| Евфимию всеобщее уважение и любовь. Когда Суздальский князь Борис Константинович обратился к пр. Дионисию с просьбой отпустить к нему одного из его учеников для устройства в Суздале монастыря, то строителем этой обители был избран пр. Евфимий, имевший «возраст мужества» и отличавшийся «старческим разумом». В 1352 г. было положено основание новой обители (см. Владим. еп.) и пр. Евфимий был назначен ее настоятелем в сане архимандрита. В заботах о благоустроена своей обители он не знал покоя и отдыха, созидая храмы, кельи и другие монастырские постройки. Всегда ревностно заботился он и о духовном преуспеянии своей братии. Вместе с этим, пламенея хританской любовью к ближним, он принимал странников, снабжал их пищей и одеждой, помогал всем бедным, выкупал должников, ходатайствовал за невинно осужденных, избавлял от разных бед впавших в несчастие, исцелял молитвой больных. Утоляя духовную жажду притекающих к нему, он услаждал их и вещественным благом – медом из устроенного им при обители пчельника. Никогда не оставлял он и своих личных подвигов молитвы, поста и воздержания, которые усугублялись еще тем, что под скудной одеждой своей он носил тяжелые железные вериги. Постоянно живя в Суздале, он только иногда путешествовал к сосветильнику и сопредстателю за русскую землю, пр. Сергию Радонежскому (см. 25 сент.), ради духовных бесед, которыми взаимно и назидались эти два друга о Христе. В течение 52 лет пр. Евфимий управлял многочисленною братией своего монастыря, поучая ее словом и собственным примером послушанию, целомудрию и бескорыстию. Скончался он в 1404 г. (88-летним старцем). Мощи его открыто почивают в его обители. В 1904 г. торжественно праздновалось 500-летие со дня его кончины. См. 4 июля. Тропарь, гл. 3. Яко светозарная звезда, пришел еси от востока на запад, оставив отечество твое Нижний Новеград, и дошед Богоспасаемаго града Суждаля, в нем обитель сотворил еси, и собрал еси монахов множества: и прием дар чудес от Бога, отче Евфимие, был еси о Христе собеседник и спостник преподобному Сергию; с нимже у Христа Бога испроси Благоверному Императору нашему Николаю Александровичу здравие и спасение, и душам нашим велию милость. |
| В.В. Виноградов Брязги, дрязги БРЯЗГИ , ДРЯЗГИ . Простонародное слово брязги (в значении «вздор, пустошь, пустые речи, сплетни») отмечено в «Словаре Академии Российской» 1789–1794 гг., «Словаре Академии Российской» 1806–1822 гг. и в словаре 1847 г. (Здесь сказано: Брязги... Тоже, что дрязги). Оно свойственно простому слогу державинского языка. Например, в комической народной опере Г. Р. Державина «Дурочка умнее умных»: «Не подосадуй, мой друг: бабьи брязги ничего не значат» (д. 2, явл. 3). В письме Г. Р. Державина к А. А. Безбородко (от 3 июля 1788 г.): [Жалоба. – В. В.] «...проистекла она не из чего инаго как из бабьих брязгов...» (Державин 1876, 5, с. 737). В комедии придворного театра актера И. С. «Судейские именины» (д. 1, явл. 9): «[Хамкина Беднякову:] Да таки и делать не чево; на двор наш и следу не клади; нам и без тебя брязги-то надоели» (Рос. феатр, ч. 35, с. 37). Со словом брязги связаны такие провинциальные, по преимуществу се-вернорусские слова, отмеченные в «Опыте областного великорусского словаря»: «Брязг, и , с. об. Вздорливый человек, брюзга. Каз. Брязгать, гл. д. (сов. забрязгать) 1) Брызгать. Що ты брязгаешь грязью? Балахон был билехонек, а ты смотри как забрязгал. Новгор. Тихв. Симб. Твер. Новотор. 