| В Болгарии выбран новый митрополит Неврокопский София, 20 января 2014 г. В Софии, в Синодальном храме в честь св. царя Бориса, после Божественной Литургии состоялись выборы нового митрополита Неврокопского, сообщает официальный сайт Священного Синода Болгарской Патриархии. Из 13 членов Синода в выборах приняли участие 12. Шестеро членов Синода отдали свой голос за епископа Мелнишского Серафима и также шестеро — за епископа Браницкого Григория. В подобных случаях равенства голосов выбор падает на того кандидата, за которого отдал свой голос Его Святейшество Болгарский Патриарх Неофит. Таким образом, новым митрополитом Неврокопским избран епископ Мелнишский Серафим. Митрополит Серафим (в миру Динко Желязков Динков) родился 4 июля 1974 г. в селе Зорница Бургасской области. Среднее образование получил в математической гимназии г. Ямбол в 1992 г., высшее образование — в Софии, в Лесотехническом университете, в 1997 г., по специальности «ландшафтная архитектура». В 2011 г. окончил богословский факультет Софийского университета им. св. Климента Охридского. В 1997 г. поступил послушником в монастырь св. Георгия в г. Хаджидимово Неврокопской епархии. С января до сентября 1999 г. проходил воинскую службу. 18 ноября 2000 г. был пострижен в монашество митрополитом Неврокопским Нафанаилом, им же рукоположен в иеродиакона 19 ноября того же года и в иеромонаха — 20 декабря 2000 г. За усердное служение произведен в архимандрита 1 июля 2006 г. В сентябре 2008 г. архимандрит Серафим назначен игуменом Роженского монастыря. 18 декабря 2011 г. рукоположен во епископа Мелнишского, викария Неврокопского митрополита. Фоторепортаж о выборах можно посмотреть здесь . Перевела с болгарского Станка Косова. 20 января 2014 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Потрясшие Россию события первой революции 1904–5 гг. усилили интерес церковно-общественных кругов к религиозному воспитанию солдат и офицеров. О. Георгий был инициатором учреждения для офицеров специальных богословских чтений. Его лекции всегда имели огромный успех. По инициативе о. Георгия, такие чтения были организованы в Московском, Киевском, Харьковском и Казанском гарнизонах. Еще до начала 1-й мировой войны, в первый период своего протопресвитерства (1911–1914 гг.), о. Георгий успел совершенно реорганизовать и значительно поднять военное и особенно морское духовенство, привлекши в его состав целый ряд выдающихся священнослужителей. Нужно отметить и подчеркнуть его умение и способность подбирать себе талантливых помощников и твердо держать в своих руках тех из них, которые, отличаясь способностями, не всегда были на высоте по своему характеру. От подчиненного ему духовенства он требовал, чтобы каждый работал в полную меру своих сил и способностей, но непременно работал; нерадивых и строптивых он преследовал и изгонял. Своей кипучей энергией и умением подойти ко всякому доброму и полезному делу и довести его до конца, а также своей доступностью, отзывчивостью и готовностью придти на помощь каждому, кто в этом нуждался, он заслужил любовь, уважение и доверие подчиненного ему в количестве около 5.000 человек (во время войны) духовенства, которое в 1917 году на своем Всероссийском съезде избрало его своим пожизненным протопресвитером. К концу июля 1914 года о. Георгий подготовил на высочайшее имя проект полной реорганизации управления военного и морского духовенства. Осуществить его ему уже не было дано. Грянула война. О. Георгий получил назначение в Ставку Верховного Главнокомандующего. Дальнейшую историю своей жизни и деятельности о. Георгий рассказывает сам в предлагаемых вниманию читателей воспоминаниях. После окончания гражданской войны о. Георгий переехал в Болгарию. Здесь он сперва стал рядовым священником. Выдающиеся способности и яркий проповеднический талант о. Георгия был вскоре оценен как болгарскими церковными властями, так и местным университетом. О. Георгий был привлечен к педагогической работе сперва как преподаватель Софийского университета, затем как профессор Богословского факультета Софийского университета; одновременно он состоял законоучителем и директором русской гимназии. |
