| Причину неустройств в деле воссоединения губернатор в рапорте государю не решился объяснять так смело и категорично, как объяснил её преосвященному. Теперь оказалась уже целая цепь причин, и вопрос ещё, та ли важнее всех, которую губернатор поставил на первом плане. Карнеев указывал, что, во-первых, процедура «обращения» производилась неправильно: записывали, не справляясь у каждого, безусловно, о его желании, и подчас руководились в этом случае показаниями других лиц; а затем, возникновению совращений способствовали: быстрота, с какой было произведено «обращение», полное отсутствие пастырских поучений, ненависть «соседей», несостоятельность содержать церкви на свои средства – после отказа помещиков в помощи воссоединённым церквам 2251 . Это были уже другие речи. Здесь причины совращений были указаны, верно; они говорили о тяжёлом положении православного народа под иноверным помещичеством. Получив высочайшее утверждение своего проекта 2252 , Карнеев «потребовал» от преосвященного Иова предписать всем «благочестивым священникам, чтобы они не препятствовали желающим из прихожан их принимать священныя требы от униатских попов других приходов». – «Что все преосвященным и было подверждено» 2253 . Плоды прискорбных распоряжений созрели скоро. Бобровичи, Велесница, Глинное, Озаричи, Отолчичи, Поречье, Святая Воля, Столин, – одной только Пинской округи, – несли печальные вести. Прихожане, настроенные помещиками, униатскими священникамии ксендзами, отняли ключи от церквей и не хотели впускать туда состоявших на этих приходах православных священников. В церкви было миро, антиминсы, св. дары. Преосвященный Иов, получив об этом извещение от благочинного, немедленно снёсся с губернатором: что делать? вернуть церкви в унию невозможно. Губернатор тоже не мог дать никакого решения и ответил: «как хотите», слагая с себя всакую ответственность 2254 . Единственнным сдерживающим униатские вожделения обстоятельством было представление униатскими священниками преосвященному Иову метрических книг. Распоряжение об этом по всем униатским церквам, по требованию Карнеева, архиепископ Лисовский разослал 28 августа 1797 года 2255 . И хотя Карнеев в своём отношении к Лисовскому объяснял, что подчинение униатов преосвященному Иову по части представления метрических книг вызвано лишь опасением «растеряться в счислении народа, которое необходимо нужно по гражданской части для всех судопроизводств», – опасением, которое неминуемо ожидалось при возвращении многих обратившяхся в православие, но «слабых в вере», из благочестивых приходов в униаты, причём неизбежно оказался бы двойной счёт народа – и в православии, и в унии 2256 : но преосвященный Иов, вспоминая впоследствии эту меру в отношении к униатам, говорил, что униаты, подавая ему лично метрические книги и «считая себя подчиненными» преосвященному, «всячески остерегались делать в присоединенных приходах развращение народу» 2257 . |
| 2271 ТКДА., 1868 г., IV, 132133. «Запис. Сульжинского». – Рапорт минского сурогата Яна Яхимовича архиепископу Ираклию Лисовскому, 17 июля 1796 г. – СА., 3 деп. 1 отд., 1797, 115. 2273 И. В. Гудович родился в 1741 г.; участвовал в первой и второй турецкой войне; после А. А. Беклешова, в марте 1798 г., занял его место – «управляющего губерниями минскою, волынскою и подольскою». Впоследствии граф и генерал-фельдмаршал. Скончался в 1820 г. – И. Н. Березин, «Русск. энц. слов.». – КС., 1890 г., I, 269. «А. А. Беклешов», В. С. Иконникова . – Летом 17999 г., уезжая для «смотра армии, он своим заместителем оставил З. Я. Карнеева. – АМДК., 2225. 2275 А. Г. Розенберг, вступив в военную службу солдатом, более 30 лет подвизался на военном поприще. В 1800 г. он был назначен генерал-губернатором, «управляющим минскою, волынскою и подольскою губерниями». – И. Н. Березин, «Русск. энц. слов.». – СА., 1 отд. 3 деп., 451. 2278 СА.,3 деп., 1 отд. 451. 