| 8. Дополнения к сборнику Испанскому. – С течением времени по мере накопления материала к нему делаемы были многочисленные дополнения. После 17-го Толедского собора 694 года мы в нем находим следующие, в разное время вошедшие в него, прибавки: во-первых, к греческим соборным правилам прибавлены: вероопределение шестого вселенского собора 944 , которое папа Лев II в 682 г. прислал в Испанию в латинском переводе, четыре послания самого папы Льва II и одно послание Бенедикта II к нотарию Петру, написанное перед посвящением Бенедикта в папы. Все эти дополнения под именем Константинопольского собора 163 епископов формально были приняты в сборник на 14 Толедском соборе 684 года (пр. 6 и 7). Во-вторых, к африканским соборам прибавлены правила собора в Телепте (Telepte) 418 г.; в-третьих, к галльским соборам прибавлены постановления новых семи галльских соборов 945 , и наконец, в-четвертых, к испанским соборам прибавлены еще двадцать два испанских собора 946 . Вторая часть дополнена некоторыми актами, относящимися к присциллианизму и одной декреталией Григория I (а также началом римского собора 595 г.). 9. Приложение Вестготского кодекса к Испанскому сборнику. – По всей вероятности в половине седьмого столетия к Испанскому сборнику был приложен целый кодекс светских вестготских законов в качестве светской части сборника. До этого времени в отношении к церкви 947 в Испании был в действии Вестготский Римский закон (Lex Romana Wisigothorum), т. е. кодекс Алариха II (506 г.). Местный кодекс (Lex Wisigothorum) 948 , содержавший национальное вестготское законодательство, имел значение только в отношении к самим вестготам. Но с начала седьмого столетия в Испании с особенной силой пробуждаются объединительные стремления и проникают не только в светское законодательство, но отчасти и в церковное. Подобно Византийским императорам короли пишут послания к отцам местных соборов и издают особые законы, утверждающие соборные постановления. Некоторые из таких посланий и законов помещены в самом Испанском сборнике вместе с определениями соборов, при открытии и закрытии которых они изданы 949 . |
| Но то, чему собственно уступил Роберт, гораздо вероятнее было опасение духовной власти Рима и того влияния, которое вследствие запрещения, наложенного на совершение религиозных обязанностей, она могла оказывать на его подданных, или быть может, как заявляет современный жизнеописатель аббата Аббо, он уступил убеждениям этого аббата, который исполнил роль Нафана в деле убеждения его во грехе 3292 . Эти победы были весьма важны для папства, особенно в виду того, что они случились после того времени, в течение которого было мало сношений с Францией, причем у себя дома папская кафедра была так сильно опозорена и унижена. Победы эти дали папам уверенность, что они не потеряли своей силы вследствие перемены династии, совершившейся без их согласия. И если, как предполагали, твердость, с которой Григорий настаивал на разлучении Роберта и Берты, была поощряема желанием Оттона унизить французского короля, то это одно из многих доказательств, того, что возвышение папства до главенства над всеми светскими государями главным образом находило себе содействие в их собственных стараниях пользоваться ими как орудием в своих взаимных интригах и соперничествах. Победа над французским епископатом была важна также вследствие того положения, которое папы занимали в этом деле. Они уже добились от французской церкви столько, сколько требовалось для признания их юрисдикции в отдельных случаях, именно, что митрополит французский не мог быть низложен без согласия папы. Это право их допускалось самим Гинкмаром, оно было даже предметом прошения от собора тройского в 867 году; оно было признаваемо Гугом Капетом и его епископами, пока молчание папы на их обращение не возбудило вопроса о том, не могли ли они действовать и без него. Но, не довольствуясь этим, папы и их сторонники притязали на то право исключительного суда над всеми епископами, которое приписывалось папству ложными декреталиями, и результат этого отсюда был гораздо более важный для римской кафедры, чем каким он был бы, если бы папы предъявляли только такие притязания, которые были необходимы для поддержания их интереса в непосредственно представлявшемся им деле. |
