| – Ничего, ничего, дорогой Георгий Николаевич, – бодро воскликнул Корнилов. – И не только ничего, но даже и очень, очень хорошо. – Он скомкал полотенце и бросил его в Зыбина. – Собирайтесь-ка, натягивайте новые сотельные брюки, и потопали. Директор, наверно, уж нас заждался. Он всегда, когда был возбужден, говорил вот так: «сотельный», «потопали» или даже «увидишь – закачаешься». – Директор? – Зыбин даже сел на валун (к этому бедламу еще и директор!). – Да разве он… – Ну а как же, – весело и дружелюбно ответил Корнилов, с удовольствием рассматривая его полное белое лицо и светлые водянистые глаза, они даже как-то поглупели за секунду. – А как же, дорогой Георгий Николаевич? Он же вас любит, правда? Ну а если любит, то и сам приедет, и гостей привезет. Да каких гостей. Увидите – закачаетесь. Он так и сказал мне: «Ждите, я приеду». Ну-ка пошли встречать. Они взбирались по пологому холму через кустарник. На одном уступе Зыбин вдруг остановился и ласково сказал Корнилову: – Володя, вы посмотрите-ка туда, вон-вон туда, на дорогу. – А что? – Да как старинная гравюра. Уже смеркалось. Тонкий туман стелился по уступам, и все огненно-кровавое, голубое, темно-зеленое, фиолетовое и просто белое – круглые листы осинника, уже налившиеся винным багрянцем; частые незабудки на светлом болотистом лужке, черные сердитые тростники; влажное, очень зеленое и тоже частое и чистое, как молодой лучок, поле – с одной стороны его покачивались ажурные белые зонтики, а с другой стороны стояли высокие строгие стебли иван-чая с острыми чуткими листьями и фиолетовым цветом, – все это, погруженное в вечер и туман, смирялось, тухло, стихало и становилось тонким, отдаленным и фантастическим. – Как старинная гравюра под прокладкой, – повторил Зыбин. – Да вы поглядите, где вы стоите, – вдруг сердито крикнул Корнилов, – вы же сотельные брюки испортили, ой горе мое! Зыбин залез в куст степной полыни, и она обмарала его желтой, плотно пристающей пылью. – Да что руками, что вы все руками? – еще сердитее закричал Корнилов. – Только еще больше вотрете. Вот придем – надо будет взять сухую щетку и отдраить вас всего. Но только пусть она сама драит. Она, а не вы. А то ничего не выйдет. – Он смешливо покачал головой. – Вот комиссия, создатель. Приедут, посмотрят. Рабочие водку глушат. Одного так уж даже замертво увезли. Научный состав навеселе, а руководитель сидит без штанов в шалаше. Красотища! А научные результаты-то, а? |
| Смотри!» Он снова выдвинул ящик стола, вытащил кольт и бросил его на стол. «На! Смотри! Герой! У него же курка нет! Мы в тот же день его и забрали, но нам важно было сознание, сознание! А тут круговая порука. Разве это в советской школе терпимо? Закуришь?» – он вынул кожаный портсигар и протянул мне. Это было актом величайшего доверия. За куренье исключали на три дня, на неделю, совсем. Ходили, правда, слухи, что Эдинов курит, но видеть Этого никто не видел. Впрочем, может быть, один исправившийся Коля Благушин… Так мы и расстались, выкурив перед этим, как он сказал, «трубку мира», и ты больше никогда не вызывал меня в учком, лишь встречаясь, заговорщицки улыбался. Ведь у нас с тобой была тайна, да и весь ты жил в этих тайнах – ответственный, осведомленный, все понимающий с высшей точки зрения – таинственный… Где ты сейчас? Жив ли? По-прежнему ли улавливаешь души, или и твою уже успел кто-то уловить? А это вполне может случиться. Ведь над твоим столом висел портрет Льва Давыдовича, да и тот, кого ты приводил к нам, носил звонкую партийную фамилию, но лет через десять я прочел ее с таким титулом: «Ныне разоблаченный враг народа», а ты потом, кажется, у него работал, так что все в конце жизни может быть. Он уже спал и видел все это во сне. А между тем совсем рассвело. Полоска неба за решеткой стала сначала белой, потом голубой, потом розовой. Кусты около окна стрекотали уже по-дневному отчаянно и развязно. Из коридора слышались ясные утренние женские голоса – это ходили по камерам фельдшерица и сестра. Буддо сидел на кровати и листал самоучитель английского языка 1913 года. – Ну, с боевым крещением вас, Георгий Николаевич, – сказал он, когда