| Кроме литургии, в полках, ротах, эскадронах и отделениях отправляются молебствия и другие службы, требуемые обстоятельствами. Общие молебствия в летнее время пред выступлением в поход, в лагерь, перед сражением, в дни полковых праздников и тому подобных случаях, производятся на открытом воздухе; причём та часть войска, для которой служение совершается, располагается покоем и посреди её становится налой. Каждый полк имеет свой храмовый праздник. Полковые праздники тех полков, которые по преобразованию армейской пехоты и кавалерии вошли в состав других полков, могут быть празднуемы в батальонах и эскадронах, этим полкам принадлежащим. Примечание. Положение о праздниках, в которые военнослужащие евреи увольняются начальством для исполнения обрядов их веры, приложено к параграфу 369 Наставления партионным начальникам. (См. приложение 16, кн. 1, ч. 2, С. В. П.). Нижние чины магометанского закона в дни совершаемого по их вере и обрядам Богослужения увольняются для того на показанное время, накануне тех дней. После окончания гражданской войны Г. И. Шавельский переехал в Болгарию. Сначала он был рядовым священником, однако его просвещённость и выдающиеся проповеднические способности скоро были оценены как болгарскими церковными властями, так и местным университетом. Отец Георгий был привлечён к педагогической работе сначала как преподаватель, а затем и профессором богословского факультета Софийского университета, одновременно был законоучителем и директором русской гимназии. Ему суждено было пережить и вторую мировую войну. В Софии он скончался 2 октября 1951 года в возрасте 80 лет. Весть о кончине отца Георгия с молниеносной быстротой разнеслась не только по Софии, но и по провинции. Похороны отца Георгия привлекли огромное количество народа, пожелавшего проститься с прахом любимого пастыря и наставника. Наряду с ростом числа полковых храмов, расширился количественно и рос качественно корпус военного духовенства. На празднике столетнего юбилея военно-духовного управления начальник Главного штаба генерал-лейтенант В. В. Сахаров отмечал: «Военное духовенство всегда находилось и находится на высоте своего призвания, безупречно исполняя свои обязанности, о чём свидетельствуют единогласные отзывы начальников отдельных воинских частей. Мало того, военное духовенство нередко показывало примеры мужества, рыцарской храбрости во время боевых действий, а главное, словом увещания, речью от чистого сердца и добрым личным поведением научало солдата безропотно переносить все тяжести походной службы, а на войне храбро сражаться и побеждённого врага щадить». |
| Острым складным ножом на палке вырезали разные узоры: то пустишь белое колечко, то некоторую часть палки обовьешь тонкой белой спиралькой, то украсишь ее мелком шахматной клеточкой, после чего пустишь три белых колечка. Ромбики, крестики, косая сетка, продольные частые луночки – все шло в ход для украшения палки. Когда подходила к концу учеба в Литературном институте и нужно было вскоре прощаться с друзьями (хороший был друг болгарин Гоша Джагаров), случилось мне на несколько дней поехать в Олепино. Я вспомнил детство и пошел в Самойловский лес. Там вырубил я узловатую, сучковатую можжевеловую палку. Утолщение возле корней и часть самих корней образовали причудливый тяжелый набалдашник, напоминающий не то голову орла, не то голову собаки. Эту палку я тщательно очистил от кожуры и, оставив в неприкосновенности узловатость и сучковатость ее, по всем правилам и даже более тонко обжег на костре. Я мог бы ее после этого отнести в антикварный магазин, где продают разные клюшки, и там сбыть по дорогой цене – настолько получилось оригинальное произведение. Но я знал, зачем ее делал. Георгий Джагаров страшно обрадовался неожиданному сувениру. А потом мне рассказали небольшой инцидент, связанный с этой ужасной дубиной, способной уложить и медведя. На Внуковском аэродроме, где садились в самолет болгарские товарищи наши, кто-то из работников посольства заметил, что у Джагарова как-то неестественно оттопырено на груди и животе пальто. Было впечатление, что он там прячет нечто громоздкое. А ведь прячут обычно контрабанду. Работник посольства поинтересовался, что там такое. Георгий смутился, покраснел, но не захотел расстегнуть пальто. Стали требовать – Георгий заупрямился. В конце концов пришлось, конечно, уступить, и дело кончилось веселым смехом и величайшим смущением Георгия. Зато в Софии, когда я спустя несколько лет зашел к Георгию в гости, первое, что мне бросилось в глаза, была можжевеловая клюшка, вырубленная в нашем Самойловском лесу, недалеко от лошадиного погоста. Лес, чьей представительницей в софийской квартире моего друга является можжевеловая клюка, не так велик, если посмотреть на него теперь трезвым взглядом. Но поскольку нет поблизости большего и поскольку вокруг Олепина там и сям растут еще более маленькие леса, то и зовется он Большим. |
| Жезлом, святе Димитрие, от Бога данным ти,/люди своя упасе на пажитех закона живоносна,/зверя же невидимаго шатание сокруши под нозе тебе поющих,/яко в бедах тя тепла предстателя имамы. Величание Ублажаем тя,/преподобне отче Димитрие,/и чтим святую память твою,/наставниче монахов/и собеседниче ангелов. Тропарь благоверному князю Всеволоду, во Святом Крещении Гавриилу, Псковскому, Новгородскому, глас 4 Измлада явился еси, Богомудре княже Гаврииле,/Божественный сосуд избран Богови,/благочестием воспитан, веру непорочну соблюл/и многи святыя церкви устроив,/изгнание претерпел еси от своих,/якоже и целомудрии прародители твои от брата убиение./С нимиже предстоя Святей Троице,/молися державы Российския начальником сохраненным быти, и всем нам спастися. Кондак, глас 8 Многомудренно преселився во град Псков, блаженне княже Гаврииле,/плод благий Богови в жизни сей был еси,/присноцветущ добродетельми, и якоже Давид незлобием./Того ради получил еси жизнь вечную на небесех,/всегда зря Святую Троицу,/моли избавитися нам от всяких бед, да зовем ти:/радуйся, утверждение граду нашему. Величание Величаем тя,/благоверный княже Всеволоде-Гаврииле,/и чтим святую память твою,/ты бо молиши за нас/Христа Бога нашего. Тропарь мученику Георгию Новому, Софийскому, Болгарскому, глас 4 В терпении многоискуснем, блаженне мучениче Георгие,/огнеискусную смерть претерпел еси/и по кончине твоей венец от Христа нетленный/с мученическими лики приял еси./И ныне, на земли кротких достойно водворялся,/Христа Бога о нас непрестанно моли,/иже верою покланяющихся раце мощей твоих. Ин тропарь, глас тойже Божественным желанием от юнаго возраста/весь сам себе Господеви возложив,/в молитвах и постех образ быв добродетели,/богатство же и славу, и доброродство телесное, яко не сущее, презрев,/и Христа единаго от души возлюбил еси,/и Того, истиннаго суща Бога, в Троице покланяема,/пред нечестивыми турки проповедал еси,/и, срацынскую 43 веру, и законы Моамефовы 44 под ногами поправ/и мучителя венцем украсився, славне,/к Небесным востекл еси ликостоянием,/премудре Георгие./Моли Христа Бога/сохранити отечество твое и спасти люди и град,/иже твоя подвиги присно почитающия. Ин тропарь, глас тойже |
