| Только всего тут мы и видим Божие попущение, но никак же не неверие. Нам известны подобные же обстоятельства кончины одного из высших иерархов, человека строжайшего по жизни, благочестия и веры несумнительных: к явно – изнемогающему старцу, по откровению врачей, вот уже вошли викарий и старшая братия принять его последнее благословение и предсмертный вздох; а старец, взволнованный непонравившеюся ему проповедью чередного проповедника, озабочен вопросами о проповеди к наступившему празднику; тогда викарий и братия говорят: «да, владыка, успокойтесь, лучше вот помолимся Господу, чтобы Он подал Вам здравие душевное и телесное», и не имея времени медлить в ожидании, тут же облачились в священный ризы, да и начали чин маслособорования, после чего ослабевшей старец тут же и преставился... Путешествуя по Могилевской губернии в 1854 г., мы слышали от духовенства такие восклицания: «О! Смарагд, Смарагд! Милостивый Смарагд». Этому мы не изумлялись, но изумились, когда в 1863–4 годах в Астрахани услышали буквально те же восклицания: «О! Смарагд! Милостивый Смарагд»! Верим слову многомилостивого Спасителя нашего: блажени милостивии, яко тии помиловани будут. 14 Что мы верно истолковали Р. С–а, подтверждение тому можно прочитать в Голоса за 1872 год. Там, в фельетоне пишется между прочим: «в очерке Р. С–а »Петербургская Духовная Академия особенно любопытны и удачно исполнены характеристики отцов–ректоров Академии, бывших впоследствии более или менее известными иерархами. Почти все они были крайне нечисты на руку и, как главные хозяева заведения во всех отношениях, в том числе и в экономическом, обирали бедных студентов самым немилосердым образом, заставляя их голодать и холодать. Всех других в этом отношении, кажется, превосходил известный Иоанн Доброзраков, бывший потом Нижегородским архиереем». Фельетонист не упустил случая присочинить уже от себя, что ректоры С.–Петербургской Академии «заставляли студентов не только голодать, но и холодать», чего и Р. С. уже не говорит. Нужно ждать, что статья Р. |
| Изумительно и, конечно, невероятно. Да, даже сам Р. С. не верит такой жестокой хуле, такому одностороннему оговору. По его собственным выражениям «о. ректор не был человеком злым и корыстолюбивым, который намеренно изнуряет студентов дурною пищею и часть денег, назначенных на их содержание, прибирает к своим рукам, – такие мысли не приходили ему в голову; напротив, он был даже добрый человек и при случае помогал студентам, давая им деньги в долг, как говорится, без отдачи». Так в чем же дело? Раз, по словам Р. С–а, ректор требовал от эконома казенных денег на свои прихоти и даже учил добывать их без убытка себе, т. е. воровать; а другой раз, ректор не был человеком корыстолюбивым и прибирать казенные студенческие деньги к своим рукам – такие мысли не приходили ему даже в голову? Без вербального логического противоречия у Р. С. тут не обошлось. Тем не менее сам он думает видеть здесь противоречие только психологическое, корень которого заключался будто бы в «веселом разбитном и беспечном характере Доброзракова». Всмотримся же, что это за характер был? И вероятно ли, что в нем совмещались беспечность с корыстолюбием, доброта с вороватостью и т. п. В этом характере сам Р. С. видит следующие недюжинные достоинства: «о. Доброзраков имел живой, веселый, общительный характер; шутки его были остроумны и большей частью весьма забавны, так что от них смеялся даже и тот, кого они касались; был необыкновенно ловок и развязен в обращении с людьми; был хлебосолом до расточительности; словом, это был весельчак, русский душа–человек; и во всем этом не было ничего тривиального, так как природа снабдила его умом гибким, оборотливым