| Как научиться не осуждать? Господь поставляет перед нами ближнего. Этот ближний – не такой, как мы. У него другое лицо, другой голос, другие мысли, другие желания, другие чувства. Господь призывает нас: Постарайся понять его, полюби его таким, какой он есть… 11 июня, 2012 Господь поставляет перед нами ближнего. Этот ближний – не такой, как мы. У него другое лицо, другой голос, другие мысли, другие желания, другие чувства. Господь призывает нас: Постарайся понять его, полюби его таким, какой он есть… Сегодня я начну беседу немного издалека. Мне хочется напомнить вам одну ситуацию, которая знакома каждому монаху. Очень часто, когда мы молимся на правиле или богослужении и наше сердце наполняется любовью к Богу, мы желаем ради этой любви совершить нечто великое. И Господь сразу откликается на наше желание и подает нам возможность для подвига. Но в каком виде? Какой подвиг для нас самый главный, самый возвышенный? Игумения Домника Господь поставляет перед нами ближнего. Этот ближний – не такой, как мы. У него другое лицо, другой голос, другие мысли, другие желания, другие чувства. И даруя нам этого человека, Господь как будто призывает нас: «Смотри, Я даю тебе то, чего ты хотел. Ты желал совершить подвиг ради Меня? Вот, Я даю тебе ближнего . Постарайся понять его, полюби его таким, какой он есть, прими его в свое сердце!». Это и есть самый великий и самый важный подвиг для нас – подвиг евангельского общения с ближним, стяжания каждого человека в своем сердце. Что значит – стяжевать ближнего в своем сердце? Это значит – следить за тем, чтобы при общении с любым человеком наше сердце всегда оставалось расположенным к нему, мирным, чтобы ни один помысел осуждения или неприязни не находил места в нашей душе. Это высота добродетели, «совокупность совершенства». И часто эта высота кажется нам недостижимой. Любить всех – это нечто абстрактное, несвязанное с нашей повседневной жизнью. Но это одно из самых больших заблуждений! В действительности каждая из нас может ежечасно, или даже ежеминутно восходить на эту высоту. Сколько раз мы встречаемся с ближним, столько раз мы и можем проявить возвышенную любовь. В самой обыденной обстановке, в привычных повседневных ситуациях мы можем в каждом человеке увидеть образ Божий. |
| к. меня отзовут на 4 дня раньше. Рассчитывала за эти дни поискать просимый Вами словарь, но, увы, – пока безуспешно. Он издавался в 1948 году и теперь может быть только случайно в магазине «Старой книги». Я просила заведующую нашей служебной библиотеки купить, если он ей попадется, но ни ей, ни нам он пока не попадался. Нас очень огорчает, что мы не можем исполнить Ваших просьб. Предполагаем быть на днях у племянника м. Иулиании Юрия Зинов[ьевича], хотим спросить, может быть, у м. И[улиании] был такого рода словарь и попутно – первую Вашу просьбу. Были у профессора Д[уховной] Академии с поручением нашего отца 312 . Он категорически воспротивился и сказал, чтобы мы ему передали, что сейчас совсем не время «заниматься такими пустяками», а пусть лучше обратит внимание на свое слабое здоровье. А потому мы ему послали посылочку с лекарствами, какие нашли возможным достать. Из Ленинграда посылки не принимаются, и в ближайших зонах от Ленинграда тоже. Только что вернулись из Ломоносова (Ораниенбаум). Очень беспокоюсь о Вашем здоровье. Очень рады были получить Вашу фотокарточку и вкладываем свои, чтобы Вы имели о нас представление. Я очень рада, что Вы зовете меня по имени, и прошу всегда впредь так меня называть, а если я назвала себя «бабушкой», то потому, что уже по возрасту и здоровью чувствую себя таковой, духовно же не расту, а все толкусь на месте. Оля фотографировалась несколько лет тому назад, когда еще служила, для трамвайной карточки в зимнем наряде с головой всегда закутанной после трепанации черепа. А моя фотография – прошлогодняя, но я вышла на ней гораздо моложе, чем на самом деле. Уповаю на Ваши св[ятые] молитвы за меня, грешную. Любящая Вас Наташа. Домника находится все в том же положении, страдает очень. Лежит уже 6-й год. [от схимонахини Серафимы (Грумм-Гржимайло)] Дорогой и глубокочтимый Владыко! У Наташи были выходные дни в августе. Мы хотели провести Наташины именины в Новгороде, но в Ленинград приехал лечить горло муж Марии Ивановны 313 , который у нас ночевал, так что поездка наша не состоялась. |