| Папские декреталы стали собираться в сборники, и пять из таких сборников (quinque compilationes antiquae, в том числе два официальные (Иннокентия III и Гонория III) были приняты в юридических школах, как дополнение к декрету. Первая, древнейшая из этих компиляций, составленная в 1191 г. Бернгардом павийским, под названием: breviarium extravagantium, замечательна тем, что в ней в первый раз была установлена система, принятая в позднейшие аутентические папские сборники и ставшая вместе с тем системой научного изложения канонического права, в виде рубрик: judex, judicium, clerus, connubia, crimen. Названные компиляции были вытеснены обширным сборником папы Григория IX 1234 г.: decretalium Gregorii IX libri quinque. При издании этого сборника имелось в виду все каноническое право, за исключением того, которое содержалось в декрете Грациана, издать в одном аутентическом кодексе с теми же приемами, которые употреблены были в кодексе императора Юстиниана, т. е. с помещением в хронологическом порядке за именами тех или других пап их конституций под различными рубриками 818 , причем, конечно, в силу того именно, что сборник был аутентический, все конституции разных пап должны были обсуживаться, как конституции издавшего сборник законодателя, в которых не могло быть различия между leges priores и leges posteriores. Основная же идея издания состояла в том, чтобы все церковное правообразование концентрировать при папском престоле, развитие церковного права совершенно эманципировать от светского и возвести на степень неопровержимого по очевидности факта право папы самостоятельно давать законы по всем пунктам, касающимся церкви и духовенства 819 . Сборник отправлен был в университеты болонский и парижский для преподавания, с запрещением употреблять в судах и в школах какой-либо другой сборник. Так же, как и к декрету, к нему составлялись глоссы и аппараты, из последних один был принят в школьном употреблении как glossa ordinaria. Благодаря характеру самого времени, в которое папская власть стояла на высоте своего могущества, когда нужно было регулировать осуществление папами различных их прав над всеми католическими странами, когда учреждались монашеские ордена, устройство и деятельность которых нуждались в законодательных определениях и проч., к концу XIII в. |
| Так как у глоссаторов составился обычай удерживать из глосс своих предшественников то, что они находили в них ценного, то отсюда возникли особые книги, apparatus, представлявшие собой непрерывающийся комментарий к тексту декрета. Один из этих аппаратов получил особый авторитет и сделался glossa ordinaria, т. е. комментарием, принятым школой. Но не в области только школы получил важное значение декрет Грациана, а и для канонической практики. Предшествовавшие Грациану сборники содержали в себе самые разнообразные источники разноместного происхождения, из которых лишь сравнительно немногие могли рассчитывать на общее признание, действие же всего остального зависело от рецепции в той или другой местной церкви. Общего сборника, который был бы облечен авторитетом, общепризнанным не существовало. Как скоро декрет Грациана, благодаря его преимуществам перед предшествовавшими сборниками, заслужил уважение к себе настолько, что даже положен был в основу преподавания канонического права, на самый декрет стали смотреть как на общий источник, т. е. на все то, что содержится в декрете, независимо от времени и места происхождения. Этот взгляд вполне согласовался с обстоятельствами и отношениями времени, когда прежнее разноместное церковное правообразование должно было смениться единством общецерковного правообразования, исходящего от пап. Благодаря властному положению, занятому римскими епископами со времени Григория VII, была обеспечена фактическая возможность проведения теоретических взглядов школы на единство церковного правообразования, как на нечто нормальное 817 . Неудивительно, поэтому, что все, следовавшие за декретом Грациана сборники, заключали в себе уже исключительно папское законодательство. Декреталы, или конституции пап, которые издавались после появления на свет декрета Грациана, и которые должны были приниматься к сведению и исполнению канонистами – теоретиками и практиками, назывались первоначально extravagantes, потому что они не имели определенного положения в декрете Грациана, а находились вне его (quia extra decretum vagabantur). |
