| В октябре 1905 года Царь своим Манифестом подтвердил неприкосновенность личности своих подданных и даровал им свободу слова, печати, собраний и союзов. Другое дело, что многие представители высших слоев общества использовали эти свободы в своих корыстных целях, для уничтожения самой Православной Монархии. Государственная Дума, вместо того чтобы стать опорой Царю, в силу общего отступления народа от Бога и Его Помазанника породила, увы, революционеров-заговорщиков и недемократичное авторитарное масонское Временное правительство, которое вместе с Петроградским и другими советами рабочих и солдатских депутатов повело страну к краху и разрушению. Достаточно вспомнить только пресловутый «Приказ 1» от 1 марта 1917 года, изданный Петросоветом и фактически поддержанный Временным правительством, который установил в армии немыслимую «демократию»: ввел выборы командиров, солдатских комитетов, подчинение этим комитетам вопросов выдачи оружия и использования военной техники. XVI Несмотря на революционный террор, с начала XX века развернутый во многом на деньги внешних врагов России, Царь умел малой кровью останавливать большую кровь. В период его Царствования за 23 года террористами было убито около 20 тысяч верных Государю высших чиновников, жандармов и полицейских. Среди них министр народного просвещения Николай Боголепов, руководитель правительства Петр Столыпин, министр Вячеслав Плеве, генерал Георгий Мин, Санкт-Петербургский градоначальник Владимир Федорович фон дер Лауниц и многие, многие другие. Во время революции 1905-1907 годов как исключительная мера для сдерживания кровопролития были введены военно-полевые суды. Были казнены около одной тысячи террористов, пойманных на месте преступления. В результате общее число казненных и убитых в перестрелках революционеров первой революции за 3 года не превысило 5 тыс. человек, которых в известной мере также можно считать жертвами революции. Многие из приговоренных к смерти были помилованы Царем и отправлены в тюрьму или ссылку. Для сравнения: только за одну неделю клятвопреступного бунта февраля 1917 года только в одном Петрограде мятежниками-бунтовщиками было убито более 3,5 тыс. полицейских, жандармов и офицеров. В 1918-1922 годах, в годы революционного красного террора, в течение одного дня в крупнейших городах России большевики-изуверы убивали многие тысячи и тысячи «заложников», невиновных людей. |
| XVII Большевицкие россказни о «тюрьме народов» и о «царских застенках» вколачивались в головы не одного поколения советских школьников и порой повторяются и сегодня. В действительности необходимая для существования любого государства система исполнения наказаний в Царское время была весьма гуманной. Уголовники, виновные в тяжких преступлениях, отправлялись в тюрьмы и на каторгу, но у многих из них, желавших изменить жизнь, появлялась возможность получить реальную профессию, повысить уровень образования. Заключенные имели возможность общаться с семьями. Труд ссыльнокаторжан-уголовников использовался, например, при строительстве Амурской железной дороги, но общее количество работавших там каторжан не превышало 5 тыс. человек. О нормах питания на каторге писал Александр Солженицын: «...В ужаснейшем убийственном Акатуе в нерабочий день («на нарах») давали два с половиною фунта хлеба (кило!) и 32 золотника мяса - 133 грамма! В рабочий день - три фунта хлеба и 48 золотников (200 граммов) мяса - да не выше ли нашего фронтового армейского пайка?» На Сахалине (по свидетельству писателя Антона Чехова) работавшие на рудниках и строительстве дорог арестанты получали 1,6 кг хлеба, 400 г мяса, 250 г крупы в день. Государственные преступники, приток которых в тюрьмы и ссылки увеличился после революции 1905 года, были «в привилегированном положении». К каторжным работам их не привлекали. Как правило, они жили в ссылке, имея возможность получать посылки и деньги из дома, имели определенную свободу передвижения, которой и пользовались. Максимально высокое количество заключенных, достигавшее 150-200 тысяч в годы после революции 1905-1907 годов, не может сравниться с миллионным ГУЛАГом (2,5-5 млн заключенных), который основали и развивали именно они - «борцы за свободу», «политзаключенные» Царского времени. Лозунг большевиков «весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем - мы наш, мы новый мир построим» привел вовсе не к прекращению насилия человека над человеком, а к всеобщему тоталитарному насилию в отношении подавляющего большинства населения, невиданному в мире до утверждения социалистических тоталитарных режимов в России и большинстве стран «социалистического лагеря». Миллионы убитых, миллионы запертых в тюрьмах, лагерях, ссылках, процветание доносов и стукачества, жесточайшая цензура и жесткое ограничение свободомыслия, возможности доступа ко многим духовным сокровищам христианской цивилизации. Такого в Царской России никогда не было. В тюрьмах, на каторге и в ссылке содержалось несколько десятков тысяч, а не миллионы людей, как в Советской России. |
