| В Российском православном университете создан факультет культуры Москва, 18 февраля 2013 г. В Российском православном университете создан факультет культуры. Основной задачей нового факультета станет подготовка студентов по ряду профильных специальностей в рамках пяти отделений - культуры, музейного и архивного дела, социально-культурной деятельности и туризма, музыкального, театрального и киноискусства, изобразительного и декоративно-прикладного искусства архитектуры и дизайна. Факультет обеспечивает реализацию образовательных модулей по широкому кругу направлений, включающих в себя изучение культурологии, этики и эстетики, режиссуры и драматургии, мультимедийных технологий, религиозной живописи и реставрации, технологий строительства и дизайна. В планах факультета - открытие при вузе музея старинных икон, иконописной и реставрационной мастерских, а также мастерских декоративно-прикладного искусства. Также при содействии факультета культуры в Российском православном университете планируется открытие культурно-образовательного центра " Новая площадь " и дискуссионного клуба " Под вязом " . Факультет выражает заинтересованность в сотрудничестве с различными творческими коллективами и авторами творческих проектов, которые могут способствовать развитию различных направлений деятельности факультета. На базе факультета культуры РПУ планируется открытие образовательного Центра изучения творческого наследия мыслителя Ивана Ильина, одним из направлений деятельности которого будет издание общественно-философского журнала «Русский колокол. Журнал волевой идеи». Данное издание, первый номер которого вышел в свет в декабре 2012 года, станет продолжением одноименного журнала «Русский колокол», главным редактором которого был И.Ильин. Деканом факультета культуры назначен Дмитрий Александрович Ильин, председатель благотворительного фонда " Христианин " . 18 февраля 2013 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Наряду с этим Совет призывает обратить особое внимание всей православной общественности на использование священных изображений в собственно церковной среде. По этой проблематике Совет выработал свою предварительную позицию, с которой он выходит на обсуждение темы в рамках предстоящей конференции. Она заключается в следующем. 1. Участники конференции должны обратиться к Святейшему патриарху Кириллу с прошением издать ряд Указов (руководящих документов) с целью упорядочения использования священных изображений в церковной среде. Среди них указание профильным Синодальным учреждениям (Синодальному информационному отделу и Издательскому совету РПЦ), производственным предприятиям РПЦ (художественно-производственное предприятие «Софрино» и т.п.) в кратчайшие сроки разработать и начать применять правила (внутренние инструкции), регламентирующие использование священных изображений в издательской продукции (книги, периодические издания, календари и т.п.), в изделиях декоративно-прикладного и ювелирного искусства и т.п. 2. Названные учреждения обязываются применять эти правила при рассмотрении вопроса о предоставлении грифов: «По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла», «Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви», « Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви », «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви» , при принятии решения об изготовлении изделий ювелирного и декоративно-прикладного искусства и т.п. Данные правила должны квалифицировать как несовместимые с традиционными нормами благочестия, а потому недопустимые: - размещение священного изображения на корешке, первой и четвертой обложках книг, журналов, сериальных изданий, - публикацию репродукций и иллюстраций в виде священных изображений в газетах и приравненных к ним периодических изданиях (еженедельники и т.п.), - использование священных изображений и их элементов в качестве декоративного оформления книг, журналов, газет и другой публичной продукции, |