2) (сов. брязнуть). Давать пощечины. Симб. Брязнуть, сов. гл. брязгать. Пьяница только что хотел ругать меня, а я как брязну его в рожу-ту, так он и замолчал. Владим. Муром. Симб.» (с. 16). В «Словаре Академии Российской» 1806–1822 гг. (ч. 2, 264) отмечено в кругу простонародных слов слово дрязг. В нем указаны два значения: 1) «всякий сор, нечистота»; 2) «вздор, нелепица, мелочь». Любопытно, что первое значение этого слова иллюстрируется такой пословицей: «Дрязгу бояться, так и в лес не ходить». Ср.: «Горница полна дрязгу». На второе значение приведены два примера: «Он со всяким дрязгом лезет в глаза. Наскучил уже своими дрязгами». Заметка ранее не публиковалась. Печатается по рукописи, сохранившейся в архиве на 3-х ветхих листках. У В. В. Виноградова встречается также замечание о морфологических особенностях слова дрязги, характерных вообще для «низкого», городского говора: «Кроме тех [морфологических особенностей], которые обусловлены близостью городской демократической массы к областной, крестьянской основе, наблюдается несколько общих для всего ”низового“, городского говора типов отклонений от литературно-грамматической нормы. Они располагаются по таким разрядам: (...) 2 . Отличия в формах числа имен существительных: некоторые слова, утратившие в литературном языке ед. ч., в просторечии изменяются по обоим числам. Напрмер: брызга; дрязга вместо дрязги...» (Виноградов. Очерки, 1938, с. 441). – В. Л. Читать далее Источник: История слов : Ок.1500 слов и выражений и более 5000 слов, с ними связ./В. В. Виноградов; Рос. акад. наук. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет " Рус. яз. " . Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. - М., 1999. - 1138 с. ISBN 5-88744-033-3 Поделиться ссылкой на выделенное |
| пользу этих истин мы представить не можем»; а в конце сочинения делается совершенно неожиданное разъяснение, что «внутренняя очевидность, врожденность и принудительность признания известных истин нашим сознанием служат для них самым достаточным основанием» (этот недостаток оказался в сочинениях почти всех студентов Тульской семинарии, но так же и в некоторых других). Здесь, очевидно, в первом случае закон принимался в смысле логическом и обоснованность отожествлялась с рассудочною доказуемостью истин, а во втором – в смысле психологическом, причем, как и должно, самоочевидность истин считалась достаточным основанием их признания. К этой же группе должны быть отнесены и те сочинения, авторы которых не определив, в каком смысле они принимают закон, считали однако (конечно, «без достаточного основания») для себя позволительным ограничивать сферу его применения и поддерживали (довольно искусственно) тезис, по которому закон будто бы «простирается на все истины, за исключением самоочевидных» (?! Тульск.), «не применим к области нравственной и психологической», которая де «не подчиняется никакому (sic!) логическому закону (Орловск.), так что основные («упомянутые в теме») истины «не обусловлены законом достаточного основания, как излишним и неуместным (?! Яросл.), «свободны от подчинения этому закону» (Вифанск.) и т. д.; хотя, – продолжают рассуждать авторы этих сочинений, – и при таком условии принятие первых и основных, как религиозно-нравственных, так и теоретических истин, «не только не противоречит закону достаточного основания, но даже необходимо допускается им (Тульск.), так как-де в таком случае мы «не нарушаем закон, а только минуем его (!) и не оцениваем им достоверности известной истины» (Тульск.), или «если и являемся нарушителями закона, то только отчасти, а не безусловно (Владим.). Само собою понятно, что и аргументация этого, столь шатко и неопределенно формулированного тезиса, оказалась столь же шаткою и неопределенною: как видно отчасти уже и из приведенных формул, здесь в большинстве случаев софизм и казуистика. Главнейший недостаток сочинений этой первой группы, кроме самопротиворечивости некоторых из них и общей всем им неопределенности и спутанности ответа, заключается в странном утверждении (или предположении), будто основные и самоочевидные истины принимаются нами без всяких осно- |
