| Вологодско-Пермской летописи и Предисловие к пасхалии 1492 г. образуют идеологическую пару, составленную одним автором. Этим автором можно признать Сарского епископа Прохора. Мировое положение Руссийского государства осмыслено в Русском хронографе, составленном в 1516–1522 гг. «великим старцем» Досифеем Топорковым 268 . Всемирная хроника доведена до 1453 г., до падения Византийской империи, и представлена как история смены мировых монархий. В финальной части переплетены судьбы Византии, южнославянских народов и Руси. Отметив печальную участь всех «благочестивых царств», кроме Русского, составитель Хронографа оптимистически заключает: «Наша же Росиская земля Божиею милостию и молитвами Пречистыя Богородица и всех святых чюдотворець растет и младеет и возвышается, ей же, Христе милостивый, даждь расти и младети и разширятися и до скончаниа века» 269 . Таким образом, трудами автора Пасхалии 1492 г. Прохора Сарского и составителя Хронографа Досифея Топоркова создана теория о Русском царстве как преемнике Византийской империи, о перемещении центра православного мира в Москву, которая под пером митрополита Симона стала называться Новым Римом. Сформулированная теория находит воплощение и в атрибутах власти. В 1498 г. Иван III венчал внука на великое княжение Владимирское по Чину византийских императоров и возложил на него «бармы Манамаховы и шапку» 270 , что свидетельствует о существовании уже в конце XV в. легенды о византийском происхождении царских регалий, хранившихся в великокняжеской казне. Литературное оформление легенда получит к началу 20-х годов XVI века в Послании Спиридона-Саввы и Сказании о князьях Владимирских; но в указанных памятниках появляется и новый момент: обоснование высокого происхождения рода Рюриковичей от римского императора Августа. Впрочем, самоутверждение русской правящей династии в глазах Европы начинается с 90-х годов XV века, когда на государственной печати Ивана III появляется двуглавый орел – геральдический символ Священной Римской империи. |
| «Историзм, связь с конкретными событиями своего времени составляет характерную особенность сказаний Киево-Печерского патерика. Однако они объединяются не хронологической последовательностью излагаемых событий, а последовательностью иерархической значимости материала» 466 , – делает вывод ученый. Действительно, тенденция к выпрямлению временной последовательности событий в Патерике – одна из магистральных линий редакторской работы над памятником, но не единственная. Были попытки подчинить внутреннюю структуру сборника авторскому, или жанровому, или идейно-тематическому принципу группировки «слов». Размытость границ между летописным и агиографическим повествованием сохраняют русские патерики последующих эпох. Эта черта войдет в «генетический код» жанра. Соблюдение временной последовательности в изложении русского иосифлянства явилось одним из главных принципов работы над Волоколамским патериком для Досифея Топоркова, известного и как редактора Руского хронографа. Однако позднее в Волоколамском патерике редакции Вассиана Кошки этот принцип был нарушен: тексты, связанные с личностью и деятельностью Иосифа Волоцкого , стали предварять цикл произведений о его духовном учителе – Пафнутии Боровском. На смену “летописному”, строго хронологическому принципу расположения материала, где каждый рассказ о святом рассматривался как звено общей монастырской истории, пришел новый принцип – идейно-публицистический, требовавший от составителя патерикового свода соблюдения определенной иерархии в расположении геройного ряда произведения. Киево-Печерский, Волоколамский, Псково-Печерский, Соловецкий патерики – это своеобразные агиографические летописи монастырей. Для них характерны наличие «летописных» предисловий, открытость структуры и постоянное расширение состава сборника за счет летописных данных и статей, обилие исторических реалий, стремление согласовать или сознательно противопоставить официальной летописной версии интерпретацию того или иного факта монастырским преданием. В переводных «отечниках» религиозно-учительное начало явно преобладало над повествовательно-историческим. |