| Внимание русского паломника привлекают и скульптурные изображения животных на «дворе» царя Константина-крылатых псов, орлов, баранов, медведей, и медные змеи, и какието статуи «медных и каменных дворников» с метлами, и изваяния женщин на каменных постаментах. Особое восхищение вызывает у него «реалистичность» скульптуры. Он постоянно подчеркивает, что статуи эти «аки живы». С другой стороны, он хорошо сознает, что перед ним произведения искусства, созданные для украшения города, дело рук искусных мастеров, и часто называет скульптуру «узорочьем», подчеркивая этим ее декоративно-эстетическое назначение. Описание каменных изваяний животных он начинает фразой: «есть на Цареве дворе узорочье» (86). Рассказывая о теремах Константина, он сетует о погибших произведениях, украшавших их: «…многа фрязи истеряли [уничтожили] узорочья» (87). Русский паломник хорошо осведомлен об уничтожении произведений искусства в Константинополе крестоносцами и сожалеет, что ему не удалось попасть в Царьград при «великом Константине», когда «не только еще было чюдес и узорочья» (91). Это сожаление древнерусского путешественника о том, что ему не удалось увидеть произведений царьградского искусства, уничтоженных завоевателями, свидетельствует об удивительно высокой (особенно для тех тяжелых времен, переживаемых Русью) эстетической потребности русского человека. Само обозначение искусства (скульптуры) как «чюдеса и узорочье» 156 показывает, что потребность эта была именно эстетической и была она в русском человеке столь велика, что сохранялась даже в самые тяжелые годы испытаний. Суровая действительность Руси, однако, мало предоставляла в ту лихую годину возможностей для реализации этой потребности. Была уничтожена большая часть древнерусского «узорочья», а для создания нового не было подходящих условий. В руинах лежали многие города, уничтожены были прекрасные храмы и терема, другие были полуразрушены и разграблены. Сгорели многие иконы, шитье, большая часть книжного фонда Киевской Руси, были расхищены произведения декоративно-прикладного искусства, перебиты или угнаны в плен многие русские мастера и их заказчики. Художественная деятельность на Руси приостановилась. |
| Славянский форум изобразительных искусств «Золотой Витязь» проводится ежегодно с 2010 года в рамках Международного Славянского форума искусств «Золотой Витязь». Организатор Форума – Международный Форум «Золотой Витязь» при поддержке Министерства культуры Российской Федерации и руководства регионов РФ. Форум проводится в рамках Международного Славянского форума искусств «Золотой Витязь». Президент Международного форума «Золотой Витязь» - председатель Комиссии по культуре, науке и образованию Парламентского Собрания Беларуси и России, Первый Заместитель Председателя Комитета ГД ФС РФ по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений, Член Патриаршего Совета по культуре, Народный артист России Николай Петрович Бурляев. Почетный председатель Славянского форума изобразительных искусств «Золотой Витязь» - народный художник СССР, академик РАХ Александр Максович Шилов. Свои лучшие работы представляют художники, скульпторы и мастера декоративно-прикладного творчества из разных регионов России и стран славянского мира. В рамках Форума проходят выставки, творческие встречи художников со зрителями, концерты духовной музыки, мастер-классы по декоративно-прикладному искусству, пленэры, показы документальных фильмов по тематике Форума. Награды форума: Статуэтка «Золотой Витязь» и дипломы. Высшая награда – Золотая медаль им. А.А. Иванова «За выдающийся вклад в изобразительное искусство». Napmhepы XIII Славянского форума изобразительных искусств «Золотой Витязь»: Союз кинематографистов РФ , Государственная картинная галерея народного художника СССР А.М. Шилова (Москва), Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник , Государственный историко-археологический музей-заповедник Херсонес Таврический , Дворец культуры рыбаков (г. Севастополь), Гороховецкий историко-архитектурный музей (г. Гороховец, Владимирская область), Студия военных художников имени М.Б. Грекова , Академия акварели и изящных искусств С.Н. Андрияки , Российская академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова , Проект «Свет фресок Дионисия – миру» и др. |
| Комплексный подход к культуре и искусству Н. р. XVI в. наиболее полно представлен в работах Гордиенко, к-рая в ряде статей и в книге 2001 г. анализирует специфику новгородской школы в рамках общерус. искусства, соотнося ее традиц. черты с многообразными нововведениями. Памятники новгородской живописи XVII в. представлены в работах Г. Н. Бочарова, Ю. Б. Комаровой, Лазарева, М. М. Постниковой-Лосевой, М. В. Седовой и посвящены иконописи и декоративно-прикладному искусству. Росписи Знаменского собора 1702 г. в контексте монументального искусства эпохи исследовала И. А. Слуцкая. Помимо многочисленных исследований монументальной живописи существует корпус научных работ, посвященных станковым произведениям (иконы и иллюминированные рукописи) и малым формам искусства. Особенности