| Когда разлили шампанское, Государь произнес: «3а здоровье Моего лучшего друга и старшего кавалера св. Георгия, – Императора Вильгельма! Ура!» Через несколько минут Император снова встал. «За здоровье Моего второго друга, Императора Австрийского, ypa!» сказал Его Величество и по окончании австрийского гимна воскликнул: «3а ваше здоровье, господа, Мое сердечное спасибо за вашу службу, Дай Бог вам здоровья; вы знаете, как вы все Мне дороги!» Тогда встал генерал Непокойчицкий и провозгласил тост за здоровье Государя Императора. Оглушительное, неудержимое «ура!» раздалось в Царской палатке. Государь снял фуражку и милостиво кланялся. Перед концом завтрака Его Величество еще раз встал и произнес: «Господа, за здоровье нашей славной армии!» Вечером Государь Император посетил бивуак Почетного конвоя и казаков, где поздравил нижних чинов георгиевских кавалеров с общим праздником. Генерал Гурко телеграфировал, что турки атаковали его Арабоконакскую позицию, так как она, находясь в очень близком расстоянии от софийского шоссе, угрожает пути отступления неприятеля, но были отбиты тремя батальонами Финляндцев и одним Павловцев. Войска наши продолжают обстреливать Арабоконак, а туркн увеличивают на нем свои силы. Одновременно с атакою на Елену, турки производили демонстрации против всего восточного нашего фронта. 27-е ноября. Утром Его Величество изволил смотреть команды, пришедшие на пополнение своих частей; затем был у обедни в сельской церкви. В Главную квартиру прибыл генерал Обручев, находившийся ранее на Кавказе и в 1 час дня Государь пригласил его к себе на совещание с военным министром. Перед обедом Его Величество катался с Великим Князем Сергием Александровичем. Вечером было получено подробное донесение о бое князя Мирского. В ночь с 21-го на 22-е ноября, передовые кавалерийские посты донесли, что за д. Ахмедли, в 16-ти верстах от г. Елены, видны большие огни; на основании чего сделано было предположение, что неприятель сосредоточивает свои силы у названной деревни. В виду этого отдано приказание разъездам возможно бдительнее наблюдать местность, а дежурным частям быть готовыми на случай тревоги. |
| Портрет И. представляет интерес для изучения эволюции богослужебных одежд визант. архиереев. И. облачен в белый подризник с золотыми источниками, епитрахиль, синюю фелонь-полиставрий с золотыми крестами и белый омофор, также с золотыми крестами; полиставрий, являясь, с одной стороны, признаком высокого ранга епископа, с другой - свидетельствует о том, что Серрские митрополиты в сер. XIV в. не имели права носить саккос. На голове И.- невысокая округлая шапка с тонкой белой каймой. Этот редко встречающийся атрибут, очевидно, является скромным прообразом более поздних архиерейских богослужебных головных уборов - митр (ср. портрет Софийского митр. Калевита в росписи ц. св. Георгия Кремиковского мон-ря, 1493, где похожая шапка имеет довольно богатый декор). Судя по миниатюре, уже в сер. XIV в. некоторые архиереи носили подобные головные уборы вместе с традиц. богослужебными одеждами. По мнению Кр. Уолтера, темный, а не белый цвет головного убора И. обусловлен тем, что до возведения в архиерейский сан он принадлежал к монашеской среде ( Walter. 1982. P. 29). Лит.: Harisiadis M. Les miniatures du Tétraévangile du métropolite Jacob de Serrés//Actes du XIIe Congr. intern. d " études Byzantines (Ochride, 1961). Belgrade, 1964. Vol. 3. P. 121-130; Spatharakis J. The Portrait in Byzantine Illuminated Manuscripts. Leiden, 1976. P. 89-90. Pl. 57-58; Walter Chr. The Portrait of Jakov of Serres in London. Add. 39626: Its Place in Palaeologue Manuscript Illumination//Зограф. Београд, 1977. 7. P. 64-76 (переизд.: idem. Pictures as Language: How the Byzantines Exploited Them. L., 2000); idem. Art and Ritual of the Byzantine Church. L., 1982. P. 29, 40; J. Српске средньовековне мuhujamype. Београд, 1983. С. 102-103. Табл. 14-18 ; Gavrilovich Z. The Gospels of Jakov of Serres (London, B. L., Add. MS 39626 ), the Family of Brankovich and the Monastery of St. Paul, Mount Athos//Through the Looking Glass: Byzantium through British Eyes: Papers from 29th Symp. of Byzant. Studies, 1995/Ed. R. Cormack, E. Jeffreys. Aldershot, 2000. P. 135-144; Преображенский А. С. Архиерейский проскинесис: «Спас митрополита Киприана» и ктиторская иконография XIV в.//RM. 2001. T. 10. N 1. S. 81, 85, 87, 95, 96; Woodfin W. T. Late Byzantine Liturgical Vestments and the Iconography of Sacerdotal Power: Diss./Univ. of Illinois. Urbana-Champaign, 2002. P. 35, 41; Byzantium: Faith and Power (1261-1557)/Ed. H. C. Evans. N. Y., 2004. Cat. 25. |