1798 г., 319. – СА.,3 деп., 1 отд. 451. 1800 г., 400. – ПСЗ.. 17.789. 2281 СА., формулярные списки 1797 г., минская губерния, кн. 4, лл. 424. – СА., 1 отд. 3 деп., 476. – СА., 5 отд. 116. – СА., 5 отд. 120. 2282 В Литовский губерниях до 60.000. – СА., 5 отд. 131. – В Минской, 1809 г., 1054 души. – СА., 1 отд., 3 деп., 497. 2283 СА., 5 отд. 131. «Сии люди именем выше, нежели крестьяне, но имуществом и поведением многие несравненно хуже крестьянина. Поссессий дворянских они не имеют, а нанимают грунты и одни сами их пашут, другие обрабатывают наёмными людьми. Иные же служат в лакеях, кучерах, истопниках и других низких состояниях, но пользуются однакож правом дворянства, хотя судебным порядком доказать онаго не в состоянии. И по вольности своей, бывая нравами развратнее, наичаще попадаются в уголовных преступлениях». Репнин Куракину 6 июня 1797 г. 2284 СА.,3 деп., 1 отд., 1797 г., 47, л. 185. Слова правителя Новгородсеверского наместничества относительно района новоприсоединённых земель, вполне приложимые ко всему пространству новоприсоединённых областей. |
| Будзило сжег Спасскую слободу и подступил к большому (внешнему) острогу. На другой день, 1 мая, острог был взят. Изменил служка Спасского монастыря Григорий Каловский, отворил Семеновские ворота и пустил в острог врагов 202 . Они зажгли посад, входивший в окружность большого острога. Вышеславцев и с ним присланный от царя другой воевода Сила Гагарин засели в меньшем остроге, иначе в середнем, которым окружена была внутренность торгового посада, да в городе, иначе в Кремле. Там, кроме московских и астраханских стрельцов, присланных Шереметевым, и владимирцев, было много поволжских поселян под начальством Беляка Нагавицына из Кинешмы и Семейки Свистова, Шуйского холопа 203 . Будзило делал сильные приступы в день по два и по три раза. Третьего или четвертого мая приступы длились целый день и ночь. Часов в 12 ночи, с четвертого на пятое число мая, когда рать Будзила шла на приступ с огненными приметами и со смоляными бочками, чтобы зажечь середний острог, ярославцы дружно сами сделали вылазку, побили приступающих, отняли у них зажигательные снаряды, и знамена, и набрали пленных 204 . На другой день Будзило отошел. Ярославцы думали, что Бог избавил их, как вдруг 8 мая снова появились прежние враги и с ними Лисовский с своею пестрою шайкою, в виду Ярославля. Несколько человек из его шайки перешли к осажденным и объяснили, что Будзило, отошедши от Ярославля, встретил на дороге Лисовского с прибыльными людьми, пришедшими из Ростова. Опять начались приступы по два и по три раза в день. Литовские люди не хотели уходить, пока не возьмут города: – «всем ворам Ярославль стал болен добре» – говорит в своей отписке воевода 205 . Ярославцы защищались отчаянно, хотя у них уже недоставало пороху. Они написали об этом в Вологду, в Усолье, просили также о прибавке ратных людей. Володжане писали об этом в Соль-Вычегодскую и в поморские города. Но пока помощь могла быть доставлена в Ярославль из северных городов, город мог быть взят. Отбиваясь от беспрестанных приступов, ратные люди, сидевшие в осаде, теряли товарищей, а те, которые продолжали биться, жаловались еще на то, что им не платят жалованья; плата же эта должна была поступать из северных городов, откуда преимущественно набирались и присылались ратные люди. |
| В Ивановской области состоится молодежный крестный ход по местам боевой славы 1609 года 1 мая 2009 г. 11:32 Общественная палата Ивановской области на пленарном заседании 29 апреля поддержала инициативу Иваново-Вознесенской епархии о проведении молодежного крестного хода по местам боевой славы 1609 года. В 1609 году на территориях, входящих в современную Ивановскую область, впервые в истории национально-освободительного движения начала XVII столетия, вспыхнуло народное восстание, ставящее своей целью восстановление российской государственности. Его руководителями выступили воевода Федор Боборыкин и крестьянин Григорий Лапша из Кинешмы, сотник Федор Красный из Юрьевца Повольского (современный город Юрьевец), житель слободы Холуй Илья Денгин (все эти населенные пункты находятся на территории современной Ивановской области). 