| Через месяц после приезда иером. Анатолия Н. оставил на его попечение Хакодатскую общину и отправился в Токио, чтобы открыть 2-й миссионерский стан. Он прибыл в Токио 28 февр. 1872 г., поселился в районе Цукидзи и начал проповедовать; ему удалось крестить ок. 20 чел., среди к-рых большинство были выходцами из г. Сендай. Вскоре после 1-го крещения в Токио, проведенного в глубокой тайне, знакомый Н., пожилой бонза, показал ему донос с детальным описанием того, как был совершён этот обряд. Донос подали в высший духовный совет трое ученых бонз, но благодаря заступничеству знакомого Н. донос не был передан на рассмотрение далее ( Сергий (Страгородский). 1897. С. 105-107). В февр. 1872 г. в Сендае началось гонение: 9 чел. были заключены в тюрьму, более 100 чел.- допрошены и отстранены от занимаемых должностей. В апр. того же года в Хакодате по приказу губернатора Куроды Киётаки были арестованы многие катехизаторы, закрыта школа при Воскресенской ц., приостановлена издательская деятельность миссии. Н. оказывал материальную помощь семьям пострадавших японцев. Многие из заключенных проповедовали христианство своим сокамерникам. В июне они были освобождены, а в июле Хакодате посетил Вениамин (Благонравов) , еп. Камчатский, к-рый отметил высокий уровень организации миссии и ее успехи. Свт. Николай Японский. Портрет. 2010 г. Худож. Ф. А. Москвитин Свт. Николай Японский. Портрет. 2010 г. Худож. Ф. А. Москвитин После отмены антихрист. законов в февр. 1873 г. миссия начала действовать открыто. В том же году в Токио была создана катехизаторская школа с 2-годичным сроком обучения для подготовки проповедников. В нее набирали взрослых японцев, стремившихся к изучению богословских предметов и проповедничеству. По окончании школы одни из них проповедовали в местах, где еще не было общин, другие приписывались к конкретным приходам и занимались не столько обращением новых членов, сколько катехизацией оглашенных и наставлением в вере крещеных христиан. Поскольку иностранцам был закрыт доступ на большую часть территории Японии, в 1873 г. |
| Его значение в истории греческого языка и его словесности» на степень доктора богословия. Совет МДА на основании отзывов профессора Г.А. Воскресенского и доцента В.Н. Мышцына признал И.Н. Корсунского достойным степени доктора богословия. Указом Св. Синода от 28.05.1898 г. за 2671 И.Н. Корсунский был утвержден в степени доктора богословия (см.: Корсунский И.Н. Перевод LXX. Его значение в истории греческого языка и его словесности. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1897; Отзывы о докторской диссертации/Журналы Совета МДА за 1897 г. Сергиев Посад, 1898. С. 445–473; Указ Св. Синода об утверждении в степени/Журналы... МДА за 1898 г. 1899. С. 198–199). С. 1898 г. И.Н. Корсунский – ординарный профессор МДА. Скончался от чахотки, похоронен на академическом кладбище. См.: ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 4. Д. 1811. Личное дело студента МДА; Там же. Д. 5099. Личное дело преподавателя МДА; ОР РГБ. Ф. 172. Д. 153.2–153.20. Часть личного архива в составе архива МДА; Памяти профессора Ивана Николаевича Корсунского . Сергиев Посад, 1900. 848 Воскресенский Григорий Александрович (1849–1918), профессор МДА по кафедре русского и церковнославянского языков с палеографией и историей русской литературы (1883), доктор богословия (1896), автор трудов по славянской филологии, древнеславянской и русской новозаветной библеистике, очерков по церковной жизни балканских славян. Окончил МДА со степенью кандидата богословия (1871), слушал лекции на филологическом факультете ИСПбУ (1871 –1873), затем находился в научной командировке в университетах Праги, Белграда, Вены, Загреба (1873–1875). Приват-доцент МДА по кафедре русского языка и славянских наречий (1875–1879). Магистр богословия (1879). Доцент МДА (1879–1883), экстраординарный профессор (1883–1896); член-корреспондент ИСПбАН (1894); участвовал в работе комиссии по научному изданию славянской Библии . Ординарный профессор МДА (1896–1902), член Правления (1897–1902), заслуженный ординарный профессор (1901). 20.01.1902 г. вышел в отставку, но продолжал читать лекции до конца 1904/05 учебного года. |