и сам он обогатил себя основательными и разнообразными сведениями; был он враг всякого чванства и тщеславия, приветлив, снисходителен, даже любезен; с кем он успевал поговорить, тому трудно было на него сердиться». Нам особенно приятно, что, отстоя от преосвященного Иоанна по возрасту больше, чем на одно поколение, мы поняли и изобразили его характер в посмертном слове, теми же самыми чертами, чуть не слово в слово, как изображает и Р. С., человек, очевидно, ближе нас знающий то время, когда преосвященный Иоанн был еще ректором С–Петербургской духовной Академии. «Быть может», прибавляет Р. С., «под старость он несколько изменился». Да, да, – подтверждаем мы со слов многих очевидцев последних годов и дней его жизни, – изменился, много изменился, жил почти отшельником и стал к концу жизни духовным человеком. |
| Содержание Предисловие Наша светская и духовная печать о духовенстве. Воспоминания бывшего альта–солиста Правда против хулы... (По поводу посмертной клеветы на почившего в Бозе митрополита Антония, Бывшего Новгородского и Санктпетербургского) Памятная записка. Прежде смерти умерший иеромонах Валериан Архиепископы Иоанн Доброзраков и Смарагд Крыжановский Отрывок из автобиографии Переезд из Риги в Саратов От Риги до Петербурга Въезд в Петербург Петербургские духовные аристократы Мое представление митрополиту Григорию Василий Борисович Сербинович Митрополит Григорий в службе Божией Наместник Лавры. Преосвященный Агафангел Граф Толстой Гаевский Митрополит Григорий в службе Божией Чувствительная сцена Присутствующие в Святейшем Синоде Митрополит Жилинский Напутственное слово преосвященного митрополита Тоже графа Толстого и других тузов Итог Петербургских впечатлений Москва и Русь святая Филарет в службе Божией Филарет у себя дома Отъезд из Москвы Святая Русь Рязань. Деликатность Рязанского семинариста Последний переезд от Пензы до Саратова Въезд в Саратов Семинария Распространение идей неверия в России со времени Петра Великого Кончина Преосвященного Евфимия, Епископа Саратовского и Царицынского Об одежде и волосах, вообще о внешнем виде священников Предисловие Издаваемый ныне I том «Биографических материалов», сохранившихся среди бумаг покойного Архиепископа Херсонского и Одесского Никанора, имеет своей ближайшей целью восстановить по первоисточникам учебное время, и первый служебный в жизни почившего Владыки период, до назначения его Ректором Казанской Духовной Академии. В состав тома входят девять статей: 1) Наша светская и духовная печать о духовенстве. Воспоминания бывшего альта–солиста; 2) Правда против хулы; 3) Памятная записка. Прежде смерти умерший иеромонах Валериан; 4) Апология. Архиепископы Иоанн Доброзраков и Смарагд Крыжановский; 5) Отрывок из автобиографии; 6) Переезд из Риги в Саратов; 7) Распространение идей неверия в России со времени Петра Великого; 8) Кончина Преосвященного Евфимия, Епископа Саратовского и Царицынского и 9) Об одежде и волосах, вообще о внешнем виде священников. Из этих девяти статей 1,2, 3, 6, 8 и 9 разновременно были напечатаны в духовных и светских журналах, указанных при каждой статье особым примечанием. Статьи 4, 5, и 7 печатаются в первый раз. |
