| Уповаем, что с сим скудным даром нашим, яко с даянием Архипастыря, внидет благословение Божие в домы чиновников, так как, напротив того, деяния незаконные удаляют благословение Божие от всех лиц и домов, коими сии незаконные даяния привлекаются». 354 В ответ на это предложение, Консистория, при особом докладе от 12 марта представляя расписание распределения дарованной Епископом Игнатием в пособие чиновникам суммы, 355 выражает Архипастырю свою признательность за внимание в таких словах: «Ваше Преосвященство с прибытием на Кавказскую кафедру в короткое время отеческим взором вникли в крайнее положение чиновников Кавказской духовной Консистории, претерпеваемое ими от недостаточности средств к жизни при ограниченном окладе жалований, и, по влечению чувства сострадания к бедным чиновникам, благоволили 10 сего марта оказать им вспомоществование пожертвованием в пользу их трехсот рублей. Как видно из приложенного к докладу Консистории расписания, 15 чиновников Консистории получили пособие из пожертвованной Епископом суммы. Вместе с этим, по распоряжению Епископа Игнатия, был подготовлен Консисторией проект штата Кавказской духовной Консистории. Представляя Святейшему Синоду этот проект, сравнительно, со штатами, Высочайше утвержденными для Кавказской Консистории 4 апреля 1842 года, Епископ Игнатий в рапорте своем по этому случаю просит Святейший Правительствующий Синод об исходатайствовании Высочайшего утверждения означенного проекта, по тому уважению, что только сим средством можно Консисторию возвести на степень удовлетворительного служебного порядка и того нравственного достоинства, каковое долженствует иметь епархиальное присутственное место. Протоиереям и иереям Ставропольским, членам Консистории необходимо положить достаточное жалованье, так как служебное занятие по Консистории отнимает у них много времени, а доходы Ставропольского городского духовенства значительно скуднее доходов сельского духовенства Ставропольской губернии. Относительно же чиновников, служащих в канцелярии Консистории, опыты показывают, что поступавшие на службу в Консисторию молодые люди с отличнейшими способностями, приучившись к делопроизводству, в самом скором времени непременно выходят в гражданское ведомство, в котором оклады жалованья впятеро более консисторских. |
| 392 . Обратите все внимание ваше, чтобы в деле духовная сторона его, самим Законом Божиим, самим священным призванием вашим, порученная вам, сохраняла свое достоинство, указанное ей ясно Евангелием. Благочестивое и благоугодное направление душ, которое вы будете питать и поддерживать, несомненно подействует благодетельно и на вещественную сторону дела. Вместе с этим тщательно сторонитесь не только от вмешательства в гражданские распоряжения и от всякого суждения о них, но и от всяких, даже частных, как бы конфиденциальных бесед и советов о вещественной стороне дела». 393 Взгляд свой на должное отношение духовенства к гражданскому делу Преосвященный Игнатий подтверждает и в письме своем на имя Гражданского Ставропольского Губернатора генерал-лейтетанта А.А. Волоцкого от 18 января 1859 года, в котором, прилагая копию своего предложения Кавказской духовной Консистории от 17 января 1859 г., за 3, пишет, что он счел священной обязанностью своей преподать духовенству епархии то направление, которого они должны неуклонно держаться в отношении проводимого дела. 394 Появление в мартовской книжке журнала «Православный собеседник» статей, относящихся к делу Крестьянской реформы, вызвало со стороны Преосвященного Игнатия предложение Кавказской духовной Консистории от 25 апреля 1859 года, за 809, которым он подтверждает духовенству Кавказской епархии, – чтобы оно неуклонно руководствовалось тем направлением, которое дано предложением Преосвященного Игнатия от 17 января 1859 г. за 3, и согласно этому направлению руководствовало паству. 395 Но, не ограничиваясь этим общим подтверждением пастырской обязанности руководствоваться самим и питать пасомых указаниями Слова Божия и голосом Церкви, сохраняя свободное от страстей немирное настроение духа, Преосвященный Игнатий, по поводу журнальной статьи «Православного Собеседника» под заглавием «Голос древней русской Церкви об улучшении быта несвободных людей» обратился снова с Архипастырским словом к духовенству Кавказской епархии через обширное предложение Кавказской духовной Консистории от 6 мая 1859 года, за 916. 396 |
