| В минуту нашествия Монголов на Россию уже не было великого князя киевского; вместо одного великого князя тогда были два великих князя, сидевших на двух наискось противоположных окраинах страны – владимирский и галичский. Из этих двух великих князей взял на себя дело избрания митрополита великий князь галичский Даниил Романович, который перед самым нашествием Монголов овладел и Киевом. Не должно однако, кажется, думать, чтобы Даниил потому именно присвоил себе дело избрания митрополита, что владел столицей митрополии: овладев Киевом перед самым нашествием на него Монголов, Даниил после этого нашествия, когда Монголы превратили его в совершенный развалины, как будто бросил его, так что в минуту избрания им митрополита Киев едва ли не был в таком положении, что не принадлежал никому, и, во всяком случае, кажется, не принадлежал ему – Даниилу 86 . Как было произведено Даниилом избрание митрополита, – по соглашению с великим князем владимирским или без этого соглашения, опять остаётся неизвестным. Если без соглашения, что представляется более вероятным, то должно думать, что великий князь владимирский, или также со своей стороны помышлявший о замещении кафедры митрополичьей или, может быть, ожидавший митрополита из Греции, узнав об избрании последнего Даниилом, не рассудил протестовать против этого и остался ждать, что принесёт избранный кандидат от патриарха. Даниил Романович избрал митрополита сравнительно в очень непродолжительном времени после покорения Монголами Киева и его галичской области, ещё прежде, чем формальным образом установилась их власть над Россией. Полагаем, что эту сравнительную поспешность нужно объяснять случившимися обстоятельствами. Великий князь галичский удалялся от Монголов в Венгрию, а из Венгрии в Польшу. Во время его отсутствия, когда Монголы, покорив области киевскую и галичско-волынскую, ушли в те же Венгрию и Польшу, присвоил себе митрополичьи права над церковью, находившейся в пределах великого княжества галичского, епископ угровский Иоасаф 87 . |
| Но мир с Миндовгом был непродолжителен. Татарский темник Бурундай, занявший место Куремса, привел с собою большое войско и в 1260 году пошел на Литву, Даниил как-то успел уклониться от этого татарского похода; но брат его Василько, волей-неволей, должен был вместе с татарами идти на Литву. Поход этот не принес никакой пользы Татарам, но рассорил Миндовга с Романовичами и породил войну между Литвою, Волынью и Галичем; Миндовг лишил Даниилова сына Романа княжества Новогородка Литовского и захватил в плен самого Романа. Но война с Романовичами, как со своими, не столько тяготила Миндовга и его подданных, сколько тяготил их союз с Ливонскими и Прусскими немцами и папою. С Романовичами, как со своими, можно было мириться и воевать, не опасаясь за самостоятельность и независимость; ибо, во всяком случае, здесь можно было вмешать всех Русских князей и уладить дело безобидно для обеих сторон. Но совсем другое значил союз с Немцами чужеземцами, имевшими в виду постоянно усиливать свою власть, и за которыми стояла целая Германия и еще Папа, владыка всей Западной Европы. Хотя Немцы и Папа короновали Миндовга и назвали королем; но в тоже время старались поставить его в зависимость и от себя, и думали смотреть на короля Миндовга, не как на самостоятельного государя, а как на вассала Римской церкви и Германии. Умный и ловкий Миндовг скоро заметил это и чтобы обмануть Немцев, стал писать к ним письма, в которых рассыпался в благодарности за их покровительство и помощь, уступал Немецкому ордену свои земли в Куронии, Жмуди и у Ятвягов, а также сулил после своей смерти всю Литовскую землю отказать тому же ордену; но в тоже время приносил жертвы идолам своей старой веры и нисколько не думал оставаться латинским христианином, а лишь искал случая разорвать все связи с Немцами и Папой. Наконец, в 1260 году, Миндовг скинул личину, которой обманывал Немцев, и, собрав многочисленное войско из Литовцев, Русских, Жмуди, Ятвягов и других своих подданных, ворвался в Мазовию, сжег Плоцк, опустошил всю тамошнюю страну, и вслед за тем вступил в Пруссию, и начал жечь все города, построенные там Немецкими рыцарями и избивать всех латинских христиан и, награбившись до сыта, воротился домой с богатою добычею. |
