| Ныне, после Пасхи, одна молодая женщина, не более двадцати лет, по-русски хорошо говорить умеющая, прежде совсем меня не знавшая, никогда не видавшая, пришла ко мне и, услышав о воплощении Сына Божия и о вечной жизни, столько возгорела любовью к Иисусу Христу, что никак не хочет от меня отойти, но сильной просьбой убедила меня, против моей склонности и любви к уединению, несмотря ни на какие предлагаемые ей от меня препятствия и трудности, принять ее, и более уже месяца у меня живет и не скучает. Я с великим удивлением, смотря на сие, поминаю слова Спасителя: что утаено от премудрых и разумных, то открыто младенцами» 13 . Эта женщина жила у старца до его смерти; она наблюдала за благонравием детей, учившихся в его училище, и он, умирая, завещал ей жить на Еловом, и, когда она скончается, похоронить ее при его ногах. Называлась она Софья Власова. О характере и силе беседы старца Я. пишет: «Мне было тридцать лет, когда я встретился с отцом Германом. Надо сказать, что я воспитывался в морском корпусе, знал многие науки и много читал; но, к сожалению, науку из наук, т. е. закон Божий, едва понимал поверхностно, и то теоретически, не применяя к жизни, и был только по названию христианин, а в душе и на деле – вольнодумец, деист. Тем более я не признавал божественности и святости нашей религии, что перечитал много безбожных сочинений Вольтера и других философов XVIII века. Отец Герман тот час заметил это и пожелал меня обратить. К великому моему удивлению, он говорил так сильно, умно, доказывал так убедительно, что, мне кажется, никакая ученость и земная мудрость не могли бы устоять против его слов. Ежедневно беседовали мы с ними до полуночи, и даже за полночь, о любви Божьей, о вечности, о спасении души, христианской жизни. Сладкая речь неумолкаемым потоком лилась из уст его... Такими постоянными беседами и молитвами святого старца Господь совершенно обратил меня на путь истины, и я сделался настоящим христианином. Всем этим я обязан отцу Герману; он мой истинный благодетель». «Несколько лет тому назад, – продолжает Я., – отец Герман обратил одного морского капитана Г. из лютеранской веры в православие. Этот капитан был весьма образован; кроме многих наук, он знал языки: русский, немецкий, французский, английский и несколько испанский, – и за всем тем, он не мог устоять против убеждений и доказательств отца Германа: переменил свою веру и был присоединен к православной церкви через миропомазание. Когда отъезжал он из Америки, старец при прощании сказал ему: «Смотрите, если Господь возьмет вашу супругу у вас, то вы никак не женитесь на немке; если женитесь на немке, то она непременно повредит ваше православие». Капитан дал слово, но не исполнили его. Предостережение старца было пророчеством. Через несколько лет, действительно, умерла жена у капитана, и он женился на немке; вероятно, оставил или ослабил веру, и умер скоропостижно, без покаяния». |
| Она начиналась жаром, сильным насморком и удушьем, и оканчивалась колотьем; в три дня человек умирал. Не было на острове ни доктора, ни лекарства. Болезнь, разливаясь по селению, быстро охватывала окрестности; она действовала на всех, даже и на грудных детей. Смертность была так велика, что три дня некому было копать могил, и тела валялись не зарытыми. «Я, – говорит очевидец, – не могу представить себе ничего печальнее и ужаснее того зрелища, которым я поражен был, посетивши алеутский кажим. Это большой сарай или казарма с нарами, в котором живут алеуты со своими семьями; в нем помещалось до ста человек. Здесь одни уже умерли, остыли и лежали подле живых; другие кончались: стон, вопль, раздирающий душу! Я видел матерей уже умерших, по охладившим