Зыбин поднял голову. – Вот ваш ужин остался от вчера, ешьте, пока не убрали. Сечка. Зыбин молча встал, прошел к столику, сел, но есть не стал. – Ну что же это вы? – упрекнул Буддо. – Так разволновались? Ничего, ешьте, ешьте, а то ведь и ноги протянешь. Хотя нет, во время следствия не дадут, а вот потом – это уж как сочтешь. Кушайте, кушайте. Сечка-то с мясом! Знаете, как ее тут зовут? – Он покосился на волчок. – Сталинская шрапнель! – Остроумно, – улыбнулся Зыбин и зачерпнул ложку. – Ну вот и на здоровьичко, – похвалил Буддо. – А заключенные вообще, Георгий Николаевич, люди острые и находчивые. Только вот следователи-то еще понаходчивей их! Посвыше, как говорят в лагере. Так что? Со статейкой вас? Как, еще не предъявили? Что же вы тогда делали? Анкетой занимались. О, это они любят, умеют! Тут они психологи. Ты дрожишь, кипишь, а они тебе – где родился? Где учился? Когда женился? И точат, точат кровь по капельке. У вас кто следователь-то? Не знаете? А у кого были? Как, у самого Неймана? – Буддо даже учебник положил. – А какой он из себя? Ну правильно, курчавый, небольшой, толстогубый. Э-э, дорогой, значит, они всерьез вами занялись. О чем же он вас спрашивал? |
| Через час вернулся Буддо, увидел его и страшно обрадовался. Они не виделись почти неделю. – О, да вы совсем молодец! – крикнул он, тиская Зыбина в объятиях. – После стольких-то суток… Ну, так что все-таки, подмахнули им, что надо? – Зыбин покачал головой. – Как? Неужели так-таки ничего? А как же они вас тогда отпустили? А за колено что держитесь? – Да вот… – ответил Зыбин и заголил колено. – Здорово! – покачал головой Буддо. – Ну, с боевым крещением! Вот это уж точно законный синяк – носите его смело, никто не придерется! Чем это он вас? Сапогом, наверно! Это они любят! Вы что же, сказали ему что-нибудь или это он так, в порядке активности? – В порядке активности, – буркнул Зыбин и больше ничего объяснять не стал. Буддо посмотрел на него и тяжело вздохнул. – Эх, Георгий Николаевич, Георгий Николаевич! – сказал он. – Ведь это же значит, что они за вас как следует принялись! И на конвейер поставили, и вот чем награждают. Плохо ведь дело, батенька, а? Совсем плохо! И чего вы их доводите? Что толку? – Здравствуйте пожалуйста! Так это я их, оказывается, довожу? – усмехнулся Зыбин. Буддо неприятно сморщился. – Эх, оставили бы вы свой глупый гонор, батюшка, и поглядели бы в глаза, так сказать, простой сермяжной правде! Ей-богу, это не повредило бы! Гонор, норов, «не тронь меня» – это все хорошо, когда имеет хождение. А здесь не тот банк! Тут допрос! И не просто допрос, а активный ! А это значит, что, когда вас спрашивают, надо отвечать, и отвечать не как-нибудь, а как следует. – Да что им отвечать? Что? – вскочил Зыбин. – Ну пусть они спрашивают, я отвечу. Так ведь не спрашивают, а душу мотают: «Сознавайтесь, сознавайтесь, сознавайтесь». В чем? В чем, мать вашу так?! Вы скажите, я, может, и сознаюсь! Так не говорят же, сволочи, а душу по капле выдавливают! – Хм, – усмехнулся Буддо, – а что же, по-вашему, эти сволочи должны вам говорить? Это ваша обязанность – им говорить, потому что вы зек. Вот вы, я вижу, батенька, до сих пор не поняли, что же с вами случилось. А пора бы! Ох, пора бы! Вот вы послушайте меня, я вам расскажу. Наши органы отличаются тремя главными особенностями… Угодно вам не перебивая выслушать – какими? |
| Фото: Юлия Пыхалова/spb.kp.ru Пожарный нянь. Спасатели 1,5 часа развлекали 6-летнего ребенка, который был в квартире один Хорошие новости от «Правмира» 9 октября, 2021 Хорошие новости от «Правмира» Фото: Юлия Пыхалова/spb.kp.ru На очередном вызове пожарным пришлось поработать нянями. Маленький мальчик, проснувшись ночью один, испугался и вышел на балкон. Соседи вызвали пожарных, а те решили подождать вместе с ребенком родителей. Эти и другие хорошие новости — в материале «Правмира». В Санкт-Петербурге пожарному пришлось побыть няней Поработать не огнеборцами, а нянями пришлось дежурному караулу пожарной части в Санкт-Петербурге. Их вызвали неравнодушные граждане. Оказалось, шестилетний ребенок, оставшись дома один, вышел на балкон, испугался, что