новгородской школы живописи по данным миниатюры были описаны В. Н. Щепкиным, изучением специфики книжного и иконописного искусства Новгорода занимались Муратов, Лазарев, Гордиенко, В. К. Лаурина, Э. С. Смирнова, О. С. Попова. Выявление новых памятников декоративно-прикладного искусства Новгорода было начато Постниковой-Лосевой и Бочаровым в кон. 60-х гг. XX в. и продолжено Т. В. Николаевой, В. Г. Пуцко, А. В. Рындиной. Богатый материал о церковных произведениях малых форм, торевтике XI-XVII вв., а сами предметы были исследованы И. А. Стерлиговой и В. В. Игошевым. Обзор новгородской школы иконописи был представлен в статьях Лазарева в «Истории рус. искусства» (1954), в монографии Г. С. Колпаковой «Искусство Др. Руси: Домонгольский период» (СПб., 2007), а также в совместном труде Смирновой и Сарабьянова. Вопросы новгородской живописи регулярно освещаются в периодических изданиях и сборниках. С 1963 г. актуальные исследования в области древнерус. искусства публикуются в сборнике ДРИ, начатом ГИИ по инициативе О. И. Подобедовой. Художественной культуре Новгорода полностью посвящены тома ДРИ 1968 г., а также часть статей в томе о монументальной живописи средневековой Руси (ДРИ. 1980). Научные статьи об отдельных произведениях иконописи и малых форм средневек. искусства Новгорода включены в каталоги постоянной экспозиции и временных выставок ГТГ, ГРМ и НГОМЗ. |
| В 1829 г. здание было перестроено архит. И. Л. Мироновским и приобрело облик, характерный для стиля ампир; вскоре у его фасада были установлены старинные рус. пушки. В дальнейшем стало ясно, что постройка, имевшая деревянные перекрытия, оказалась малопригодна для хранения ценных коллекций. В период строительства в М. К. имп. дворца под рук. архит. Тона им же было спроектировано и построено в 1844-1851 гг. у Боровицких ворот новое здание Оружейной палаты. Старый корпус музея был преобразован в казарму, а в 1959 г. окончательно разобран. Существующее в настоящее время 2-этажное здание музея построено в едином стиле с Большим Кремлевским дворцом. Оно располагается на откосе холма, поэтому в части, которая обращена в сторону Боровицкой башни, здание имеет помимо 2 основных 3-й цокольный этаж. Просторные высокие залы верхнего этажа словно служат продолжением парадных залов дворца. До 1917 г. Оружейная палата существовала как придворный музей, и потому ее экспозиция являлась отражением истории российской монархии. Здесь были представлены символы власти, свидетельства становления и процветания монархии, знаки военных побед и триумфов. В советское время акцент сместился в сторону демонстрации выдающихся произведений искусства мастеров прошлого. В совр. экспозиции, созданной в 1986 г., разные музейные коллекции представлены в качестве своеобразной исторической энциклопедии русского, восточного и западноевропейского декоративно-прикладного и ювелирного искусства. В наст. время в 9 залах представлено свыше 4 тыс. уникальных экспонатов. В первых 2 залах музея демонстрируются образцы ювелирного искусства, многие из к-рых происходят из великокняжеской и царской казны, патриаршей и соборных ризниц, располагавшихся на территории Кремля. Коллекция рус. художественного металла, одна из самых крупных в музее, насчитывает ок. 13 200 предметов. В отдельных витринах показаны уникальные творения визант. мастеров IV-XV вв. и произведения рус. серебряников и златокузнецов XII-XIII вв. Здесь можно познакомиться с декоративно-прикладным искусством средневек. |
| - издание карманных календарей со священными изображениями, - использование священных изображений и их элементов в оформлении пакетов, закладок, обложек аудио- и видео- дисков и кассет и т.п. - использование священных изображений и их элементов не по прямому назначению, т.е. не для молитвенного почитания (в том числе на ювелирных изделиях, на официальных бланках, в виде герба, элемента «фирменного стиля», и т.п.). 3. Просить Святейшего патриарха Кирилла дать поручение компетентным церковным органам разработать документ, определяющий церковное отношение к священным изображениям, дающий основания для более детальной разработки внутренних инструкций профильных Синодальных отделов, церковных предприятий (заводов, артелей мастерских) по изготовлению предметов декоративно-прикладного искусства и т.п.), а также дающий представление о значении священных изображений и порядке их использования в частной жизни верующего православного христианина. 