грудям которых ползало голодное дитя, тщетно с воплем искавшее себе пищи... Кровью обливалось сердце от жалости! Кажется, если бы кто мог достойно кистью изобразить весь ужас этой печальной картины, тот и в ожесточенной душе возбудил бы страх смерти». Во все время этой грозной болезни, продолжавшейся, с постепенным умалением, целый месяц, о. Герман, не щадя себя, неутомимо посещал больных, увещевал их терпеть, молиться, приносить покаяние, или приготовлял их к смерти. Особенно старался старец о нравственном преуспеянии алеутов. С этой целью для детей сирот алеутских устроено было им училище; он сам их учил Закону Божьему и церковному пению. С этой же целью в часовне близ его кельи в воскресные и праздничные дни собирал он алеутов для молитвы. Здесь часы и разные молитвы читал для них ученик его, а сам старец читал Апостол, Евангелие и устно поучал их; пели же его воспитанницы, и пели очень приятно. Любили алеуты слушать наставления отца Германа и во множестве стекались к нему. Увлекательны были беседы старца и с чудной силой действовали они на слушателей. Об одном из таких благодатных впечатлений своего слова пишет он сам. «Слава судьбам святым милостивого Бога! Он непостижимым Своим промыслом показал мне ныне новое явление, чего здесь на Кадьяке я, двадцать лет живши, не видал. |
| Вообще о. Герман был словоохотлив; говорил умно, дельно и назидательно, более всего о вечности, о спасении, о будущей жизни, о судьбах Божьих; много рассказывал из житий святых, из пролога, но никогда не говорил ничего пустого. Так приятно было его слушать, что беседующие с ним, даже и алеуты, и их женщины, увлекались его беседой и нередко только с рассветом дня, как бы нехотя, оставляли его – свидетельствует креол Константин Ларионов. Чтобы несколько выразить самый дух учения о. Германа, мы приведем слова собственноручного письма его. «Истинного христианина, – писал он, – делают вера и любовь ко Христу. Грехи наши нимало христианству не препятствуют, по слову самого Спасителя. Он изволил сказать: «Не праведные приидох призвати, но грешные спасти». Радость бывает на небе о едином кающемся более, нежели о девятидесяти праведниках. Также о блуднице, прикасающейся к ногам Его, фарисею Симону изволил говорить: «Имеющему любовь многий долг прощается, а с не имеющего любви и малый взыскивается». Сими рассуждениями христианин должен приводить себя в надежду и радость, и отнюдь не внимать наносимому отчаянию; тут нужен щит веры. Грех любящему Бога не что иное, как стрела от неприятеля на сражении. Истинный христианин есть воин, продирающийся сквозь полки невидимого врага к небесному своему отечеству, по апостольскому слову: «Отечество наше на небесах». А о воинах говорит: «Несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем». ( Еф. 6, 12 ). Пустые века сего желания удаляют от отечества, любовь к тем и привычка одевают душу нашу как будто в гнусное платье; оно названо от Апостолов «внешний человек». Мы, странствуя в путешествии сей жизни, призывая Бога в помощь, должны гнусности той совлекаться, а одеваться в новые желания, в новую любовь будущего века, и через то узнавать наше к небесному отечеству приближение или удаление; но скоро сего сделать невозможно, а должно следовать примеру больных, которые, желая любезного здравия, не оставляют изыскивать средств для излечения себя. Я говорю неясно». 14 |
