| Многие ныне бытующие на клиросе мелодии содержатся в одноголосном «Обиходе церковного пения употребительных церковных распевов» Синодального издания 1772 года: напевы стихир киевского распева, тропарей греческого распева, антифонов Литургии, прокименов вечерни, утрени и Литургии, мелодии Херувимской песни и другие. Синодальные певческие книги, в которые входил и указанный «Обиход», были рекомендованы Синодом к обязательному богослужебному употреблению во всех регионах Российской империи. В течение XIX века на московское пение оказывали значительное влияние традиции петербургской Придворной певческой капеллы. «Круг простого церковного пения» , изданный в 1830 году под редакцией Ф.П. Львова, «Обиход церковного пения» , подготовленный и изданный А.Ф. Львовым в 1848 году, а также «Обиход церковного пения» в редакции Н.И. Бахметева 1869 года (все три редактора – последовательно сменявшие друг друга директора Капеллы) были предназначены для повсеместного богослужебного применения, в том числе и в Москве. Петербургское влияние встретило здесь довольно резкое противодействие со стороны хранителей более древней традиции, в частности, московского митрополита Филарета (Дроздова) . Петербургская модернизация же сводилась, по сути, к упрощению обихода. Как отмечает И.А. Гарднер, «...Аллилуйя перед Евангелием на Литургии, для которого уставом каждый раз указывается один из восьми гласов, в придворном Обиходе было положено петь на один и тот же «общий» глас (весьма сокращенный напев 1-го гласа киевского распева). Некоторые песнопения были распеты на произвольно взятый 6-й глас вместо гласа, указанного уставом. Так, например, «Воскресение Христово видевше», для которого в древних безлинейных певческих книгах указан 7-й глас, в Обиходе (А.Ф. Львова 1848 года – Н.П.) распето на 6-й глас». 1 Во второй половине XIX века возрастает научный интерес к истории традиционных распевов: знаменного, путевого, демественного и более поздних: киевского, греческого, болгарского. Возникает проблема соответствия существовавшего тогда пения древним распевам – какое пение можно считать принадлежащим «древним распевам»? Церковное пение, существующее в то время в храмах и монастырях, стали собирать и записывать. |
| Не подлежит никакому сомнению, что импульс для развития и «начальный капитал» русская церковная культура получила от великой Византии. Но пропустив сквозь себя византийское наследие, русский творческий гений создал совершенно самобытные церковные искусства, одно из которых – богослужебное пение. Русское традиционное церковное пение, которое сейчас принято называть «древнерусским», несет в себе как черты, общие для богослужебного пения разных народов, так и яркие национальные черты, которые отвечают особенностям именно русского душевного склада, темперамента, переживания молитвы. Многие верующие люди, судящие о нашем традиционном пении непредвзято, характеризуют его как очень бодрое, собранное, энергичное – воинственное, органично соединяющее в себе чувства благодарения Господу, радости и покаяния и отнюдь не настраивающее на уныние, слезливость, расслабление или, наоборот, неуместную душевную веселость. Традиционное русское церковное пение представляет собой стройную и гибкую систему, которая позволяет полно и точно воплотить заложенный в Уставе строй богослужения: значимость того или иного момента церковной службы, её торжественность или, наоборот, обыденность в каждый из дней года. В этом состоит одно из больших преимуществ традиционного пения перед тем, которое преобладает в нашей церковной службе в последние три столетия. Гибкость певческой системы достигается благодаря существованию определенного круга роспевов, стилистике песнопений и разным способам озвучивания богослужебных текстов. Эти особенности передаются посредством того, каким роспевом (знаменным или иным) и каким способом исполняется то или иное песнопение Круг традиционных песнопений Русской Церкви иногда кажется узким, но именно эта «узость» позволяет отражать в звучании песнопений степень праздничности службы каждого конкретного дня. Основной стиль церковного пения – знаменный роспев, и бльшую часть богослужебных дней года каждое из песнопений звучит на один-единственный напев этого стиля. И только на двунадесятые, великие и храмовые праздники некоторые знаменные песнопения заменяются песнопениями других стилей: путевыми, демественными, большого знаменного роспева или различными ин-редакциями знаменного роспева . Причем замены эти зависят не от «произволения» поющих, а определяются местными монастырскими или соборными типиками – Уставами и Обиходниками, то есть достаточно строго регламентированы. В сравнении со знаменным роспевом, все другие певческие стили отличаются бльшей протяженностью мелодий и присущими каждому из них особыми интонационными и ритмическими оборотами. |