| – Кто этот редкий человек?–спросил Государь. – Игнатий Брянчанинов . – Брянчанинов? Я помню одного Брянчанинова в инженерном училище. – Это тот самый и есть. – Разве он пошел в монахи? – Он уже игумен. – Да, я помню, он и в училище еще отличался набожностью и прекрасным поведением. Я очень рад, что он нашел свое призвание и может быть полезным для управы с монахами. – Воля Вашего Величества будет исполнена, и я твердо надеюсь, что Игнатий Брянчанинов окажется полезным всюду, куда Вам угодно будет его назначить.. – Очень рад, но жалею, что он один такой: один в поле не воин. – С ним есть его друг,–такой же строгий монах,–Чихачев. – Ба! Чихачов! Это тоже из той же семьи,–мой кадет. – Точно так Ваше Величество. – Ну, так и прошу перевести их вместе. Брянчанинов приехал игуменом в Сергиевскую пустынь и привез с собой друга своего Чихачова, который был его помощником. (Записки М. В. Чихачова, стр. 75–78. Лесков, т. IV, стр. 63–64). 198 «Письма Высокопреосвящ. Митрополита Московского Филарета к настоятелю Троице-Сергиевской пустыни Архимандриту Игнатию Брянчанинову » (Богословский Вестник за декабрь 1912 года, стр. 682). Это письмо было первым звеном отношений Архимандрита Игнатия и Митрополита Филарета. Познакомившись в конце 1833 года в Петербурге, куда Игнатий, тогда еще Лопотовский игумен, был вызван для представления Государю, эти два замечательных человека не прерывали потом частых письменных сношений, а изредка виделись и лично. Отголоском их отношений являются сохранившиеся до нашего времени письма Высокопреосвященного Митрополита Московского Филарета к Архимандриту Сергиевой пустыни Игнатию, хранящихся в Сергиевой пустыни в числе прочих бумаг покойного Игнатия Брянчанинова и напечатанный в 1912 году в Богословском вестнике. 200 Завязавшееся во дворце Государя знакомство между игуменом Игнатием и С. Д. Нечаевым продолжалось долгие годы. Обстоятельства жизни, добрый характер и особенная душевная настроенность Нечаева, не чуждого отчасти мистицизма, нуждались в духовном утешении, наставлении, совете; а великая духовная опытность Сергиевского Архимандрита шла навстречу этой потребности. Свидетельством этого является 31 письмо Архимандрита Игнатия к Обер-прокурору. Письма эти, напечатанные на страницах «Христианского чтения», дают материал для характеристики воззрений их автора и, обнаруживая его необычайную духовную мудрость, в то же время могут по богатству своего внутреннего содержания быть применимы ко всем людям, в различных обстоятельствах их жизни. (См. Христианское чтение за 1895 г., «Письма аскета», С. Г. Рункевича , стр. 559–593). |
| 272 Но, строго относясь к своим духовным чадам и умея учить их, о. Игнатий умел и любить их. Он, по выражению одного из них, «душу свою полагал за учеников своих»; 273 он прощал им всякую немощь, лишь бы человек сознавал её с искренним покаянием, никогда не тяготился выслушивать все признания и подавать нужные советы. Маленький Игнатий в новоначалии постоянно надоедал ему ежеминутным испрашиванием благословения, без которого не приступал ни к какому делу: Бывало, в пятом часу утра, послушник с первым колоколом подходил к дверям кельи настоятеля, чтобы получить благословение идти к утрене, и отец Архимандрит ежедневно отвечал: «Бог благословит» и никогда не отягощался тем, что нарушался его короткий ночной