| «Старец Онуфрий в молодые годы занимался молитвой Иисусовой и молил Бога о благодатной молитве. Пошел он в Александро-Невскую лавру к известному тогда затворнику, за руководством и наставлениями. Затворник ему сказал: «Твори три тысячи молитв Иисусовых в день». Стал Онуфрий так делать. Скоро у него распух язык. Пошел он к старцу просить совета. Опять тот ему ответил: твори теперь шесть тысяч молитв в день. Стал Онуфрий творить шесть тысяч молитв. Послушание и усердие ненавистны врагу – одолела Онуфрия страшная злоба, казалось, разорвал бы всех, но, понимая ухищрения врага, пошел опять к затворнику. «Ничего», – сказал старец, ободрил его и велел читать девять тысяч молитв. Стал Онуфрий читать девять тысяч молитв – пошли по его телу пузыри, как от ожога... опять идет к старцу. «Терпи, – говорит старец, – не ослабевай, читай теперь двенадцать тысяч молитв». Интересно заметить, что когда я учился в Свято-Троицкой семинарии, то среди иноков был старенький монах, Герман с Валаама, бывший келейник игумена Филимона. Мне этот старичок был очень дорог, так как на его постриге в малую схиму я присутствовал, это был первый монашеский постриг, виденный мной в жизни, оставивший в моей душе неизгладимое впечатление на всю жизнь. И хотя отец Герман внешне походил на ворчливого привередника и ходил злючкой, окутывая шею шерстяным шарфом зимой и летом, мне он очень нравился. Ко мне он питал доброе отношение, и я хаживал в его келью, где он мне рассказывал о Валааме, о том, как на него бес по ночам со страхованием нападал и как уютно было слушать его победы крестным знамением, точно он читал про себя из монашеских патериков. Я и подшучивал над ним, и мы были друзья. Раз он что-то много кипятился с отправкой ладана в Финляндию, и я паковал его, писал адреса латинскими буквами, приносил ему почтовые расписки, квитанции и так далее. Не знал я тогда, что участвовал в деле соучастия чудесной помощи дорогому старцу Михаилу до прочтения вышеприведенного случая. Умер монах Герман в 1966 году, а через несколько лет я, приняв монашество, сам стал монахом с его же именем Германа, точно переняв от него место в ряду валаамских иноков, только в честь аляскинского валаамца (игумен Герман). |
| Этот был обыкновенный, до мира жадный, с живыми, даже горячими глазами, — «неотсеянный»: так и останется «в решете». – На будущее лето, может, заглянете, новенького чего расскажете. В лесу живем, птица пролетит — не скажет, хоть и много видит. Этот не «отсеется» никогда. Мы сели в тарантас. Недвижный, насквозь промокший мальчик-карел сонно повел вожжами. Бойко пошла продрогшая лошадка, посыпало крупным дождем с орешника. В сенях гостиницы стоит у дверей о. Антипа с блюдом. Мы кладем нещедрую жертву нашу за щедрое гостеприимство. О. Антипа кланяется в пояс. – Маловато погостили, маловато… — жалея говорит он, — хорошо себя вели, и привык я к вам, милые. Скажете о нас доброе словечко т а м. Мы обнялись и поцеловались. – Скажу, батюшка… есть что сказать. Много видел я доброго, чего и не ожидал увидеть. – Вот и не забывайте нас, добрых-то. Хоть и отбились мы от мира, а все люди… не забывайте нас, проведайте. Сейчас вы к о. игумену, проститесь… да к угодникам прежде сходите поклониться, к Сергию-Герману, батюшкам нашим. Они вас в пути сохранят. А поклажу вашу мы на пристань доставим. Ну, с Господом. Мы поклонились угодникам и поднялись в покои о. игумена — получить, по валаамскому обычаю, благословение в путь. – Ну, как вам у нас показалось? — спросил о. игумен. Я сказал — что сердце велело мне. Он видимо был доволен. – Далеко нам до высоты подвижнической… тщимся, сколь можем, в меру духовной скудости нашей… — сказал он просто, благословляя нас. — Всегда вам рады будем. Скорбеть будете — приезжайте помолиться. Молитва — все и богатство наше. Сходим по гранитным ступенькам к пристани. Грустно нам уезжать — привыкли? Пароход «Петр» привез новых богомольцев, на праздник Успения, послезавтра; тянутся они в гору к гостинице. Говорят, что на 28 июня, день памяти преп. Сергия и Германа, бывает до пяти тысяч богомольцев. Всходим на палубу. Внизу монахи поют «Достойно». О. Николай грустно смотрит на отъезжающих. Мне жаль его. Кричу — «прощайте, о. Николай!» Он подходит нервными быстрыми шагами к борту, растерянно моргает, силится не заплакать. Голова поникла, руки заложены за спину, — приговоренный будто. |
