чтобы отстаивать любой вздор только потому, что я его однажды изрек, даже против более правильного мнения. Ведь от нас самих не происходит никакого блага, и потому нам незачем любить наши собственные мнения. Все блага – от Того, Кто один только благ, и потому нам следует скорее почитать благом то, что предписывает нам эта неизменная Благость и причина всех благ. Теологические трактаты Перевод богословских трактатов Боэция выполнен Т. Ю. Бородай и Г. Г. Майоровым по изданию: Boethius. The Theological Tractates... Ed. by H. F. Stewart and E.K. Rand. L., 1956 6. (I. ed. 1918). Первое издание трактатов: A. M. S. Boethii opera omnia///Ed. John. et Greg. de Gregoriis. Venetiae, 1491 – 92. Первое критическое издание: Philosophiae consolationis libri V. Accedunt ejusdem atque incertorum opuscula sacra/Ed. R. Peiper. Lipsiae; Teubner, 1871. Перевод: в издании, с которого сделан настоящий перевод помещен английский перевод издателей текста Х. Ф. Стюарта и Э. К. Рэнда; другие переводы нам неизвестны. Комментарии: для настоящего перевода были использованы комментарии Фомы Аквинского к трактату «О Троице» (Sancti Thomae de Aquino expositio super librum Boethii de Trinitate. Rec. B. Decker. Leiden, 1955) и Гильбета из Порре к трактату «О благости субстанций» (Gilberti Porretae commentaria in librum Quomodo substantiae bonae sint/Ed. J.–P. Migne. Partologiae cursus completus. Series latina (далее – PL), t.64, coll. 1313–1334). Примечания Т. Ю. Бородай. 44 Евтихии – ересиарх монофизитов; пресвитер, игумен небольшого монастыря в Константинополе. В 428 году вместе с Евсевием Дорилейским выступил против учения Нестория. В 448 году Евсевий выступил уже против Евтихия перед патриархом Флавианом, так как Евтихий стал отрицать уже и наличие двух природ во Христе. Евтихий был осужден, обратился за поддержкой к александрийскому патриарху Диоскуру, и через год, на так наз. «Разбойничьем соборе» в Эфесе Флавиан и Евсевий были смещены. Однако в 451 году на Халкедонском соборе учение Евсевия было второй раз и окончательно осуждено. Но дело его жило еще долго – монофизитство и близкие к нему ереси еще на протяжении столетий продолжали оспаривать статус истинно христианского учения. |
| Аэтий разъяснил, что «господ римских епископов» представители Константинопольской церкви просили вчера принять участие в обсуждении дела, но они сами отказались, ссылаясь, что не имеют поручения на это; дело обсуждалось с разрешения сановников не тайком и не воровским образом (οτε ν παραβστω ππρακται, οτε κλοπς τρπω). Прочитано было затем 28–е правило с подписями. Лукентий заявил, что епископов «обошли» (qua circumventione cum Sanctis episcopis gestum sit — Leo I. De haeresi et hist. Eutych. II, 7, 4) и заставили подтвердить своей подписью каноны, которых нет в сборниках, именно 150–ти отцев, отставив на задний план никейские постановления. Отцы ответили, что принуждения не было (οδεις ναγκσθη), и Аэтий потребовал объявить, какие инструкции (ντολα — mandatum) получили о данном предмете от папы сами легаты. Бонифатий прочитал из записки папы наставление — не позволять нарушать постановления св. отцев и всеми мерами охранять в своем лице достоинство папской персоны (servantes omnibus modis personae nostrae in vobis… dignitatem) (Ibid.), твердо отражая попытки на возвышение кафедры на основании значения городов. Сановники предложили той и другой стороне представить каноны. Легат Пасхазин прочитал 6–е правило Никейского собора в искаженном в пользу Рима виде («Quod ecclesia Romana semper habuit primatum. Teneat autem et Aegyptus»). Co стороны греков прочитано было то же правило в подлинном виде и первые три правила собора 381 г. (из одного и того же кодекса). Затем поставлен был сановниками же вопрос: добровольно ли даны подписи асийскими и понтий скими епископами, и затем, что скажут те, которые не подписались? Подписавшие отвечали, что принуждения не было; Евсевий Дорилейский сообщил даже, что он читал самому папе в Риме постановление Константинопольского собора, и папа принял его. Из неподписавших Евсевий Анкирский сослался лишь на то, что хиротонии в Константинополе обходятся городам очень дорого, хотя и сам он был рукоположен тоже в Константинополе; Фалассий Кесарийский выразил согласие на сделанное определение. |