отдых, предвидя в новоначальном истинного послушника. Ему не нравилось, когда кто-либо из братии уклонялся от него или боялся его. Все ближайшие ученики всегда находились около него, как пчелы около матки, он приучал их к чтению Св. Писания, часто приглашал к себе и заставлял читать, как бы нужное для него самого, и усматривал кто как читает, с какой верой и любовью к Слову Божию. Келейников своих он заставлял читать каждый день утреннее и вечернее правило. Прощая своим ученикам всякий искрение сознаваемый грех , настоятель ненавидел и больше всего преследовал лукавство и фарисейство, гордость и тщеславие. Каких, бывало унизительных качеств не навяжет он своему послушнику и заставит говорить: я ленивый, нерадивый, гордый, самолюбивый, нетерпеливый, малодушный и проч.; и непременно заставит все сие сознать в себе и за все просить прощения. Не любил, также, Архимандрит несогласий и ссор: если случалось кому поссориться, он немедленно призывал тех к себе и мирил, чтобы не оставалось неприязни до другого дня. Живущий в монастыре простой старец Антоний так усвоил себе это правило, что, бывало, вечером ходит всюду, ищет брата, с которым размолвился, и всех спрашивает: не видал ли такого-то? И на вопрос: зачем тебе он? отвечает: «да видишь ли, голова, давеча с ним поразмолвил, а отец говорит: «солнце да не зайдет во гневе вашем; надо прощения просить». |
| Что чувствовала и переживала душа Игнатия Брянчанинова в этих канцелярских стеснениях, как он относился к явному недоверию и ограничительным требованиям со стороны Епархиальной власти, явно вредным для творимого им живого дела, можно видеть из прошения его, которое он подал Митрополиту Антонию 19 мая 1847 года, ходатайствуя об отмене для него этих жизненных вериг. В этом замечательном, по обстоятельности и тону, прошении мы находим не только изложение всех обстоятельств расследуемого нами дела, но и отображение настроения и душевной скорби Игнатия Брянчанинова . Давая подробную справку по содержанию известных нам консисторских Указов от 15 октября 1846 г., за 5014 и от 19 февраля 1847 г., за 749, Архимандрит Игнатий говорит: «Ни в одном из этих Указов не обозначено, с какого времени, кем я отчислен от С.-Петербургского духовенства, и куда я причислен, к какому городу, к какому уезду. Не видно, чтобы сие обстоятельство соображено посредством справки с прежде бывшими обстоятельствами подобного же рода, также – с обстоятельствами моими и вверенной управлению моему обители. Есть обстоятельство того же рода, находящееся в неразрывной связи с составляющим предмет вышепрописанных двух Консисторских Указов. Сие обстоятельство несравненно большей важности, из него второе вытекает само по себе, как его последствие и при рассматривании сего последнего справка с первым есть важная необходимость. Говорю здесь о распоряжении относительно духовенства, приезжающего в столицу, изображенном в Указе Святейшего Правительствующего Синода, в котором объявлена Высочайшая воля Его Императорского Величества, чтобы прибывающие сюда в С.-Петербург из монастырей являлись к Синодальному Обер-Прокурору. Сие Высочайшее Повеление ко мне не применено, очевидно по той причине, что я принадлежу к духовенству С.-Петербургскому. Кроме сего Указа существует еще Святейшего Синода Указ, известный мне по подписям консисторских секретарей чинимыми на настоятельских билетах, выдаваемых мною, как благочинным. Из сих подписей видно, что Святейший Синод распространяет обязанности, изложенные в вышеупомянутом Указе на приезжающих в Царское Село, Петергоф, Стрельну яко места, где бывает Высочайшее присутствие, причисляя, таким образом, в сем отношении эти места к столице. Указ сей Святейшего Синода разослан по всем монастырям здешней епархии, кроме Сергиевой пустыни. Опять, очевидно, потому, что как Сергиева пустынь, так и я принадлежим к столице. Если бы сии справки были наведены, то они указали бы законный ход и при настоящих распоряжениях Консистории и остановили бы ее дать мне предписание, которое невозможно мне исполнить, оставаясь, настоятелем Сергиевой пустыни. В сих двух Указах Консистории заключается требование, чтобы я оставил сию должность. |