| 18-го ч. получено было мною два письма: одно из села Радьковки, Прилукского уезда, Полтавской губернии, от помещика Егора Александровича Раковича, со-воспитанника по Горному Корпусу Преосвященного Леонида; другое из Киева от профессора Дух. Академии, Протоиерея А. М. Воскресенского. Вот что писал мне от 12-го числа г. Ракович: „Дошло до моего сведения, что Ваше Преосвященство изволите интересоваться письмами покойного Архипастыря Леонида, писанными им к разным лицам. Если приложенные у сего три письма моего однокашника, с семейством которого я был хорошо знаком, могут быть, по усмотрению Вашего Преосвященства, напечатаны вместе с разными другими, то благоволите, Преосвященнейший Владыко, приказать, сняв с них копию, переслать мне обратно, адресуя в г. Прилуки, Полтавской губернии. Последнее письмо покойный писал в ответ на мою просьбу молиться о выздоровлении жены моей, которая была тогда при смерти. Несмотря на то, что из 30-ти разных лекарств, прописанных больной тремя докторами, жена моя не приняла ни одного, здоровье её совершенно восстановилось. Конечно, я приписываю это чудное исцеление усердным молитвам богоугодных людей. С душевным наслаждением просматриваю я часто изданную Вашим Преосвященством книгу об усопшем товарище. С чувством глубочайшего уважения к Особе Вашей, Милостивый Архипастырь, имею честь быть“... Из трёх, приложенных при сём, писем Преосвящен- —826— 1878 г. ного Леонида одно от 9-го ноября 1870 г., другое от 5-го ноября 1871 г., а третье от 9-го июля 1873 года. Прочитавши с живым интересом эти письма и оставивши у себя с них точные списки, подлинники я возвратил владельцу их при следующем письме от 29-го того же декабря: „Милостивый Государь, Георгий Александрович! Возвращая при сём три письма покойного Архиепископа Леонида, к Вам адресованные, приношу Вам, досточтимый Георгий Александрович, искреннюю благодарность за доставление мне утешения прочитать эти дружеские назидательные послания почившего Архипастыря. Сделав с них точные копии, я постараюсь, при удобном случае, с Вашего позволения огласить их в печати. |
| Крупных фактов из жизни раскола в истории русской церкви еще нельзя было обойти, но догматист, обозревая разности главнейших инославных вероучений (римско-католичества, протестантства, реформаторства и англиканства), завален был массой обличительного материала и ни минуты не мог уделить обличению раскола. Что получалось от такой постановки дела, догадаться не трудно. То же самое продолжалось и в академии. Говорю не с укором добрейшему своему профессору, блаженной памяти, о. А. Воскресенскому. Но расширенные рамки истории раскола, представляя интересные подробности в академических лекциях, не давали единого на потребу по этому предмету – обличения раскола. Мы даже не приближались к нему. И вот, когда пришлось самому стать «на линию огня», когда настало время учить других, тогда только во всей микроскопичности обнаружилась «скудость» знания по расколу. Но, по русской пословице, «терпение и труд все перетрут». Перетерта была и эта скудость. Дело не в этом; гораздо опаснее было закрытие кафедры по расколу для семинарий, питомцы которых выходили неподготовленными к борьбе с нашим вековым злом. Эта ошибка исправлена спустя тринадцать лет, но за это время раскол свое дело сделал. Открытые в 1886 г. самостоятельные кафедры по расколу в семинариях дают уже сравнительно подготовленных к борьбе с расколом деятелей, но пастырям, желающим иметь успех на миссионерской ниве, нужно работать и за стенами школы. В марте 1873 г., с 5 по 19 число, одесскую семинарию обозревал член-ревизор учебного комитета при св. синоде коллежский советник Григоревский. Подробности этой ревизии не сохранились в делах правления семинарии и потому нам приходится ограничиться лишь заключением по поводу этой ревизии учебного комитета при св. синоде. «На основании данных, представленных в рассмотренном отчете по ревизии одесской семинарии, учебный комитет пришел к заключению, что одесская семинария как в учебном, так и в воспитательном отношении, находится в положении весьма удовлетворительном и что администрация означенного заведения ведется с надлежащей правильностью. |