| Кураев А., диак. Полемичность Шестоднева//Альфа и Омега. - М., 1999. - - http://ao.orthodoxy.ru/arch/012/012-kuraev.htm; Кураев А., диак. Размышления о I Книге Бытия//Альфа и Омега. - М., 1995. - - С. 25-51; Кураев А., диак. Мужчина и женщина в Книге Бытия//Альфа и Омега. - М., 1996. - - С. 268-300. Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб.: Библия для всех, 1995. Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию. - СПб.: Светослов, 1997; Серафим (Роуз), иером. Бытие: сотворение мира и первые ветхозаветные люди. - Платина-Москва: Братство Преподобного Германа Аляскинского - Валаамское Общество Америки, 2004. Юнкер Р., Шерер З. История происхождения и развития жизни. - Минск: Кайрос, 1997. Мелерт (Билл) А.В. Австралопитековые - вымершие южные обезьяны Африки: новый взгляд на их статус/Сотворение. Альманах общества креационной науки. - М.: Паломник, 2002. - С. 220-248; Меллерт (Билл) А.В. Взлет и падение черепа «KNM-ER 1470»: Перевод с английского и редакция А. Милюкова. http://www.goldentime.ru/hrs_text_028.htm Остин С. А., Хамфрейс Р. Д. Дефицит соли в океане: дилемма для эволюционистов/Сотворение. Альманах общества креационной науки. - М.: Паломник, 2002. - С. 106-140. Баумгарднер Дж. Трехмерное моделирование глобальных тектонических изменений, сопровождавших Всемирный Потоп//Сотворение. Альманах общества креационной науки. - М.: Паломник, 2002. - С. 141-164. Лаломов А. В., Таболич С. Э. Золотые россыпи в земной истории//Сотворение. Альманах общества креационной науки. - М.: Паломник, 2002. - С. 165-181. Вертьянов С. Происхождение жизни. Очерк естествознания. Факты. Гипотезы. Доказательства. - М.: Свято Троице-Сергиева Лавра, 2003. Козлов Я. Н. Священное предание и эволюция лицом к лицу//Божественное Откровение и современная наука: Альманах: Выпуск 1. - М.: Паломник, 2001. - С. 107-122. Шубин С.В. Скорость накопления осадочных отложений по данным палеонтологии//Божественное Откровение и современная наука: Альманах: Выпуск 1. - М.: Паломник, 2001. - С. 123-193. |
| СПб., 1908; К вопросу об авторе сокращения «Великой науки» Раймунда Люллия//ИОРЯС. 1914. Т. 19. Кн. 1. С. 342-344; Значение труда старообрядцев в развитии промыслов//Архив истории труда в России. Пг., 1922. Кн. 4. Ч. 2. С. 24-26; Старообрядческая колонизация Севера//Очерки по истории колонизации Севера. Пб., 1922. Вып. 1. С. 69-76; К вопросу о колонизации старообрядцами Олонецкого края в кон. XVII в.//Сб. ст. по рус. истории, посвящ. акад. С. Ф. Платонову. Пб., 1922. С. 293-305; Поморские палеографы XVII в.//ЛЗАК. 1921. Вып. 31. С. 1-66; К истории крестьянского искусства XVIII-XIX вв. в Олонецкой губ.: (Худож. наследие Выгорецкой Поморской обители)//Изв. АН СССР. Сер. 6. 1926. Вып. 15/17. С. 1479-1490; Введение: (Из корректуры кн. В. Г. Дружинина «О поморском литье»)/Публ.: Т. В. Берестецкая//Рус. медное литье: Сб. ст. М., 1993. Вып. 2. С. 106-120. Изд.: Три неизвестные произведения кн. Антиоха Кантемира//ЖМНП. 1887. Дек. С. 194-204; Беседа преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев. СПб., 1889; Вновь открытые полемические соч. XVII в. против еретиков. СПб., 1907; Несколько неизв. лит. памятников из сб. XVI в. СПб., 1909; Пустозерский сборник. СПб., 1914. (Памятники первых лет рус. старообрядчества; Вып. 3). Арх.: Биографические сведения: РНБ ОР. Ф. И. В. Помяловский. Оп. 1. 