| 80 Товарищи знали, что Брянчанинову и Чихачову нельзя говорить ни о каких дурных школьных проделках, ни о каких проявлениях молодечества, потому что, не участвуя в них сами, они прямо говорили, что не желают ничего знать о них, чтобы, в случае допроса, не выдать товарищей: лгать же и скрывать то, что им известно, они не могут; 81 Но, если встречалось какое-либо серьезное недоразумение, если кого-нибудь постигало горе или случалась нужда в помощи по наукам, – смело обращались к благочестивым «товарищам-монахам» и всегда находили у них самое теплое дружеское участие, поддержку, помощь, добрый совет. Как прежде в Покровском родные братия и сестры, так и здесь, в училище, в случае несогласия между товарищами, обращались к Брянчанинову, и его мнение принималось за решение, хотя он сам всегда устранялся от суда над другими, говоря: «Меня никто не поставил, чтобы судить и делить других». 82 Чихачов же в подобных случаях обыкновенно добровольно стушевывался, стараясь при всякой возможности отдавать первенство своему другу. Но, пользуясь в нужде советами и помощью своего, всегда серьезного товарища, который делился с нуждающимися всем, чем мог поделиться, молодые юнкера, однако, невольно сторонились его, и это вполне понятно: светским молодым людям должен был казаться странным и не понятным тот образ жизни, какой вели в училище Димитрий Александрович и следовавший за ним Чихачов. В холодной и бездушной северной столице, где не было тихого уединения, которое с детства так любил юный подвижник. В Инженерном училище, где изучались только «науки человеческие», не открывающие Истину, а только затемняющие Её; в кругу молодых людей, любящих повеселиться и поразвлечься со свойственной молодости безрассудностью, и мало склонных задумываться над теми вопросами, которые с детских лет волновали Димитрия Брянчанинова. В этой обстановке он остался верен, сколько это было возможно, своим прежним привычкам, своим духовным стремлениям, какие воспитал в уединении отдаленной родины. Как бывало прежде, в Покровском, Митенька любил находить утешение в молитвенном обращении к Богу, в горячих слезах перед Его Всевидящем Оком, в чтении наизусть умилительных Псалмов, так и теперь, живя в столице и обучаясь в училище, он любил предаваться умной молитве, молясь по большей части ночью, когда никто не наблюдал за ним, и он мог свободно изливать перед Отцом Небесным свою душу. |
| Синодом, то из сего нельзя вывести никакого заключения. Если же Преосвященный почитает сие обвинение неосновательным, то должно подвергнуть оное исследованию. – Пятая причина: словесный отзыв Архимандрита Герасима. Это не имеет законной силы в официальном деле. – Шестая причина: протоиерей имеет сердце самое жестокое. Но сердце ведает Сердцеведец Бог: человек должен судить по действиям доказанным. – Седьмая причина: рапорт секретаря Григоревского. Рапорт без дознания не есть законное доказательство, и в рапорте не видно никакого преступления протоиерея. – Осьмая причина: протоиерейша кричала в присутствии. Это не может быть причиной изгнания протоиерея из епархии. При этом нет журнала Консистории. Итак, если сие было, то секретарь виноват, что не предложил членам составить о сём журнал, а также и в том, что неприлично назвал протоиерейшу бабою. При том секретарь обнаружил непонимание закона, когда написал, что по закону паспорты выдаются только вдовам и девицам: закон ни мало не запрещает выдать паспорт протоиерейше для богомолья, с согласия мужа. – Девятая причина: письмо протоиерея: В сем письме несправедливо суждение протоиерея, будто Консистория, по его