| Князь в то время принимал горячее участие во всех видных монархических организациях. При участии решительного санкт-петербургского градоначальника В. Ф. фон дер Лауница, с которым, тогда тамбовским губернатором, он сблизился во время торжеств в Сарове, он поддерживал создавшийся Союз русского народа, сыгравший большую роль в борьбе с революционным движением в конце 1905 и начале 1906 гг. С Лауницем обсуждал он обеспечение порядка в столице при роспуске I Государственной Думы. Лауниц поручился за порядок, который и не был нарушен. В декабре 1906 г. он был убит. В боевое время 1905–1907 гг. князь, вместе с единомышленными лицами, создал тайный кружок, которому удавалось проводить на ответственные посты верных и твердых борцов с революционным движением. Он принимал близкое участие в культурнопатриотической деятельности Русского собрания в Санкт-Петербурге. Государь на основании его доклада пожертвовал из своих личных средств 100 000 рублей на приобретение Русским собранием собственного дома, в котором создана была образцовая гимназия. «После трагической гибели председателя Императорского Православного Палестинского общества Великого Князя Сергея Александровича, – пишет князь Жевахов, – заместительницей его явилась его супруга, Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, и в помощь ей вице-председателем означенного общества Государем Императором назначается князь А.А. Ширинский-Шихматов (впоследствии, уже после революции, избранный общим собранием членов председателем общества), широко развернувший деятельность Палестинского общества по оказанию всесторонней помощи паломникам в Святую Землю». «Незадолго до революции, – продолжает Жевахов, – Государю Императору было угодно возложить на князя еще одно трудное и ответственное дело – председательствование в Высочайше учрежденном Комитете по реставрации Успенского собора и окружавшей его площади. Эта сложная работа, потребовавшая ассигнования свыше миллиона рублей, велась под непосредственным наблюдением и контролем князя А. А. |
| 4 . Несколько команд Собственного его величества жел. – Дорожного полка, обслуживавших технически императорские поезда во время их движения и в Ставке. Командир полка генерал-майор Сергей Александрович Цабель держал свою часть в отличном виде. Затем была противо-аэропланная батарея, и, насколько помнится, строевых частей больше не было, если не считать автомобильной роты, обслуживавшей во время войны огромный гараж Ставки. Командир роты, капитан Вреден, умело вел свое трудное дело. Гарнизон был невелик, но находился в полном и блестящем порядке. Писарские и нестроевые команды особенно разрослись, и потребность в писарях значительно возросла и расширилась. Все части и команды были размещены в казармах и других помещениях, содержались прекрасно и положительно гордились, что они служат в царской Ставке при государе императоре. А все-таки, при всех этих кажущихся благоприятных условиях жизни и работы Ставки, уже с первых часов приезда туда государя чувствовалась некоторая неуверенность в ближайших событиях, но не в смысле военного порядка в самой Ставке, а в общей государственной жизни России. Определенно об этом говорили редко, но в полусловах. в замечаниях сказывалось беспокойство. Вечером, после обеда, который ничем не отличался от предыдущих высочайших обедов, я отправился на телефонную станцию для переговора через Царское с Петроградом. Телефонист мне передал, что только-что окончился разговор государя (из его кабинета) с императрицей в Царском, длившийся около получаса. По телефону узнал, что сегодня, 24-го февраля, в Петрограде были волнения на Выборгской стороне. Толпы рабочих требовали хлеба и было несколько столкновений с полицией, но все это сравнительно скоро успокоилось. В Петрограде многие не верят в искренность этих требований, выражающую общее недовольство правительством. Передали также, что на завтра ожидаются гораздо большие волнения и беспорядки. Войска получили приказ оставаться в казармах и быть готовыми к немедленному выступлению по требованию властей. Я обещал переговорить на следующий день вечером, чтобы узнать, что произошло в Петрограде за день. В этот вечер я узнал, что поступившие телеграммы также ничего радостного не сообщили. |