| Настоятельница Богородице-Рождественского ставропигиального женского монастыря Москвы игумения Викторина (Перминова) в своем выступлении, посвященном инспекционным поездкам членов Коллегии в монастыри, описала основные задачи, стоящие перед теми, кто посещает обители Русской Православной Церкви от имени Синодального отдела. Главной задачей матушка назвала оказание братской помощи монастырям в решении наболевших вопросов. «Наша задача — понять, насколько братия едины, ощущают ли они себя общностью, духовной семьей; как исполняется устав обители и, если возникают в этом проблемы, то почему; доверительные ли отношения складываются у братии и игумена, и какая атмосфера царит в братстве; как осуществляется духовное руководство; как относятся в обители к престарелым и немощным братиям. Нам не стоит погружаться в какие-то мелочи, в те вещи, которые могут быть решены и без нашего участия. Мы призваны быть не " ревизорами " , а собратьями», — сказала в своем выступлении игумения Викторина, отметив, что и сами члены Коллегии, посещая монастыри с инспекционными поездками, готовы учиться и учатся у преуспевших. Игумения Викторина также обратила внимание собравшихся на тот факт, что в обителях зачастую либо не знают о выпущенных Межведомственной комиссией и утвержденных Священным Синодом документах, о которых рассказывала игумения Домника, либо на эти документы не обращают должного внимания. Между тем они детально разрабатывались с учетом часто задаваемых монастырями вопросов. Матушка порекомендовала всем ознакомиться с вышедшими документами, а проверяющим раздавать эти документы в ходе посещений монастырей. По мнению игумении Викторины, инспекционные поездки членов Коллегии более всего необходимы для поддержания связи между обителями и Синодальным отделом, что дает возможность монастырям передавать просьбы о помощи и вовремя оказывать необходимую помощь, поддерживать духовно, предупреждать об опасности или передавать значимые новости. Эта связь должна быть живой и неформальной. Именно таким образом создается духовное, молитвенное и братское единение между обителями, которое нужно всячески укреплять и которое способствует нашему общецерковному единству. |
| В. Зенковски е един от най-активните деятели на руската емиграция, един от първите председатели на Руското студентско движение зад граница (виж ИМКА) и един от най-влиятелните руски икуменисти в Париж. Негови са еретичните, недопустими за православното съзнание думи «Ние трябва завинаги да забравим, да се откажем от горделивата мисъл, че Божият Дух е само при нас и с нас [православните – бел.ред.]... И когато бях... вън от Православието, аз въпреки това се чувствувах в Църквата. Видях, че рамките на Църквата са безкрайно по-широки и по-вместителни, отколкото ние си мислим. ...Църквата Христова е по-широка от нашето стеснено разбиране за нея; тя включва в себе си всички, които вярват в Бога и Го обичат, независимо от това как се проявява тяхната вяра и любов». Зенон (ок. 426–491) – византийски император, управлявал от 474–475 и от 476–491 г. По негово време империята неколкократко се разтърсвала от безпорядъци и войни; в Александрия се появила ерестта на акефалитите, а монофизитските смутове продължавали. За да възсъедини монофизитите с Църквата, той издал догматическия едикт (указ) Генотикон, който съдържал компромисна вероучителна формула, противоречаща на приетата от Халкидонския събор от 451 г. Указът породил т.