| Во-вторых, отдельные вехи жизни и творчества писателя восстанавливаются на основе автобиографических замечаний в произведениях Досифея (Надгробное слово Иосифу Волоцкому , Волоколамский патерик), по историческим реалиям в литературных и документальных памятниках его времени (Житие Иосифа Волоцкого , Летописчик Иосифа, Синодик Волоколамского монастыря, описи монастырского имущества и др.). Большинство исследователей, например, П.С. Казанский , Н.А. Булгаков, К.И. Невоструев , А.А. Зимин, считали, что Досифей – сын Елеазара (Евфимия) Санина, одного из трех братьев Иосифа Волоцкого . Точка зрения Геронтия (Кургановского) , согласно которой Вассиан, Акакий и Елеазар всего лишь двоюродные братья Иосифа, ибо сам он, по свидетельству агиографа, «чадо молитвы», то есть долгожданный и единственный сын, ошибочна: Геронтий рассматривал одно из «общих мест» житийного повествования как биографический факт 633 . Брат Досифея Топоркова Вассиан – крупный церковный деятель первой половины XVI в., «продолжатель дела Иосифа Санина, верный соратник митрополита Даниила, «великий сохлебник» Василия III, «советник» Ивана Грозного» 634 . Кроме Вассиана, у Досифея был брат-мирянин Иван и, возможно, брат-инок Захария. В Синодике в одном ряду с именами Досифея и Ивана стоит имя «Закхея» (имя Захарии в схиме?) 635 . Книги Захарии Топоркова «Апостол», «Апостол тетр в полдесть, Охтаик перваго гласа в полдесть, Богородичен в полдесть, Миния общая в полдесть, Стихираль в полдесть на харатье да книжка в четверть дести собрания святых отец» – значатся в описи библиотеки Иосифо-Волоколамского монастыря 1545 г. 636 Надгробное слово Иосифу Волоцкому богато подробностями генеалогического порядка, поэтому оно послужило источником для последующих агиографических произведений об основателе волоколамского Успенского монастыря. Из Надгробного слова известно, что прапрадед Досифея – Александр (Саня) «от Литовскыя земли влечашеся родом». «Переселение Саниных в Волоколамский уезд, – считал А.А. Зимин, – может относиться к 1408 г., когда целый ряд выходцев из Литвы с князем Свидригайлом перешли на службу к московскому князю» 637 . Начиная с прадеда Досифея Григория (в иночестве Герасима), судьбы представителей рода Саниных тесно связаны с церковной сферой государственного строительства. Дед и бабка Досифея – Иоанн (Иоанникий) и Марина (Мария) – закончили свой жизненный путь как монахи. В Пафнутьево-Боровском монастыре в течение 15 лет ухаживал за больным отцом-иноком Иосиф Санин; его мать «в постничестве иноческих борений» провела «до тридесяте лет» в волоколамском женском монастыре святого Власия 638 . Постриженниками Пафнутьево-Боровского монастыря были и дядья Досифея – Акакий 639 , Вассиан 640 и Иосиф Санины. |
| Насыщенность конкретными приметами портретных зарисовок, выполненных Досифеем Топорковым, объясняется и тем, что герои его произведений современны, близко знакомы автору, и тем, что в литературе этого периода растет внимание к личности человека вне его участия в исторических судьбах страны, к бытовому, частному, индивидуальному в жизни человека. На наш взгляд, не случайно, что одним из главных героев в цикле патериковых рассказов, связанных с историческим обоснованием союза «царства» и «священства», является митрополит Петр. Для Досифея Топоркова он являлся образцом и как иерарх церкви, и как художник. Из Жития митрополита Петра (ВМЧ. Декабрь, 18–23. М., 1907. Стлб. 1623–1627) известно, что он «иконному писанию... прилежа, и образ Спасов писа и того всенепорочныа Матере, еще же и святых воображениа и лица», что икона Богородицы работы Петра, подаренная им митрополиту Максиму, обладала даром чудотворения: она предсказала Геронтию неудачу, а Петру – митрополичью кафедру. Показательна близость Досифея Топоркова к митрополиту Макарию, второй после Иосифа ключевой фигуре в иосифлянском движении. Он, сам «бе иконному писанию навычен», содействовал принятию собором 1553 г. постановления о праве художника на «самосмышление», то есть вымысел, фантазию, что стимулировало развитие искусства, особенно светского начала в нем. Патерик Досифея Топоркова тоже «чреват будущим»: в нем усилено беллетристическое повествование, часто прямо не связанное с историей Иосифо-Волоколамского монастыря и его святых 647 . Сомкнутость двух талантов Досифея – писателя и художника – видна в графической тщательности сделанных им списков с книг, обеспечившей Топоркову известность и авторитетность в книжном деле. Следствием работы Досифея над перепиской книг явились его начитанность и литературная образованность, широкая источниковедческая база созданных им сочинений. Из Надгробного слова Иосифу известно, что Досифей еще при жизни основателя оставил Иосифо-Волоколамский монастырь «немощи ради, по его благословению, но умом и сердцем повсегда с ним и с сущими его» (с. |
| Самым обстоятельным исследованием жизненного и творческого пути Досифея является работа А.Д. Седельникова «Досифей Топорков и Хронограф», где, в частности, определяется круг источников сведений о писателе 630 . Во-первых, это авторский список Патерика, который до 1941 г. хранился в Волоколамском музее под 17/664; предисловие и послесловие к Синайскому патерику редакции Досифея 631 ; пометы и записи Досифея Топоркова на книгах, переписчиком или владельцем которых он был. К числу последних относится, например, вкладная Досифея в тверской Савватиев монастырь, в которой названы имена родителей писателя в иночестве – Евфимий и Юлия – и сообщалось, что сам он «старец Иосифов», то есть монах Иосифо-Волоколамского монастыря. Величина вклада свидетельствует о состоятельности Досифея: он дал в Савватиев монастырь – «по родителех по своих» и для поминовения брата Ивана, а после смерти и себя – «две книги Бытейские в десть», «три иконы Деисус», «патерик Синайской да пять рублев денег» 632 . Богатый вклад Досифея в Савватиев монастырь можно объяснить либо тем, что здесь его отец принял монашество и умер, либо тем, что сам Досифей являлся постриженником этого монастыря. Косвенным свидетельством пребывания Досифея Топоркова в тверском Савватиевом монастыре может служить владельческая запись в рукописи ГИМ, Епархиальное собр. 357 (Волоколамское собр. 536) третьей четв. XV в. (водяные знаки: Брике, 2784 – 1453–1454 гг.; типа Брике 3855–3859 – 1415–1458 гг., 13008 – 1452–1482 гг.): «А се соборник и писмо и собрание старца и отца нашего Иосифа. А вынесл его из монастыря Досифей и прислал его ис Саватиева. Соборник Скитцкой». Предыстория создания этого сборника, видимо, связана с пребыванием Иосифа в Твери перед пострижением его в монахи (ок. 1460 г.) или накануне основания Успенского монастыря на Волоке Ламском (кон, 70-х годов XV в.). Таким образом, можно предположить, что тесные связи с тверским Савватиевым монастырем у Досифея Топоркова устанавливаются не к концу жизни, как пишет в статье о нем Р.П. Дмитриева, а значительно раньше, в начале иноческого пути. |
| 180). По предположению В.О. Ключевского , Досифей удалился в Пафнутьево-Боровский монастырь 648 . Среди источников рассказов Волоколамского патерика – то, что «сами видехом, бывшая во обители отца Пафнутиа» (л. 2). Однако с большим основанием, на наш взгляд, можно говорить об уходе Досифея в московский Симонов монастырь, где с 1502 по январь 1506 г. был архимандритом Вассиан Санин. Переход состоялся до 1509 г., когда в монастыре был поселен Вассиан Патрикеев, ибо на соборном суде 1531 г. у Вассиана с именем Досифея не соотносилось определение – «старец Иосифова монастыря» 649 . Вассиан Санин был одним из информантов Досифея, работавшего над Волоколамским патериковым сводом, но только до 1506 г., иначе