| Какова бы ни была цель, которую первоначально преследовали лица, сделавшие это добавление к тексту 6 правила Никейского Собора, несомненно, что впоследствии эту интерполяцию в целом понимали в смысле, благоприятном для власти папы во Вселенской Церкви 1567 . Согласно Acta Graeca и Emendatio Rustici, Аэций потребовал зачитать текст правила по официальному сборнику Константинопольской Церкви 1568 . Однако многие считают, что такого повторного чтения уже правильного текста не было. Согласно их мнению, перед нами интерполяция переписчика. В пользу этой гипотезы указывают, что в таком случае не замедлил бы возникнуть спор относительно точного чтения упомянутого правила 1569 . Другие, впрочем, придерживаются мнения, что указание о повторном чтении правила является подлинным 1570 . Здесь трудно сказать что-либо категорическое. Во всяком случае этот вопрос является второстепенным, так как споров относительно текста не последовало. Кроме того, проблема примата Рима не была поставлена на Халкидонском Соборе или, по крайней мере, не была поставлена прямо 1571 . Наконец из той же книги ( π του αυτο βιβλου) был зачитан синодикон Собора 381 г. с начала до места, касающегося Константинопольской кафедры, то есть текст, который в последующих греческих сборниках вошел в правила с 1 по З 1572 . После этого императорские представители потребовали от епископов диоцезов Понта и Асии, одобривших накануне постановление относительно места Константинопольской кафедры, сказать, сделали ли они это добровольно или же по принуждению. Епископы вышли и встали посередине собрания 1573 . Главные среди них взяли слово. Это были последовательно Диоген, митрополит Кизика в Геллеспонте, Флорентий, митрополит Сард в Лидии, Роман Мир Аикийских, Калогир, митрополит Клавдиуполя в Онориаде, Селевк Амасии в Эленопонте, Елевферий, митрополит Халкидона в Вифинии, Петр, митрополит Гангр в Пафлагонии, Нунехий, митрополит Лаодикии во Фригии Пакатийской, Мариамн, епископ Синнад во Фригии Благотворной, Пергамий, митрополит Антиохии в Писидии, Крикониан, митрополит Афродисиады Карийской. Все они утверждали, что поставили свои подписи совершенно свободно; некоторые указали, что они сами и многие из их предшественников получили хиротонию от архиепископа Константинопольского 1574 . После этих архиереев Евсевий Дорилейский заявил: «Я поставил подпись по моей доброй воле, поскольку я сам зачитал это правило святейшему папе в Риме в присутствии константинопольских клириков, и он его принял ( πεδξατο) " 1575 . По этому поводу Хефеле замечает: |
| Но после моей апелляции он в различных молитвенных домах и усыпальницах святых распорядился прочитать определение против меня, анафематствовал меня, а тех, которые собирались ко мне и беседовали со мною, сделал чуждыми Святого общения. Не дождавшись суда вашей святости, он заставил монастыри подписать составленное против меня определение, хотя никогда (как это знает и ваше боголюбие) не бывало такого обычая даже против явных еретиков, и разослал по Востоку и в другие места грамоты, чтобы и другие благочестивейшие епископы и монахи, даже не судившие об этом, подписались; тогда как он должен был прежде всего отправить к тем архиереям, к которым я апеллировал. Тогда, едва спасенный, я чрез записки сообщил вашей святости, что последовало; а