| Даниил избавился от врагов внешних, но летописец опять начинает рассказ свой зловещими словами: «Скажем многий мятеж, великия льсти, бесчисленныя рати». Бояре галицкие, привыкшие к крамолам, находившие свою выгоду в беспорядке, в возможности переходить от одного князя к другому, не могли сносить спокойно установление наряда, утверждение сына Романова на столе отцовском. Они стали сноситься с давним врагом Романовичей, Александром бельзским, как бы убить Даниила и взять к себе в князья его, Александра. Однажды заговорщики сидели вместе и советовались, как бы зажечь двор княжеский и таким образом погубить Даниила; в это время брат его Василько выходит к ним и в шутку бросается с обнаженным мечом на одного слугу, вырывает щиту другого; заговорщики испугались, думая, что Василько поступает так с намерением, открывши их замысел, и бросились бежать. Даниил с братом никак не могли догадаться, отчего побежали бояре, как один из оставшихся, Филипп, стал звать к себе Даниила на пир; Даниил поехал, но на дороге нагнал его посол от тысяцкого Дамьяна. «Пир затеян злой, – сказал ему посол, – Филипп с Александром бельзским сговорились убить тебя». Даниил возвратился в Галич и послал сказать брату Васильку во Владимир, чтоб шел на Александра; Василько выгнал Александра в Перемышль, взял Бельз, а седельничего своего Ивана Михайловича послал захватить бояр, которых и взято было 28 человек; но Даниил не хотел поступать по примеру отца и простил крамольников. Великодушие, однако, не помогло, а только еще усилило дерзость бояр: один из этих безбожников, по выражению летописца, залил на пиру князю лицо вином; Даниил стерпел и это оскорбление. Но он не хотел оставить без наказания Александра бельзского, который засел в Перемышле со своими галицкими соумышленниками. Из всей дружины у Даниила осталось только 18 отроков, на которых можно было положиться; он созвал их на вече вместе с Дамьяном-тысяцким и спросил: «Хотите ли оставаться мне верными и идти со мною на врагов моих?» Те отвечали: «Верны мы Богу и тебе, господину нашему, ступай с божиею помощью»; а сотский Микула прибавил при этом: «Господин! не раздавивши пчел, меду не есть». |
| Разумеется, обращаясь в Ватикан, составители жалоб умалчивали, что речь идет о подданных коронованного папой короля, а курия тем легче могла поверить их просьбам объявить крестовый поход, что ей было известно о том, что не все литовцы подчиняются власти Миндовга. Более того, есть основания думать, что в нападавших на Польшу «схизматиках» усматривали подданных Даниила Галицкого. Этим можно объяснить, что в феврале 1257 г. Александр IV обратился и к этому князю. Констатировав, что князь не исполняет взятые на себя обязательства, папа требовал, чтобы Даниил Романович вернулся к повиновению Римской Церкви. В случае отказа он поручил епископам Оломоуца и Вроцлава наложить на князя церковные санкции . В письме, отправленном одновременно указанным епископам, папа уполномочивал их, в случае если князь не подчинится церковным санкциям, обратиться за содействием к светской власти . Все это можно было бы считать простым недоразумением, однако то обстоятельство, что жалобы на нападения «русских» побудили папу обратиться с упреком к галицкому князю, показывает, что к этому времени никаких дружеских отношений между папской курией и Галицкой Русью не было. Обращают на себя внимание слова папского послания, что Даниил Романович не исполнил обещаний, касавшихся «подчинения» Римской Церкви и «соблюдения» веры. Очевидно, когда переговоры между Никеей и Римом закончились неудачей, в Риме нашли нужным поставить вопрос о более тесном подчинении Галицкой Церкви папскому престолу, но Даниил, не получив помощи против татар, не имел намерения идти навстречу этим пожеланиям. Церковные санкции епископов Оломоуца и Вроцлава (если до их установления и дошло дело) не могли повлиять на его позицию. Церковная связь между Галицко-Волынской Русью и Римом оказалась разорванной, и это могло лишь усилить враждебное отношение папской курии к православному миру. На рубеже 50–60-х гг. XIII в. произошли два разных, но сходных по своему влиянию на позицию папства события. После того как Орда направила в 1259 г. на земли Галицкой Руси большое войско во главе с Бурундаем, галицко-волынские князья были вынуждены подчиниться татарам и принять участие в походе ордынских войск на Польшу. С этого времени участие русских в походах ордынских войск на Польшу и Венгрию стало правилом. Действуя таким образом, Орда, несомненно, старалась разорвать дружеские отношения между древнерусскими княжествами и их западными соседями. Другое событие — разрыв Миндовга с Тевтонским орденом и папской курией и реставрация язычества в Литве в 1260 г. Подчиненные Миндовгу западнорусские земли стали частью враждебного католическому миру языческого государства. |
| Скачать epub pdf 67. Даниил Романович, князь, потом король галицкий сын Романа Мстиславича, князя галицкого (см. 165), от второго брака с неизвестною. Родился в Галиче в 1201 г.; по смерти отца и 1205 г. принесен матерью, бежавшею с детьми из Галича сначала на Волынь, потом в Краков, откуда отправлен в Венгрию в 1206 г.; старанием Владислава, боярина галицкого, и руками венгров посажен на стол галицкий в 1211 г.; выведен венграми на Волынь, где отданы ему с матерью и братом Тихомль и Перемиль в 1217 г.; припыл в Галич к Мстиславу Мстиславичу Удалому, князю новгородскому (см. 145) в 1219 г.; сражался с венграми и разорил город Вельз в 1220 г.; возвратился в Галич к князю Мстиславу, окончательно выгнавшему из Галича венгров, в 1221 г.; владея Владимиром-Волынским, был в первой битве русских с татарами на реке Калке (ныне Калец, в Мариупольском уезде Екатеринославской губернии) и тут ранен 31 мая 1224 г.; добыл себе Луцк в 1227 г.; мстя за смерть Лешка Белого, герцога польского, друга своего, осаждал Калиш в 1229 г.; овладел было Галичем в 1233 г., но, разбитый половцами у Торческа (бывший городок близ Киева, за р. Стугной), вынужден ограничиться областью Перемышльской, предоставленной ему князем Михаилом Всеволодовичем черниговским (см. 138), то соперником по Галичу, в 1234 г.; пользуясь отсутствием Михаила в Киев, а сына его, Ростислава, в Литву, обступил и взял Галич и 1236 г.; по слухам о татарах прибыл в Киев, покинутый бежавшими князьями, вверил защиту города доблестному боярину Дмитрию, но сам уехал в Венгрию в 1240 г.; скрывался от татар в Мазовии в 1241 г.; возвратившись в Галич и на Волынь, опустошенные татарами, взял Люблин в 1244 г. и воевал с Литвой в 1245 г.; впервые ездил в ордынские улусы на поклон к хану в 1246 г.; вел переговоры с папой Иннокентием III о соединении церквей в 1247 г., но выгнал римского епископа Альберта, присланного папой быть главой южно-русского духовенства, в 1249 г.; стараниями венгров примирился с Римом в 1252 г.; признал папу отцом, получил от него венец царский с бармами и коронован римским аббатом в Дрогичине в 1253 г.; потерпел от литовцев, проникших до Люблина, в 1255 г.; отказался от единения с папой и латинством в 1256 г.; произвел первые наступательные действия против татар в 1257 г.; воевал за венгров с немецким императором в 1258 г., с чехами (богемцами) в 1259 г.; посылал сына воевать Мазовию в 1262 г., княжество Ловицкое в 1263 г., землю Сандомирскую в 1265 г. Умер в Галиче в 1266 г. Тело его погребено в г. Холме (ныне Хельм, в Галиции). Король Даниил галицкий был женат на дочери Мстислава Удалого, князя новгородского и галицкого, Анне, от брака с которой имел четырех сыновей: Романа, умершего при жизни отца, Льва, наследовавшего отцу, Мстислава и Шварна. Читать далее Источник: Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови/сост. М.Д. Хмыровым. - Санкт-Петербург : [б. и.], 1993. - 165, с., ил. Поделиться ссылкой на выделенное |