н. Акакиева схизма – първият разрив между Източните църкви и Рим (484–519). Виж също ереси. Извън речника: Св. Анастасий Синаит , Св. преподобна Домника. Зикурат – храмова стъпаловидна кула. Зикурати се издигали по цяла Месопотамия в течение на продължителен период от хил. пр.Хр. до в. пр.Хр. В култовете на шумерите, акадците, вавилонците и асирийците зикуратите символизирали «вратата на боговете», зримия образ на свързването между небесните сфери и земята. Най-високият зикурат бил построен във Вавилон от Навуходоносор. Височината му била деветдесет метра. Зикуратите се правели от глинени тухли. Нито един от тях не се е запазил (на места са останали само купчини слепени овъглени тухли). В Стария Завет зикуратът, или «вавилонската кула» (Бит 11:1–9), символизира човешката гордост и намерението да се обединят хората «в един език и в един говор». Интересно е, че в терминологията на асирийските царе да се даде на народа един говор означава завоюване и поробване на страната. В съня на Яков (Бит 28:10–17) се изобразява високо здание, което свързва небето и земята (в синодалния превод «стълба», на евр. сулам – «стъпала»). Яков нарича това място «небесни врата». В църковната традиция «стълбата на Яков» е прообраз на Божата майка. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 93 голоса: 4.2 из 5) Тетрадь третья. 1941–1942. Вотчина Хохрина К месту «вечного поселения» И вот мы снова в Новосибирске. Опять нас катают с пути на путь. Скорее! Да скорее везите же нас домой! Стоп, приехали! Вылезайте! Что это? Пахнет сыростью. Вода, речной вокзал. У причала — баржа. Вот это домой! Значит, нас повезут по Оби на север?! Не всех: одному пожилому еврею (в Сороках он был шапочником, шил картузы «керенки» из старых брюк) сделалось дурно. Из горла хлынула кровь, и через несколько минут он был готов… Труп оставили на берегу, закрыв лицо картузом, а плачущую семью — двух старух и полдюжины детей — погрузили в баржу. Шлепают плицы . Топают на палубе матросы в широченных шароварах со множеством оборок на поясе. Едем. На каждой остановке часть ссыльных выкликают по списку. Домника Андреевна Попеску дает мне совет: — Постарайтесь проскочить на берег с нами. Чем дальше на север, тем хуже! Здесь есть хоть колхозы, а там дальше — только лесоповал! Лесоповал? Ну и слава Богу! Что мне в колхозе, лен трепать? Другого тут нет! Ну а на лесоповале я сумею доказать… Увы! Всегда я так. О том, как мы приехали в Молчаново, и о разочаровании наших женщин, надеявшихся, что там их ожидают мужья, я уже говорила. Опять вопли, опять слезы, не первые и не последние. Если собрать все слезы, пролитые в Сибири, то пожалуй, будет понятно, отчего там столько болот и трясин — бездонных, как страдания неповинных людей. Все дальше, все дальше! Сначала — на пароходе, затем — на катере и под конец — на паузке (самоходной барже, совсем маленькой). И вот мы в Суйге. Дикий вид был у нашего табора на берегу реки! Но как-то все воспрянули духом! Я улеглась в сторонке под сосной и с грустью смотрела на этих горе-переселенцев. Никто из них не привык укладываться спать на голой земле, да еще без ужина. Какая разношерстная и неприспособленная компания! Цую — грузный мужчина, служащий. С ним щупленькая жена и две дочки. Зейлик Мальчик, кондитер. Во Флорештах его разлучили с женой и маленьким сыном, и он отдал им все свои вещи, оставив себе только… зеленый ночной горшок — предмет всеобщей зависти, так как ни у кого не было посуды, чтобы получать обед. Александровы, мать и 8 детей-погодков. Они зажиточные крестьяне из села Стойканы. Пражина — мать с тремя детьми (отец был полицейский, посажен в тюрьму). Мунтян, учительница с сыном от первого брака — Лотарем, и Елена Греку, попадья, которые были разлучены с мужьями во Флорештах. Мейер и Даниил Барзак, евреи-коммерсанты с кучей детей и матерью 90 лет. Дрейман, отец трех рыжих дочерей и владелец посудной лавчонки, которую можно было упаковать в две корзины. Иванченко, в прошлом совладелец мельницы, старик, выживший из ума. |