благочестивейшего и благоверного императора я просил, чтобы вы, святейшие и боголюбезнейшие, отвращающиеся от всякой неправды и стачки, были судьями в решаемом деле. Итак прошу теперь вашу святость обсудить – и взведенную на меня клевету и неправду, и происшедшее от этой причины беспокойство во всех церквах, и возникший вследствие этого для многих соблазн, и с свойственною вам христолюбивою мудростию предать виновников этого церковным эпитимиям, и вырвать всякий корень хуления и нечестия. Я с самого начала вызван к суду вашего блаженства; и опять пред Иисусом Христом, свидетельствовавшим при понтийстем Пилате доброе исповедание ( 1Тим. 6, 13 ), я заявляю, что я так мудрствую, думаю и разумею, как предали нам веровать святые отцы, собиравшиеся в Никее, и как утвердили святые отцы на втором соборе в Ефесе. И если кто думает вопреки этой вере, того я анафематствую, по их определению. – Я архимандрит Евтихий так верую, как выше написано, и подписал своею рукою и представил (самые) статьи». 94 «Флавиан, епископ константинопольский, сказал: он имел обвинителя в Евсевие; прикажите и ему придти». 95 При чтении этого, Евсевий, почтеннейший епископ дорилейский, сказал: «обвиненный мною Евтихий, давши статьи, на святом соборе упомянул, что я его обвинитель. |
| 73), Диоскор в качестве аргумента в свою защиту заметил, что действовал в Эфесе на основании этого документа, причем не один, а совместно с Ювеналием, архиеп. Иерусалимским, и Фалассием, еп. Кесарийским, к-рые получили такие же полномочия от императора (ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 75; ДВС. Т. 2. С. 74). Это высказывание вызвало возмущение «восточных» (епископов диоцеза Восток). Они утверждали, что никто на осуждение епископов Флавиана и Евсевия не был согласен, что на них было оказано давление со стороны Диоскора и отчасти архиеп. Ювеналия. Неоднократно отмечались факты неправомерных действий с их стороны: подписание пустых листов бумаги (см., напр., свидетельства Феодора, еп. Клавдиопольского, и Стефана, еп. Эфесского: ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 75, 76, 88; ДВС. Т. 2. С. 74, 75, 83) и задержание под стражей до позднего вечера (еп. Стефан Эфесский, еп. Акакий Ариарофийский: ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 75-76, 88; ДВС. Т. 2. С. 74, 83); ставилась под сомнение точность записанных в Эфесе соборных актов (еп. Стефан Эфесский, напр., заявил, что его нотариев отстранили от записи актов нотарии Диоскора, чуть не переломав им пальцы, см.: ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 88; ДВС. Т. 2. С. 82-83). Диоскор отвергал подобного рода обвинения. Так, на слова еп. Феодора Клавдиопольского, к-рый оспаривал подлинность записи актов и утверждал, что прочитанного никто не говорил, Диоскор едко заметил: «Хотят отвергнуть все, что высказывали прежде: пусть уж говорят, что и не присутствовали» (ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 89; ДВС. Т. 2. С. 84). Ставилось ему в вину и то, что не было прочитано послание (Томос) папы св. Льва к свт. Флавиану (замечание архидиак. Аэтия: ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 83; ДВС. Т. 2. С. 79) и чтение его всякий раз откладывалось, несмотря на неоднократные просьбы легата папы диак. Илария (ACO. T. 2. Vol. 1 (1). P. 99, 190; ДВС. Т. 2. С. 93 и 206). Евсевий, еп. Дорилейский, прямо заявил, что Диоскор «лжет» (ψεδεται), когда утверждает, что намеревался это сделать во 2-м заседании (ACO. |
