| В 1249 г. папа Иннокентий IV , опасаясь союза И. Д. В. и Фридриха II, прислал к И. Д. В. посольство во главе с Иоанном Пармским. Были возобновлены переговоры об унии, но достичь соглашения не удалось. В 1253-1254 гг. И. Д. В. отправил посольство в Рим. Он предлагал папе Иннокентию IV отказаться от активной помощи латинянам в К-поле в обмен на уступки в деле объединения Церквей. Однако переговоры не дали результата и были прерваны в связи со смертью И. Д. В. и Иннокентия IV. И. Д. В. был похоронен в Сосандрском мон-ре близ Нимфея. Почитание И. Д. В. возникло сразу после его смерти, он именовался «милостивым» за широкую благотворительность и справедливость, память праздновалась 4 нояб. И. Д. В. были посвящены Житие, составленное Георгием, еп. Пелагонийским (BHG, N 933), анонимное Похвальное слово (BHG, N 934), Погребальная речь Георгия Акрополита (BHG, N 934b), Похвальное слово Константина Акрополита (BHG, N 934с), Похвальное слово имп. Феодора II Ласкаря (BHG, N 934d). Сохранился также канон неизвестного автора в рукописи XV в. Lesb. Leim. 124 (Ταμεον. Σ. 79. N 175). Служба, составленная в честь И. Д. В. прп. Никодимом Святогорцем , была издана в 1872 г. в К-поле митр. Агафангелом Эфесским ( Σωφρνιος (Εστρατιδης). Αγιολγιον. Σ. 229). В ХХ в. служба этому императору была написана мон. Герасимом Микраяннанитом . По мнению Д. Констанделоса, причиной почитания И. Д. В. стала его социальная политика - земельная реформа и покровительство ремесленникам. В наст. время честная глава И. Д. В. хранится в мон-ре Дусику (Греция). Ист.: Niceph. Greg. Hist. Vol. 1; Heisenberg A. Analecta: Mitt. aus italienischer Handschriften byzantinischer Chronographen. Münch., 1901. S. 38-43; idem. Kaiser Johannes Batatzes der Barmherzige: Eine mittelgriechische Legende//BZ. 1905. Bd. 14. S. 160-233; Georg. Acrop. Chron.; Жаворонков П. И. Эпитафия Георгия Акрополита имп. Иоанну Дуке: Пер. с древнегреч. и коммент.//ВВ. 1987. Т. 48(73). С. 217-227 (То же// Георгий Акрополит. История. СПб., 2005. С. 140-152); Georg. Pachym. Hist. 1984. Vol. 1. |
| Дело наказания возложено на Акрополита Георгия 81 , между логофетами бóльшего и самого умного, только не слишком совестливого. Этот, приведши их в свой дом, подвергал жестоким истязаниям – сек, держал на весу, бил, почетнейших между ними бесчестил и, как людей бесчестных, торжественно водил по площади, причины же их наказания выставлял самые постыдные и вымышленные. После того эти лица, по своей жизни и званию пользовавшиеся уважением, испытав горькое бесчестие, сосланы были в ссылку, и таким образом лишены и земли, и всего земного. Таким поступком Иосиф в первый раз тогда взволновал совесть многих и показал, что его предшественник, не восставая ни на кого и никак, действовал лучше, чтобы там ни говорили. Поэтому-то так обходился с ним и державный,– наименовал его отцом, просил его совета, во многом искал его помощи и с удовольствием выслушивал его предстательства. Он был человек знакомый с миром, умел подойти к правителям, знал, как при случае убедить их, как смягчить и возбудить их гнев. При здравом уме, имел он и крепкое тело, так что мог по нескольку раз не только месяц, но и в неделю, бывать у царя – иногда по собственному желанию, а иногда по приглашению. 29 . Но вот у царя возмужал уже и сын его Андроник, которого прежде прочих приготовлял он в преемники себе на царском престоле. Теперь надлежало найти для него приличную его значению супругу: но посольство для этой цели в Италию не обещало успехов; потому что в Апулии царствовал тогда Карл, которого надобно было почитать врагом Палеолога и римлян, после того как у Балдуина, вступившего с ним в родство чрез брачный союз их детей, отнят был Константинополь. Притом, по разбитии Манфреда, Карл, бывший прежде графом, как родной брат короля франков, величался уже королем. Это было приличною ему наградою от церкви за победу над Манфредом, посягавшим отложиться от папы. Размышляя об этом, царь признал полезным отправить посольство к паннонцам, которых король, по матери, был природный римлянин, родившийся у короля от его жены, дочери старшего Ласкариса. |