| Для всех ли монашество? Монашество – для всех, кто его желает. Но всё же это путь немногих, и нужно тщательно осмотреться и хорошо подумать, готов ли ты к этому. Потому что, сделав выбор, ты должен сохранить его в течение всей своей жизни и, по словам Спасителя, не оглядываться назад, подобно жене Лотовой. Игумен Петр: Желание стать монахом — это прежде всего отклик человеческого сердца на призыв Христа следовать за Ним без оглядки, ничего не оставлять для себя, вплоть до своей жизни. Отдаваясь в послушание Богу, человек уже не отвечает за завтрашний день. Завтрашний день сам устраивается для него Господом, ясно видящим потребности его сердца. Отсюда и происходит величайшая жизненная гармония в подлинном монашестве, так услаждающая душу инока. Совсем иное дело — жизнь в миру. Там человек, как правило, движим исключительно собственными интересами. Он полагается только на собственную волю и собственные силы, и, естественно, уже сам и отвечает за последствия своих действий. От этой надежды только на себя жизнь человека становится похожей на игру в рулетку. Человек часто находится в ожидании чего-то враждебного, к нему то и дело подступают чувства одиночества, тревоги, страха. Этим и объясняется непреодолимая потребность современного человека держаться за малейшие утешения в жизни. Жизнь с Богом и для Бога совершенно устраняет из души это смятение. А в полной мере такая жизнь возможна именно в монашестве. Неужели монахи в самом деле счастливы? Крест иночества многим кажется слишком тяжелым. На монахов часто смотрят с каким-то соболезнованием, как на узников: их жизнь кажется совершенно безрадостной. Но так ли это? Игумения Домника: Один из преподобных Оптинских старцев сказал: «Монашеская жизнь трудная – это всем известно, а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая, что говорю легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечною сияющая, – это малым известно». Почему монашество так отрадно? Потому что монахи стараются жить по заповедям Евангелия. А жить по Евангелию – значит уже здесь, в этой земной жизни, жить во Христе. Конечно, и в миру христиане стараются вести добродетельный образ жизни, но в монастыре для этого созданы наиболее благоприятные условия. Смиряться, быть кротким и снисходительным, предпочитать молитву любому развлечению – мир часто воспринимает все это как юродство. И человек, который исполняет эти добродетели, постоянно чувствует себя «белой вороной». |
| Нет надобности припоминать внешнюю историю «жидовской ереси» и стараться восстановить еретическую «систему» в целом. Всего вернее, что еретического сообщества и вообще не было. Были известные настроения, именно «шатание умов», вольнодумство… Исторический смысл «жидовского» движения станет яснее, если его сопоставим с другими обстоятельствами тогдашней Новгородской жизни. Прежде всего, можно догадываться, что Новгородские еретики стояли, по-видимому, на Московской точке зрения, почему Ubah III и вывел «душевредных протопопов» на первые места в Кремлевских соборах. Покровительство и поддержку еретики находили именно в Москве. А в Новгороде в это время производилась большая и очень важная богословская работа, — составление и обработка первого полного славянского библейского свода. И вот неожиданным образом эта работа оказывается в латинских руках. Общее смотрение и руководство официально принадлежало владычнему архидиакону Герасиму Поповке. Но в действительности решающее влияние имел некий доминиканец Вениамин (м. б. прибыл из Кракова или Праги), «презвитер, паче же мних обители святого Домника, именем Вениямин, родом словенин, а верою латынянин». Вряд ли этот Вениамин оказался в Новгороде случайно. Есть основание предполагать, что он был и не одинок. Уже при Евфимии архиепископе (1430–1458) в Новгороде собирались иноземцы, — «от странных же или от чуждых стран приходящих