11 (24) февраля 1609 года повстанцы разгромили под селом Дунилово войска суздальского воеводы Федора Плещеева и двинулись на Суздаль. Однако прибытие польского карательного корпуса, которым командовал Александр Лисовский переломило ситуацию в пользу поляков. 26 мая (8 июня) 1609 года после двух ожесточенных сражений польские войска взяли город Кинешму. В XVIII и XIX столетиях на братских могилах павших здесь патриотов были воздвигнуты памятные часовни, сохранившиеся до наших дней. Атаке поляков подверглась старинная крепость Солдога, один из ключевых рубежей российской обороны в Поволжье в XV-XVII столетиях, в настоящий момент — памятник археологии на территории Заволжского муниципального района. Здесь два юных дворянина Куломзин и Шушерин вывели на бой с поляками крестьянское ополчение и пали смертью храбрых. После этого один из польских отрядов взял Решму (современный Кинешемский муниципальный район), героически защищаемую отрядом патриотов. Затем поляки овладели городом Юрьевцем. Однако подошедший по Волге флот воеводы Федора Шереметева наголову разгромил отряд Лисовского. Это была первая большая победа русских войск над захватчиками в ходе национально-освободительной борьбы, которая спустя три года закончилась освобождением Москвы. |
| Видя отпадения своих подданных и уклонения некоторых от защиты Москвы, царь Василий решился на чрезвычайные меры. С одной стороны, он призывал к себе помощь от верных воевод и побуждал северные города собраться в Ярославле и отстаивать „свои места“, с другой – он рассчитывал на иноземную помощь. В Москве в это время были послы польского короля, пан Витовский и князь Друцкой-Соколинский, приехавшие поздравить царя Василия с восшествием на престол и требовать отпуска прежних послов и всех других поляков, в том числе и Мнишков с их свитой, уже переведённых из Ярославля в Москву. Переговоры тянулись, пока обстоятельства не ускорили их: 25-го июля 1608 года посланники заключили перемирие с боярами на три года и одиннадцать месяцев на следующих условиях: оба государства остаются в прежних границах; Москва и Польша не должны помогать врагам друг друга; царь обязывается отпустить в Польшу воеводу сендомирского с дочерью и сыном и всех задержанных поляков; король обязывается тем же самым относительно русских, задержанных в Польше; король и республика должны отозвать всех поляков, поддерживающих самозванца, и вперёд никаким самозванцам не верить и за них не вступаться; Юрий Мнишек не должен признавать зятем второго Лжедимитрия, дочь свою за него не выдавать и Марина не должна называться московской государыней. Посланники обязались писать к Лжедимитриевым полякам увещание оставить самозванца, на возвратном пути – отсылать обратно в свои земли польских ратных людей, которые им встретятся, и разослать во все пограничные города объявления, чтобы никто не смел идти на войну в Московское государство; обязались поехать прямо в Польшу, избегая всяких сношений и свиданий с поляками Лжедимитриевыми, но не хотели обязаться вывести Лисовского из московского государства, потому что Лисовский изгнанник „и чести своей отсужен». Придавая значение этому договору, царь немедленно отпустил всех поляков и Мнишков, но поляки и не думали об исполнении своих обязательств. Никто из них не покинул Тушина; лишь 2.000 всадников вышли для того, чтобы перехватить Марину. |