просьбе о паспорте для него, обязана была выдать паспорт жене его. Но это также не такая незаконность, за которую следовало бы изгнать протоиерея из епархии. Что протоиерей частью скромно, частью с нетерпеливостью намекает на могущую встретиться необходимость искать утешение инуде, и это великодушие Преосвященного, конечно, не признает требующим преследования. – Десятая причина: протоиерей не пошел на два преемственно назначенным ему места. Это неповиновение начальству, если нет особенных обстоятельств. Посему надлежало протоиерея подвергнуть ответу за неповиновение, законно определить, в какой степени он виноват, но сего не сделано. – Одиннадцатая причина: протоиерей и при нынешнем Преосвященном приводит епархию в колебание. Это страшное обвинение. Но в доказательствах виден один случай, неподписание ректором и инспектором протокола, и принятие ими рапорта от протоиерея Крастилевского. |
| Только чистая и тихая вода, где нет мути и волнения, может отражать ясно голубое небо; только кристально-чистое зеркало способно правильно отражать находящиеся перед ним предметы; только истинный духовный разум, находящийся в неразлучном союзе с верой и смирением, противным разуму плотскому, душевному, может достаточно правильно отразить свою высоту, глубину и чистоту исследуемых им отеческих творений. Духовный разум Преосвященного Игнатия, освященный : верой и смирением, был такой чистой водой, таким правильным зеркалом, и это отмечали многие, знакомые с его творениями. «Нижайше благодарю Ваше Преосвященство за ответ, которым вы меня удостоили, и за доверенность к моему взгляду на ваши сочинения, взгляду помраченному и страстями и сопребыванием с миром, который уничтожает нашу духовную зоркость своей пестротой», – писал отец Антоний Бочков Епископу Игнатию в ответ на просьбу этого последнего сообщить ему замечания об «Аскетических опытах» Только чистая и тихая вода отражает небо. Обозреть здание, весьма высокое, надобна лестница; основание здания глубокое, твердое и со многими тайниками, нельзя поверить без светильника и путеводной нити. Страшно взглянуть вниз с безмерной высоты и не легко чувствуется во глубине. Не сознаю в себе достаточных сил для обозрения и оценки ваших творений, потому именно, что никто из моих современников писателей духовных по профессии и аскетов по жизни не постигал столько той высоты Отеческих писаний и её глубины, как Ваше Преосвященство. Об этом я говорил однажды бывшему Обер-Прокурору, графу Толстому. Он был несколько удивлен моими словами: тогда ваши сочинения были менее известны и то немногим и не все в совокупности. Теперь Его Сиятельство может поверить мои слова на самом деле, если только он читает духовные книги. Сознавая всегда великость ваших духовных знаний и ваших трудов, я всегда сознавал в себе неспособность следовать вашему примеру, и по причине моей жизни, протекшей до знакомства с вами в мирской суете, и по моему, несколько расстроенному воображению, которое всегда своими красками расцвечало духовные очерки, требующие не яркости, а правильности и точности, всегда в определенный круг православия вносило свои произвольные прибавки; и многого труда стоило покорить ум в простоту верования. 526 |
| Веселый, румяный Сашенька ладил со всеми. Средние – Сенюша и Лизанька, похожие друг на друга, шалили вместе. Изящная Сонечка тянулась душой к Дмитрию и была им любима. Мишу соединяла с маленькой Машей такая неразлучная дружба, что в семье прозвали их общим именем «Мишмашак». 