| стили и безлинейное многоголосие в нем отсутствуют. Нотация песнопений исключительно знаменная. В наст. время синодальные издания О. хотя и применяются в практике РПЦ, но лишь отчасти и нерегулярно и поэтому далеко не соответствуют названию данной певч. книги. В том виде, как они зафиксированы в этих изданиях, песнопения О. не являются сегодня ни повседневными, ни «составляющими обычай»: они вытеснены огромным количеством разнообразных нотных изданий, в своем подавляющем большинстве многоголосных, а в том, что касается «обиходного осмогласия», преобладает устная традиция. Напротив, старообрядческие О., Обедница и Обиходник полностью сохраняют свое практическое значение и актуальность и повсеместно используются в общинах старообрядцев-поповцев, беспоповцев и в старообрядных приходах РПЦ. 2. Совокупность употребительных песнопений, как записанных, так и бытующих устно. В РПЦ круг песнопений, подпадающих под определение обиходных, с течением времени весьма сильно менялся. Так, с периода Крещения Руси и до сер. XVII в. к церковнопевч. О. относили песнопения знаменного распева, причем значительную часть его составляли внегласовые песнопения и «обиходное осмогласие», длительное время (до сер. XVI в.) не записывавшиеся. К нач. XVII в. круг обиходных песнопений пополнился рядом образцов путевого распева, получивших широкое распространение как в рукописях, так и, очевидно, на практике. При этом иные певч. стили - многоголосные строчное пение и демественное пение, большой знаменный распев, различные авторские распевы («переводы») - не были общеупотребительными и, следов., обиходными, а заполняли собой нишу высокопрофессионального певч. искусства. Предполагается, что в древнейший период истории РПЦ аналогичное «необиходное» положение занимало кондакарное пение . После церковных реформ сер. XVII в. ситуация коренным образом изменилась. Древние знаменный и отчасти путевой распевы (в монодийной версии) сохранили функцию обиходных в старообрядческих согласиях, а с учреждением в 1800 г. |
| «Без музыки оно не может исполняться, подобно тому как слепой не видит света и не отличает тьмы от света, так он без музыкальных знаний ничего не понимает в церковном благоустройсгве и ни одного песнопения не может записать не зная музыкальных ступеней». Разумеется, что И. Коренев негативно относится к безлинейной нотации знаменам записям попевок, считая их противоречащим музыкальным законам линейным нотам «клавишам». 3 . Особо следует сказать об отношении И. Коренева к раннему многоголосию. В первой редакции своего труда (1671) он положительно оценивал это явление, «древним мужем составленное ведущим грамматику» 349]. Во второй редакции, видимо под влиянием общения с Н. Дилецким, И. Коренев пересмотрел свою позицию по отношению к троестрочию и демественному многоголосию. «В троестрочном же и демественном пении не только нет гармонии голосов, но для хорошо понимающих они звучат беспорядочно, тогда как для ничего не знающих этот вопль приятен (интересно, что здесь имел в виду И. Коренев – «бесчинный вопль» или что иное? – A. К.) При сравнении же его со святыми стихами и смыслом божественных слов оно кажется бессмысленным, это восхваляемое пение, как лишенное гармонии и божественных слов и весьма способное прогневить Бога». Партесное же пение основанное на аккордах терцового соотношения по мысли И. Коренева напротив обладает одними только достоинствами. Труд Н. Дилецкого «Идея грамматики мусикийской» созвучный музыкальной эстетике западноевропейского барокко можно в целом охарактеризовать как свод правил многоголосного хорового письма. Отметим некоторые характерные моменты труда Н. Дилецкого: 1 . Разделение музыки по контрастно выразительном) принципу на «веселую» (с созвучием «ут ми соль») «жалостную» (с созвучием «ре фа ля») и «смешанную» (аналог переменного лада). В музыкальной теории XVII века еще не было понятий мажорного и минорного трезвучий, однако важно обратить внимание на тот факт, что мышление антитезами было присуще западноевропейскому барокко. 2 . Правила диспозиции – выработки общего плана композиции в соответствии с делением текста на фразы и строки. |