| обер-прокурором сообщены были Опекунскому совету уже 29 июня 6723, при чем в этом сообщении говорилось, «что Синод по рассмотрении изложенных в отзыве Опекунского совета, от 19 июня за 3581, правил о способе ежемесячного свидетельствования сумм Воскресенского всех учебных заведений собора и ведения по ним отчетности нашел, что сии правила, составляя точное определение степени участия Опекунского ведомства в наблюдении за церковными суммами означенного собора, по существу своему направлены к возможно большему сбережению оных и к установлению большей правильности в их отчетности, и потому препятствия к приведению в действие не встречают». В силу этого сообщения, Опекунский совет журналом от 12 августа 4722 постановил: «О содержании сообщенных обер-прокурором Св. Синода определений оного Синода, состоявшихся 1 мая и 13 июля сего года, для руководства –по первому в отношении избрания церковных старост и назначения из церковной суммы пособий, а по второму в отношении способа свидетельствования церковной суммы и свечного сбора, ведения этим деньгам отчетности и условия расходования церковной суммы, – дать знать вдовьему дому копией с сей статьи». А сей последний от 28 августа, 2067, прислал причту общее с церковным старостой предписание такого содержания: «Препровождая при сем для исполнения и руководства копии с журнала Опекунского совета от 12 августа и с положения Высочайше утвержденного о церквах и церковных старостах ведомства учреждений Императрицы Марии, равно кассовую, материальную и свечную книги, форму ежемесячного свидетельства сумм, вдовий дом покорнейше просит доставить к 1-му сего сентября сведения: а) о имеющейся в наличности разных сборов суммы с подразделением оной; б) ведомость о церковном имуществе, в чем бы оное ни заключалось; в) ведомость о количестве свечных, как стоящих у местных иконах и люстрах, равно и о имеющихся огарках; г) ведомость о всех находящихся в соборе кружках для денежных сборов; д) ведомость о лицах, получающих от собора пенсии и пособия с показанием, на каком основании они выдаются и в каком размере. |
| б) Экстраординарного профессора Ивана Корсунского : „И тот и другой из поименованных трудов проф. Гр. Воскресенского, представленных автором на соискание степени доктора богословия, как очевидно уже из самих заглавий их, стоят в тесной связи между собой и не только заслуживают полного внимания учёной любознательности. но и для науки, даже более того, для церкви православной имеют важное значение. Для надлежащей оценки обоих трудов, мы прежде всего бросим взгляд на происхождение их, а затем раскроем их собственное содержание, характер, качества и проч. История названных трудов почтенного профессора имеет едва не 25-летнюю давность. Ещё в конце 1870–1871 года Г.А. Воскресенский , в то время студент Московской духовной академии, был избран советом последней для приготовления к занятию новооткрытой тогда кафедры русского языка и славянских наречий и с сей целью, по удостоении учёной степени кандидата богословия ранее других его товарищей, командированный сперва в С.-Петербургский Университет, а потом и за границу для теоретического (со стороны истории и методики) и практического (по памятникам древнего и но- —482— вого времени) изучения главным образом славянских наречий, возбудил и укрепил в себе живой интерес к изучению новозаветного текста священных книг в славянском переводе. Под ближайшим руководством такого знаменитого слависта, как покойный Измаил Иванович Срезневский , усвоив всё необходимое для исторического и методического изучения памятников древнеславянской письменности, каковыми ближе всего были, именно, библейские памятники – переводный труд первоучителей и первосвятителей славянских племён, святых Кирилла и Мефодия, и тогда же (именно в 1873 году) основательно познакомившись у И.И. Срезневского , в Императорской Публичной Библиотеке и в других местах с важнейшими из самых древних списков славянского Апостола и Евангелия, Г.А. Воскресенский поехал за границу уже достаточно вооружённый учёностью и учёной подготовкой. За границей в различных землях славянских пред ним раскрылись ещё более богатые сокровищницы древнеславянской письменности, кирилловской и глаголической. |
| Список членов корпорации Московской духовной академии, приведенной в отчете о состоянии Московской духовной академии в 1916/1917 году, насчитывает 43 фамилии и включает в себя помимо преподавателей членов Совета Академии, профессорских стипендиатов и служащих по вольному найму . Из перечисленных лиц в послереволюционные годы репрессиям подверглись 19 человек. При этом десять человек было расстреляно, а пятеро скончались в узах. До возрождения Московских духовных школ в 1944 году дожили немногие. В их числе бывший ординарный профессор академии по кафедре греческого языка доктор греческой словесности действительный статский советник Сергей Иванович Соболевский (1864-1963) – выдающийся ученый-филолог, в послереволюционные годы профессор нескольких вузов, член-корреспондент АН