| на основе неск. сборников церковного права IX-XI вв.: т. н. Свода, посвященного св. Ансельму, Свода Регинона Прюмского , Свода Дионисия-Адриана (Collectio Dionysio-Hadriana), «Лжеисидоровых декреталий» . Помимо них в состав «Декрета» были включены постановления Соборов IX в., каноны из пенитенциалиев , епископских капитуляриев , отрывки из творений отцов Церкви, из капитуляриев франк. королей и императоров, касающиеся церковной реформы (89 отрывков), отрывки из Дигест Юстиниана , Кодекса Юстиниана , институций Гая, из бревиария Алариха и эпитом Юлиана. 1785 канонов «Декрета» подразделены на 20 книг и титулы, внутри к-рых они сгруппированы по тематическому принципу, однако сам порядок тем достаточно произвольный (епископат, посвящение в сан, церкви, отлучение, лжесвидетельство, пост, пьянство, миряне, обвинители и свидетели, блуд, посещение больных, покаяние, намерение и т. д.). Текст мн. канонов «Декрета» носит следы правки Б.; вероятно, ему также принадлежат подписи к канонам, к-рые зачастую имеют недостоверный характер. Напр., стремясь уменьшить роль светской власти в церковных делах, он атрибутировал подавляющее большинство текстов рим. права и франк. капитуляриев как принадлежащих церковным авторитетам, прежде всего папам Римским. Текст «Декрета» характеризует Б. как активного сторонника церковной реформы, независимости католической Церкви от светских властей, хотя его позиция отличалась от той, к-рую пропагандировали григорианские своды церковного права. Согласно упоминаниям в Прологе, в работе над «Декретом» Б. помогали приор вормсского кафедрального капитула Брунихо и еп. Шпайерский Вальтер. Хронист Сигиберт из Жамблу включает в число помощников Б. Ольберта, мон. Лобского мон-ря, а впосл. аббата Жамблу, поэтому, как полагают исследователи, в «Декрете» отражена концепция церковной реформы льежской, или лотарингской, правовой школы. Б. лишь в ограниченном объеме признавал примат папы Римского, выступал против предоставления привилегий монастырям, против герм. права «частной церкви», защищал власть епископов, был противником симонии , допускал брак католич. |
| К ним он добавил 50 из 85-ти Апостольских правил, поместив их в самое начало, перед Соборными канонами. Дионисий озаглавил эти правила «так называемыми Апостольскими» (canones qui dicuntur apostolorum). 35 последних правил Дионисий не перевёл. Рукописи с 50-ю правилами, которые существовали наравне с полными сборниками, были удобнее для Западной Церкви ввиду того, что среди последних правил есть такие, которыми осуждается сложившаяся уже тогда в Римской Церкви практика: пост в субботу, обязательный целибат духовенства. Вслед за 165-ю правилами Понтийского сборника в расширенной Халкидонской редакции Дионисий поместил 27 правил IV Вселенского Собора, без трёх последних, из которых 28-е правило было особенно пререкаемо на Западе. В конце сборника Дионисия Малого помещены не требовавшие перевода правила Сардикийского и Карфагенского Соборов. По поручению папы Хормизда (504 – 523 гг.) Дионисий Малый составил официальное издание канонов с параллельными греческими и латинскими текстами. Этот официальный сборник до нас не дошёл, но из сохранившегося предисловия к нему видно, что в него вошли Апостольские правила, а также каноны Сардикийского и Карфагенского Соборов. Вслед за каноническим сборником Дионисий Малый по просьбе одного римского пресвитера составил сборник законов Поместной Римской Церкви – папских декреталов. В него вошли декреталы восьми пап: от Сириция (385 – 398 гг.) до Анастасия II (496 – 498 гг.). Этот «Сборник декреталов римских первосвященников» («Collectio decretorum pontificum romanum») вскоре после издания был присоединён к «Каноническому кодексу» Дионисия Малого («Codex canonum Dionisii Exigui») и вместе с ним получил официальное признание на Западе. В 774 году оба сборника, как единое целое, вместе с новыми декреталами были высланы папой Адрианом I в дар королю франков Карлу Великому, ставшему впоследствии императором. Новый «Сборник Дионисия-Адриана» («Collectio Dionisio-Hadriana») служил официальным каноническим кодексом Франкского государства (Codex canonum). 10.2. Западные канонические сборники VII – IX веков В первой половине VII столетия был составлен кодекс Испанской Церкви, который приписывается святому Исидору Севильскому († 636 г.). Основанием для такой атрибуции служит то, что предисловие к сборнику читается и в «Этимологиях» святого Исидора. Компиляция состоит из двух частей. В первую вошли каноны Соборов в составе, близком сборнику Дионисия, но в другом переводе. Хотя этот перевод был выполнен в Италии в V веке, но, поскольку он включён в «Испанский кодекс», то получил название «Перевод Исидора» («Versio Isidoriana»). К правилам, переведённым с греческого языка, добавлены, как и у Дионисия, каноны Сардикийского и Карфагенского Соборов в латинском оригинале. Особенность этого сборника состоит в том, что кроме канонов, признанных Вселенской Церковью, в него вошли правила Испанских и Галльских Соборов. Вторую часть сборника составляют папские декреталы: от Дамаса до Григория Великого . |