| «Сомневаться на счет ксендза Туркевича, – говорится в доносе, – представляет сильный повод не давно присоединившийся (к унии) священник Григорий Корнилович, который прежде был писарем у Туркевича и по его совету ездил в Переяслав рукополагаться, и действительно рукоположен. Об этом он сам говорил перед некоторыми.» 979 Все эти намерения Туркевича были разгаданы вовремя и он, конечно, был удержан и от поездки в Киев и от других затей. Он подвержен был слабости (запивал), 980 которая давала возможность во всякое, время взять его в руки. В ближайшее затем время (1786–87) мы встречаем его на более прямом пути к осуществлению его мыслей о преобразовании унии, встречаем в Белоруссии, подле Лисовского. Туркевич как это мы надеемся показать в другом труде, обнаружил своими действиями направление, которое давно уже развивалось в среде униатов й которое потом уже не исчезало до самого конца западнорусской унии, как не исчезает и теперь в среде галицких и холмских униатов; но для Смогоржевского это направление не имело смысла. Он теснее и теснее завязывал связи с Польшей, латинством. С королем, нунцием, латинскими епископами Польши, даже с женщинами открытой распущенности, которыми был окружен последний польский король, он был в самых близких, задушевных отношениях. 981 Во время пребывания своего в Варшаве, в конце 1782 года, он также, как и прежде, фанатически относился к украинскому православию и старался всеми силами укрепить в этом направлении польское правительство. В конце 1782 года он подал королю свое донесение о состоянии Украины, на которое мы уже не раз указывали. В этом донесении он представляет, что в Малороссии с древних времен была уния, но народные смуты истребляли ее, однако по прекращении их она опять стала процветать и все было мирно до того времени, когда в дела вмешалась иноземная духовная власть, а паны, по своекорыстным расчетам, стали поддерживать схизму, вследствие чего появилось множество отступников от унии, священников, и число их увеличилось рукоположенными в Переяславе и Валахии, которые приготовили известную уманскую резню и теперь готовят тоже. Прекращение иноземного духовного управления Украиной, внушение панам поддерживать унию и изгнание из Украины безместных православных священников – вот существенные задачи, которые предлагал Смогоржевский польскому правительству и от решения, которых он ожидал полного умиротворения и благоденствия Украины, но прежде всего следовало, по мнению Смогоржевского, обуздать главнейшего виновника украинской религиозной смуты, князя Ксаверия Любомирского. 982 |
| Сапега принял намерение идти под Троицкий монастырь, когда Лисовский производил свои опустошения во Владимирской губернии. Приглашенный Сапегой возвратиться в Тушино, он шел от Переяславля мимо Троицы и при сем выжег село Клементьево, чт( было предостережением для Троицких обитателей готовиться к бедам. Царь Василий Иванович Шуйский хорошо должен был понимать, что потеря Троицкого монастыря была бы для него великим несчастием, и поэтому он принимал свои меры, чтобы не допустить ее. Когда самозванец утвердился в Тушине, явилось полное основание опасаться, что он захочет овладеть Троицким монастырем хотя бы ради только сокровищ монастыря. Ввиду такого опасения царь послал в монастырь свой, хотя и не особенно большой, гарнизон под начальством двух осадных воевод – князя Григория Борисовича Долгорукого и Алексея Ивановича Голохвастова. Когда Сапега и Лисовский двинулись под монастырь для его взятия, царь посылал было перехватить им дорогу свое войско под начальством своего брата Ивана. Войско это настигло неприятелей и вступило с ними в бой между селом Воздвиженским и деревнею Рахманово, в 14–15 верстах от Троицы, но было наголову ими разбито. Под монастырем Сапега и Лисовский явились 23 сентября 1608 года, на канун кануна памяти преподобного Сергия. Когда войско неприятельское показалось и остановилось на Клементьевском поле, монастырский гарнизон в составе частей конной и пешей сделал против него вылазку, которая была очень удачна, – неприятелей многих перебили и переранили, а сами возвратились в монастырь без потери. Сапега и Лисовский начали смотреть, где бы им стать с