| Отч. Рум. муз. 1886–88, стр. 93; 1892–1894, с. 40 и далее; Опис. бумаг П.И.Щукина, I, 258, 265; Стар. и Новизна, XV, 20; О творен. М.Грека в библ. Тихонравова (Критико-библиогр. обзор В.Н.Перетца, XVI-XXIV, 28; Отч. Рум. муз. 1912 г.); О рукописной Псалтири в сузд. Евфим. мон. К.Тихонравова (Владим. Губ. Ведом. 1856, 25); о Псалт. и его соч. (Алекс. Нев. древнехран. во Владимире, В. I, 1806 г.); в отд. муз. Щукина с изображениями (Ист. муз., Отчет 1905 г.); ср. Ж. М. Н. Пр. 1906, 11, 233–236; Сборн. Моск. публ. муз.; собр. сочин. М.Грека Казан. дух. Акад. – 3 списка (один бывший дьяка Шошина, другой дьяка Дементьева и третий, с изображениями) и Общ. люб. древн. письмен., т. III, также с изображ., какое приложено в изд. Казан. акад. и по списку Общ. любител. древн. письмен. – у Белокурова, кроме того изображения – в Христ. Древ. Прохорова, Сийск. иконописи подлин., издан. Общ. любит. древн. письмен., т. IV, 215, 216; при статье Ф.Нелидова (Десять чтений по литературе, М., 1909, ориг. в Имп. Ист. музее); и в Матер. для ист. рус. иконопис., Н.П.Лихачева, ч. II – 3 изображ. XVII и XVIII вв. (см. в дополн.), О сочин. М.Грека в дворц. библ. XVII в. (Чт. в Общ. ист. 1902, III, 61). В некоторых спп. 1, 2 и 3 ред. Хронографа, между прочим об Америке – это первое известие, сообщ. М.Греком (Попов, II, 2, 76, 82, 110, 151). Перевод Космографии Ортелия, сделанный в сокращении, был пополнен потом вставками из Библии, Кормчей, Г.Амартола и Максима Грека (Изв. Ак. Наук, VIII, 389). Опис. рукоп. Петербург, дух. акад. Софийская библиотека, В. I, изд. Д.И. Абрамовичем (о греческой Псалтири, писан. рукою М.Грека в Твери, 78); о ней же в Христ. Чтен. (1882, 9–10, с. 600). С другой стороны, благодаря влиянию полемики М.Грека, некоторые из апокрифов (напр. сказание Афродитиана, Лунник) были внесены в индекс запрещенных книг 2231 . В вопросах грамматики имя Максима Грека стояло так высоко, что на него ссылались в течение всего XVIII стол. – не только лица духовной школы 2232 , но и Российская академия. Приступив в 1794 г. к печатанию российской грамматики, она постановила наиболее руководствоваться грамматиками М.Грека и Ломоносова, и грамматика эта была издана в 1802 г., 1809 и 1819 гг. 2233 |
| Когда он выезжает на коне, то за ним следует огромный стяг Нерукотвор. Спаса и 40 казаков, у каждого из них 4 георгиевских креста, иначе он не выезжает, – говорят, что это имеет импозантный и волнующий вид. Как я рада за него! Он постоянно жаждал иметь высокое счастье доказать тебе свою горячую любовь, преданность и благодарность. Он так мило сказал Сержу Тан., что он (Келлер) и Аня одинаково нам служат, каждый на своем месте, и вот почему он ее так любит. Поэтому я сказала А., чтоб она попросила нашего Друга за него помолиться, я сказала ей вчера вечером, чтоб она передала Ему это сегодня (Он уезжает в Тобольск, а оттуда к себе на родину), а сегодня утром я получила телеграмму, что он ранен, – но, слава Богу, кажется, несерьезно. Чудная погода. Вечер провела с А., послала за зубным врачом вечером (в третий раз за один день), чтобы вынуть пломбу, больно, – видишь ли, воспал. надкостницы очень затрудняет лечение. Сейчас я должна встать, а потому закончу письмо после завтрака. В 4 часа предстоит сеанс французского кинематографа в манеже, – какой-то граф устраивает этот сеанс – прибытие наших войск во Францию, Верден, патронный завод и юмористические картины. Ангел мой любимый, моя душа постоянно полна горячей любовью к тебе. Да, Он просит тебя не разрешать сейчас округа (метрополичие), которые Волж. и Владим. хотели бы сейчас ввести: это сейчас несвоевременно, и Гр. говорит, что это могло бы иметь роковые последствия. Она сегодня утром едет проводить Его. Прости, что докучаю тебе приложенной сюда бумагой, но Он хотел, чтоб ты знал об этом. Горячо обнимаю тебя и нашептываю тебе слова безграничной нежности и любви. Сердечное спасибо, сокровище мое, за твое дорогое письмо; ни от Бэби, ни от Жилика писем не было; спасибо за телеграмму Алексею, покажу ее Рите, а затем отдам Дер. на хранение. Хоть бы Михень провалилась куда-нибудь! Очень неудобно писать из-за этого забинтованного пальца. Я сама вскрыла его ланцетом. Ах, мой большой малютка, целую тебя без конца! На балконе так пусто без тебя и Крошки. Бог да благословит и защитит тебя, мой Солнечный Свет, радость жизни моей! Навсегда твоя Женушка. Ц. ставка. 