| В новой столице поздней Римской империи против Нестория тут же возникла оппозиция, включающая в себя как клириков, так и мирян. Одним из наиболее активных членов данной оппозиции являлся Евсевий – тогда еще мирянин и ритор по профессии, а впоследствии епископ Дорилейский 283 . Его поддержали и константинопольские монахи во главе с архимандритом Далмацием. Кроме того, по словам А. Тьерри, «в рядах константинопольского клира был в это время один титулярный епископ по имени Прокл; он-то и был выбран сослужителями своими, чтобы выступить передовым бойцом и поднять знамя церковного Предания против новатора» 284 . Таким образом, св. Прокл стал сразу одним из видных представителей антинесторианской оппозиции в Константинополе. Позднейший византийский хронист сообщает: «В один воскресный день, в присутствии Нестория, Прокл, которому назначено было проповедовать, сказал: “Беседа о Богородице”; начал же проповедь так: “Девственная похвала ныне, братие”». Речь идет о первой гомилии св. Прокла, которая считается «самой знаменитой гомилией о Деве Марии во всей христианской истории» 285 . Как отмечает тот же А. Тьерри, «эта беседа Прокла вызвала единодушные рукоплескания слушателей и осталась знаменитой в древности, как самое ясное и точное выражение догмата Воплощения, какое только мы имеем» 286 . Точно датировать эту проповедь трудно, но, скорее всего, она была произнесена в декабре 430 года 287 . Естественно, что в ней св. Прокл защищал прежде всего православное учение о Богородице. Конечно, в данной гомилии не могли не быть затронуты и принципиальные моменты христологии: для св. Прокла само собою разумеется, что Христос не вследствие преуспеяния ( κ προκοπς) стал Богом; по словам проповедника, «мы проповедуем не об обоженном человеке ( νθρωπον ποθεωθντα), но исповедуем воплотившегося Бога. Быть Своей Матерью назначил собственную служанку δολην) Тот, Кто по сущности без матери и Кто по Домостроительству без отца κατ’ οσαν μτωρ καì κατ’ οκονομιαν πτωρ) " 288 . Поэтому Господь не есть «просто Бог» и не является простым человеком ( Θεòς ο γυμνòς καì νθρωπος ο ψιλς), но есть таинственное сочетание того и другого, вследствие чего естества Его соединились, и это «единение пребывает неслиянным» σγχυτος μεινεν νωσις).В целом св. |
| После чтения проекта постановления Луцензий потребовал у императорских представителей проверить, не были ли некоторые из поставивших подписи принуждены к тому давлением (coacti); тогда в собрании поднялись крики о том, что этого не было 1551 . Обсуждение перешло к сути дела и коснулось чувствительных моментов. Здесь следует сделать одно замечание. Обсуждение оставалось исключительно в канонической области и не касалось экклезиологии. Более того, оно велось исключительно в рамках jus scriptum; вопрос заключался в том, какие правила должны были возобладать. На этом же уровне высказал свой протест после Собора и папа Лев. Тогда Луцензий заявил: «Ясно, что оставлены постановления 318 [никейских отцов], а из постановлений 150 [отцов константинопольских] упомянуты лишь те, которые не значатся среди соборных правил; признается, что эти правила были приняты почти восемьдесят лет назад. Если же в течение этого времени они пользовались таким преимуществом, то чего же ищут сейчас, а если не пользовались, то почему они этого ищут?» 1552 Таким образом, оспаривалось решение Собора 381 г., поскольку оно не содержалось in synodicis canonibus, a также противоречило постановлениям Никейского Собора. Нельзя сказать, чтобы правила Константинопольского Собора были неизвестны на Западе: они были переведены на латынь и фигурировали в частном сборнике, носящем неверное название Isidoriana. Перевод был сделан либо в Риме, либо в Африке между 419 и 450 гг. 1553 Однако единственный канонический сборник, которым еще пользовались в эпоху Халкидонского Собора в Римской курии, содержал лишь сведенные вместе правила Никейского и Сардикийского Соборов 1554 . Хотя некоторые ученые утверждали и обратное, непохоже, чтобы решение Собора 381 г. относительно статуса епископа Константинопольского вызвало враждебную реакцию со стороны Римского престола 