| Нам кажется, что настоящий этюд призван способствовать частичной – исторической – корректировке этой замечательной интерпретации мысли св. Иринея Лионского и св. Максима Исповедника . Мы думаем, что византийские экклесиологи – догматисты и полемисты, ряд которых ведет и к св. Григорию Паламе , цитировавшемуся нами ранее – испытывали такую же точно настоятельную потребность показать силу Христа – Промыслителя над миром и Церковью, как и св. Максим Исповедник . Мы видели это стремление у св. Николая Мефонского , у Георгия Акрополита, Георгия Мосхамабара, Иоанна Каматира и других авторов. Ведь если византийские исихасты XIV в.( Феофан Никейский ) говорят о Богородице, что мы (читай – православные христиане) постоянно вкушаем плоды Ее любви к нам 218 , то, согласно аргументу a fortiori, кольми паче этот аргумент приложим к Самому Христу! Во-вторых, настойчивое превращение Иннокентием III и Петром Дамиани, а также и теми латинянами, которых критиковал в своей записке Константин Стильва (вероятно, имея в виду именно Иннокентия) св. Петра и папы в некий, по сути, образ Христа заставляет всерьез отнестись к сопоставлению латинской доктрины со святоотеческим учением об образе. В самом деле, чем чревато такое сопоставление? Ответ находим в учении об образе св. Иоанна Дамаскина . Учитывая мнение Иннокентия и Дамиани о том, что Петр или, по сути, равен Христу, или даже больше Его, получаем, что фигура папы чрезмерно сакрализируется, приближаясь по сущности к Богу Сыну (или даже Отцу), – а это мало чем отличается от доктрины иконоборцев. В самом деле, ведь именно они учили о том, что образ должен быть единосущен Первообразу – с единственным исключением, состоящим в том, что подлинным образом Божиим в их учении назывались Св. Дары 219 . Вместе с тем, согласно иконопочитателям, и в частности св. Иоанну Дамаскину , всякий образ, относящийся к сфере тварных сущих, должен по сущности отличаться от Первообраза: «Итак, образ – это подобие (μοωμα), в наглядной форме представляющее (χαρακτηρζον) Первообраз, обладая, вместе мариологической с тем, и некоторым отличием от Него " 220 . «Ибо образ не во всем уподобляется Прообразу (τ ρχτυπον)» 221 . |
| Никифор Вриенний (1062–1137) 330 , автор описания бурных событий 1070–1079 гг., во многом опирается на Пселла, Скилицу и Атталиата. Труд Никифора был продолжен его царственной супругой Анной Комниной, дочерью императора Алексея I; в грандиозной эпопее в 15 книгах, названной в честь отца «Алексиадой», Анна доводит повествование до 1118 г. 331 Хронику от сотворения мира до восшествия на престол императора Uoahha II Комнина (1118–1143) написал около 1117 г. Иоанн Зонара, известный более как выдающийся канонист 332 . Важнейшие события византийской истории 13 в. освещены в «Хронике» Георгия Акрополита (1217 – после 1282), охватывающей 1203–1261 гг. и задуманной как продолжение сочинения Никиты Хониата 333 . Акрополит был образованным оратором и богословом; при императорском дворе в Никее, а затем и в Константинополе он занимал видное положение, ездил послом в Болгарию, Лион и Трапезунд, командовал войсками, хотя и неудачно. Он был осведомлен о византийской политике, и рассказ его, трезвый и деловой, может считаться в общем и целом достоверным. Как продолжение хроники Акрополита была написана «История о Михаиле и Андронике Палеологах» Георгия Пахимера (1242 – ок. 1310), которая повествует о царствовании двух первых Палеологов, Михаила VIII и Андроника II, и завершается 1308 г. 334 Для 1–й половины 14 в. важны исторические сочинения упомянутого выше полемиста Никифора Григоры 335 и Иоанна VI Кантакузина (ок. 1293–1383) 336 . Оба автора интересовались богословскими проблемами, ибо в теологических дискуссиях раскрывались тогда основные политические противоречия; поэтому обе книги содержат детальное изложение этих споров. Содержательные обзоры источников по поздневизантийскому и турецкому периоду истории Восточной Церкви оставили В.Г. Васильевский 337 , М.П. Погодин 338 , А.П. Лебедев 339 , Л. Вретос и А. Пападопулос 340 , Г.Ладас и А Хадзидимос 341 , Г. Вумулинопулос 342 . История последнего столетия жизни Византийской империи известна по ряду сочинений. Так, анонимная «Морейская хроника» написана, вероятно, полугреком–полуфранком, жившим, скорее всего, во второй четверти 14 в. Его симпатии принадлежат латинской знати, утвердившейся на Пелопоннесе. Хроника начинается с кратких исторических справок о Первом и Четвертом крестовых походах, после которых излагаются события на Пелопоннесе в 1205–1292 гг. «Морейская хроника» является ценнейшим источником для изучения взаимоотношений между латинскими завоевателями и греческим населением. |