| Вопрос о демественном пении как особом стиле остается открытым. Считается, что у греков демественное пение было домашним, позднее в таком предназначении оно перешло на русскую землю. В рассказе о сватовстве древлян к княгине Ольге повествуется о том, как 29 послов, прибыв в ладье во время разлива Днепра, искали княжий двор. На их пути стоял двор «Воротиславъ и Чудинъ», а затем в летописи сказано: «иде же есть дворъ Доместиковъ за святою Богородицею» (Статья 945) 15 . Фамилия семьи может служить косвенным указанием на то, что демественное пение было известно в дохристианской Руси. С сер. XV–XVII вв. демественное пение применялось в праздничном богослужении (при венчании, встрече царя и т.п.). Загадочная история произошла при отпевании дьяконом князя Дмитрия Юрьевича Красного (1440 г.), когда князь вдруг ожил и даже что-то произнес. Дьякон, придя в себя, вдруг запел демественно: «Диакон же мало пришед в ся и окрепивая, начать возбуждати сущих ту. А князь едино слово первое глаголаше, потом начатъ пети домеством: < > , та же: < > , по сем же стихи богодичныи» 16 . Для дьякона в экстремальной ситуации решение пришло изнутри спонтанно, свободный поток демественного песнопения соединил Землю и Небо. Считается, что Климент Александрийский заложил основу теории церковной музыки. Музыка александрийским богословом понимается в ее высоком предназначении «питания» души божественной гармонией. Так, о псалмопевце Давиде он пишет в «Строматах»: «(88,3) И сама кифара в руках псалмопевца, с одной стороны, может аллегорически означать Господа, а с другой стороны, символизировать тех, кто играет на струнах своей души, следуя за Господом – руководителем хора. (88,4) Кифара считается спасительной для людей и в том смысле, что через вдохновенное мелодическое воспевание, словесное и направленное размышлением к Богу, слово порождает веру. (88,5) Мы находим музыкальную гармонию и в церковной симфонии закона, пророков, апостолов и Евангелия, и в согласном звучании каждого из пророков» 17 . Раннехристианские песнопения двух первых веков могли быть в значительной степени импровизационными, но затем стал складываться канон. |
| Среди книг, созданных в И. м., преобладают книги праздничного и литургийного репертуара - Демественники, Праздники, Трезвоны, Октоихи, меньше Обедниц, Ирмологиев, Обиходов, Триодей. Обедница содержала песнопения 3 типов литургии, особые песнопения литургий Великого четверга и Великой субботы. В Демественнике приведены песнопения демественного распева. Иргизские Демественники по составу были близки к кн. Обиход: они содержали неизменяемые песнопения всенощного бдения, литургии, ряд праздничных песнопений, вписанных в структуру всенощной и литургии, в т. ч. стихиры по 50-м псалме, величания, задостойники и круг пасхальных песнопений. Отношение к деместву выражено в тексте, предваряющем один из Демественников,- парафразе фрагмента Степенной книги: «Свидетельство о святем пении демественном от жития преподобнаго Романа Сладкопевца. Яко во время княжения благочестиваго Ярослава Владимеровича приидоша из Царяграда Богом подвизаеми трие мужие во град Киев и принесоша с собою певчия книги демественнаго пения, паче же и святое троестрочное гласование, и оттоле начася в России святое пение» (Там же. 2838. Л. 2), а также в др. записях в певч. книгах: «Начинает праваго крылоса головщик «Ами(нь)» прекрасным демественным пением громогласно» (Там же. 2821: Демественник. Спасо-Преображенский мон-рь, 10-20-е гг. XIX в. Л. 1), «Сие пение демественное, как красиво и удивителное» (Там же. 2738: Песнопения Обихода. Нижне-Воскресенский мон-рь, кон. XVIII в. Л. 5). Отношение же к Демественнику отражено в записи, оставленной настоятелем Сергием (Юршевым): «Сия книга Певчей демественной обиход церковной, то чтоб никто ево не изволил брать к себе в келью ни для списания, ни для науки. А кто паче чаяния возмет, то будет соборне наказан» (Там же. 2831. Л. 1). Жен. общины также имели собственные певч. рукописи, за исключением Обедниц и Демественников, предназначенных для литургии. Монастырские б-ки хранили рукописи дониконовские и пореформенной поры, в т. ч. певч. нотолинейные, но грамотные насельники хорошо разбирались в уставных и текстологических различиях этих книг. Так, одна запись гласит: «Молю тя, благочестивый читатель, не благоволи Господа ради по сей книге пение производити, ниже ее при себе держати, понеже в ней много никановской блажи обретается на пагубу спасения человеческаго» (Там же. 2830. Л. 2 об.- 3). |