СССР (с 1928 года), заслуженный деятель науки (1959). Бывший ординарный профессор по кафедре Библейской истории в связи с историей древнего мира, доктор богословия, бывший статский советник Дмитрий Иванович Введенский (1873-1954), дважды арестовывавшийся в советское время (1919, 1928 гг.). С 1919 года он преподавал в средних учебных заведениях Сергиева Посада, а после высылки в Нижний Новгород в мае 1928 года работал там в различных учреждениях, с 1935 года был заместителем директора по учебной части Ветлужского педагогического техникума. Бывший экстраординарный профессор по кафедре истории греко-восточной церкви со времени отпадения западной Церкви от вселенской до настоящего времени, в связи с историей славянских Церквей и румынской, лектор немецкого языка, магистр богословия, бывший коллежский советник Федор Михайлович Россейкин (1879-1951) с 1918 года занимался научно-педагогической деятельностью, с 1943 года был научным сотрудником в группе византологи при институте истории АН СССР. Бывший экстраординарный профессор по 2-й кафедре Священного Писания Нового Завета, магистр богословия, священник Илья Васильевич Гумилевский (1881-1965) был арестован в 1928 году. С 1929 по 1931 год находился в ссылке. После освобождения отошел от церковной деятельности по причине несогласия с Московской Патриархией и вёл крайне замкнутый образ жизни . Из числа лиц, преподававших в академии в период её полулегального существования в Москве, в живых оставались Алексей Алексеевич Покровский (1875-1954) – ученый архивист и Николай Степанович Педашенко (1894-1980). Но из всех представителей профессорско-преподавательской корпорации лишь он один пришел в возрожденные Московские духовные школы. В 1947-1949 годах он занимал должность воспитателя в МДА и С. В 1949 году принял рукоположение в священный сан и до 1968 года проходил служение в Воскресенской церкви г. Сарапула. После 1968 года находился за штатом и проживал в Москве. |
| января 18, и 23 того же января, по представлению совета Общества благородных девиц, утвержденному Ее Императорским Величеством, за ревностное и успешное преподавание Закона Божия, посвящен в протоиерея; получал благословение Св. Синода в 1849–51 гг. и в сем последнем году, по поручению духовного начальства, вновь составлял другую подробную программу преподавания Закона Божия в женских учебных заведениях; 1852 г. апреля 5-го Всемилостивейше сопричислен к ордену Св. Анны 3-й ст.; 1852 г. февраля 12 назначен членом комитета для составления статистических описаний казенных церквей, училищ гражданского ведомства; 1854 г. апреля 18 перемещен к Успенской, что на Сенной, церкви настоятелем; в том же году назначен членом С.-Петербургского оспенного комитета и комитета общественного здравия, а в 1855 г. марта 24-го Высочайше утвержден директором комитета общества попечительного о тюрьмах; 23-го апреля по представлению главного совета женских учебных заведений, за отлично-усердную службу Всемилостивейше сопричислен к ордену Св. Анны 2-й ст.; 10-го октября назначен от Св. Синода членом, учрежденного при Духовной академии, комитета «для издания кратких и дешевых духовно-нравственных книг»; за службу по комитету попечительного общества о тюрьмах неоднократно получал благодарность и удостаиваем был Высочайшего благоволения; 1857 года декабря 27-го переведен, к Воскресенскому собору настоятелем, и тогда же назначен присутствующим в Духовной консистории и благочинным церквей в Рождественской и бывшей Охтинской частях; апреля 7-го 1858 года утвержден членом консистории, а 2 декабря умер, не пробыв, таким образом, и полного года настоятелем собора. Отличаясь здравым умом, он не мог похвалиться здоровьем тела, и все время службы своей провел полубольной. Болезненное состояние, заставляя его быть строгим к себе, делало его строгим и к другим; исполняя каждое, принятое им, или порученное ему дело аккуратно и добросовестно, не допускал послаблений и лицам, ему подчиненным. Он известен и как писатель, хотя авторская слава не обошлась для него без неприятностей. |