никого нет дома, и стал рыдать. — Мальчик действительно находился в опасности. Он был на шестом этаже, открыл окно на балконе и встал на табуретку, — вспоминает пожарный Алексей Николаев. Мужчина забрался на балкон и полтора часа разговаривал с ребенком. Он успокоил его, дал поиграть на своем телефоне. Во время разговора с мальчиком Николаев узнал, что малыш любит рисовать. Позже он даже подарил пару своих рисунков спасателю. Фото: Юлия Пыхалова/spb.kp.ru Пожарный общался с ребенком до тех пор, пока не вернулись родители. Оказалось, что мальчик был дома один, так как мама ушла встречать возвращающегося из командировки мужа. Матч российской премьер-лиги задержали, чтобы спасти мотылька Капитан «Спартака» Георгий Джикия спас мотылька перед началом матча десятого тура Тинькофф Российской премьер-лиги против «Ахмата». Как рассказал сам Джикия, он ждал, пока насекомое кто-то унесет, но никто не вышел, поэтому он решил унести с поля его сам. — Я в первый раз увидел такой летающий объект, так скажем. Было бы жалко, если бы кто-то наступил на него во время игры. Я долго ждал, что кто-то выйдет и заберет его. Пришлось самому действовать. Самое главное, что все живы и здоровы. Получается, что спас, — Джикия. Георгий Джикия. Фото: Олег Бухарев/ТАСС |
| Священник Георгий Ореханов заострил внимание на том, что культурный и религиозный феномен Толстого должен изучаться не только в светских, но и в церковных вузах. По его словам, изучение жизни и творчества писателя может помочь в разгадке удивительного всплеска религиозного искательства, который произошел в русском обществе в 70–80-х годах позапрошлого столетия и пока остается во многом необъяснимым. Открыть заново Толстого предстоит не только читателям, но и исследователям – многие годы его творчество подавалось сквозь призму идеологии. Рейтинг: 5.2 Голосов: 7 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Комментарии Михаил 28 апреля 2012, 15:17 Возможно дело в различии взглядов на личность писателя - с точек зрения 1)ортодоксально-православной и 2) общечеловечески-моральной. Лев Николаевич, отрицая обряды и таинства создаёт образ Платона Каратаева, человека, который, насколько я понимаю, приближен по своему образу к почти идеальному христианину. Он не ропщет, не жалуется на судьбу, находясь в плену у французов Платон являет образец терпимости, переносит тяготы плена с улыбкой, не озлобляясь. Только после того как Платон почувствовал недомогание, начал жаловаться Безухову, немного отошел от этого качества русского человека " что бы не случилось, всё переживём " , Безухову стало неприятно с ним общаться. Но описание смерти Платона и последующие переживания по этому поводу Пьера... Платон встретил смерть как истиный христианин,.. да, ему было страшно, может быть,... его просто застрелили у дерева около дороги... Моё мнение: Лев Николаевич очень глубоко понимал образ Платона, это и есть интуитивное чувствование христианского пути, христианских добродетелей. Возможно это просто в крови у каждого второго русского человека благодаря тому, что мы уже более тысячи лет находимся под куполом православия... Жаль что Лев Николаевич не примирился с церковью, возможно из-за видения каких-то мелких недостатков. Кто знает, что бы он еще мог сотворить, находясь в лоне Православной церкви. |
| Такой порядок имел, может быть, и хорошую и плохую сторону, ибо он устранял возможность вмешательства не ответственных лиц в ответственные дела. Но он имел и дурные последствия, ибо лишал возможности приближенных к Государю лиц выступить там, где их помощь была необходима, где некому было раскрыть глаза Государю. Конечно, всё это не означает того, что свита не оказывала никогда и никакого влияния на Государя. Была область придворной жизни, где лица свиты были всемогущи, это – высочайшие приемы, приглашение на высочайшие завтраки и обеды, пожалование наград и других милостей. Действуя хитро, осторожно и настойчиво, они иногда оказывали решительное влияние и на большие назначения, и увольнения. Могу с несомненностью утверждать, что увольнение военного министра генерала Поливанова и назначение на его место