| Архиепископы Иоанн Доброзраков и Смарагд Крыжановский Вслед за телеграммою на имя преосвященного Платона, архиепископа Донского и Новочеркасского, полученною за полдень 24 июня 1872 г., с извещением, что преосвященный архиепископ Иоанн июня 23–го в 3 часа по–полудни мирно преставился, мы отбыли для погребения почившего архипастыря в Кременский Вознесенский монастырь Донской епархии, в котором он с 1867 года проживал на покое. Чтобы поспеть туда с верным расчетом без остановки, мы должны были отправиться кружным путем чрез Воронеж и Грязи, по направлению к Царицыну по железной дороге. Отбыв из Новочеркасска в раннее утро июня 25, мы прибыли в Воронеж около полудня июня 26–го; к вечеру из Грязей поворотили по Царицынской дороге к Борисоглебску, который минули ночью; а часов около 10–11 по–утру июня 27 сошли с железной дороги на станции Михайло–Чертково, где принял нас достопочтенный настоятель Кременского монастыря о. архимандрит Нифонт, и после этого на лошадях частью монастырских, частью обывательских сделали мы по проселочной дороге еще более 40 верст по направлению к Бременскому монастырю. С левого берега Дона на правый, к монастырю, по тихому Дону, при самом успокоительном мерцании ни ярко–светлого знойного, ни пасмурного дня, сопровождаемые плеском играющих рыб, жужжанием летающих насекомых, пением и криком птиц, перебрались мы, самым идиллическим образом, на рыбацких лодках и около 2–х часов по–полудни уже в ограде монастыря, окруженные многочисленным собранием народа, молились на монастырский храм. Тотчас же отправились мы в келии почившего архипастыря, для совершения соборной панихиды. Жил он в последние годы пред смертным недугом, болел и преставился в особом, совершенно удобном и пространном, в несколько покоев, с двумя обширными покоями, доме, который устроен был донским землевладельцем Себряковым для сына своего, подвизавшегося в иноческом чине в этом же Кременском монастыре и скончавшегося в Задонской обители святителя Тихона. Родная сестра его, дочь М. В. |
| И потому, чтобы видеть, почему так плоха была С–Петербургская духовная Академия в данный период, Р. С, находит нужным прежде всего познакомить читателей «с личным характером четырех командиров», под управлением которых в это время она состояла: «это были: Иоанн Доброзраков» (впоследствии времени епископ Пензенский и Нижегородский и архиепископ Донской), «Смарагд Крыжановский» (после епископ, викарий С–Петербургский, епископ и архиепископ Полоцкий, Могилевский, Харьковский, Астраханский, Орловский и Рязанский), «Венедикт Григорович» (после епископ, викарий С–Петербургский и архиепископ Олонецкий) «и Виталий Щепетев» (после епископ Костромской). Уже по такому приступу нужно ожидать, что плохи были эти люди, плохие командиры Академии. Но Р. С. и не заставляет читать свою мысль между строками, объясняясь прямо без дальнейших церемоний, что они обладали капитальными слабостями, из коих главнейшими были отсутствие честности и корыстолюбие. «Не смотря на то», – пишет он, – «что эти четыре ректора различались между собою по характеру и взгляду на свою должность, у них была одна слабость, впрочем общая всем тогдашним ректорам не только Академий, но и семинарий. Каждый из них получал такое жалованье, которое при тогдашних ценах на жизненные припасы, при казенных квартире, отоплении и экипаже, не могло считаться недостаточным даже для семейного человека. Затем, разве редкий из них не был настоятелем монастыря, по большей части богатого. Прибавьте к этому, что все отцы ректоры были люди не семейные, давшие обет нищеты. Кажется, вовсе нельзя предполагать, чтоб они, так хорошо обеспеченные, не могли защитить себя от слабости – усиливать свои финансовые средства. А между тем никто из них, кроме разве ничтожных исключений, не умел победить в себе, эту слабость. Даже ректоры Петербургской духовной Академий, получавшие всего до 10.000 руб. ассигн. жалованья и доходов от редакции журнала «Христианское чтение», были ей наравне, с прочими подвержены; надобно думать, что слабость, или лучше – болезнь эта по своей заразительности была опаснее чумы и холеры «. Далее говорится, что все ректоры злоупотребляли казенными средствами заведуемых ими заведений, – что «и Петербургская духовная Академия не успела освободиться от подчинения этим преданиям старины», – этим злоупотреблениям казною». Обвинение ясное, тяжкое и крайне неблаговидное. Поставив себе такую тему для своей статьи, Р. С. приступает „к специальной характеристике, ректоров, начиная ее в хронологическом порядке, с Доброзракова». Но мы, попросив извинения у Р. С., изменим его хронологический порядок на логический и начнем не с первого, а с последнего из описанных им ректоров, именно с о. Виталия Щепетева. Будем иметь в виду, что по взнесенному Р. С–м обвинению названные четыре ректора С–Петербургской духовной Академии были люди корыстные, зараженные слабостью – усиливать свои и без того великие денежные средства, и для этого злоупотреблявшие казной. |
| Просят будущего тестя показать дочь–невесту. Но им отвечают неожиданным отказом: больна, лицо испорчено сыпью, показать нельзя. С тем и уехали. Святитель Николай не благословил», прибавлял старец в объяснение этого странного совпадения; а почему именно Святителю Николаю приписывал старец эту в своей жизни неудачу, рассказчики не помнят. Затем последовали письма из Петербурга от ректора Академии: «так, по зову Божию, Михаил Доброзраков и принял иночество вместе с именем Иоанна». Это замечательное совпадение обстоятельств в жизни преосвященного Иоанна напомнило владыке архиепископу Платону и нам еще более поразительный подобный же факт из жизни преосвященного Иакова, бывшего епископом, викарием Новгородским и епископом Саратовским и скончавшегося в С–Петербурге архиепископом Нижегородским: и он смолоду хотел жениться, и уже сосватался было, но Бог отнял его суженую не–суженную; раз, когда был он в доме нареченного тестя, случилось, что поднялась гроза с ветром; тут произошла новая ничтожная случайность, – та именно, что ветер то отворял, то затворял калитку у ворот, которая билась и стучала; мать говорит нареченной невесте, чтоб та сходила затворить калитку; здесь, когда та затворяла, ударил гром и положил ее на месте; тогда нареченный жених, будущий святитель, оказавшийся в жизни строгим аскетом, тут же, в доме нареченной невесты перекрестился пред святыми образами и объявил, что идет в монахи, так как Богу не было угодно благословить его на счастье семейное. Так то вот, иногда направляется решимость будущих слуг церкви к принятию иноческого сана, а далеко не по тем пошлым приманкам, какими Р. С. хочет до дна человеческих сердец исчерпать мотивы происхождения ученого монашества. И жизнь преосвященного Иоанна служит, конечно, опровержением, а не подтверждением объяснительной теории Р. С. Но когда, при чтении статьи дошли мы до обвинения недавно почившего старца святителя в злоупотреблении казенными суммами, – то владыка архиепископ Платон стал энергически возражать: «не слыхал, не слыхал, ничего подобного не слыхал... |
| Видно, доброму желанию местного казачества суждено до поры до времени остаться без практического осуществления только выражением искреннего и глубокого уважения к памяти в Бозе почившего архиепископа Иоанна. В заключение сообщим главные черты его жизни на основании послужного его списка. Родился он в Лукояновском уезде Нижегородской губернии. Сын священника Стефана Михайлова, в мире назывался Михаил Доброзраков. Обучался сперва в Нижегородской семинарии, а в 1817 г. кончил курс в С–Петербургской духовной Академии со степенью магистра и определен профессором в Черниговскую духовную семинарию. Там же, в следующем 1818 г. поставлен начальником Черниговских уездного и приходского училищ. В 1819 г. в августе месяце переведен в С–Петербургскую духовную Академию бакалавром по классу церковного красноречия и пострижен в монашество, с