4. Просить Московскую патриархию (Синодальный информационный отдел и др.), органы церковных и православных СМИ принять меры по всемерному распространению знаний среди верующих и всего российского общества о правилах почитания священных изображений и благочестивого обращения в быту с предметами религиозного поклонения и почитания (иконы, кресты, распятия, Библии и т.п.); 5. Просить Святейшего патриарха Кирилла учредить специальный орган, уполномоченный контролировать выполнение правил торговли иконами и предметами церковно-прикладного искусства в церковных магазинах (приемы и способы благочестивого хранения, размещения на торговых площадях и обращения с продукцией, имеющей священные изображения или представляющей собой предметы религиозного поклонения и почитания - иконы, кресты, распятия, Библии и т.п.). Возможно, многим эти требования покажутся чрезмерными или даже малореальными для нашего общества. В ответ необходимо добавить следующее. Во-первых, все сказанное - напоминание об элементарных требованиях личного благочестия. Если у кого-то его нет, если нет подлинного священного трепета и страха Божия, то должна быть хотя бы внешняя дисциплина, правила которой понуждали бы к должному поведению человека, считающего себя чадом Православной Церкви. Во-вторых, даже изображение обычного, не прославленного Церковью человека заслуживает, по нашему мнению, более бережного, более трепетного к себе отношения. Кто сомневается в этом, пусть представит фотографии своих близких в урнах современного мегаполиса. В-третьих, Совет, выражающий мнение группы православных мирян, сформулировал свой вариант решения проблемы. Уже само ее обсуждение способно, на наш взгляд, пробудить во многих спящее сегодня чувство уважения к тому, что на протяжении тысячи лет почиталось нашим народом как материальный образ присутствия Божьего Царства. |
| Всё это столь распространенное в православной культуре нагромождение «прикладного искусства» вокруг чудотворных икон, все эти лампадки, оклады, вотивные приношения, резные и золочёные киоты, вышитые пелены – служило к смягчению, к затушевыванию объективной некрасивости чтимого образа. Припадающий к нему мог в какой-то мере утешиться хотя бы тонкостью декоративной работы, качеством и долговечностью материала – за отсутствием высшей красоты обоженного человека, представленного в художественно совершенном произведении искусства. Нужно сказать, что в позднюю эпоху упадка иконописи, низведения её до уровня ремесла увлечение такой декоративной «красотой-заменителем» сделалось самоцелью, отодвинуло на второй план красоту собственно иконного художественного образа – и, пожалуй, именно этой подмене мы обязаны столь быстрому и решительному утверждению в иконописи западной стилистики. Как ни далеки были от подлинной духовности те западные образцы, которым подражали в XVII в. русские иконописцы, всё же надо признать, что они были ближе к образу обоженного человека, чем маловыразительные персонажи «традиционных» русских икон того же периода, утопавшие в орнаментах, облачках, цветочных гирляндах и мельчайших складках одежд. Как ни парадоксально, именно проникновение в Россию «фряжского стиля» возродило в конце концов исконное, онтологическое требование к иконе – духовно и психологически полноценному образу обоженного человека, а не богато и тонко разукрашенному идолу. Нелишним здесь будет и напомнить, что рецепция «фряжского стиля» происходила не только по эстетической линии, но и по мистической. Проще говоря, случалось, что привезенные в Россию иностранцами итальянские Мадонны бывали прославлены чудесами исцелений – и таким образом, в благодарное воспоминание о действии Святого Духа, бывали приняты Церковью, включены в календарь. Именно таково подтвержденное документами происхождение иконографических изводов иконы Трёх радостей, Козельщанской, Серафимо-Дивеевской, Калужской и ряда |
| Здесь-то, в крайнем и беспочвенном, «космическом» (и, если угодно, космополитическом) индивидуализме укоренена ее творческая идея… Откровенное и эпохальное признание содержится в письме художницы Оресту Розенфельду, датируемом 1928 годом: «свое махровое “я” прежде всего» . Хочется дважды подчеркнуть эти слова и поставить их эпиграфом к ее «капризным иконам»… Отсюда понятно, что у картин Гончаровой на религиозные сюжеты «нуминозной ауры», сакрального настроения не может быть вообще. Они экспериментальны, манера их письма произвольна. Это – «протестная» иконография, иконопись «ослиным хвостом». И, в конечном счете, крайний индивидуализм… Вспоминается Ницше: «и тот, кто знает читателя, уже не старается ради