всех любовию приимаше, всех упокоиваше» (Пахомий). Во всяком случае, при Геннадии мы наблюдаем в Новгороде целое движение латинского стиля. По-видимому, Вениамин имел с собой готовые библейские тексты (влияние хорватского глаголита чувствуется в языке). Ни к греческим рукописям, ни даже к греческим изданиям в Новгороде не обращались. Не были в достаточной мере использованы и вполне доступные славянские материалы (из богослужебных книг). Зато очень чувствуется влияние Вульгаты. Иные книги и вообще просто переведены с латыни: Паралипоменон, 3 Ездры, Премудрость, 1 и 2 Маккавейские. Вводные статьи взяты из немецкой Библии, изд. 1500 г. В свод включены и второ-канонические книги, тоже по латинскому примеру. «Пестрый хитон, сшитый из разнообразных лоскутьев и заплат», характеризует Геннадиевскую Библию современный ее исследователь, И. И. Евсеев, — и с недоумением говорит о неком «невидимом сближении» с латинством («сдвиг славянской Библии с греческого русла в латинское»), о «весьма сгущенной католической атмосфере» вокруг Геннадия, даже о прямом «проявлении воинствующего католического духа в русской церковной жизни…» |
| Опять взгляд и подтверждающий кивок. — Остался племянник, один-одинешенек, сирота. Меня отпустили. Я зятевы вещи взяла. Вот! Тут я показываю на сапоги и военного образца штаны, которые видны из-под юбки, и вытягиваю из рюкзака куртку и кубанку Иры. — Племянник, значит, в Гынгасе. Я за ним и пошла. — А кого вы в Гынгасе знаете? — Препелицу, учителя, и сына его Володю: они там в колхозе пасеку организовали. Они хорошие специалисты по части пчел. Опять взгляд, опять кивок. — Гарганчук с тремя сыновьями. Они слесари-механики на МТС. И еще Попеску Домника Андреевна с дочкой Зиной и сыновьями Яшей и Манолием. Взгляд. Подтверждающий кивок. До сих пор все идет как по маслу. И вдруг… Всегда бывает это «вдруг». — Малава… Это в каком районе? И правда, в каком районе Малава?! Если мне назначено там жить до самой смерти, то не могу же я не знать, в каком это районе?! А я не знаю. Где-то здесь стык трех районов: Шигаровского, Кожушинского и Пихтовского. Но где их граница? В Пихтовском? Шигаровском? В Кожушинском? Я растерялась. И невольно опустила глаза — непроизвольное движение растерявшегося человека. Но что это? Под ногами у меня бумажка — конверт, сложенный треугольничком. Бессознательно, совсем автоматически читаю адрес: «Иоган Штраус, деревня Ювала Кожушенского района». Ювала? — Малава?… И то и другое — чувашские названия. Должно быть, чуваши селились неподалеку; очевидно — тот же район. Подымаю взор и отчеканиваю, глядя в глаза начальнику: — Малава — Кожушинского района! Комендант кивком головы подтверждает. Я, будто невзначай, роняю шапку и вместе с шапкой подымаю конверт. Молчим. Пристальный взгляд действительно сверлит. Просто физически неприятное ощущение. — Вы — ссыльная. А вы самовольно отлучились с места ссылки, а это расценивается как побег. Признайтесь! Значит, все ни к чему. Карта моя бита. Признаться, как будто даже легче стало. Чувство какой-то пустоты. Все потеряно. — Да! Бежала, — сказала я, твердо глянув ему в глаза. — Откуда? — Суйга. На Чулыме. — Так там же нет лесоповала! |
| Учитель сельской начальной школы Препелица с сыном Володей работают на колхозной пасеке (он и дома славился как лучший пчеловод). Гарганчук и его трое сыновей, имевшие в Сороках на горе механическую мастерскую, хорошо зарекомендовали себя на местной МТС. Домника Андреевна Попеску с дочкой Зиной и сыновьями Яшей и Манолием кое-как устроились: Зина — учительницей; сыновья — трактористы. Самая длинная, запутанная и печальная история (которая, как оказалось, мне больше всего пригодилась) касалась одной почти незнакомой мне семьи Прокопенко. О них я знала только, что муж был преподавателем, кажется в семинарии, а жена акушеркой. Была еще и свояченица, имя и фамилия которой были мне неизвестны. Грустная история