| В 1240 году хан Батый разорил Киев, а его начальник Кайдан, сын Оготая, раззорил Мельник, Дрогичин и Гродно, князь которого Юрий защищался в замке до последней степени. После были раззорены Волковыск, Новогрудок и Слоним, и взят Дрогичин. Город Холм сделался столицею кн. Даниила. Ослабленная монголами и междуусобиями князей, Русь открыла поле для захвата Литовцев. Однако это совершалось не вдруг. Князь литовский Рынгольд разбил русских в 1235 году, а сын его Миндовг, в 1241 году взял Гродно, Волковыск, Слоним и Новогрудок. В то же время Литовцы овладели Бельском, Дрогичином и дошли до Бреста, откуда прогнали Даниила Романовича. Даниил Романович не получил помощи от папы Иннокентия IV, который прислал ему корону, которой он короновался в Дрогичине. Даниил, князь Галицкий, дружил с литовцами и воевал с ятвягами. В 1240 г. они были поражены под Дрогичином. Еще более сильно они были поражены Даниилом в 1251 году. Соединившись с ятвягами, он победил Миндовга в 1253 г., причем взяты были обратно Гродно, Новогрудок, Слоним и Волковыск. В 1254 году совершил коронование Даниил Романович в Дрогичине, откуда опять ходил на ятвягов, с полководцем которых (Стекинтом) молодой Лев Даниилович вступил в единоборство, убил его и брата его мечем прободе, а оружие их представил Даниилу, который остановился в доме Стекинта (в Райгородке). В 1256 году он пригласил на помощь себе Изяслава Свислочского, Романа – князя Новогрудского и Слонимского, а также и других, разбил ятвягов: Злинцев, Крисменцев, Покенцев, сожег Тайсевичи, Буряла, Раймоче, Комата, Дора, остановился в Корковичах. Они попросили мира. И доверенный князя Кенятин Положишин собрал дань черными куницами и серебром (1257 г.). В 1279 году ятвяги просили хлеба у Владимира Васильковича Волынского, и он послал его, но был перехвачен мазовцами. А в 1281 году Подлясьем овладели литовцы. В 1260 году был схвачен литовцами Роман Даниилович. В 1262 году Василько разбил литовцев при гор. Нобле (Пин. уезда). Князья Пинские: Феодор, Димитрий и Юрий прибыли туда поздравить его. |
| Когда собрались все полки русские и половецкие, то Мстислав Удалой с 1000 человек перешел Днепр, ударил на татарских сторожей и обратил их в бегство; татары хотели скрыться в половецком кургане, но и тут им не было помощи, не удалось им спрятать и воеводу своего Гемябека; русские нашли его и выдали половцам на смерть. Услыхав о разбитии неприятельских сторожей, все русские князья переправились за Днепр, и вот им дали знать, что пришли татары осматривать русские лодки; Даниил Романович с другими князьями и воеводами сел тотчас на коня и поскакал посмотреть новых врагов; каждый судил об них по-своему: одни говорили, что они хорошие стрельцы, другие, что хуже и половцев, но галицкий воевода Юрий Домамерич утверждал, что татары – добрые ратники. Когда Даниил с товарищами возвратились с этими вестями о татарах, то молодые князья стали говорить старым: «Нечего здесь стоять, пойдем на них». Старшие послушались, и все полки русские перешли Днепр; стрельцы русские встретили татар на половецком поле, победили их, гнали далеко в степи, отняли стада, с которыми и возвратились назад к полкам своим. Отсюда восемь дней шло войско до реки Калки, где было новое дело с татарскими сторожами, после которого татары отъехали прочь, а Мстислав галицкий велел Даниилу Романовичу с некоторыми полками перейти реку, за ними перешло и остальное войско и расположилось