| Одним из рубежных источников латинского канонического права стал т.н. Dictatus рарае 460 – документ, содержащий реформаторскую программу понтификата папы Григория VII (1073–1085) 461 . Принципы, оглашенные в Dictatus, вполне адекватно выражают основания папской теологии: Dictatus рарае на основании «Лжеисидоровых декреталий» провозглашает, что папа Римский обладает вселенской юрисдикцией и непогрешимостью и имеет право созыва собора, рукоположения и низложения епископов 462 . Согласно Dictatus, Бог возложил на папу сохранение божественного порядка на Земле. Поэтому папа вправе выносить суждение обо всем, но никто не может совершать суд над ним, его суждение неизменяемо и непогрешимо. Папа должен покарать того, кто вступает в конфликт с христианским миропорядком. Особо следует следить за правителями: если король не соответствует своему предназначению, то есть следует не за Богом и Церковью, а руководствуется собственной волей, он теряет право на власть. Папа, обладая полным правом наказывать и миловать, может низлагать светских правителей и вновь давать им власть. Если прежде империя властвовала над папством (цезарепапизм), то в Христианской республике ведущая роль переходит к Церкви, к папам (церковная государственность, папоцезаризм), чтобы в соответствии с Божьими законами обустроить империю (теократия). В Средние века основу кодификации католического церковного права составил труд неоднократно упоминавшегося нами Грациана, завершенный около 1140 г., – Concordia discordantium canonum (Согласование несогласований канонов), позднее названный Декретом Грациана. За этот основополагающий труд уже к концу 12 в. Грациан удостоился почетного имени «отца науки канонического права» ( pater scientiae iuris canonici). Грациан собрал правила апостолов, Вселенских соборов, восточных и западных Поместных соборов, подлинные и подложные папские декреталии, отрывки из творений отцов Церкви, пенитенциалов, извлечения из «Корпуса» Юстиниана и франкских капитуляриев. Декрет, используя схоластический методологический инструментарий, пытался примирить видимые противоречия канонов прошлых веков. Для этих целей Грациан широко пользуется Библией , папским и соборным законодательством, авторитетом свв. отцов (особенно широко – блаж. Августина), а также светским правом 463 . |
| Иногда эти дома соединялись с епископским помещением и составляли часть его, обыкновенно же бывали отделены от него, хотя все-таки находились вблизи церкви. Некоторые епископы никогда не обдали иначе, как в обществе с нищими 1188 . В виду этого древние церковные писатели не без основания называли церковное имущество patrimonium pauperum, pauperum Stipendium, hereditas pauperum, egentium substantia 1189 . Новое положение церкви, получавшей возможность устраивать и поддерживать великолепные базилики и торжественное богослужение, а также злоупотребления некоторых епископов, которые, вместо вспоможения бедным, старалась из церковных средств обогатить себя и своих родственников 1190 , послужили поводом к разделу церковного имущества на известное число долей, так чтобы на бедных во всяком случае расходовалось не меньше установленной доли. Раздел церковного имущества на четыре равные части, из которых одна должна была идти в пользу епископа, другая – на содержание остальных клириков, третья – в пользу бедных, четвертая – в пользу церковной казны на церковно-строительные издержки (fabrica ecclesiae), в первый раз упоминается в декретале папы Симплиция (475 г.), потом повторяется в декреталах Геласия (494 г.) и Григория Великого (593 и 604 гг.), но с ссылкой на старинный обычаи 1191 . Папы рекомендовали эту римскую практику раздела на четыре части епископам Италии: и других западных стран, в которых бедные не пользовалось такою же попечительностью со стороны церкви, как в Риме 1192 . Однако раздел доходов церковных на четыре доли долгое еще время не включал возможности вспоможения бедным со стороны церкви свыше пределов четвертой доли в случае настоятельной надобности 1193 . Но хотя таким образом рассматриваемая теория бедных, как собственников церковного имущества, опирается на известные исторические основания, хотя отголоски ее слышатся в римском праве 1194 с научно-юридической точки зрения, в строгом и точном смысле слова, не может быть речи о нищих, как собственниках церковного имущества, и в применении к нынешнему времени, когда сравнительно весьма малая часть церковных доходов идет на нужды бедных, и даже в применении к христианской древности, когда вспоможение бедным было главным назначением церковного имущества. |