войсками, и, разделившись, поставили два стана, или табора: Сапега поставил свой стан на юго-запад от монастыря, на Клементьевском поле; Лисовский поставил свой стан на юго-восток от монастыря, в Терентьевой роще, каковым именем называлась нынешняя Вознесенская слобода от шоссе до железной дороги и вообще до поля. Станы устроены были так, что известные площади земли были окружены валами, на которых были поставлены остроги, или заборы из стоячих заостренных бревен, и что в них поделаны были «крепости многия», неизвестно в чем именно состоявшие. Для жилья, конечно, поделаны были в острогах мазанки, бараки (Палицын называет их жилищами, гл. 36, давая образом выражения знать, что это не были совсем плохие лачуги). Некоторый остаток от стана Сапегина сохранился до настоящего времени – это остаток вала, который был под От стана Лисовского не сохранилось никакого следа; он находился над речкой и должен быть полагаем около полотна железной дороги. Избрав места для станов, Сапега и Лисовский заняли все дороги к монастырю своими заставами, или стор(жами (кордонами), так, чтобы нельзя было ни войдти в него, ни выйдти из него (заставы представляли собою маленькие острожки, и вал от острожка одной заставы уцелел до настоящего времени – это верстах в полутора-двух на северо-запад от монастыря, подле дороги в деревню Бобяково). |
| В 1803 г. в униатской Полоцкой епархии в католичество перешли 100 тыс. прихожан, в Белорусской епархии неск. приходов, ранее перешедших из унии в Православие, также стали католическими. Ираклий Лисовский послал в С.-Петербург прот. Иоанна Красовского с жалобой на униженное положение униатской Церкви. Это посольство имело успех: было запрещено обращать униатов в католичество (1803), в состав же католич. коллегии были включены (1804) униатский еп. Иосафат Булгак и 3 асессора из униатского духовенства, а в 1805 г. коллегия была разделена на 2 департамента - католич. и униатский, председателем последнего стал архиеп. Ираклий Лисовский, возведенный в сан митрополита (1805). Лисовский сумел поднять значение белого униатского духовенства. Спасая униатскую Церковь от поглощения ее католичеством, Лисовский предлагал подчинить ее Святейшему Синоду. В униатских церквах он заводил правосл. порядки, сам служил по архиерейскому служебнику московского издания, внушая униатскому духовенству, что обряды и церковные книги в униатском богослужении аналогичны православным. В 1806-1807 гг. в Полоцке Лисовский учредил униатскую семинарию. После кончины Лисовского (1809) его преемником на митрополии стал Луцкий еп. Григорий Коханович (1810-1814), затем униатскую митрополию возглавил Иосафат Булгак (1814-1838), сторонник сближения с католич. Церковью. В первые годы царствования Николая I был принят ряд ограничительных мер в отношении католич. Церкви в западнорус. губерниях: в 1826 г. было запрещено строить каплицы в местностях с правосл. населением, в 1827 г. в базилианские мон-ри разрешено принимать только униатов, в униатском богослужении предписано употреблять только церковнославянский язык. В те годы униатская Церковь состояла из 4 епархий: Брестской, Виленской, Полоцкой и Луцкой. В 1827 г. асессор католич. коллегии, в ведении к-рой состояли униаты, от Луцкой епархии Иосиф (Семашко) обратил внимание директора департамента, занимавшегося делами униатов, Г. И. Карташевского на тяжелое положение униатской Церкви и предложил меры по предотвращению ее дальнейшей латинизации, а также по возвращению униатов, совращенных в католичество. |