станом, пославши в сторожах Яруна с половцами. Удалой выехал также из стана, посмотрел на татар, возвратившись, велел поскорее вооружаться своим полкам, тогда как другие два Мстислава сидели спокойно в стане, ничего не зная: Удалой не сказал им ни слова из зависти, потому что, говорит летописец, между ними была большая распря. Битва началась 16 июня; Даниил Романович выехал наперед, первый схватился с татарами, получил рану в грудь, но не чувствовал ее по молодости и пылу: ему было тогда 18 лет и был он очень силен, смел и храбр, от головы до ног не было на нем порока. Увидавши Даниила в опасности, дядя его Мстислав Немой луцкий бросился к нему на выручку; уже татары обратили тыл перед Даниилом с одной стороны и пред Олегом курским – с другой, когда половцы и здесь, как почти везде, побежали пред врагами и потоптали станы русских князей, которые, по милости Мстислава Удалого, не успели еще ополчиться. |
| По-видимому, с 1246 г. центром домениальных владений Л. Д. становится Львов, где на княжеском дворе для своей жены и ее венг. свиты он разрешил строительство католич. храма. В кон. 40-х - сер. 50-х гг. XIII в. князь неоднократно участвовал в сражениях правителей Галицко-Волынской Руси против войск вел. кн. Литовского Миндовга , правителя ордынского улуса темника Куремсы и ятвягов, а в 1252 г.- в борьбе за австр. наследство Бабенбергов в пользу своего младшего брата кн. Романа Даниловича. В походе на Чехию «взя плен велик» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 821-822). В 1253 г. Л. Д. принимал участие в коронации своего отца в Дорогичине на р. Буг в присутствии папских послов, польск. князей и бояр. В том же году принял участие в военных действиях против ордынцев, изгнав их из крепости Бакота в Галицком Понизье, которая обороняла важный брод через р. Днестр; князь стал поручителем перед кор. Даниилом Романовичем за местного воеводу Милея, к-рый поддерживал сепаратизм болоховских бояр и власть темника Куремсы (Там же. Стб. 827-830). В военной кампании весной 1254 г. по приказу отца Л. Д. захватил на Болоховской земле г. Межибожье и волость Побожье, где он вновь «воевал люди Татарьскыя» из Куремсы. Объединившись с ратью своего брата кн. Шварна Даниловича, Л. Д. вместе с отцом участвовал в удачной осаде г. Возвягля. Им на помощь должны были подойти литов. войска кор. Миндовга и новгородского кн. Романа Даниловича. вел. кн. Даниил Романович хотел объединиться с ними и вместе пойти на Киев. Однако после захвата и сожжения рус. князьями Возвягля литовские войска под командованием воевод Хвала и Сирвида Рюшковича решили вернуться назад, когда правитель Галицко-Волынской земли отпустил домой своих сыновей. По дороге литовская рать разорила окрестности Луцка, за что была разбита войсками галицко-волынских князей (Там же. Стб. 838-840). В 1257 г., после смены Куремсы на нового улусного кн. Бурундая, галицко-волынские князья были вынуждены отказаться от продолжения борьбы против правителей зап. улусов Орды, а позднее - участвовать в походах татар на Литву, Польшу и Венгрию. Опасаясь встречи с опасным противником, кор. Даниил Романович вместе с сыновьями Л. Д. и Шварном Даниловичем отъехал в Дорогичин и Мельник, где они вели удачные военные действия против ятвягов (Там же. Стб. 847-848). |
| кн. Всеволод утвердил Киев за последним, а после повторного столкновения между Романом и Рюриком отдал столицу старшему из Рюриковичей - Ростиславу. Эти события наглядно показывают как общерус. влияние кн. Всеволода, так и то, что Киев утратил свою привлекательность не только для владимиро-суздальского князя, но и для князя галицко-волынского, отец к-рого Мстислав отдал столько сил борьбе за киевский стол. Политический взлет Романа Мстиславича оказался крутым, но недолгим: чувствуя себя настолько сильным, чтобы вмешаться даже в борьбу между Вельфами и Штауфенами в Германии в качестве