| Находясь в таких затруднительных обстоятельствах, Михаил видел, что для достижения цели, то есть для освобождения от врагов и для утверждения себя на Императорском престоле, ему остается одно средство: жалким образом подчинить Восточную Церковь Западной. Я не намерен теперь описывать всего, что говорил и что делал он в угождение Папе Григорию: кто хочет, тот может читать об этом у историков, которые описывают все в подробности, и увидит, что Император, упорствуя в своем намерении, употребил все средства, какие находил необходимыми, для привлечения всех своих подданных к своему образу мыслей. Сначала он употреблял льстивые убеждения, обещания, подарки, почести, потом оскорбления, угрозы, наказания, ссылки, смерть, и чего не делал он, решительно требуя себе повиновения? Патриарха Иосифа, отличнейшего мужа, благочестивейшего служителя Божия и духовника своего, от которого получил разрешение в своем великом преступлении, которого прежде чрезмерно любил и почитал, он низложил с патриаршего престола и сослал в монастырь. Иоанна Векка, знаменитого хартофилакса Великой церкви, который за свою великую ученость был в большой чести при дворе патриаршем и императорском, славился умнейшим человеком и знатоком красноречия и всех наук и был одарен от природы такими способностями, каких не имел тогда никто, Император сначала сам, а потом чрез Константина Мелитиниота, Георгия Метохита и Георгия Кипрского, всегда преданных его воле и желанию, старался привлечь на свою сторону. Но так как Векк противился этому и смело обличал латинян в ересях, то Император сначала чрез какого-то Иоанна Хумна обвинил его в заговоре против Императорской власти на Соборе, где присутствовали судьями вместе с духовными лицами и гражданские, преданные Михаилу, из которых главным был Георгий Акрополит, великий Логофет, потом заточил его в темницу. Там Векк, размыслив о своих обстоятельствах и видя, как опасно противиться Императору, особенно такому, каков Михаил, который o требовал себе безусловной покорности, переменил образ мыслей, сделался главой приверженных к латинянам и словом и делом и стал поступать во всем по желанию Императора: в угождение ему и говорил, и писал, и проповедовал. |
| В своей «Хронике» (Χρονικ Συγγραφ), рассказывающей о периоде 1203-1261 гг., он выступает одним из самых последовательных сторонников объективности и беспристрастности историографии (разумеется, ему приходится нарушать этот принцип, когда он пишет о царствующем императоре). Сочинение Георгия Акрополита отличает скупое и сжатое изложение: он всегда стремится к минимальному использованию словесного материала для передачи реалистической картины. В «Хронике» много реалистичных сцен, иногда с оттенком юмора, оживляющих часто монотонное изложение. С т. зр. сюжета в этом сочинении дается целостная и последовательная история Никейской империи - от падения К-поля до его отвоевания. Георгий был также автором одного из примечательных поэтических произведений эпохи Никейской империи - элегии на смерть имп. Ирины (1241). Это стихотворение, написанное от лица самой царицы, проникнуто искренним чувством, к-рому до нек-рой степени противопоставлены преходящие слава, знатность и величие. Наиболее процветающими жанрами в визант. лит-ре 2-й пол. XIII - 1-й пол. XIV в. оказались историография, иногда переплетающаяся с автобиографией, риторика и эпистолография. Примечательным явлением этого периода было возрождение жанра церковной истории Никифором Каллистом Ксанфопулом . От его сочинения дошли только 18 книг (до 610). Ксанфопул искусно соединяет в единое гармоничное целое сведения, почерпнутые из разных источников, не оставляя в стороне и события светской истории. Он был также довольно плодовитым агиографом и составил, в частности, описание чудес в храме Богоматери Живоносный Источник близ стен К-поля. В истории императоров Михаила VIII и Андроника II Георгия Пахимера большое место уделено внутрицерковным спорам. Приверженность Православию органично соединяется у автора с эллинским патриотизмом, поскольку и то и другое противопоставлено лат. Западу. Его сочинения отличаются архаизацией языка, стиля и топонимики, однако это компенсируется глубоким знанием античной классики, в к-рой автор черпает свои образы и аллюзии. |