Оправдание декоративностью Любопытна в целом оценка творчества Гончаровой со стороны старшего ее современника художника Василия Ивановича Денисова (1862–1922). Задаваясь вопросом, захочет ли посетитель выставки работ Гончаровой «вернуться к какой-нибудь вещи и остановиться на ней», он отвечает отрицательно: «Все лежит на поверхности, не уводя глаза в глубину, в какие-то тайники картины Произведения Гончаровой не выдерживают долгого рассматривания, с ними нельзя жить в одной комнате, они нуждаются в известной обстановке. Их назначение – служить чему-то, а не существовать самостоятельно. Это – вывеска, плакат , стильные мотивы для декоративно-прикладного искусства» . Развивая эту мысль, «капризные» иконописные и религиозные экскурсы Н.Гончаровой можно вроде бы покрыть и «оправдать» их декоративностью... Нечто подобное высказал в свое время А.Н. Бенуа, сыгравший важную роль в восхождении Гончаровой на художественный Олимп, но высказал не в связи с ее работами, а по поводу творчества ее старшего современника Д.Стеллецкого – тоже и скульптора, и декоратора, и, конечно, иконописца: «Лиц у Стеллецкого, – писал Бенуа, – даже нет совершенно. То, что он выдает за лица, это – иконописные схемы. Но Стеллецкий в своем аскетическом презрении к человеческому лицу, к человеческой жизни идет еще дальше, нежели Рёрих, и в нем оно выражается в какой-то полной чуждости ко всему, что живет, что играет, любит и страдает. Вот, пожалуй, почему искусство Стеллецкого в высшей степени декоративно. Я бы даже сказал, что основная стихия Стеллецкого: декоративность – в этом преимущественно смысл его искусства, точно так же, как преимущественный смысл традиционной Церкви – та же декоративность...» . |
| Припоминается, что, когда я с Ал. П. Лебедевым однажды посетили Н.А-ча в Петровско-Разумовской Академии, он в разговоре бросил фразу, показавшуюся мне непонятной, что здесь – в Академии – он стал умнее. Означало ли это, что в бытность свою доцентом Духовной Академии он не считал себя и не считался умным, – или же он хотел указать на полученные им здесь и ему прежде неизвестные сведения по естествознанию, в частности по естественной географии Палестины (он печатал о горах, реках и пр. Святой Земли) – не знаю. М. Муретов Протасов Н.Д. Плафонная лепка и печные изразцы елизаветинского времени в актовом зале Московской Духовной Академии [с рисунками]//Богословский вестник 1914. Т. 3. 10/11. С. 677–700 (1-я пагин.) —677— Актовый зал И.М.Д. Академии представляет несомненный интерес и научное значение для истории декоративного искусства в России XVIII века не только со стороны идеологической, но и чисто технической. Необходимо предварить, что это последнее, вообще и, в частности, елизаветинской эпохи, когда искусство приняло особое, совершенно необычное направление, смешавшись с ремеслом в собственном смысле, не только не разработано, не показано постепенное превращение одних форм в другие, но и остается неразрешенным вопрос о степени самобытности творчества работавших тогда художественных сил русских. Между тем, эта эпоха, когда наши художники начинают интересоваться красотой , перестают рабски копировать не только идеи, но и формы западные, создашь образцы, говорящие об утонченном, глубоком понимании прекрасного, несомненно, должна представлять большой интерес. Конечно, мы должны учитывать влияние, если не прямое, то все-же сильное, стиля «рококо», этого родного детища капризного легкомыслия эпохи французских королей Людовика XIV и XV, однако не можем не констатировать, что в это время русские художественные силы достаточно окрепли в своем самосознании и могли делать выбор. —678— В то время на западе, в художественной среде, появилось течете, которое вполне сознательно заявляло недовольство тяжелыми, серьезными формами предшествовавшего периода, требовало переоценки и стремилось к формам легким, нежным. Прямая линия сменяется волнистой, причудливые, почти бесформенные завитки (волюты), обломы в виде раковин, неопределенные картуши, все это сменяло расчетливую, строго планомерную декорацию. Полная асимметрия становилась как бы законом, определявшим творчество. Сильные тона и глубокая тени избегаются при внутренних декорировках, их место занимают светлые, розоватые или голубые краски с золотом. Искусство в собственном смысле, по-видимому, перестает существовать, его место занимает искусство прикладное, декоративное. Нарцисс из Неаполитанского музея немыслим без декоративного панно, которое, однако, само имеет отнюдь неслужебное значение. |
|
|