Топорков не сказал бы о Вассиане в «слове» об исцеленном поселянине – «бывый потом архиепископ Ростову» (л. 10–10об.). Если учесть, что приблизительно в это время Вассиан создает Житие Пафнутия Боровского, становится понятным наличие «общих мест» в Житии и Патерике. Возможно, что уже в Симоновом монастыре у Досифея возник и начал осуществляться (на уровне сбора материала и записи отдельных рассказов) замысел Волоколамского патерика. «Немощь» Досифея, заставившая его покинуть Иосифов монастырь, могла быть и результатом внутренних разногласий в иосифлянской среде, неприятия «братаничем» игумена его методов введения строгого монастырского устава. Видимо, с этим связано появление в Волоколамском патерике «слова» о Савве, настоятеле тверского Саввина монастыря, наказанного болезнью за жестокое обращение с монахами, «нрав» которых он «правил» не убеждением, а жезлом. По предположению Б.А. Рыбакова, Досифей Топорков в Симоновом монастыре по наказу Иосифа «шпионил» за нестяжателями, в частности контролировал деятельность Вассиана Патрикеева: «Он умно провоцировал князя на разные разговоры о святом духе, о Христе, и так далее, умышленно заостряя темы, а на соборе 1531 г. свидетельствовал против Вассиана, обличая его в ереси: «Досифей Васьяну учел говорити очи на очи, так слово в слово, как митрополиту подал списак, написав своею рукою», что «хотел мя ко своей злоумие привести», вольно толкуя строки Священного писания «тварь поклоняется твари», «сотворим человека по образу нашему» 650 . |
| Согласно завещанию Пафнутия Боровского, по настоянию вел. кн. Иоанна III Васильевича и «по умолению братии» игуменом мон-ря после преставления прп. Пафнутия стал И. ( Досифей (Топорков). 1865. С. 168). По сведениям еп. Саввы, он был рукоположен во священника свт. Геронтием , митр. Московским, и благословлен на игуменство, после поставления его принял вел. князь («приа его державный с великою любовию и угости») (ВМЧ. Сент. Дни 1-13. С. 460-461). Вероятно, покровительство И. оказывал архиеп. Ростовский Вассиан I (Рыло) , к-рый также являлся пострижеником Боровского мон-ря и учеником прп. Пафнутия ( Лурье Я. С. Вассиан Рыло//СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 123). В 1479 г. И. был вынужден оставить игуменство и покинуть мон-рь. В качестве причины он в послании монахам Пафнутиева мон-ря указал на конфликт с вел. князем из-за «монастырских сирот». По распоряжению вел. князя монастырские крестьяне оказались «иные проданы, а иные биты, а иных в холопи емлют» (Послания Иосифа Волоцкого. 1959. С. 144). И. ездил к Иоанну III, но ничего не добился. В житиях причиной ухода И. названо недовольство братии планами игумена ввести в мон-ре строгий общежительный устав. Еп. Савва указывал, что И., следуя совету 7 старцев обители, тайно оставил мон-рь и в сопровождении единственного спутника - старца Герасима (Чёрного) отправился странствовать (ВМЧ. Сент. Дни 1-13. С. 462). В мон-рях И. проживал под видом ученика старца Герасима, чтобы в нем не опознали священника и игумена ( Досифей (Топорков). 1865. С. 168; ВМЧ. Сент. Дни 1-13. Стб. 462-463; Белокуров. 1903. С. 18). Однако образованность и манера держаться выдавали его высокий сан. Еп. Савва сообщает, что он был узнан в тверском Саввином мон-ре (ВМЧ. Сент. Дни 1-13. Стб. 463), а в «Житии прп. Иосифа, составленном неизвестным» утверждается, что И. узнали и в Кирилловом Белозерском в честь Успения Пресвятой Богородицы мужском монастыре ( Белокуров. 1903. С. 19). Наиболее благоприятное впечатление на него произвел Кириллов Белозерский монастырь, к-рым в этот период (1478-1482) управлял др. постриженик Боровского мон-ря, игум. Нифонт ( Никольский Н. К. Общинная и келейная жизнь//ХЧ. 1907. 8. С. 167). Согласно известию Досифея, И. провел в Кирилловом Белозерском мон-ре «едино лето» ( Досифей (Топорков). 1865. С. 168-169), по сведениям «Жития прп. Иосифа, составленного неизвестным»,- не менее 17 месяцев ( Белокуров. 1903. С. 18). В Кирилловом монастыре И. мог встречаться с прп. Нилом Сорским ( Романенко. 2008. С. 161-162). Возможно, в этот период И. получил приглашение от кн. Бориса Волоцкого основать монастырь в его уделе ( Досифей (Топорков). 1865. С. 169; ВМЧ. Сент. Дни 1-13. Стб. 464). |