17 июня 1916 г. Моя любимая! Сердечно благодарю тебя за дорогое письмо. Как досадно, что у тебя нарыв на твоем бедном пальце, и тебе приходится носить повязку! Будь осторожна и лечи его хорошенько. Вот опять бедный Келлер ранен – я узнал об этом сегодня утром, прежде чем получил твою телеграмму. Я очень надеюсь что это не затянется надолго. Храбрый человек, он уже в третий раз за время войны поплатился своим здоровьем! В будущий вторник начнется наше второе наступление там, и выше, почти на всем протяжении фронта. Если б только у нас было достаточно снарядов для тяжелой артиллерии, я был бы совсем спокоен. А теперь нам приходится приостанавливать наступление через неделю – две, чтобы пополнить наши запасы, а это делается слишком медленно вследствие недостатка топлива! |
| Мценский-Петропавл., I, 354. Мшенская-Пятниц., Новг. г., II, 939. Мячковский-Васильев., Влад. г., II, 690. Н Нагорный-Борисоглеб. – Переяславский, II, 672. Надолбин-Псковский, II, 1190. Надеевская-Никол., Костр. г., I, 307. Назарет-Богород.-Благовещ., Черниг. г., II, 637. Наровчатский-Троиц.-Сканов, II, 1282. Настасов-Лихвинский, Туль. г., II, 614. Настецкий, Пск. г., II, 940. Небин-Троиц., Пск. г., II, 941. Невельской-Преображ., II, 1084. Невская-Троицкая-Александровская, I, 591. Невьянский-Богоявл.-Преобр., Перм. г., I, 74. Негренская-Успен., Волог. г., II, 942. Недумская-Богород., Волог. г., II, 1331. Немировский-Николаевский, Подоль. г., II, 993. Нередицкий – Новгородский, II, 1163. Нерехтский-Богород.-Владим. – Сретен., II, 649. Нерлинский-Покров., Влад. г., II, 1072. Нерлинский- Троиц.-Пустынный – Липицкий, Влад. г., II, 1270. Нерчинский-Успен., I, 547. Нефорощанский или Нехворощанский, Екатериносл. г., II, 1323. Нигин, Пск. г., II, 941. Нижегород. – Благовещ. – Богород., II, 635. Нижегород.-Васильев., I, 102. Нижегород. – Живонос. – Источника, II, 798. Нижегород.-Зачатей.-Георгиев., II, 804. Нижегород.-Духов, II, 788. Нижегород.-Иванов., II, 817. Нижегород.-Печерск.-Вознес., II, 1055. Нижегород.-Происхожд.-Крестовоздвиженский, I, 396. Нижнеломовский-Богородицкий – Казан., II, 652. Никандрова-Благовещ., Пск. г., II, 943. Никандрова-Городноезер. в Шероховичах, Новг. г., II, 944. Никит.-Белоезерский, II, 945. Никит.-Жерновский, Ряз. г., II, 797. Никит.-Московский, II, 948. Никит.-Переяславский, II, 947. Никит. с Поля-Псковский, II, 946. Никодимова-Троиц.-Каменская, Черниг. г., I, 304. Николаев.-Алатырский, II, 870. Николаев.-Арзамасский, II, 970. Николаев.-Астраханский, II, 1275. Николаев.-Бабаевский, Костромской г., II, 630. Николаев.-Бабозерская, Вологодской г., II, 951. Николаев.-Батуринский, Чернигов. г., 900. Николаев.-Берендеевский, Москов. г., II, 1104. Николаев.-Берлюковская, Моск. г., I, 25. Николаев.-Беседный, Новг. г., II, 971. Николаев.-Богуславск., Киев. г., II, 662. |
| «– Они умерли, умерли давно, лет тридцать тому назад. Холодная вода в жаркий день. Сначала простудилась она. Он шел за ее гробом, полуседой, потом он исчез; передавали, что он заперся в комнате с жаровней. Но что до этого?.. Зубы болят, и я не могу понять… – Так и будет, – вежливо сказал я, встряхивая на прощание мохнатую, немытую лапу. – Только мы, пятипалые, можем разбирать знаки сердца; домовые – непроницательны». Этот рассказ был опубликован в «Литературном листке» «Красной газеты». Это одна из вершин гриновского творчества, одна из тех его вещей, которая безо всяких скидок входит в золотой список века, и к ней мы еще вернемся. Здесь важно лишь заметить, что неслучайно дом домового в рассказе оказался разорен. «Мы жили покойно и сыто, но Александр Степанович начал втягиваться в богемскую