генерала Шуваева состоялись под влиянием свиты и особенно адмирала Нилова и профессора Федорова, не симпатизировавших генералу Поливанову. Как и учреждение министерства здравоохранения и назначение министром профессора Рейна, потом, вследствие протеста Государственной Думы и Государственного Совета аннулированные, – состоялись под давлением профессора Федорова. Еще чаще достигал намеченной цели генерал Воейков. Но во всех случаях цель достигалась ловкими, искусными ходами, а не естественным положением дела. Вообще же область государственных дел для лиц свиты Государем тщательно закрывалась. В эту область имели право вторгаться, кроме «специалистов», еще Императрица-супруга, Распутин и Вырубова, для влияния которых уже не существовало никаких преград и границ. Не больше влияния имели на Государя и находившиеся в ставке великие князья. Для меня и доселе остается непонятным несомненный факт, что великие князья очень боялись Государя. Еще, пожалуй, смелее были младшие князья: Дмитрий Павлович, Игорь Константинович, но старшие, как Сергей Михайлович, Георгий Михайлович, не скрывали своего страха перед царем. Внушался ли им с детства трепет перед монархом, боялись ли они за смелое слово попасть в опалу, быть высланными из Ставки, или что-либо другое внушало им осторожность, но факт тот, что за спиною Государя они трактовали о многом и многим возмущались, а когда приходила пора высказаться открыто и действовать прямо, тогда они прятались за спины других, предоставляя им преимущество ломать свои шеи. Конечно, ярким исключением тут был великий князь Николай Николаевич, который всегда выступал смело, действовал прямо и всё брал на себя. |
| Виктор Ерофеев: Спасибо. Конечно, я думаю, мы попросим отца Георгия нам разъяснить: вот любовь — это случайность в жизни или закономерность? Георгий Чистяков: Конечно, по большому счету, любовь, что движет звезды и светила, именно этой строчкой заканчивается " Божественная комедия " у Данте, любовь, что движет звезды и светила, конечно, это самая большая из закономерностей в человеческой истории. Но очень часто бывает, что открываем для себя эту любовь мы случайно. Виктор Ерофеев: Рой Александрович, вчера в Москве произошло ужасное событие — в Москве прогремели взрывы, как раз, можно сказать, в сердце Москвы — в метро. Это случайность или закономерность современной России, современной российской жизни? Рой Медведев: Нет, это не случайность, потому что Россия ведет войну, и война ведется жестокими средствами, и поэтому отдельные вспышки этой войны то в одном, то в другом месте, они закономерны, и нужно это преодолевать, нужно с этим бороться. То есть то, что в этом вагоне, то, что в этот день, то, что эти люди погибли, это случайность. Но сама по себе война — это реальность нашей жизни, и мы должны быть к ней готовы. Виктор Ерофеев: У нас еще звонки. Пожалуйста. Да, здравствуйте. Слушатель: Добрый вечер. Значит, я хотела сказать, что вот: Виктор Ерофеев: А вас как зовут, простите? Слушатель: Нина Николаевна. Я хотела спросить, вот является ли нравственным характер конфликтный, человек, обладающий этим характером, не ищет мира, а ищет всегда конфликтов, и:? Виктор Ерофеев: Спасибо. Я понял вопрос. У нас просто уже мало времени, а вопрос очень интересный. Давайте мы тогда спросим отца Георгия. Человек, который, ну, я так понял, это не сквернословие, но стервозная женщина это стервозная женщина или такой же стервозный мужчина. Если он в жизни не ищет мира с другими, это что? Это его случайные или его нравственные слабости? Георгий Чистяков: Ну, конечно, в большинстве случаев конфликтные люди просто–напросто опасны для общества и разрушают мир вокруг себя. Но бывают такие случаи, когда конфликтный человек живет по принципу " воко вивус " — " зову живых " , когда конфликтный человек ведет себя как набатный колокол, когда его конфликтность, она просто–напросто нужна обществу. Да, он ведет себя вызывающе. Да, он хамит. Да, он грубит. Да, он взрывает мир, который, казалось бы, худой лучше доброй ссоры. Он везде ищет этой самой доброй ссоры, но если он обращает при этом внимание на какие-то важные вещи, если он действительно, как колокол, зовет живых и пробуждает людей от дремоты, то честь и хвала этому человеку, хотя он, в общем, обрекает себя на то, чтобы от него отворачивались, чтобы его не любили, чтобы с ним не хотели общаться, потому что с конфликтными людьми, в общем, никто общаться не хочет. Так что конфликтность конфликтности рознь. |