| Между оригиналом Типографской-Библиотечной и списком У существовало еще одно звено (которое назовем изводом Ундольского), как выясняется при обращении к Архивскому списку Софийской II летописи (РГАДА, ф. 181, 371). Этот список дополнен по Типографской летописи, причем источником дополнений, как показывает анализ, служил такой список Типографской-Библиотечной, который стоял ближе к списку У, чем к списку М. Так, под 6953 г. в Архивском списке переписана статья «О Суздальском бою и о нятии великого князя», читающаяся в приложении к списку У (совпадают и заголовки). Под 6955 г. списки У и Архивский совпадают и одинаково оканчиваются словами «остася у великаго князя служити ему». Под 6956 г. в Архивском читается тот же текст, что и в У, и оканчивается теми же словами: «а сын его Иван был в Володимери». Под 6957 г. в У читается статья свода 1477 г. от слов «Весне князь Дмитрей Шемяка преступил крестное целование» и до слов «тако смиришася»; в том же объеме статья переписана в Архивском. Под 6958 г. в У помещена статья свода 1477 г., кончая словами «а Шемяка убежа к Новугороду к Великому»; в том же объеме статья читается и в Архивском списке. В списке У под 6959 г. помещена статья свода 1477 г. от слов «Великомученика Георгия было в пяток» до слов «множество народа града Москвы и с сыном» (здесь в конце пропуск); в том же объеме (и с той же ошибкой) текст переписан в Архивском (где добавлено: «да Иону митрополита» – явно вторичного свойства, так как об Ионе выше уже было упомянуто). Под 6960 г. в У имеется статья свода 1477 г., кончая словами «с великою корыстью»; в том же объеме она внесена и в Архивский список. Под 6961 г. в У читается только одно известие о смерти Шемяки; это известие помещено в начале статьи Архивского списка, где остальной текст совпадает с Львовской летописью (при этом получилась хронологическая неувязка: первое известие датировано 23 июля, а следующие – 9 апреля и 13 июля). Статья Типографской под 6979 г. переписана в Архивском целиком, причем текст совпадает с изводом Ундольского. |
| Признаёмся: в указанном случае уступочку мы действительно делаем, но не каким-либо иноверным и тенденциозным писателям, но здравому разуму. Уж не признает ли Иванцов и эту уступку незаконною? Вот что должен я поведать вам, читатель, по случаю сей новой укоризны со стороны Иванцова, по моему адресу. На первых пяти заседаниях число отцов рассматриваемого собора достигало до 380, а на 6-м заседало, кроме руководителей делами собора, лишь 18 митрополитов, на 7-м присутствовали те же руководители и 18 митрополитов, причем в последнем случае, весьма вероятно, принимали участие и многие епископы, но на этот счет можно делать одни догадки; далее – первые 5 заседании происходили в Софийском храме, а 6-е в зале дворца; наконец 7-ое заседание открылось спустя более месяца после предыдущего, которым, по-видимому, в начале и решено было закончить собор. Можно, конечно, думать, что —635— члены собора в указанный длинный промежуток занимались какими-либо подготовительными работами для 6 и 7 заседания, но этого не было; ибо на 6 и 7 заседаниях происходило чтение вышеназванного символа и подтверждение его неприкосновенности, а для этого не требовалось никаких подготовительных работ. Что следует из приведенных нами объяснений – ясно, как день. Да, 6 и 7 заседания носили «полуофициальный характер». К этому еще прибавим и то, что эти заседания носят черты «случайности». Нужно полагать, что по заключении соборной деятельности (5-м заседанием), кому-то в Византии, вероятнее всего патриарху Фотию, пришла