| Во-первых, его привлекала слава о великих богатствах монастыря, во-вторых, возможность захвата обители казалась делом сравнительно легким, в-третьих, захват Троице-Сергиевой обители закрыл бы дорогу к столице из северной России. А главное, захват Троицкого монастыря – величайшей святыни северо-восточной Руси – польско-литовским войском мог быть воспринят войском царя Василия Шуйского, как знак того, что Бог отступается от них, и как свыше сделанное приглашение признать самозванца истинным Дмитрием и своим царем. К Сапеге для завоевания Троицкого монастыря присоединился Александр Лисовский, занимавшийся грабежом во Владимирских землях. Царь Василий Иванович Шуйский хорошо понимал, что потеря Троицкого монастыря была бы для него великим несчастием, и поэтому он принимал свои меры, чтобы не допустить этого. Он послал в монастырь небольшой гарнизон под начальством двух осадных воевод – князя Григория Борисовича Долгорукого и Алексея Ивановича Голохвастова. Когда Сапега и Лисовский двинулись под монастырь для его захвата, царь послал им навстречу войско под начальством своего брата Ивана. Войско это настигло неприятелей и вступило с ними в бой между селом Воздвиженским и деревней Рахманово, но было наголову ими разбито. Близ монастыря Сапега и Лисовский появились 23 сентября 1608 года, в канун памяти Преподобного Сергия. Монастырский гарнизон сделал удачную вылазку против неприятелей. Но, тем не менее, интервенты поставили вокруг монастыря два стана. Сапега поставил свой стан на юго-запад от монастыря, на Клементьевском поле. Лисовский поставил свой стан на юго-восток от монастыря, близ современной железной дороги. Войска Сапеги и Лисовского перекрыли все дороги к монастырю своими заставами, так, чтобы нельзя было ни войди в него, ни выйти из него. В обители также начали готовиться к осаде – сожгли все находившиеся вокруг монастыря слободы и монастырские службы, чтобы ими не воспользовались неприятели. Затем воеводы – князь Долгорукий и Голохвастов – совместно с архимандритом Иоасафом и соборными старцами привели всех (воеводы, начав с самих себя) у раки Преподобного Сергия к крестному целованию. |
| Во-первых, его привлекала слава о великих богатствах монастыря, во-вторых, возможность захвата обители казалась делом сравнительно легким, втретьих, захват Троице-Сергиевой обители закрыл бы дорогу к столице из северной России. А главное, захват Троицкого монастыря – величайшей святыни северо-восточной Руси – польско-литовским войском мог быть воспринят войском царя Василия Шуйского, как знак того, что Бог отступается от них, и как свыше сделанное приглашение признать самозванца истинным Дмитрием и своим царем. К Сапеге для завоевания Троицкого монастыря присоединился Александр Лисовский, занимавшийся грабежом во Владимирских землях. Царь Василий Иванович Шуйский хорошо понимал, что потеря Троицкого монастыря была бы для него великим несчастием, и поэтому он принимал свои меры, чтобы не допустить этого. Он послал в монастырь небольшой гарнизон под начальством двух осадных воевод – князя Григория Борисовича Долгорукого и Алексея Ивановича Голохвастова. Когда Сапега и Лисовский двинулись под монастырь для его захвата, царь послал им навстречу войско под начальством своего брата Ивана. Войско это настигло неприятелей и вступило с ними в бой между селом Воздвиженским и деревней Рахманово, но было наголову ими разбито. Близ монастыря Сапега и Лисовский появились 23 сентября 1608 года, в канун памяти Преподобного Сергия. Монастырский гарнизон сделал удачную вылазку против неприятелей. Но, тем не менее, интервенты поставили вокруг монастыря два стана. Сапега поставил свой стан на юго-запад от монастыря, на Клементьевском поле. Лисовский поставил свой стан на юго-восток от монастыря, близ современной железной дороги. Войска Сапеги и Лисовского перекрыли все дороги к монастырю своими заставами, так, чтобы нельзя было ни войди в него, ни выйти из него. В обители также начали готовиться к осаде – сожгли все находившиеся вокруг монастыря слободы и монастырские службы, чтобы ими не воспользовались неприятели. Затем воеводы – князь Долгорукий и Голохвастов – совместно с архимандритом Иоасафом и соборными старцами привели всех (воеводы, начав с самих себя) у раки Преподобного Сергия к крестному целованию. |
|
|