| В это же самое время, если обратимся к биографии До- —175— сифея Топоркова, – «братанича» препод. Иосифа Волоцкого , – то сохранившиеся черты его жизни и деятельности не дадут такого благодарного материала, каким располагает его противник. Прежде всего мы не можем не считаться с фактом позднего его литературного выступления, которое (предполагается) могло бы создать ему известность и тем самым привлечь на него взоры Архиепископа Макария. Оно произошло уже после 1546 года 901 , когда Макарий перешел в Москву, и работа по исправлению Патерика была уже закончена. Правда, Досифей Топорков в области книжного дела был тоже своего рода знаменитостью. Сохранившиеся приписки к некоторым рукописям библиотеки Волоколамского монастыря не только эту деятельность представляют достаточно разнообразной: Так, одни из приписок говорят нам, что иногда он сам лично занимался перепискою книг. В ркп. 246 (по нынешней описи), хранящейся в Москов. Епарх. Библиотеке – «Стихиры на весь год и Ирмологий», XVI в., 40, 476 л., на об. 1 л. имеется надпись: «стихираль полной Досифея Топоркова»; а на 405 л. внизу – другая: «книга глаголемая Ермолой, а писал сию многогрешны инок Досифей по благословению отца игумена Иосифа» 902 . По описи 1545 г. л. 51 значится Ермолой в полдесть, Дософеево писмо Вощечниково (– в прозвании, вероятно, ошибка 903 ). – По Описи книгам Степенных монастырей, среди книг Волоколамского Иосифова монастыря 904 , значится: – «Псалтырь, писмо инока Досифея, Иосифова братанича». – В других случаях эти книги изготовлялись по заказу: – По Описи 1545 г. л. 34 указана Псалтирь в полдесть, —176— Дософеевская Топоркова, писмо Венедиктово 905 · Вообще же с именем Досифея Топоркова среди книг Волоколамского монастыря (по древним Описям) существовало еще несколько рукописей: – По Описи 1545 г. (л. 35 о.) числятся: Псалтирь в четверть, кажут Дософея Топоркова: л. 40 Лествица, в полдесть Дософеевская, и писана с Святогорской; по описи 1591 г. л. 208 об. – Ермолой полной с стихиларем Досифея Топоркова, Иосифова братанича; Московской Епархиальной библиотеки 172 Псалтирь с восследованием XV – XVI вв., 4 д., на об. 571 л, коей подпись: Псалтиря Досифея Топоркова 906 . У Строева в Описании рукописей Царского (Москва 1848 г.) есть Сборник 435, в средине которого (на л. 29–35) находится сочинение без начала богословского содержания, писанное полууставом начала XVI в. На конце его приписка такого сорта: «Досифей старец Иосифов отдал есми в Савватьев монастырь, по родителех своих две книги Бытейския в десть» 907 . |
| Работа над текстом Синайского Патерика имела для инока Досифея большое значение. Сам он писал в своем послесловии к нему: “И ныне убо и в нашей земли таковая (подвижники — а. М.) много бывают, но нашим небрежением презираема и писанию не предаваема, еже некая и мы сами свемы, и о тоих не (?) слышавше, нехужше писанных зде” 23 . Вкладом в решение данной проблемы в русской агиографии стал написанный позднее иноком Досифеем Волоколамский Патерик. Литературное единство предисловий к обоим Патерикам, Синайскому и Волоколамскому, было справедливо отмечено священником И. Смирновым 24 . Сожаление писателя, что в Русской земле деяния подвижников не предаются писанию, побудило его к написанию Волоколамского Патерика. Л. А. Ольшевская предполагает, “что уже в Симоновом монастыре у Досифея возник и начал осуществляться (на уровне сбора материала и записи отдельных рассказов) замысел Волоколамского Патерика” 25 . Волоколамский Патерик — это исторически второй памятник подобной агиографической письменности на Руси после Киево-Печерского Патерика 26 . Л. А. Ольшевская