причислением к соборным иеромонахам Александро–Невской Лавры. В 1821г. определен инспектором Академии с возведением в сан архимандрита. До посвящения в сан епископа носил звание архимандрита–настоятеля Владимирской епархии Юрьева–Польского монастыря, затем второклассного Новгородского Антония Римлянина монастыря, далее второклассного Московской епархии Можайского Лужецкого монастыря, и, наконец, первоклассного Пинского монастыря Минской епархии. В 1824 г. переведен ректором С–Петербургской духовной семинарии, с званием и благочинного над законоучителями в кадетских корпусах и других учебных заведениях. В 1825 г. за сочинение под названием: De–lineatio hermeneuticae Sacrae, предварительно рассмотренное и одобренное докторами богословия, конференцией Академии единогласно признан и Комиссией духовных училищ утвержден доктором Богословия. А в январе 1826 г. был уже ректором и профессором богословских наук в С–Петербургской духовной Академии, оставаясь на этом посту до 1880 г.; в этом же году, августа 5, хиротонисан в С–Петербурге в казанском соборе, в епископа Пензенского. В январе 1835 г. переведен на архиерейскую Нижегородскую кафедру, на которой оставался 12 лет. |
| По недостатку сведений о месте их службы, нельзя с точностью определить их числа. Известнейших назовем по состоянию их гражданских чинов: тайн. сов. В. В. Оржевский; д. ст. сов. Д. Алексеев, Е. Лебедев, А. К. Ключарев, К. Ф. Кораллов, А. А. Максимович, Н. П. Турчанинов, М. П. Дмитревский; ст. сов.: П. И. Розанов, М. Я. Флеров, А. И. Смоленский, Н. В. Оржевский, П. И. Иосселиан, И. М. Синицын, Я. Н. Алфеевский, Е. П. Орнатский, П. Никитский, А. Благовидов, М. А. Воскресенский; в чине коллежских советников: П. Ф. Туберовский, Ф. А. Злотковский, Ф. Аменицкий, И. В. Щуцкий, М. Архидьяконский, П. И. Черепнин, М. Г. Верещагин, П. Копосов, И. И. Семеновский, И. А. Самчевский, И. А. Осеченский, П. А. Пантовский, Н. И. Тырыданов и А. А. Кандидов. Конференция академии Избрание действительных и почетных членов Конференции происходило на точном основании проекта устава дух. академий. При первоначальном образовании Конференции, Комиссия предоставила себе выбор и назначение действительных и почетных членов; но в последующее время избрание производилось самой Конференцией, с общего согласия или по большинству голосов, и представляемо было на утверждение в Комиссию, а после закрытия ее – в св. Синод. Действительные члены 237 Инспектор академии, иером. Афанасий Протопопов, 1814 г. Бакалавры: иером. Григорий Постников , 1814 г. Иером. Моисей Платонов, 1814 г. Иером. Кирилл Богословский-Платонов , 1814 г. Г. П. Павский, 1814–1835 г. И. Я. Ветринский, 1814 г. В. Себржинский, 1814 г. Архим. Иннокентий Смирнов , ректор С.-Петербургской семинарии, 1817–1819 г. Бакалавр, иером. Нафанаил Павловский, 1817–1821 г. Архим. Поликарп Гойтанников, инспектор С.-Петербургской семинарии, 1817–1824 г. Священник И. С. Кочетов, 1818 г. Протоиерей И. И. Бедринский, 1818–1831 г. Преосв. Филарет Дроздов , архиепископ Тверской, 1819 г. Иером. Зосима Смирягин, инспектор С.-Петербургской семинарии, 1819 г. Бакалавры: иером. Иоанн Доброзраков, 1820 г. Игумен Игнатий Семенов , 1821–1823 г. Протоиерей С. Я. Платонов, 1823–1831 г. |