| 21. [Лукашков В.М., Газизова Г.Р., Халдеев В.В.] Труды Казанского НИИЭМ (1900 - 2000). Исторический очерк. Документы. Воспоминания/Министерство здравоохранения Российской Федерации, Казанский научно-исследовательский институт эпидемиологии и микробиологии. - Казань: Издательство «Мастер Лайн», 2003. - 156 с. 22. Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 977. Оп. 619. Д. 5: «Казанский Университет. Формулярные списки и документы о службе профессорско-преподавательских и технических работников университета. На букву " В " . (1852 - 1932 гг.)». 362 л. 23. Отчёт о деятельности Бактериологического Института при Императорском Казанском Университете за первые 10 лет его существования (1900 - 1910 гг.)/Под ред. Н.Ф. Высоцкого, сост. В.А. Барыкин и П.Я. Майков. - Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1912. - 20 с. 24. Проект временного устава Бактериологического Института при Императорском Казанском Университете. - Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1900. - 8 с. 25. Протокол заседания Общества врачей г. Казани 19 Мая 1870 г. 5//Протоколы Общества врачей г. Казани. 1870. - Казань: Типография Императорского Казанского Университета, 1870. - С. (48) - 63. 26. Речи, произнесённые по случаю закладки областного бактериологического института при Казанском Университете/Отдельный оттиск из газеты «Казанский Телеграф». - Казань: Типография Губернского Правления, 1897. - 20 с. 27. Сборник статей о чуме/Под ред. Н.Ф. Высоцкого. - Выпуск 1. - Казань: Университетская типография, 1879. - (5), III, 172 с., 4 л. ил. (Труды Общества врачей при Императорском Казанском университете). 28. Сборник статей о чуме/Под ред. Н.Ф. Высоцкого. - Выпуск 2. - Казань: Университетская типография, 1879. - (3), II, 191 с. (Труды Общества врачей при Императорском Казанском университете). 29. Труды Комиссии, избранной медицинским факультетом Казанского Университета для изучения Косновской лимфы (с 2 таблицами рисунков)/Под ред. Профессоров Н. Высоцкого и Н. Любимова. - Казань: Типография Императорского Университета, 1891. - 227 с., табл. |
| Тогда же была также издана брошюра Н.Ф. Высоцкого «Животные и насекомые распространители чумы и способы борьбы с ними», составленная «согласно желания Санитарной Комиссии Казанского Губернского Земства» для распространения среди сельского населения Казанской губернии. Между тифом и холерой Тогда как чума была для г. Казани и Казанской губернии, угрозой, хоть и актуальной, но всё же, по большей части, гипотетической, холера и тиф были «привычным» явлением. То же самое можно было сказать о дифтерии (дифтерите), оспе, «лихорадках» и других инфекционных заболеваниях. Связано это было, в первую очередь, с отвратительным санитарным состоянием г. Казани и других населённых пунктов, за улучшение которого боролось не одно поколение медиков и общественных деятелей. При этом особо следует отметить деятельность «Санитарной Городской Комиссии», в которой трудились многие известные учёные, в том числе профессор Н.Ф. Высоцкий и доктор И.В. Годнев (будущий член Государственной Думы и государственный контролёр Временного правительства). Первая встреча Н.Ф. Высоцкого с холерой «лицом к лицу», произошла в 1866 г. в Спасском уезде Казанской губернии. При этом его работа «Из воспоминаний врача о холере 1866 года», помимо прочего, стала прекрасной иллюстрацией к истории «холерных бунтов» в России. Н.Ф. Высоцкий принимал активное участие в исследовании санитарных условий жизни казанцев, лично заглядывая в самые злачные места города. Так, в 1870 г., по линии ОВГК, по просьбе заведующего открытого в Казани временного отделения для холерных больных А.Е. Казака, ему (как «особенно занимающемуся исследованием проституции») было предложено провести, совместно с Н.М. Малиевым, осмотр печально известного «дома Карпова» («дома терпимости»), откуда поступили четыре больные холерой женщины. Находился таковой в четвёртой части третьего участка г. Казани, и ему принадлежали «семь жилых зданий и два летних (холодных)», между которыми располагались «службы». Результаты данного обследования были изложены в сделанном Н.Ф. Высоцким 30 октября 1870 г. на чрезвычайном заседании ОВГК докладе «Об осмотре некоторых помещений дома Карпова, 4 части 3 участка г. Казани, на Песках». Представленное в докладе описание санитарного состояния «дома Карпова» и его обитателей оказалось настолько ошеломляющим, что было постановлено его «напечать вполне» и просить Казанского губернатора и председателя Казанской губернской земской управы «обратить внимание на результаты осмотра», а также просить членов образовавшейся для осмотра дома комиссии, «увеличив, если нужно, свой состав, сделать более подробное исследование». с. 168] |