| Священник Сергий Круглов Особенно поражает воображение апокалиптическая картина на Северном новом кладбище в Радоницу : издалека видно – сотни машин вокруг ограды, разноцветный хитин механических жуков пожирает пространство взгляда. А кладбище пестрит имитацией растительности. Так и кажется: могилке дышать нечем, земли не видно, не только венки – сама трава искусственная: шипастый зеленый коврик во всю могилу; а что, удобно вроде бы – ухаживать не надо, зимой и летом одним цветом. Давленные из целлулоида распятия, напечатанные на пластике фототипии икон в обрамлении вечнозеленой невянущей хвои… В оные времена венки были жестяными. У железа есть хоть какой-то шанс стать с годами ржавчиной, истлеть, смешаться с землей – у пластмассы и этого шанса нет: не смешается с землей никогда (неорганическая химия, полимеры: изуродованные человеком и заново извращенным способом соединенные элементы земли, адская усмешка, пародия на идею вечной жизни…). Многие нынче так-то и молятся: включил в магнитофоне пластмассовое православное пение – дешево и сердито. Нынче ведь — какого только пения нет! Готовишь обед, едешь в машине, сидишь на унитазе – а из динамиков раздается сладкоголосое пение на любой вкус: знаменный распев, демественный, «Херувимская» в исполнении того монастырского хора, «Достойно есть» — этого… А о том, что это – не «пение», не шедевры исполнительской техники, это – общая молитва верных Богу, которую мы должны бы возносить Ему своими собственными, какими уж есть, голосами, вспоминаем ли? Принцип удобства – форева!.. Пришла недавно одна тетенька на исповедь. Говорит: я к причастию приготовилась, но на вечерней службе не была, я Всенощную вчера просмотрела по каналу «Союз», спаси Господи, так удобно… Нет-нет, она вовсе не инвалид, прикованный к постели и не могущий прийти в храм – вполне себе бодрая и активная тетенька, крепко воцерковленная . Или — приходят в храм люди: «Батюшка, освятите икону!» Вынимают из пакета – а там то какие-то стереокартинки на фасеточном пластике, то машинные вышивки святых, не вручную даже кропотливо сотворенные, а продаваемые в готовых наборах и вышиваемые в один мах по шаблону… Начинаешь объяснять людям разницу между иконой и предметом декоративно-прикладного искусства – кто-то, бывает, и понимает, а многие обижаются: благочестивое ведь изображение, а поп почему-то освящать не хочет! Да, не хочет. Не поднимается рука благословить именем Божьим имитацию, и не только имитацию иконы – но и имитацию покаяния, имитацию молитвы, имитацию духовности, имя которым у нас на приходах – легион. |
| Одну из основных особенностей церковного богослужения составляет антифонное пение двух клиросов; с ней непосредственно связана проблема «диалога» в службе: хора и других ее участников – священника, диакона, чтецов. Антифонность и «диалог» нужно научиться создавать и поддерживать – сначала на занятиях, а затем в практике богослужения. Вот примерный круг вопросов, встающих перед будущим регентом и требующих от него профессиональных знаний и навыков. Контрольные вопросы 1 . Как регент и церковные певцы участвуют в совершении богослужения? 2 . Расскажите об установлении степени чтецов и певцов в качестве части церковного клира. Что необходимо для того, чтобы быть допущенным к служению на клиросе сейчас? 3 . Какова роль изучения церковно-певческой традиции в формировании профессионального мастерства регента? 4 . Почему регенту нужно глубоко изучить Устав богослужения? Какой важнейший принцип в нем заложен? Глава 2. Церковное пение и музыкальное искусство § 1. Каноничность церковного пения Традиционное церковное пение – язык молитвы. Церковно-певческое искусство, как и все относящиеся к богослужению церковные искусства, канонично, опирается на традицию и имеет свой язык – духовно-символичный. Этот язык, выработанный тысячелетиями, позволяет приобщиться к духовной реальности в такой мере, в какой язык светского чувственного, приземленного искусства сделать не может. Перед регентом это ставит задачу освоить закономерности, выразительные средства и исполнительские приемы музыкального языка церковной службы – обиходного пения. Церковно-певческий обиход 11 Русской Церкви складывался в течение столетий, и сейчас он представляет собой поистине сокровищницу – богатейший свод традиционных напевов. Исторически самыми ранними в обиходе являются песнопения знаменного распева. С конца XV века обиход пополнился песнопениями путевого и демественного распевов, безлинейного многоголосия, позднее в него вошли киевский, греческий и болгарский распевы 12 , ранние гармонизации, в XIX– начале XX веков – образцы традиционного церковного многоголосия, которые образуют целый пласт современного обихода. Помимо распространенных и общеупотребительных в нынешней практике сокращенных киевского и греческого распевов, существуют еще местные варианты гласов, монастырские певческие традиции – Киево-Печерской, Троице-Сергиевой, Почаевской лавры, Псково-Печерского, Валаамского и Соловецкого монастырей, Оптиной пустыни, некоторых женских обителей (Пюхтицкой, Дивеевской, Корицкой, Красногорской). |