| XXXIX, 2 262 и fr. 11 § 7 D. XLIV, 2 263 акторы городов вместе с туторами и кураторами ставятся на одну линию с прокураторами ввиду той именно черты сходства этих последних с первыми, что и те и другие суть представители интересов других лиц. Из сопоставления в обоих представленных случаях прокураторов с туторами, кураторами и акторами следует ли заключать, что прокураторы вообще рассматриваются с точки зрения опеки и попечительства и что все вообще представляемые прокураторами имеют реституцию in integrum? Этот вывод решительно не необходим; напротив, более естественно было бы рассуждать так, что кураторы и туторы, равно как и городские органы с точки зрения попечения о чужих интересах имеют черты сходства со всеми вообще прокураторами и, ввиду этой черты сходства подводятся под одно общее понятие. Да и кого, собственно, нужно бы было представлять себе опекуном или попечителем города: актора ли только, или всю городскую курию, или отдельных магистратов, как дуумвиры, эдилы, квесторы, или, наконец, тех особых патронов и дефензоров, которых могли иметь города для защиты своих интересов? Притом, если бы jura minorum были не сингулярной привилегией для политических общин, а существенным выводом из самой природы этих общин как юридических олицетворений, неспособных к хотению и действованию, то следовало бы ожидать, что не только на республики, но и на все вообще юридические олицетворения (как коллегии, декурии, societates publicanorum) будут распространены римским правом jura minorum. Между тем этого-то именно мы и не видим, и этим-то всего более и доказывается сингулярный характер означенных прав как привилегий, установленных в пользу фиска и городов, – привилегий, скопированных, конечно, с тех привилегий, которыми пользовались в юридической жизни minores, но нисколько не свидетельствующих о тожестве юридической природы. Римскому праву нельзя приписывать тех воззрений, которые позднее развиты были в западной юриспруденции канонистами, нашли себе официальное выражение в Corpus juris canonici, именно в декреталах Григория IX 264 , и распространены германской судебной практикой на все вообще юридические лица 265 . |
| Особенную же ревность в пропагандировании идеи римской супрематии и изобретательность в фабрикации вымыслов и подлогов разного рода для возвышения папского авторитета обнаружили составители канонических сборников. Первое место в ряду канонистов, явившихся продолжателями дела, начатого Псевдоисидором, занимает епископ вормсский Бурхард († 1025). Ему принадлежит канонический сборник Collectarium или Decretum. Практическим побуждением к составлению этого сборника Бурхард выставляет невежество подведомого ему духовенства и недостаток таких трудов, в которых церковные постановления были бы приведены в порядок и следовательно могли бы иметь руководительное значение в пастырской практике. Из содержания же самого сборника усматривается, что Бурхард имел в виду не только познакомить подведомое ему духовенство с церковным законодательством, но вместе с тем внушить ему особенное уважение к авторитету епископов Рима. Для достижения этой цели, подобно Псевдоисидору, он снабжает некоторые главы своего сборника, заимствованные из франкских капитуляриев, пенитенциала Рабана Мавра и других, сравнительно поздних, источников, фальшивыми надписями, относя их происхождение ко временам древнейшим и выдавая их за постановления апостольского престола в Риме. Этим давалось понять, что папы издавна обладали верховною церковно-законодательною властью. Еще яснее тенденция эта отпечатлевается в каноническом сборнике епископа луккского Анзельма († 1086). Этот сборник составлен по поручению Григория VII. В полном своем виде он известен только по рукописям. Достоянием же печати сделались только некоторые выдержки из рукописей и надписания книг и глав, на которые распадается сборник Анзельма. Как ни скудны эти данные, а на основании их все-таки следует согласиться с Янусом, что «Анзельм сделался основателем нового церковного права, так как всё, служившее к увеличению папской власти, он извлек из псевдоисидоровских декреталий и привел в ясный порядок, и кроме того дал в своем сборнике место многим новым вымыслам и подлогам». Как широко понимал Анзельм идею папства и какого ревностного поборника своей системы нашел в нем Григорий VII, можно видеть уже из того, что две первые книги рассматриваемого сборника трактуют специально de primatu et excellentia romanae ecclesiae, при чем названные книги распадаются на 168 глав, в которых доказывается законность всех притязаний, заявленных Григорием VII и его предшественниками. |
|
|