компанию», – писала Нина Николаевна в мемуарах. «Начало года, появилась водка. А. С. снова стал пить. Маленькая записка лиловым карандашом зовет меня в ресторан на углу Невского и Владим. проспекта, где А. С. был с М. Л. Слонимским. А. С. был пьяненький», – скупо отмечала она в своих коротких записях, сопровождающих их переписку с Грином. Чем больше было денег, тем круче, с дореволюционным размахом пил Грин. Вот воспоминания его товарища, а если называть вещи своими именами – собутыльника, писателя Дмитрия Шепеленко, о котором Нина Николаевна Грин писала: «Был около Александра Степановича молодой в то время человек Шепеленко Дмитрий Иванович. Он гдето работал, трудно жил и для души своей написал и издал крошечную книжечку „Прозрения“ – что-то ультра-философски литературное с претензиями. Александр Степанович был к нему расположен, любил его ядовитые рассуждения, бывал у него частенько; видимо иногда это бывало его выпивальной штаб-квартирой». Эту штаб-квартиру Дмитрий Иванович и описывал: «Пробуждение. Утром чуть свет опять за водкой. Кооператив у меня напротив. Высокий, всклокоченный, тощий, с бутылкой белоголовки в левой руке и непостижимым бредом в голове Грин. Светлое майское утро блаженствует за окном. |
| Отсюда у слова задор возникает значение «пыл, пылкость, вызывающее поведение, запальчивость, горячность». Это значение начинает вырисовываться уже в XVII b. Ср. у Тредьяковского: Весна возбудит всяку личность: Задор у петуха, у курицы яичность. Ср. в пословице: «Задору много, да силы нет». В сборнике Кирши Данилова: «В задор войду – у воронка уйду» («Иван – гостиный сын»). В народных песнях (нижегородск.): Не тумашитеса, мое малы детушки, Не взводите в задор доброво молодца («Песни» Киреевск.,1, с. 37). В поэтике карамзинской школы слово задор было признано низким и недопустимым в элегантном стиле (см. Виноградов, Язык Пушкина, с. 387–388). Наконец, в 30–40-х гг. XIX b. слово задор, глубоко войдя в лексический строй литературного языка, приобретает значение «смелая горячность, вызванная привязанностью к чему-нибудь, уверенностью в чем-нибудь, страстная энергия, пафос, страстность». Ср. у Гоголя в «Мертвых душах»: «У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак, другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней». У Тургенева в романе «Дым»: «[Славянофилы] прекраснейшие люди, а та же смесь отчаяния и задора, тоже живут буквой ”буки“. Все, мол, будет, будет» (Тургенев 1961, 4, с. 26). У Д. В. Григоровича в «Литературных воспоминаниях»: «Характер Тургенева отличался полным отсутствием задора; его скорее можно было упрекнуть в крайней мягкости и уступчивости» (Григорович, с. 145). Ср.: А наши старички?? – Как их возьмет задор, Засудят об делах, что слово– приговор. (Грибоедов. «Горе от ума»). Развитие значений слова задорный в значительной степени параллельно семантической истории слова задор. Наряду с обозначением признака, приписываемого разным предметам: «с задоринами, топорщащийся, лихо торчащий» (ср. в пословице: «И не порно, да задорно», ср. «задорная корочка аржаного хлеба» у Лескова, «задорный ум» в «Гусаре» Лермонтова; ср. «задорно вздернутый носик» и т. п.), слово задорный уже в народной речи приобретает переносные значения: 1) «задирающий, горячий, ищущий ссор». Ср. «очень задорен – оттого и проигрывает. Владим. г.» (В. Чернышев.) и 2) «рьяный, усердный, ретивый». Все примеры и указания на широкое употребление слова задорный относятся к области северно-великорусских говоров (ср. «задорный к работе» Арханг. и Мезенск.; «он к делу-ту ух какой задорной!» Угличск. и т. п.) (см. сл. Грота – Шахматова, 1900, т. 2, вып. 4). |