| В мае 1898 г. Н.Ф. Высоцкий вновь отправился в столицу, где обратился с просьбой о скорейшем отпуске обещанной суммы к недавно назначенному министром народного просвещения Н.П. Боголепову. После его доклада делу был дан ход, и в марте 1899 г. ИКУ отпущены 15 тысяч, а затем - в 1900 г. - ещё 5 тысяч рублей (кроме того, МНП разрешило употребить на оборудование института остатки сметных сумм за два года). Несмотря на проблемы, связанные с финансированием, выделяемые средства были весьма значительны. «Справедливость требует признать, - отмечается в " Трудах Казанского НИИЭМ (1900 - 2000) " , - что такой размер казённого финансирования создаваемого научного учреждения (даже крайне необходимого для практических целей) по тем временам был очень щедрым. Много лет спустя, в 1929 году, И.Г. Савченко - бывший сотрудник парижского Института Пастера, работавший в Казани с 1896 года (но непричастный к организационным хлопотам комиссии), вспоминал: " Я получил лабораторию, совершенно неприспособленную к научным работам, а также вновь построенный Бактериологический Институт. Оборудовать учреждение для работы было тогда легко: средства отпускались щедро и золотом. Через несколько месяцев из-за границы прибыло всё необходимое для работы, и я мог продолжать свои исследования в европейском научном масштабе " ». с. 6] Были подготовлены два проекта «Временного устава Бактериологического института»: автором первого являлся профессор Н.Ф. Высоцкий, а второго - профессора С.В. Левашов (Левашёв), М.Я. Капустин и И.Г. Савченко. По сути дела, последний проект являлся изложением «соображений», высказанных тремя означенными профессорами при рассмотрении проекта Н.Ф. Высоцкого. Предлагаемые при этом изменения, как явствовало из «объяснительной записки» С.В. Левашова (Левашёва), М.Я. Капустина и И.Г. Савченко, были «направлены на удержание Института в более тесной связи с факультетом и на обеспечение за институтом возможно более широкой постановки его научно-педагогической деятельности». При этом мысль назвать устав «временным» принадлежала Н.Ф. Высоцкому, который указывал в своей «объяснительной записке»: «Свой устав я назвал временным, принимая в соображение: в 1), что только опыт может указать на его достоинства и недостатки; а во 2) в виду того, чтобы оставить за Советом Института право ходатайствовать о тех изменениях и дополнениях, которые окажутся необходимыми». с. 18] |
| Одним из основных направлений деятельности Н.Ф. Высоцкого была борьба за устройство в Казани эффективной и малозатратной системы канализации, фактическое отсутствие которой превращало город и его окрестности в подобие огромной, дорогостоящей выгребной ямы. Существовавшая система ассенизации города («бочечный способ удаления нечистот»), несмотря на его огромную стоимость (к 1912 г. - более полумиллиона рублей в год), являлась не только малоэффективной в санитарном отношении, но и крайне разорительной для городской казны. Наиболее дешёвой и «целесообразной» альтернативой этому Н.Ф. Высоцкий считал канализацию с биологической очисткой. «И в то время как не только Астрахань, но даже крошечный, захолустный Котельнич, заводят у себя городские ассенизационные обозы, - сетовал он в 1893 г., - столица Поволжья - Казань, предоставляет дело очистки города в руки различных эксплуататоров, держащих обывателей совершенно в крепостной зависимости, особенно в эпидемическое время, когда усиленная ассенизация является наиболее необходимою». с. 49] Одним из направлений деятельности Н.Ф. Высоцкого являлось чтение публичных лекций, наиболее важные из которых издавались отдельными брошюрами. Так, 1 февраля 1892 г. в зале Казанской городской думы (КГД), «в пользу открываемого в Казани дома трудолюбия», Н.Ф. Высоцким была прочитана публичная лекция «Тифозная эпидемия в Казани и способы борьбы с нею», ставшая откликом на разразившуюся в конце 1891 г. - начале 1892 г. в г. Казани эпидемию сыпного тифа. А 21 марта 1893 г. Н.Ф. Высоцкий выступил с публичной лекцией «В виду возможности появления холеры. Что сделано у нас, в Казани, для её предупреждения и что следует сделать?». При этом он указал, в частности, на то, что: «Со времени появления холеры в России она посетила нашу губернию 13 раз и унесла с лишком 700 тысяч человек. Из этих 13 эпидемий лучше других исследованы, в статистическом отношении, семь, а именно: эпидемии 1847, 48, 53, 54, 66, 71 и 92-го годов». с. 6] Причём, по данным Н.Ф. Высоцкого, в четырёх из семи означенных эпидемий «смертность была почти одинакова - 40 с лишком человек на 100 заболевших», в одной - «значительно превышала эту смертность» и в двух - «была значительно ниже её». |