42 Но, разделившись на дружеские парочки, всё дети как бы инстинктивно чувствовали, что выше их всех, не только по блестящим способностям, но, главное-по нравственным качествам своего характера – был старший брат Димитрий, самый благонравный, самый серьёзный, никогда не принимавший участия в детских шалостях и проказах, никогда не произносивший неправды, даже в шутку. И, видя безусловное превосходство своего старшего брата, как бы отмеченного Божием перстом, дети относились к нему с уважением, в котором был даже некоторый оттенок благоговения, что давало возможность Димитрию Александровичу оказывать на них доброе влияние: братья и сестры знали, что все, что посоветует Митенька, хорошо, все, что он не одобрит, почему-нибудь да худо, и всегда старались прибегать к его советам и к его помощи. Но умный и не по летам серьезный мальчик, будущий делатель жизни духовной, нисколько не гордился и не хвастал этим, как бы не замечая того несомненного влияния, которое производила на братьев и сестер его чистая, правдивая душа. Всегда задумчивый и грустный, всегда сосредоточенный и замкнутый в себе, особенно любивший уединение под гостеприимной тенью вековых деревьев огромного Покровского сада и прилегающего к нему старого леса, куда не долетал шум из барского дома, он подолгу оставался один, прислушиваясь к голосу окружающей природы, поющей восторженно хвалебную песнь своему Творцу – Всемогущему Господу, научаясь от неё любить Создателя вселенной и улетая мыслями далеко от земли, тщетную суету которой он так рано почувствовал. Явления окружающей домашней жизни не производили на него большого впечатления и не интересовали его: телесные чувства его не были восприимчивы, слабо действовал на него посредством их вещественный мир; он был не любопытен, ко всему холоден, ко всему, кроме души человека: на человека он никогда не мог смотреть равнодушно, ибо «сотворен был, чтобы любить души человеческие, чтобы любоваться душами человеческими». |
| «Идеальные порывы чистой души были не понятны училищному начальству, оно считало их пустыми бреднями ненормального мальчика» 88 и стало следить за юными подвижниками. Но чувствуя потребность очищать и облегчать исповедью свою душу и вкусивши уже её благодатных плодов, эти последние не могли отказаться от своего обычая в угоду начальству; они только принуждены были избрать себе другого духовника. Наученные опытом, друзья стали ходить скрытно от училищного начальства к инокам Валаамского подворья, «к службе и для исповеди и причащения». Эти простые, благочестивые служители Христа почувствовали искренность молодых людей, с любовью принимали их, беседовали с ними «о пользе души», давали им, какие могли, наставления. Но, как люди без научного образования, они были более склонны к внешнему подвигу, чем к внутреннему благочестию, и не могли удовлетворить образованных искателей подвига. Чувствуя сами, что они не могут дать юным подвижникам того, чего ищут эти последние, Валаамские иноки посоветовали им обратиться за душеназиданием к инокам Невской Лавры: «Здесь вы не удовлетворите души вашей», сказал однажды один из них, о. Серафим 89 Димитрию Александровичу: «а, если угодно, есть в Невском монастыре ученики о. Леонида, старца опытного и получившего образование монашеское от учеников старца Паисия Молдавского, 90 они вам лучше укажут этот путь и со старцем своим могут познакомить». 91 Этот совет был путеводной звездой для молодого искателя жизни духовной. Брянчанинов отыскал в Невском монастыре учеников о. Леонида, иеромонахов: Аарона, Харитона и Иоанникия, познакомился с ними, а через них и с Лаврским духовником о. Афанасием, и друзья стали посещать их, радуясь, что нашли себе истинных наставников, понимавших их духовные стремления; к тому же и служба в Невской Лавре, более величественная и более продолжительная, чем на Валаамском подворье, больше нравилась им. Об этих посещениях Лавры узнал отец Димитрия Александровича А.С. Брянчанинов. Верный слуга его – бывший дядька его сыновей – старик Доримедонт, который был приставлен к Димитрию и жившим с ним вместе братьям, для служения им и для надзора за их жизнью, не мог не донести об этом своему барину, посылая в Покровское подробнейшие рапорты о времяпрепровождении молодых господ. |
|
|