| Сейчас Людмилой Николаевной написан новый роман «Апостасия», который издается Сретенским монастырем и вскоре должен выйти из печати. В нем на новой глубине продолжаются поиски корней сегодняшних проблем. Эти корни автор находит в давних исторических событиях, в причинах, сложных переплетениях и трагических следствиях русской революционной смуты 1905 - 1917 годов. Познакомившись с романом еще до его публикации, могу утверждать, что судьбы и характеры действующих в нем персонажей, а также мастерски написанные портреты реальных исторических лиц, свидетельствуют о значительности, серьезности и чрезвычайной своевременности этого произведения. Автор книги подводит читателя к выводу о том, что в феврале 17-го года была не просто разрушена последняя православная империя, но начался новый исторический «эон», когда многовековая богоустановленная монархическая власть перешла в руки представителей мировой мамоны. Движение новейшей истории - это апостасия, отступничество, это испытание человеческой свободы на путях соблазнов, и для многих, увы, - увлеченность и подчинение этим соблазнам. Одно из постоянных искушений российской интеллигенции, как считает писательница, - пленение идеями и сомнительными ценностями современного западного мира. Наша так называемая интеллектуальная элита, крайне амбициозная, но поверхностная, так и не понявшая своей истории, не укорененная в родной почве, утратившая веру отцов, соблазняется сама и соблазняет «малых сих» то призывами к социальным потрясениям, то борьбой за безумно расширяющиеся богоборческие «права человека». Как показано в романе «Апостасия», этот «передовой отряд борцов», уверовавший в свою избранность, стал змием-искусителем для народа. Весь его демонический активизм пропитан ненавистью и презрением к России, искренним пожеланием ей поражения, порабощения и погибели. Великая Отечественная война оказалась за хронологическими рамками новой книги Л. Н. Разумовской, но можно было бы, продолжая развивать мысль автора, утверждать, что эта война имела для русского народа и искупительный, и промыслительный, и исцеляющий смысл. Благодаря потрясению, вызванному смертельной угрозой нашему национально-духовному бытию, мы вернулись к самим себе, к исполнению своего высшего предназначения: борьбе с силами тьмы, концентрирующими в себе, в тот или иной момент истории, гордый сатанинский дух «нового мирового порядка». Этот дух выражается в стремлении к неограниченной власти над народами земли, их природными богатствами и, главное, над их душами. В судьбоносные четыре года народной войны святой Георгий Победоносец, Георгий-Змееборец, словно сошел с Российского герба на поля ее грандиозных сражений. И Россия одержала Победу. |
| — Ты говоришь «кто-нибудь». Но для правосудия этого недостаточно: всякий «кто-нибудь», подозреваемый в убийстве, должен иметь имя, адрес, мотивы для убийства, смягчающие и отягчающие обстоятельства, а главное — точные и неопровержимые улики. Не так ли? — Возможно. Только мне, Елизавета Николаевна, до этого решительно нет никакого дела. Пусть Гурновым и кем-нибудь вроде него занимаются какие-нибудь полицейские, следователи, детективы… Но только не я! — Вот ты говоришь, пусть «какие-нибудь» занимаются «кем-нибудь», а ты останешься в стороне. Но, Георгий, друг мой, ты, между прочим, был одним из последних свидетелей, видевших Виктора Гурнова живым. Ты близко знал его жену Жанну и, более того, последние дни перед смертью Гурнов жил с тобой в одной комнате. — Ну, за это надо благодарить мою маменьку: она вечно старается приютить всех обездоленных и бездомных — кошек, собак, людей и, как оказалось, нелюдей тоже! Я вышвырнул его из дома и очень рад, что сделал это. — А почему ты так поступил с ним, Жорж? — Знаете, мне и самому об этом рассказывать противно, но я еще и не имею права это делать — здесь замешана женщина. — Даже если у следствия есть подозрения на твой счет и если это очень серьезные подозрения? — Меня это не волнует. Если у полиции есть подозрения, она их проверит и успокоится на мой счет. — А если полиция задаст тебе этот же вопрос: почему ты выгнал из дома Виктора Гурнова — ты на него ответишь? — Полиции — отвечу. На официальном допросе. — Ну зачем нам с тобой такие формальности при допросе, Жорж, ведь мы знаем друг друга столько лет! — Так вы?