| 862 Любопытно перечисление даров, данных Феодосию Яновскому Сильвестром казанским, в Объявлении о винах Феодосия. Издан. в кн Ф. Прокопович, прилож. 866 Киевск. епарх. вед. 1862 г. стр. 515–516. Нам случалось встречать несколько подобных реестров в архиве Седмиозерной пустыни. 883 Наприм. за ярополческим дух. правлением в 1749 г. недоимки считалось 168 р. 88 к., а в 1750 г. она возросла уже до 311 р. 67 к. Владим епарх. ведом. 1868 г.: Ист. семинар. стр. 1111. 884 Недоимка числившаяся за ярополческим правлением и в 1749 г. доходившая до 301 р., в 1751 г. уменьшилась до 255 р.; но в 1759 г. ее снова было 387 р 63 к., а в 1761 – 397 р. 93 к. Влад. епарх. вед. 1868 г. стр. 1111–1112 897 Последующий очерк составлен по Ист. моск. епарх. управ. и статье: Киевская консистория в XVIII в. (Киевск. епарх. вед. 1862 г.). факты из др. источников будем цитовать подробно. Заметим, что московская и Киевская консистории наиболее типичны между всеми другими консисториями и составляют даже прототипы всех их. 898 Ист. моск. епарх. упр. II, кн. 1, примеч. 71. В 1744 г. последовал и сенатский указ о содержании во всех судебных местах мужеского и женского пола отдельно. П. С. 3. 8877. 905 Наприм. в костромской семинарии при преосв. Дамаскине (1758–1769). Р. Педаг. вестн. 1858. V: Корресп. из Рязани, стр. 25. 915 Платеж этих клировых денег и за катехизисы аккуратно обозначался в записных книгах о производствах при кафедре. Две таких книги есть в казанской академ. библиотеке 13 и 14) за 1785–1803 годы. 947 См. напр. Сказание Сухорукого о Вениамине казанском. Каз. губ. ведом. 1843 г. 44. стр. 265. Ист. моск. епарх. упр. II, кн. 2, 330–336; Об имуществе Амвросия 3.-Каменского. Жизн. Платона ч. II, 70 и друг. 952 Биогр. Алексеева в Душеп. чт. 1869 г. кн. 1, Ист. моск. епарх. упр. III, кн. 1. прим. стр. 176 и далее. 958 Издан, в Чтен. 1869 г. кн. III. На основании некоторых современных скандалов среди монашества, горячая голова Алексеева доходила даже до отрицания самого монашества (см. письм. XIII). |
| Тут Феофан начал опять говорить о важности присяги; в толпе шляхетства послышались вздохи и восклицания, что присяга дело страшное. Феофан настаивал, чтоб форма присяги прежде всего была прочтена всем вслух с амвона. Князь Дмитрий Голицын возражал ему, но другие верховники, боясь смуты, согласились. Новую форму присяги прочли: в ней хотя некоторые прежние выражения, означавшие самодержавие, и были исключены, однако не было и выражений, которые бы означали новую форму правления, и, главное, не было упомянуто о правах Верховного тайного совета и о подтвержденных императрицею условиях; существенная перемена состояла в том, что присягали государыне и отечеству: поэтому присутствовавшие, рассудив, что новая форма не приносит верховникам никакой пользы, решились принять ее и присягнули. Говорят, была попытка заставить присягнуть государыне и Верховному совету; такую форму присяги попытался было предложить фельдмаршал князь Василий Владим. Долгорукий Преображенскому полку, но получил ответ, что если он будет настаивать на этом, то ему ноги переломают. Феофан здесь указывал на гонение, претерпенное Анною от Меншикова, «неблагодарного раба и весьма безбожного злодея», но он старался внушить, что Анна и теперь терпит страх, тесноту и неслыханное гонение от неблагодарных рабов и весьма безбожных злодеев; люди, действовавшие по мысли Феофана, духовенство били на чувство преданности к царской особе и возбуждали сострадание к печальному положению государыни, которая находится в неволе: князь Василий Лукич Долгорукий поместился во дворце, и никому нельзя было приблизиться к императрице без его позволения; даже сестры ее могли говорить с нею только в его присутствии. «Смотрите, – говорили, – она никуда не показывается, народ не видит ее, не встречает радостными криками; князь Василий Лукич стережет ее, как дракон; неизвестно, жива ли она, и если жива, то насилу дышит». «Сими сим подобная, когда везде говорено, другой компании (противной верховникам) ревность жесточае воспламенялась; видать было на многих, что нечто весьма страшное умышляют», – рассказывает сам Феофан. |
|
|