1555 . Кроме того, когда Евсевий Дорилейский зачитал упомянутое правило папе Льву, тот не возражал 1556 . В начале Халкидонского Собора римские легаты присоединились ко всеобщему негодованию против Диоскора, который в Эфесе в 449 г. отвел Флавиану пятое место. Пасхазин сделал вполне однозначное уточнение относительно места, занимаемого Анатолием: Ессе nos Deo volente dominum Anatolium primum habemus; hi quintum posuerunt beatum Flavianum [Вот мы Божией волею имеем (здесь) первым господина Анатолия, они же пятым поставили блаженного Флавиана] 1557 . Диоген, митрополит Кизический, заметил по этому поводу, что легаты знали правила 1558 . На протяжении Собора Анатолий всегда занимал первое место после легатов, и именно после них стоит и его подпись под догматическим определением 1559 . Использование и истолкование 3 правила Константинопольского Собора в преамбуле резолюции привело папских легатов, а затем и самого папу к занятию отрицательной позиции в отношении к данному правилу. |
| Осенью 448 г. епископ Дорилейский Евсевий – тот самый, который, будучи еще мирянином, выступил против Нестория, – официально обвинил Евтихия в ереси прямо на заседании «синода эндемуса» ( ενδημοσα σνοδος) в Константинополе 894 . Флавиан, архиепископ Константинопольский, человек миролюбивый, безусловно, предпочел бы не поднимать дела, которое неизбежно вызвало бы многочисленные осложнения, но течение событий остановить было уже невозможно. Евтихий прибег к тактике проволочек, чтобы избежать вызова в синод. В конечном итоге он предстал перед синодом, но, по совету Хрисафия, в сопровождении императорского представителя. Из запутанных дебатов все же выяснилось, что Евтихий соглашался, хотя и неохотно, признать единосущие Христа с нами – колебания его были вызваны преувеличенным опасением, что идея человечества во Христе приведет к мысли о Нем как человеке, воспринятом Богом, – при этом он категорически отвергал существование во Христе двух природ после воплощения. Его посчитали приверженцем валентиниановой ереси, что сомнительно 895 , и аполлинариевой, что, разумеется, гораздо более обосновано. Старика-архимандрита 22 ноября присудили к извержению из священного сана, лишению должности архимандрита и подвергли отлучению; той же мере наказания подвергались все, кто мог иметь с ним общение 896 . Евтихий обжаловал это решение, обратившись к Римскому, Александрийскому, Иерусалимскому и Фессалоникийскому Соборам 897 . Он написал также Петру Хрисологу , епископу Равеннскому, в надежде, видимо, через его посредство добиться поддержки двора Западной империи 898 . Он не обращался к Домну Антиохийскому, от которого Евтихию не приходилось ожидать ничего хорошего, поскольку тот уже обвинял его в возрождении ереси Аполлинария 899 . Флавиан, со своей стороны, дал знать об этом Домну, Феодориту Кирскому и папе Льву 900 . Римский первосвященник не ограничился одобрением принятого в Константинополе решения; он пространно изложил свою догматическую позицию по этому вопросу в документе, датированном 13 июня 449 г. и известном под названием «томос Флавиану». Этот документ, в составлении которого значительное участие принимал Проспер Аквитанский, утверждал сосуществование двух природ во Христе в одном Лице; говорилось и о действиях каждой из природ, причем было сформулировано учение, получившее позднее название communicatio idiomatum ( ντδοσις των ιδιωμτων) [общение свойств] 901 . |