| Синодом. По прошествии каждого месяца Цензурный комитет представляет академической Конференции, отчет: какие книги и когда вступили в Комитет и какие из них рассмотрены одним или всеми членами Комитета, какие из них одобрены к напечатанию или неодобрены; а в Конференции, по прошествии года, составляется из таковых отчетов общий и представляется в св. Синод. В должности цензоров со времени учреждения Духовно-цензурного комитета, находились: Архим.: Анатолий Максимович (1809–1812) ректоры С.-Петербургской семинарии Мефодий Пишнячевский (1812–1813) Поликарп Гойтанников (1819–1824) Иоанн Доброзраков (1824–1827) инспекторы академии Антоний (1827) ректоры Спб. семинарии Нафанаил Павловский (1827–1830) Соборный иеромонах Иосиф Позднышев, инспектор академии (1831). Макарий, ректор С.-Петербург. семинарии (1831–1837). Платон Городецкий , инспектор академии (1832 –1838). Климент Мажаров, бакалавр академии (1837–1839). Иоасаф Покровский (1839 –1840). Евсевий Ильинский 1839. Афанасий Соколов, ректор семинарии (1840–1841). Филофей Успенский (1840–1842). Феогност Лебедев, ректор С.-Петербургской семинарии (1842–1848). Аввакум Честной (1845–1849). Иоанникий-Горский, ректор С.-Петер. семинарии (1850–1854). Иоанн Соколов , бакалавр академии (1848–1857). Кирилл Наумов , эктраорд. профессор академии, 1851. Протоиереи и священники: И. С. Данков (1809–1817). И. Н. Голубов (1809–1810). И. И. Бедринский (1811–1824). При увольнении от Цензурного Комитета, протоиерей И. И. Бедринский Всемилостивейше пожалован, за долговременную и усердную службу, алмазными знаками ордена св. Анны 2 ст. Г. П. Павский (1817–1827). За усердную девятилетнюю службу протоиерея Г. П. Павского в Цензурном Комитете изъявлена ему от лица Комиссии благодарность. С. Я. Платонов (1825–1831). И. Иванов (1831–1834). И. Д. Колоколов (1835–1839). К. Я. Делекторский (1841–1842). А. И. Райковский (1841–1845). Т. Ф. Никольский (1842–1848). А. И. Окунев (1842–1851). М. И. Богословский 1853. Из светских: профессор академии В. Н. Карпов, с 1855 г. |
| «В ковчеге находятся мощи святых Русской Церкви, которые своей подвижнической жизнью, своей стойкостью в вере и мученической кончиной явили нам образец христианской праведности ценою собственной жизни. Среди них есть и мощи архиепископа Иоанна Рижского, окормлявшего паству Донского края. В этом святом ковчеге мощи не просто невинноубиенных, а тех, кто отдал свою жизнь во имя спасения нашей Церкви и сохранения духовных корней нашего народа. Эти люди подвигом мужества и терпения засвидетельствовали свою веру во Христа», — отметил владыка Меркурий. Праздник Покрова Божией Матери — это и престольный день Вознесенского собора, криптовый храм которого освящен в его честь. Здесь перед началом Литургии войсковой священник Всевеликого войска Донского протоиерей Сергий Маштанов совершил заупокойную литию по архиепископу Донскому и Новочеркасскому Иоанну (Доброзракову); героям Отечественной войны 1812 года — генералу, атаману Донского казачьего войска, графу Матвею Платову, генералам Василию Орлову-Денисову, Ивану Ефремову; герою Кавказской войны генералу Якову Бакланову. Их останки покоятся в нижнем храме-усыпальнице собора. По завершении Литургии у стен Патриаршего Вознесенского собора состоялся парад Всевеликого войска Донского и традиционный губернаторский смотр кадетских корпусов. Губернатор Василий Голубев поздравил жителей области с праздником и вручил переходящие кубки победителям смотра — юным воспитанникам Шахтинского кадетского корпуса им. Я.П. Бакланова и Сальского казачьего кадетского профессионального лицея. «Праздник Покрова Пресвятой Богородицы особо чтим на Донской земле. Традиционно он отмечается в столице мирового казачества, а духовным центром этого праздника является Патриарший Вознесенский всеказачий войсковой собор, — отметил губернатор. — Сегодня казачество служит государству, обеспечивает правопорядок в самых разных уголках донской земли. В области развивается казачье образование, появляются кадетские корпуса. И мы будем двигаться вперед, ведь с каждым годом и казачье образование, и казачья служба приобретают все большую популярность». |
|
|