… — Ну да, я веду это дело. Георгий глубоко вздохнул и откинулся на сиденье. — Как же я сразу не догадался… Ведь это же очевидно: вы так или иначе всегда причастны к расследованию мюнхенских уголовных преступлений, в которых замешаны русские эмигранты. Ладно, спрашивайте, тетя Лиза. Надо думать, в этом деле замешан целый букет русских эмигранток, одна другой краше и глупее… — Так ты и Жанну тоже считаешь глупой? — Жанну? А почему бы и нет? Это, конечно, маменька успела вам насплетничать про нас с Жанной. А впрочем, скрывать тут особенно нечего. Я делал Жанне предложение, и не раз. Мы собирались пожениться после ее развода с Виктором, но получается, что она освободилась раньше, чем мы предполагали… |
| В Нижегородском кремле прошла пресс-конференция, посвященная открытию выставки «Небесный Нижний. Святые и святыни Нижегородской земли» 30 июля 2021 г. 17:39 30 июля 2021 года в здании манежа в Нижегородском кремле состоялась пресс-конференция, посвященная открытию выставки «Небесный Нижний. Святые и святыни Нижегородской земли». В мероприятии приняли участие: заместитель председателя правительства Нижегородской области, региональный министр культуры Олег Беркович; митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий ; директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева Борис Миндлин, генеральный директор Нижегородского государственного художественного музея Юрий Жукарин, хранитель фондов драгоценных металлов Государственной Третьяковской галереи Людмила Ковтырева, заместитель генерального директора по научной работе Сергиево-Посадского государственного историко-художественного музея-заповедника Светлана Николаева. Они рассказали об экспонатах выставки и ее значении для региона. Олег Беркович, открывая встречу с журналистами, обратил внимание на то, что выставка размещается в обновленном здании манежа после его масштабной реконструкции. Благодаря наполнению и качеству открывающейся выставки, представляющей духовное и культурное достояние нашей страны, историческому зданию Нижегородского кремля возвращается его исходный облик и добавляется новый культурный смысл. «Этот факт мы должны нормально воспринимать, когда есть ответственное государство, есть разумный и конструктивный диалог с Церковью, которая всегда была идейным стержнем русского государства», — подчеркнул министр культуры. Он также сообщил о высокой степени эксклюзивности выставки, для которой разработан аудиогид с подробными комментариями по всем разделам экспозиции, реалистичные 3D-мoдeлu нижегородских храмов и специальные иконы для незрячих, которые можно трогать. Митрополит Георгий отметил, что для города такого уровня выставка — это историческое событие. «Эта выставка, включающая огромное собрание икон и предметов древности, — это образ святой Руси и великой России, — сказал глава Нижегородской митрополии. — Очень важно, чтобы мы видели свои святыни и памятники истории и культуры не через плазменные экраны телевизоров и смартфонов, а вживую. " Небесный Нижний " запечатлен в иконах, памятниках церковного искусства, богослужебных реликвиях. Через них мы видим наших предков, которые жили в более сложных условиях, чем мы с вами, но были богаты душой. Предметы выставки — послание из прошлого в настоящее и будущее. Я очень рад, что отозвались ведущие музеи страны, частные коллекционеры. Этот выставочный проект — это работа на страну, народ, наше единство и согласие, что мы — не иваны, не помнящие родства. У нас есть великая культура, духовная сила и крепость, не только в прошлом, но и настоящем, и Бог даст, в будущем». |
|
|