| Диоскор, почтеннейший епископ александрийский, сказал: «деяния показывают, что я во втором (заседании) советовал прочитать послание почтеннейшего епископа римского». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «почему же после твоего совета послание не было прочитано»? Диоскор, почтеннейший епископ александрийский, сказал: «пусть будут спрошены и другие почтеннейшие епископы, которым было поручено дело, почему не было оно прочитано». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «кого особенно желательно тебе спросить, скажи прямо»? Диоскор, почтеннейший епископ александрийский, сказал: «благочестивейшего епископа Ювеналия и благочестивейшего епископа Фалассия». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «прежде сам отвечай, но какой причине не было чтения, а потом и они будут спрошены». Диоскор, почтеннейший епископ александрийский, сказал: «я уже раз сказал, что я во втором (заседании) советовал прочитать это (послание)». Евсевий, почтеннейший епископ дорилейский, сказал: «он лжет». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «пусть скажет почтеннейший епископ Ювеналий, почему, не смотря на совет боголюбезнейшего епископа Диоскора прочитать послание святейшего архиепископа римского, чтения его не было»? Ювеналий, почтеннейший епископ иерусалимский, сказал: «лишь только пресвитер и первый нотарий Иоанн объяснил, что он имеет в руках высочайшую грамоту боголюбезнейших и благочестивейших императоров, я заявил, чтобы прочитана была императорская грамота». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «а после чтения императорской грамоты было ли читано и послание почтеннейшего архиепископа Льва»? Ювеналий, почтеннейший епископ иерусалимский, сказал: «а еще ни первый нотарий, ни кто-либо другой не говорили, что у них есть в руках послание почтеннейшего епископа римского». Славнейшие сановники и знаменитейший сенат сказали: «теперь и почтеннейший епископ Фалассий пусть скажет, по какой причине не было читано послание святейшего архиепископа Льва». |
| Повод для нападения был выбран, стало быть, очень удачно. Но на Востоке не исполнили императорского указа и просили об его отмене. На этот раз Феодорит верно угадал в Диоскоре врага истины, угадал, что надвигается буря, и стал готовиться к ней и готовить других. На подозрения Диоскора он отвечал ясным и четким исповеданием в духе и смысл " соглашения " 433 года. Но в Александрии возбуждение усиливалось. Недовольные монахи с Востока бродили всюду по египетским монастырям и всюду твердили об опасности для " Кирилловой веры. " В Константинополь из Александрии было отправлено особое посольство и посланные прежде всего выдвинули обвинение в ереси, и " всем прожужжали уши, что вместо одного Сына Феодорит проповедует двух. " Впрочем, не это обвинение привлекло императора на сторону " фараона, " как называл Диоскора Феодорит, но скорее намеки на беспокойный дух Кирского епископа, на его опасность для общественного порядка и авторитета. Борьба велась, прежде всего против Феодорита. Александрийцам удалось добиться императорского указа об удалении Феодорита в Кир без права оттуда отлучаться, ввиду того, что он " часто собирает соборы и тем возмущает православных. " В своей почетной ссылке Феодорит не прерывал своих связей и с восточными собратьями, и с друзьями в Константинополе и при дворе. Как раз в это время, в ноябре 448-го года, Евсевий, епископ Дорилейский, из Синаадской митрополии, подал Флавиану Константинопольскому обвинительную жалобу на Евтихия, и Евтихий был осужден и " отлучен от общения. " Для Феодорита это было, по его словам лучом света среди глубокой ночи. Вскоре же после Константинопольского собора в столицу отправилось " восточное " посольство для защиты православия заподозренного Востока. Это посольство не имело прочного успеха. Но в желании соборного суда Феодорит сошелся со своими обвинителями, и под их внушением 30-го марта 449 года был объявлен императорский указ о созыве вселенского собора на 1-ое августа в Ефесе, причем Диоскору предоставлялось на нем первенство, а Феодорит, как заподозренный, устранялся от участия в соборе, разве то окажется собору угодным. |
|
|