заключалась вот в чем. Самого Прокопенко и свояченицу отправили зимой на лесоповал. Жена, беременная и с семилетним сыном, осталась в козхозе. На лесоповале самого Прокопенко задавило бревном, а когда об этом сообщили его жене, она от потрясения преждевременно родила. Роды оказались тяжелыми, и родились к тому же двойняшки, один ребенок родился, а другой оказался в поперечном положении — нужна была помощь, и ее повезли на санях в село Боборыкино, где есть больница. Это оказалось бесполезным: несчастная женщина, истощенная голодом и непосильной, к тому же непривычной, работой, умерла. И оба младенца тоже. Остался сирота семи лет, который побирается у чужих. Тетку с работы не отпустили, но пообещали, что к началу полевых работ, то есть к 1 мая, ее отпустят в колхоз. Много, с увлечением рассказывала мне Анна Пержовская. Кое-что я запомнила; кое-что, задремав, пропустила. И не ждала-не гадала, что все эти байки сослужат мне службу! Письмо в никуда «Все равно, — сказал он ти-и-хо, — напиши… куда-нибудь». Мне всегда казалось, что эта фраза из песни о том, как расставались комсомольцы, довольно-таки глупа. Но однажды я тоже написала письмо «куда-нибудь». Я не знала, куда иду, и имела мало шансов прийти куда бы то ни было; я не знала, жива ли моя мама и имела все основания полагать, что сведения о ее смерти правдоподобны; я не знала, вернется ли когда-нибудь Анна Пержовская в Бессарабию и если вернется, то есть хоть самый малый шанс, что она встретится с мамой и передаст ей мое письмо. Толик, ее сын, раздобыл обложку от тетради, а карандаш у меня в рюкзаке имелся. Письмо я написала по-французски. Вот, насколько я могу вспомнить, его содержание: |
| Услыхав, что некоторые из начальников бранят его, будто он, имея замыслы против императора, никак не хочет окончить войну, Велизарий, созвав всех, в присутствии Домника и Максимина сказал следующее: «Как мало можно считать постоянным и надежным военное счастье, я и сам знаю, да и каждый из вас, думаю, знает это вместе со мною. Кажущаяся надежда вот-вот уже готовой победы обманула многих, и гибнущим удавалось не раз, сверх ожидания, оказаться победителями своих врагов. Поэтому я утверждаю, что те, кто думает о мире, должны опираться не на одни только добрые надежды, но крепко держа в уме, что исход может быть двояким, основываясь на этом, и выбирать свое решение. Если это так, то я сам решил собрать вас, моих сотоварищей по командованию, и их, послов императора, чтобы в настоящий момент по силе возможности избрали мы то, что нам покажется служащим на пользу императору и чтобы впоследствии ни за что из случившегося вы не возлагали на меня ответственности и не порицали меня. Ведь самым нелепым делом является молчать, пока еще можно выбрать лучшее, а видя, как пропадает один счастливый случай за другим, обвинять. Какова точка зрения императора на окончание войны, чего жаждет Витигис, вы, конечно, знаете. Если и вам это кажется выгодным, пусть каждый выступит здесь и скажет это. Если же вы думаете, что можете завоевать всю Италию и одержать над врагами решительную победу, ничто не помешает вам сказать это совершенно открыто». Так сказал Велизарий. И все открыто заявили, что мнение императора – самое лучшее и что они ничего больше не могли бы сделать против врагов. Велизарий был доволен таким заявлением командиров и потребовал все это записать на документе и подписать, чтобы впоследствии они не могли отречься. Они же, записав все это на маленьком документе, ясно сказали, что они не в состоянии войной одолеть неприятелей. Вот что происходило в лагере римлян. Тем временем готы, мучимые голодом, не имея уже сил выносить тяжести положения, с неудовольствием подчинились власти Витигиса, как человека, которому ни в чем нет счастья; колебались они сдаться и императору, боясь только одного, как бы, став подданными императора, они не были вынуждены уйти из Италии и поселиться в Византии. |
|
|