| Антиарсенитские трактаты Исходя из веры в то, что все временное и внешнее отнюдь не является бессмысленным по отношению к реалиям духовным, нам представляется вполне допустимым и в писаниях святых мужей, носящих прежде всего духовно-назидательный характер, выделять в то же время их научно-историческую значимость. Стремление же подчеркнуть научно-историческую ценность двух антиарсенитских трактатов, перевод которых на русский язык осуществлен впервые и представлен ниже, побуждает нас сделать некоторые предварительные замечания, а именно: напомнить о масштабности и значимости событий, которыми в данном случае обеспокоен св. Феолипт. Но прежде следует отметить крайнюю скудость информации об обстоятельствах, по поводу которых и составил Филадельфийский митрополит свои трактаты. Наиболее конкретное описание произошедшего со времен смещения патриарха Арсения и начала раскола до примирения Константинополя с арсенитами в 1310 г. представлено в «Истории» Георгия Пахимера 1 . Источниками, повествующими о некоторых обстоятельствах, имевших место на самой ранней стадии раскола, точнее, о подробностях конфликта между Михаилом VIII и патриархом Арсением, являются писания двух других современников тех событий – Георгия Акрополита 2 и Феодора Скутариота 3 . Примечательно, что их взгляды на происходившее были диаметрально противоположны; если последний зарекомендовал себя сторонником опального патриарха, то Акрополит, напротив, известен своей враждой к Арсению и Ласкарисам, он твердо поддерживал Михаила VIII. Повествование следующего историка, лишь вскользь касаясь интересующих нас событий, представляется при этом более беспристрастным; и это вполне объяснимо, ведь Никифор Григора уже не является непосредственным свидетелем обстоятельств Арсенитской схизмы 4 . Следует отметить, что соответствующие свидетельства всех упомянутых нами историков весьма эпизодичны и не могут позволить воссоздать фактическую и хронологическую канву схизмы 5 . Тем с большей степени это относится к другому пласту источников, который составляют трактаты, написанные в апологетических целях; все их можно разделить на две группы: некоторые принадлежат перу сторонников дела Арсения, другие же направлены против раскольников. К первой группе следует отнести четыре трактата: |
| Между патриархами Феодосием и Иоанном Каматиром Константинопольской церковью правили следующие архипастыри: Василий Каматир (1183–1186). Этот патриарх, по словам Евстафия Фессалоникийского, «обладал даром все обращать к своей выгоде» (Eustathii. De Thessalonica urbe a Normannis capta, cap. 30), о нем говорят, что будто он дал императору письменное обещание беспрекословно во всем исполнять волю царскую ( Никита Хониат . Царствование Алексея, сына Мануилова, гл. 15) От такого патриарха, конечно, нельзя ожидать ничего путного. О патриархах Никите Мунтане (1186–1189), Леонтии (несколько месяцев в 1190 г.), Досифее (1190–1191) мы имели уже случай говорить, когда уясняли отношения власти государственной к Церкви при императоре Исааке Ангеле (с. 118–119) – и прибавлять к этому что-либо считаем лишним. Можно было бы войти в некоторые подробности относительно следующего патриарха, Георгия Ксифилина (1191 –1198), но эти подробности такого рода, что хочется изложить их, как можно короче. При нем появилось лжеучение Сикидита, но он ничего не сделал для его поражения. (См. некоторые известия, касающиеся отношения Георгия к Сикидиту, у Ф. И. Успенского: «Очерки византийск. образованности» (240–241). Известия, извлеченные автором из одного не вполне хорошо изданного сочинения Никиты Хониата ). В отношении к светскому правительству Георгий являлся весьма угодливым. Император Алексей Ангел приказал Ксифилину посвятить во диаконы одно лицо, остававшееся на светской придворной службе, и патриарх исполняет волю царя. Мало того, он издает определение о том, что дозволяется соединять в одном лице служение Богу и царю, и храму и дворцу без какого-либо наказания по канонам (Никита Хониат. Царствование Алексея, брата Исаакова. Кн. II, гл. 4). 424 Георгии Акрополит. Летопись, гл. 6 Сравни: Ephraemii. De imperatoribus et patriarchis, p. 410. 427 Историк Никита, говоря о царствовании Алексея, брата Исаака Ангела упоминает о каком-то Феодоре Иринике, который состоял на государственной службе и был, по словам историка, «человеком старательным, любезного характера, изысканно красноречивым, умевшим ко всякому снизойти и примениться» (Царствование Алексея, брата Исаакова. |