союзника последних, Роман погиб в 1205 г., во время заграничного похода, оставив 2 малолетних сыновей - Даниила и Василька Романовичей. В Галицко-Волынской земле началась длительная политическая смута, в ходе к-рой Романовичи скитались по венг. и краковскому дворам в поисках помощи, а Галич на неск. лет, в 1214-1219 гг., оказался даже под властью венгров. Венгров выбил сын одного из смоленских Ростиславичей св. кн. Мстислав (Феодор) Мстиславич Удатный, сам утвердившийся в Галиче почти на десятилетие (1219-1227). В это время кн. Даниил Романович был занят восстановлением своей власти на Волыни, новое же воссоединение Галицко-Волынского княжества под его рукой стало возможно только накануне монг. нашествия на Юж. Русь - в 1238 или нач. 1239 г., сев в Галиче, Даниил Романович отдал Волынь своему младшему брату Васильку, тогда как в др. центре Зап. Волыни - Белзе - продолжало сидеть потомство белзского кн. Всеволода, младшего брата Романа Мстиславича. В борьбе с оппозиционным боярством и тесно связанным с ним духовенством галицкие и волынские князья в 1-й трети XIII в. нередко шли на создание на своих землях новых кафедр. Так, в Галицкой земле появились Перемышльская , затем Холмская (первоначально Угровская; см. Холмская и Люблинская ) епархии. Муромо-Рязанская земля располагалась в Ср. Поочье, доходя на юге до верховьев Дона и Воронежа. Ее история прослеживается с трудом. По завещанию Ярослава Мудрого она являлась частью Черниговского княжества, но выделилась из последнего в 1127 г., когда в Муроме был вынужден сесть на княжение Ярослав, младший из сыновей черниговского кн. |
| Исторические деятели этой эпохи – знаменитый Даниил Романович галицкий и избранник его митрополит Кирилл сделали со своей стороны все возможное, чтобы удержать проф. Павлова от ошибочной гипотезы: “будь Даниил галицкий единодержавным князем всей Руси, хотя бы и под верховным владычеством монголов, – избранник его Кирилл мог бы сделаться всероссийским митрополитом и без поездки в Никею за получением хиротонии и кафедры от патриарха”. По смыслу этой “гипотезы”, Даниил посылал Кирилла, а Кирилл предпринимал путешествие к патриарху не потому, чтобы они сами лично считали патриаршее утверждение необходимым для русского митрополита, а потому, что иначе нельзя было рассчитывать Кириллу на всероссийское признание его. Но если когда, то именно в то время галицкий князь всего менее мог бы смущаться мыслию о том, чтб скажут другие князья и другие люди в других княжениях: другим князьям и другим княжествам было не до того, им оставалось бы лишь благодарить галицкого князя, который, имея под своею властию разоренный Киев, бывший доселе кафедрою русских митрополитов, взял на себя важное дело замещения вакантной кафедры и был достаточно силен, чтобы оказать поддерживаемому им митрополиту могущественную защиту. В действительности, ниоткуда и не поднималось никаких возражений против личности протежируемого Даниилом митрополита Кирилла, а между тем, через несколько уже лет после фактического занятия Кириллом кафедры митрополита и после того, как он успел уже дать не мало доказательств своей необыкновенной, сравнительно с предшествующими митрополитами, пастырской попечительности, и Даниил, и Кирилл, с каким-то, можно сказать, упрямством, стараются о получении личного благословения и утверждения патриархом Кирилла на митрополитской кафедре. В 1243 году, может быть и раньше, Кирилл носил уже имя митрополита, а в 1246 году, может быть даже в 1250 Даниил и Василько Романовичи послали Кирилла в Грецию для утверждения его в митрополитской власти. И что не какие-либо посторонние обстоятельства и соображения побуждали добиваться этого утверждения, а собственные, так сказать принципиальные воззрения на необходимость для русского митрополита иметь патриаршее утверждение, всего лучше, доказывается самым путешествием Кирилла. |
|
|