| Совет, согласившись с предложением А.В. Горского, постановил ходатайствовать об этом, чрез Высокопреосвященнейшего Иннокентия пред Св. Синодом. Св. Синод, найдя это ходатайство «вполне основательным», утвердил его, с тем лишь изменением, предложенным Учебным Комитетом при Св. Синоде, что для лучшего теоретического изучения славянских наречий (при котором практическое изучение их дается гораздо скорее и легче, тогда как недостаточное теоретическое их изучение не может быть ни заменено ни восполнено практическими занятиями во время путешествия) Воскресенскому удобнее провести два первых года в изучении славянских наречий в одном из русских университетов и лишь один последний год посвятить заграничному путешествию. Г.А. Воскресенский в 1871–72 и 1872–73 учебных годах слушал лекции по славянским наречиям в С.Петербургском Университете (с содержанием от Св. Синода по 600 р. в год), а в октябре 1873 г., с Высочайшего соизволения, был командирован для практического изучения славянских наречий за границу, в славянские земли, на полтора года (с содержанием по 1500 р. в год) и уже после этого занял кафедру славянских наречий в Московской Духовной Академии. 115 М.Ф., протоиерей русской посольской церкви в Вене, † в 1884 г., один из видных русских деятелей за границей и посредник в литературных сношениях между русскими и славянскими учеными и писателями. 117 Для церковно-археологического музея и библиотеки Московской Духовной Академии. См. письмо 16-е, примечания. 118 Ник. Платон., потом помощник начальника архива Св. Синода, ныне заведующий архивом Министерства Народного Просвещения, автор многих исследований по русской истории и истории русской литературы и письменности, между прочим «Жизни и трудов П.М. Строева», «Жизни и трудов М.П. Погодина» (до настоящего времени вышло девять книг, но труд далеко еще не окончен), «Источников русской агиографии» и др. В литературе известны еще и два брата Н.П.: Алекс. Плат., автор «Рода Шереметевых» (доселе вышло шесть томов) и др. исследований и Ив.Плат., автор монографии о митрополите Московском Иннокентии и графе Н.Н. Муравьеве-Амурском. |
| С переходом же монастырских и костельных зданий, а следовательно, и богаделен в ведение православных причтов, означенные источники содержания прекратились, призреваемые почти все разбрелись, богадельни закрылись, а богаделенные дома, по усмотрению новых хозяев, получили другое назначение. Наглядной иллюстрацией к сему сообщению могло послужить действительное положение призрения бедных в епархии, которое выражалось в числе богаделен и средствах содержания их. Так, в 1875 году богадельни находились в Ошмянском уезде при церквах Беницкой, Сморгонской – Преображенской и Св. Михайловской, при Михаловщизненской, Кревской – св. Троицкой, Юратишской, Трабской, Воложинской – св. Иосифовской и Константино-Елененской, Довбенской, Словенской, Дубинской и, наконец, Забрезской. В Беницах богадельня была отстроена попечительством приходским в 1873 году на церковной земле, и призреваемые пользовались небольшим огородом, подаянием от прихожан и 7 руб. 50 коп. процента с капитала в 150 руб., завещанного одним помещиком. При Сморгонских обеих церквах было по дому на церковной земле, где жили в одном 4, а в другом – 5 нищих, пользуясь подаянием от прихожан. При Михаловщизненской церкви существовал также дом для нищих на церковной земле, в котором находились только 2 человека призреваемых на подаяния от прихожан. При Кревской – св. Троицкой церкви богадельня, находившаяся на церковной земле, с 1875 года обратилась в помещение для псаломщика, равно как и в Юратишском приходе. При Трабской церкви, в доме, находившемся на церковной земле, жил один нищий; при Воложинских обеих церквах находилось по дому, из коих в одном находилось 4 нищих, а в другом 6. При церквах в приходах Довбенском, Словенском, Дубинском и Забрезском, в домах, на церковной земле, жило в первом приходе 2 нищих, при втором – 4, третьем – 2 и последнем – 4. При всех этих церквах дома были устроены на церковной земле прихожанами, при заботливости причтов, причем призреваемые содержались на доброхотные подаяния. В Вильне богадельня находилась при Виленском кафедральном соборе, на кладбище, в устроенном для того доме, где жили призреваемые женщины, получавшие определенное содержание и пользовавшиеся подаянием. В Виленском уезде находилась только одна богадельня при Шумской церкви на 4 нищих, живших на доброхотные подаяния. По Вилейскому уезду богадельня была при Молодечненской церкви, Марковской и Радошковичской, из коих в первой было 3 нищих, во второй – 1 и в третьей – 2. Все они жили, частью, собственным трудом; частью, доброхотным подаянием прихожан хлебом, мясом и деньгами – в праздничные дни. По Дисненскому уезду богадельня была лишь при одной Дисненской – Воскресенской церкви на 4 женщин, живших на доброхотные подаяния. |
|
|