97; Ф. 585. С. Ф. Платонов. 693, 2832-2841 и др.; Ф. 696. П. К. Симони. 148; Ф. 865. И. А. Шляпкин. 25. Ист.: Платонов С. Ф. Переписка с историками. М., 2003 (по указ.); Шмурло Е. Ф. «Мне, как историку, позволительно оценивать события исторической меркой»: Из зап. о Петербургском ун-те. 1889/Публ. Л. И. Дёминой//Отеч. архивы. 2006. 1. С. 72-99. Лит.: Бубнов Н. Ю. В. Г. Дружинин и его коллекция старообрядческих рукописей//АЕ за 1983 г. М., 1985. С. 113-125; Берестецкая Т. В. Исследователь истории и культуры старообрядчества В. Г. Дружинин: Неизв. страницы биографии//Боровский краевед. Боровск, 1991. Вып. 3. С. 9-15; она же. В. Г. Дружинин: Новые материалы к биографии//Старообрядчество в России (XVII-XVIII вв.). |
| За нашим столом трапезуют богомольцы, больше простой народ, и даже нищая братия, и эта нищая братия ест из такой же миски и такой же ложкой, липовой, с благословляющей ручкой на стебельке, как и о. настоятель, блюститель трудового, святого Валаама. Старички-олончане, в заношенных сермягах, благолепно-старательно хлебают густую перловую похлебку и озираются. Кажется мне - не верят, что они равные здесь, - кажется, что боятся: а ну как скажут - " ступайте-ка отсюда, не вам тут место! " Нет, не скажут. Тощий монах ласково говорит им: " ешьте, братики, на здоровье, во славу Божию " , - и еще подливает им похлебки. Они смотрят несмелыми глазами и крестятся. - Не часто, небось, приходится так обедать, - шепотом говорит питерский извозчик, показывая мне глазом на старичков, - бедный народ, эти олончане да карелы, рады - до чистого хлеба дорвались. - В рай попали... - шепчутся старички и крестятся. - Уж так-то сытно да сладко... И слова никто не скажет. Вижу других, таких же, с истомленными лицами, в заношенной одежде, робко взирающих, прислушивающихся к напевному голосу чтеца: " богатый в питиях и явствах пребывает, а о бедных и о душе забыва-ет... " Слушаю я, смотрю на нищую братию, и закипает в сердце. Думаю привычно, по-студенчески: " этого не знает Бебель... это тоже социализм, духовный только... приехал бы сюда, монахи наши могли бы внести поправки в его социальную систему... " Миски меняются. За перловой похлебкой приносят мятый картофель с солеными грибами. Старички ужасаются: все несут! Ставят новую мису: щи с грибами, засыпанные кашей. - Ешьте, братики, на здоровье... еще подолью, шепчет тощий монах, - поправьтесь на харчиках Преподобных Сергия и Германа. Они тоже были, как мы с вами, работнички... долю вашу знают. Кажется, и конец трапезе. Нет, ставят еще прислужники: каша, с постным маслом. - С маслицем никак... Го-споди-батюшка!.. да еще с духовитым! - изумляется старичок, принюхиваясь к ложке, - за что такая милость... да с елейным..! И вот разносят на оловянных блюдах чудесную красную смородину, взращенную на валаамском камне великими трудами неведомого инока Григория. |
| И здесь возникает очень важный вопрос: а насколько мы с вами способны к свершению подвига? Ведь подвиг — это всегда самоограничение, это всегда обретение особого образа действий вопреки логике, царящей в мире, логике принятия решений и совершения действий. Подвиг — это сознательное и безбоязненное принятие трудностей для достижения целей, а в данном случае мы говорим о духовных целях, о нашем спасении. Преподобные Сергий и Герман избрали подвигом своей жизни на пути к спасению создание здесь обители — конечно, с огромными рисками для здоровья и даже для жизни. Но ничто не могло их остановить — ни волнующееся Ладожское озеро, ни тяжелый климат, ни отсутствие жилищ, ни отсутствие пропитания. Они шли на подвиг как герои духа и основали не просто