| Усилия властей и органов местного самоуправления по борьбе с эпидемией не дали ощутимых результатов. В этих условиях внимание медиков оказалось приковано к усовершенствованной в 1894 г. Э.А. фон Берингом и П.П.Э. Ру антидифтерийной («антидифтеритной») сыворотке. В октябре 1894 г., после первых известий о её «благодетельном действии», МФ ИКУ избрал ещё одну «особую комиссию» под председательством Н.Ф. Высоцкого из восьми профессоров для изучения и оценки современных способов лечения дифтерита. Изучение вопроса привело комиссию к выводу, что таковая «представляет действительно могущественное средство». Однако, одновременно, было установлено, что заграничные сыворотки (а сывороток отечественного производства тогда ещё не существовало), как правило, были «загрязнены жизнеспособными микроорганизмами и при том не только гнилостными, но и болезнетворными». В этой связи было признано за правило каждую порцию сыворотки перед вспрыскиванием больному подвергать тщательному исследованию, что «в частной практике» (особенно на селе) оказывалось практически неосуществимо. Для более подробного ознакомления «с положением вопроса о серотерапии дифтерита» в 1895 г. Н.Ф. Высоцкий был командирован в гг. Берлин и Париж. Во время этой командировки он осмотрел «фабрики, приготовляющие противодифтеритную сыворотку в Германии (Behringa в Берлине и Meister Lucius Brünning в Höhst, близ Франкфурта на Майне), отделения лаборатории Pasteura в Париже и в Garche», посетил «дифтеритные отделения парижских и берлинских госпиталей». с. 12] «Наблюдения и факты» окончательно привели Н.Ф. Высоцкого к убеждению, что для того, «чтобы пользоваться этим средством, его необходимо приготовлять на месте, по возможности в центрах областей, поражённых дифтеритом, и при том - под строгим научным контролем». В Поволжье таким центром являлась Казань - крупный научно-университетский и промышленный город, где имелось достаточно ресурсов для разработки, производства и широкого практического внедрения сывороточных и бактериальных препаратов. В результате Н.Ф. Высоцкий пришёл к заключению, «что наиболее правильным и полезным для дела было бы учреждение в Казани, при университете, областного бактериологического института, ближайшей задачей которого должно быть изготовление противодифтеритной сыворотки и снабжения ею населения поражённых дифтеритом губерний». |
| Получив первые образцы «туберкулина» от помощника Г.Г.Р. Коха и из других берлинских источников, «особая комиссия» подвергла их тщательному исследованию, обнаружив существенные загрязнения, о чём проинформировала председателя Медицинского Совета министерства внутренних дел (МВД) профессора В.В. Пашутина, а также российские и зарубежные медицинские газеты, постановив не производить вспрыскиваний «туберкулина» людям, а ограничиться опытами над животными и изучением био-физиологических свойств найденных в нём микробов. В 1891 г. под редакцией профессоров Н.Ф. Высоцкого и Н.М. Любимова были изданы «Труды Комиссии, избранной медицинским факультетом Казанского Университета для изучения Косновской лимфы (с 2 таблицами рисунков)». По мнению комиссии, «прежде чем пользоваться этим веществом», необходимо было: «1) выделить его в чистом виде, 2) определить его химический состав и 3) основательно изучить способ действия на животных». «Пока этого не сделано, - говорилось в одном из пунктов заключения (с которым не согласился лишь профессор Л.Л. Лёвшин), - дальнейшие опыты над людьми с Косновской лимфой должны быть прекращены, так как врачи не имеют ни нравственного, ни юридического права употреблять на людях несомненно ядовитое, секретное средство, в котором находятся жизнеспособные, нередко патогенные микроорганизмы и состав которого, в добавок, меняется». с. 90] Несмотря на появившиеся «опровержения», доверие к «туберкулину» («коховской лимфе»), по словам Н.Ф. Высоцкого, «было потрясено». «Слава туберкулина, - отмечал он, - пала так же быстро, как и создалась». с. 9] Борьба с дифтерией (дифтеритом) Во 2-й половине 1880-х гг. в южных районах Поволжья появилась эпидемия дифтерита (дифтерии), занесённая туда, по-видимому, из Харьковской и Полтавской губерний. Распространившись широкой волной, за 12 - 15 лет она охватила огромный район (14 губерний). В ряде из них последствия эпидемии приобрели катастрофический характер: так, в наиболее пострадавших Самарской, Саратовской и Симбирской губерниях в ряде селений вымерли все дети до шестнадцатилетнего возраста (по другим данным - «до 15-тилетнего возраста включительно») с. 4]. |
|
|