| Г. А. Острогорский VII. Латинское господство и восстановление Византийской империи (1204–1282) Источники Первые годы латинского господства описывает упомянутое выше историческое сочинение Никиты Хониата , доведенное до 1206 г. 965 Собственно историописателем Византийской империи в Никее является Георгий Акрополит (с 1217 до 1282 г.), который был известен и как ученый, и как государственный деятель. Он был старшим соучеником, а затем учителем наследника престола Феодора II Ласкаря, в 1246 г. стал логофетом геникона, а позднее – великим логофетом. На Лионском Соборе он присутствовал в качестве представителя императора и руководителя византийской делегации. Из-под пера этого хорошо информированного современника вышло историческое сочинение ( χρονικ συγγραφ), которое ясно и искусно излагает события от нападения латинян на Константинополь до отвоевания императорской столицы византийцами (1203–1261) 966 . Из прочих сочинений Георгия Акрополита особую историческую ценность имеет надгробная речь императору Иоанну III Ватацу 967 . Компилятивным произведением является доходящая до 1282 г. хроника Феодора Скутариота из Кизика, повествование которой идет от сотворения мира до отвоевания Константинополя в 1261 г. Период до Комнинов рассматривается в нем весьма кратко, а основная часть представляет собой выдержки из Никиты Хониата и Акрополита; тем не менее в части, основывающейся на Акрополите, присутствует ряд добавлений, в которых, собственно, и заключается немалая ценность этого произведения как источника 968 . Как продолжение Акрополита построено весьма значительное историческое сочинение Георгия Пахимера (1242 – ок. 1310), которого Крумбахер назвал крупнейшим византийским полигистором XIII в. Сочинение охватывает время с 1255 по 1308 г. и содержит наиболее подробное историческое повествование современника богатого событиями царствования Михаила VIII Палеолога. Для Пахимера является характерной подчеркнуто греко-православная точка зрения и решительное неприятие унии с Римом, а также склонность к пространному изложению догматики, которое остается признаком позднейшего византийского историописания палеологовской эпохи. |
| 243 Novell. 80, praefatio: «мы обнаружили, что мало-помалу провинции лишаются своих жителей, а сей великий град наш наполнен великими толпами всякого рода людей и особенно землепашцев, покинувших свои дома, селения и земледелие». В качестве примера таких крестьян, м. б. названы те три иллирийские γεωργοι νεαναι (одним из них был будущий император Юстин), которые, «одолеваемые дома бедностью», пришли в Византию и зачислились здесь в войско. См. Procoprus, Anecd. 43. 263 См Н. Gelzer, Ungedruckte Texte der Notitiae episcopatuum («Abh. der bayerl. Akademie», III, 531−549) и Pargoire, L’eglise byzantine, 187−188. 265 Как Μεγαλοπολεις являются: столица (см. главу III); Солунь, чудд. вмч. Димитрия Сол., 1285; житие пр. Феодоры Сол., 33; перенесение её мощей, стр. 43; житие Евфимия Нов. 193, и др.; Александрия, чудд. Кира и Иоанна, 98; житие Иоанна Мил., passim; Эдикты Юстиниана, XI, 1; XIII, 2 и 13. 275 См. Парижский Григорий Низианзин, Ватиканский Косма Индекоплевс и др. Великолепные копии этих и других миниатюр и мозаик, находящиеся в доселе неизданном вполне «Византийском Альбоме» графа А.С. Уварова, были весьма любезно предоставлены в распоряжение автора графиней П.С. Уваровой. 276 Спасение жителей в городах: житие Евтихия патриарха, 2344 (нашествие Хозроя в 572 г.) причём в Амасию спасаются не только жители деревень, но и мелких городов); житие Георгия Амастридского, 41 (во время набега агарян Георгий собирает в Амастриду «как пастырь овец» жителей соседних деревень); житие Луки Элладского, 449 (во время нашествия Симеона Болгарского одни жители укрываются «как в крепостях и замках» в городах, другие переселяются на Пелопоннес); житие Кирилла Филеота, 382 и 383 (во время набегов скифов на Фракию все жители прячутся в крепостях). Ср. Прокопий, De aedific., Bonn, 300: спасение окрестных жителей со своим имуществом во вновь основанном Юстинианом Редесте. 288 Малала, 205, 248, 249, 285,289, 369, 264, 265, 266, 290. Ср. Новеллы Юстиниана, 128, гл. 16.; 8, пред.; 149. 342 Чудеса, стр. 1353, 1321, 1344, 1392, 1333, 1329. В рассказе Георгия Акрополита о клятве солунцев именем св. Димитрия, он прямо назван πολιοχος (Bonn. 88). В поздние времена под этим названием выступает Богородица Одигитрия, в честь которой Солунь имела великолепный храм. См. Eusthathios, De Thessal. a Norm, capta, гл. 130. |
|
|