обитель, но великую монашескую традицию, которой мы сегодня в полной мере духовно наслаждаемся. И этот величественный собор, множество монашествующих и все вы, мои дорогие, — это память великому подвигу, совершенному святыми преподобными Сергием и Германом Валаамскими. Историческая реальность, которую мы видим, должна убедить нас в том, что все, что мы совершаем подвижнически, во славу Божию, для спасения своей души, не истирается не только из Божественной памяти, но также из памяти человеческой и становится примером для других. Благодаря подвигу мы движемся — движемся вперед и вверх. Я неоднократно говорил, что подвиг — это и есть движение. У слов «движение» и «подвиг» — один и тот же корень. Очень опасно, если человек никуда не двигается, если он замер, если он благодушествует, если ему кажется, что он достиг всего, что можно достичь, в своей карьере, в своей семейной жизни, в своем материальном благополучии. Но самое опасное, если мы эту успокоенность, отсутствие желания пересмотреть нечто в своей жизни применяем к жизни духовной, если мы не стремимся двигаться к Богу, к небу навстречу своему спасению. Это и есть самый главный вектор, и без этого движения нет христианской жизни. Такие подвижники, как Сергий и Герман Валаамские, являются великими для нас примерами. Пусть эти примеры никогда не исчезают из нашей памяти, и когда мы молимся святым угодникам Божиим, мы должны просить их, чтобы хотя бы малую часть своего подвижничества они помогли нам усвоить и развить в нашей жизни, дабы и мы всегда устремлялись к Богу и Его Божественному Царству. |
| Егоже возлюби душа твоя, Сему уверился еси,/и к Нему Единому прилепился еси, боголюбче,/и сице искусителя злолукаваго души твоея покорил еси,/трудом, бдением, смирением и слезною молитвою сего посрамляя. Господи Сил, освящаяй всякаго человека, грядущаго в мир,/даждь слово хваления устом моим,/да превознесу Трисвятое имя Твое, дивно во святых Твоих почивающее,/с нимиже и Силуан, возлюбленный Твой, молит Тя о душах наших. Богородичен: Скорбных наведения обуревают убогую мою душу,/и напастей облацы мое покрывают сердце, Богоневесто,/но, Свет рождшая Божественный и превечный,/возсияй мне свет радости, молитвами Силуана, угодника Твоего. Песнь 3 Ирмос: Силою Креста Твоего, Христе,/утверди мое помышление,/во еже пети и славити//спасительное Твое Воскресение. Кто исповесть страдания души твоея, преподобне Силуане,/егда дух злобы поднебесныя претяше ти,/от Господа удалити душу твою зложелая?/Сетей сего лукаваго избави и нас, молитвенниче о всей вселенней. Силою терпения и красотою смирения душа твоя, всеблаженне,/храмина Духу Святому устроися, сего ради взывал еси:/о людие, творение Божие, познайте Творца/и любовию к Нему прилепитеся. Источник радостей твоих и средоточие мыслей твоих/имя Бога Вышняго бысть, отче Силуане,/к Нему прилепитися и в Нем утвердитися/молитвами твоими помози нам, к тебе прибегающим. Господи, Господи, даруй силу Твоея благодати,/да познают Тебе вси людие Духом Святым,/взываем к Тебе умильно, якоже возлюбленный Твой,/любовию к Тебе распаляемый, Силуан предивный. Богородичен: Не умолчу вопити яснейше величия Твоя:/аще бо не Ты, Отроковице,/всегда предстояла, молящи о мне Сына Твоего,/кто бы толикия бури и лютых бед избавил мя? Кондак и икос праздника. Седален, глас 4: Жаждею по Бозе возревновав, отче наш Силуане, землю отеческую оставил еси,/и со пустыннолюбцы Горы Афонския/длани твоя поработати Господеви всеусерднейше распростерл еси,/идеже равноангельскими труды твоими вертоград Владычицы мира преукрасил еси/и, яко благовоние, Церкви Вселенстей возблагоухал еси,/лозо винограда новаго, Духом Святым облагодатствованная. |
|
|