пишет о времени составления Волоколамского Патерика: “Можно предположить, что появление Патерика было приурочено к Собору 1547 г., на котором были канонизированы первые святые иосифлянской школы монашества, однако наиболее интенсивный период работы над произведением скорее всего падает на 30-е годы, когда Досифей принимает деятельное участие в религиозно-политической борьбе эпохи, что придает патериковым рассказам публицистическую остроту” 27 . Однако, учитывая, что кончина инока Досифея датируется концом 1543 или началом 1544 года 28 , такая приуроченность написания Патерика отпадает. Л. А. Ольшевская характеризует творение Волоколамского книжника: «Труд Досифея Топоркова уже можно рассматривать как Патерик иосифлянской школы монашества, в среде которой вынашивается идея создания общерусского патерикового свода, намеченная в десятом “слове” Духовной грамоты Иосифа Волоцкого и реализованная в Великих Минеях Четиих Митрополита Макария» 29 . Можно говорить, что Макарьевская школа продолжила соборное прославление святых и «инок суздальского Спасо-Евфимьева монастыря Григорий написал похвальное Слово “на память всех святых русских, новых чудотворцев”» 30 . Вскоре творение инока Досифея переработал другой Волоколамский книжник старец Вассиан (Кошка) 31 . В последующее время Соловецкий писатель XVII века старец Сергий (Шелонин), составляя Азбучный Патерик, процитировал предисловия из Синайского Патерика 32 . |
| Духовный писатель, Волоколамский старец Досифей (Топорков) Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 48, 2007 18 декабря, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 48, 2007 Основанный преподобным Иосифом недалеко от Волоколамска Успенский монастырь явился выдающимся центром православного подвижничества, просвещения, русской культуры. Основатель обители преподобный Иосиф принял монашество от преподобного Пафнутия Боровского (†1477; пам. 1 мая). Родители Преподобного и многие его родственники подвизались в монашеском звании. К их числу следует отнести племянника преподобного Иосифа старца Досифея (Топоркова). Он родился во второй половине XV века и “прожил долгую жизнь” 1 . Известны монашеские имена родителей старца Досифея — инок Евфимий и инокиня Юлия. Одного его брата звали Иоанн 2 , другой его брат был поставлен на Коломенскую кафедру — владыка Вассиан (Топорков; 1525–1542; †1553). Старец Досифей был не только племянником преподобного Иосифа, но и находился в родственных отношениях со святителем Макарием 3 . Некоторое время он несомненно находился в Пафнутиево-Боровском монастыре, в связи с чем позднее писал: “…сами видехом, бывшая во обители отца Пафнутиа” 4 . Старец Досифей известен как писец, одновременно сочетавший в себе большие писательские дарования; подвизался он также и на поприще иконописания. О связях с Волоцкой обителью знаменитого мастера-иконописца Московской Руси Дионисия известно следующее: “Около 1488 года художник расписывает заложенную в 1484 году соборную церковь Успения Иосифо-Волоколамского монастыря, причем выступает в окружении помогавших ему мастеров — сыновей Феодосия и Владимира, старца Паисия и двух племянников Иосифа Волоцкого — Досифея и Вассиана” 5 . Подвизаясь под руководством своего дяди, старец Досифей еще при жизни преподобного Иосифа покинул Волоколамскую обитель “немощи ради, по его благословению, но умом и сердцем повсегда с ним и с сущими его” 6 пребывая. В последующее время старец Досифей подвизался в Симоновом монастыре, где с 1502 и по 1506 настоятельствовал его дядя, брат преподобного Иосифа, архимандрит Вассиан (Санин; 1506–1515), ставший затем Ростовским архиепископом. С 1509 года в обители поселился князь-инок Вассиан (Патрикеев), вернувшийся с Белоозера, который общался со старцем Досифеем. Позднее, в 1531 году, Волоколамский инок участвовал в соборных разбирательствах воззрений князя-инока 7 . Так схематично выглядит жизненный путь духовного писателя. |
|
|