в голову мысль, что хорошо было бы придать собору 879 г. авторитет и характер вселенского собора (в противовес собору 869 года, в глазах латинской церкви имевшего значение вселенского); а так как на вселенских восточных соборах всегда провозглашалось какое-либо определение, имевшее отношение к вероучению, то и надумано было, за отсутствием чего-либо другого, прочитать и утвердить на новых заседаниях (6 и 7) уже известный символ. А так как указанная мысль пришла Фотию на ум поздно, то запоздали и приведением ее в исполнение: должно быть 6 и 7 деяния произошли, когда члены собора уже разъехались, а потому-то участников в этих заседаниях могло быть немного. Мы исчислили и разобрали, не употребляя при этом ни больших усилий и ни малейших уверток, все «неосторожный», т.е. допущенные будто бы во вред и бесчестие православной науки, «уступки» иноверным ученым, за которые подвергает нас строгому, но безусловно несправедливому суду Иванцов. Как назвать поведение нашего критика, дозволившего себе инсинуировать по нашему адресу, представляем решить это серьезному, действительно серьезному, читателю. При размышлении по поводу Иванцовских обвинений в разного рода мнимых «уступках», нам остается, кажется, только сожалеть, что мы родились, живем и писательствуем не ввремя, после «старого униата» Ассемани, Неандера, Гефеле и Гергенрётера. Принижая наше ученое достоинство, тот же автор и в той же книге – не весть почему – покушается запачкать и |
| Бутурлина. Все прекрасно сбереженные, но ни в одном из них нет полного славянского текста... После издания уже моего Опыта в «Друг Просвещения» узнала, я от Бутурлина, что достал он и Ветхий Завет голландский». Кроме посторонних, так сказать, писателям лиц, Евгению помогали и сами писатели, любезно доставляя ему (посредственно или непосредственно) свои автобиографии. Автобиография митрополитаАмвросия Подобедова, как свидетельствует, сам преосвященный Евгений, «сочинена в 1805 г. (и доставлена) братом его Сергеем Ивановичем Подобедовым». Она, под заглавием: «Краткое описание жизни, перемен, состояния и дел преосвященнейшего Амвросия», хранится теперь в рукописном сборнике Киево-Софийской соборной библиотеки, 599. – Мы сочли бы себя счастливыми, если бы могли указать всех таких авторов; но та, беда, что не имеем под руками нужных источников, в печати еще не появлявшихся. Положим, заботливый А. Ф. Бычков опубликовал уже «Материалы к словарю Евгения о русских писателях» (Сб. ст. Академии Наук, V, I, стр. 237–278), хранящиеся в Императорской публичной библиотеке под заглавием, данным самим преосвященным, – «Записки к словарю историческому о русских писателях». Но в них нет, по заявлению почтенного академика (в чем мы и лично убедились), «многих собственноручных записок, доставленных Евгению учеными и писателями о своей жизни и трудах», так как эти записки покойный владелец «материалов», M. П. Погодин извлек и поместил в особом собрании автографов 520 . Г. Бычков только мог указать всего лишь две автобиографии, именно архиепископа Евгения Булгариса и преосвященного Иринея (Фальковского), тогда как писателей XIX в., о которых говорит наш автор в своем Словаре, мы насчитали 32, и из них, по меньшей мере, половина доставила Болховитинову свои собственные автобиографии. Чрез кого-то попала Евгению «Копия с собственноручной записки архиепископа могилевского, Георгия Конисского , содержащей в себе некоторые биографические о нем сведения» («Материалы», 70). H. H. Б.-Каменский, кроме автобиографии Иринея Фальковского (о чем мы говорили уже выше), передала своему преосвященному другу, посланную чрез него 29 сентября 1806 г., автобиографию Иувеналия Воейкова (1807 г., 161) 521 . Остальные сведения о духовных писателях, находящиеся в «МатерИалах», Писаны отчасти рукою самого Евгения 86, 95, 106, 107), а отчасти и несколькими чужими руками 36, 68, 59, 71–75, 139). |
|
|