| К. является вероятным редактором (или соредактором) сб. «Мусикия» (списки: ГИМ. Барс. 1340; РГБ. Ф. 173. III. 154, кон. XVII в.; Ф. 205. 146). Протопопов приписал К. авторство трактата «О пении божественном по чину мусикийских согласий» («Мусикия»), а также две «редакции» этого труда (РГБ Ф. 173. III. 154 и РГБ. Ф. 205. 146 соответственно). «Вторая редакция» содержит измененный вариант трактата «О пении божественном...», а также один из вариантов «Науки всея мусикии». «Третья редакция» не является единым текстом, помимо «второй редакции» целиком (2-я из 3 глав книги) в нее входят вирши «Духовныя радости труды сподобляют» и ст. «О пении разных знамен» (1-я глава книги). Трактат «О пении божественном...» - одно из наиболее значительных рус. музыкально-теоретических сочинений XVII в. Его первоначальный вариант обнаружен в 3 рукописях: НБУВ ИР. Софийское собр. 127/381 (60-е гг. XVII в.); РНБ. Q.I.1101, F.I.244 (обе - кон. XVII в.). В основу текста положено школьное музыкальное руководство лат. традиции, текстуально близкое к изд.: Starowolski S. Musices Practicae Erotemeta in usum studiosae inventutis, breviter et accurate collecta. Cracoviae, 1650. Дополнительным источником послужила «Книга о вере» (М., 1648). Ряд разделов трактата написан самостоятельно. Извлечения из основного источника посвящены элементарным основам муз. грамоты, которую «в России совершенне никтоже весть», тогда как обширные дополнения, внесенные в этот текст, связаны с актуализацией его содержания и обоснованием новых для читателя трактата явлений и понятий. Так, подробно определяется понятие «мусикия» и обосновывается причина его распространения на церковное пение. Особенное внимание уделяется оправданию многоголосия. Провозглашается принцип консонантного многоголосия, ориентированного на киевские образцы и построенного по принципам муз. науки; создается историческая концепция, обосновывающая употребление подобного многоголосия в церкви. В противоположность киевской традиции троестрочие (см. Строчное пение ) и демественное пение критикуются за диссонантную фактуру, за обессмысливающие глоссолалические вставки, за отсутствие святоотеческого свидетельства. |
| Круг песнопений. Путевым роспевом распеты следующие праздничные песнопения некоторые стихиры больших праздников светильны и задостойники двунадесятых праздников величания песнопения «Достойно есть», «Елицы во Христа крестистеся», «Отца и Сына», херувимская песнь Великой субботы, «Да молчит всякая плоть». Путем распеты также некоторые песнопения на освящение храма Великой Панихиды. Один из ранних памятников монодийного демества – 136-й псалом «На реках Вавилонских», встречающийся в различных редакциях и вариантах. Это наиболее яркий пример использования демества за богослужением Позднее в в демеством излагаются неизменяемые песнопения Всенощного бдения и Литургии «Благослови Душе моя Господа», «Хвалите имя Господне», «Милость мира» и т.д. песнопения Пасхи стихира «Воскресение Твое Христе», задостойник «Светися светися», «И нам дарова», отдельные песнопения архиерейского богослужения, а также многолетия высшим светским и духовным властям как например царское многолетие «Благоверному царю» 210–212] Особенности мелодического строения. Путевой как и знаменный роспев включает в себя как осмогласные так и внегласовые песнопения. В осмогласных песнопениях попевки путевого роспева представляют собой как бы усложненный мелодико-ритмический вариант попевки столпового роспева. Ее усложнение (мелодико-ритмическое увеличение или расширение) происходит благодаря добавлению количества кратких и долгих интонационных элементов (тонем). Именно долгие протяженные тонемы придают особую выразительность и торжественность путевому роспеву (яркий пример – внегласовое песнопение «Да молчит всякая плоть»). Демественный роспев не подчинен системе осмогласия, но попевочная структура в нем также присутствует. Подобно столповому роспеву в деместве можно выделить начальные срединные и конечные попевки. По сравнению с путевым роспевом демественный отличается широтой диапазона острой характерностью мелодического рисунка с чередованием поступенного движения и скачков обилием мелизматических украшений своеобразием ритмики (см пример 4). Недаром в письменных источниках демественное пение часто именовалось «красным» то есть красивым роскошным. |
|
|
