| Святополк же замирил их. Половцы же пришли за Рось, юрьевцы же выбежали и пошли к Киеву. Святополк же приказал рубить город на Витичевском холме, по своему имени назвал его Святополчим городом и приказал епископу Марину с юрьевцами поселиться там и засаковцам, и другим из других городов; а покинутый людьми Юрьев сожгли половцы. В конце того же года пошел Давыд Святославич из Новгорода в Смоленск; новгородцы же пошли в Ростов за Мстиславом Владимировичем. И, взяв, привели его в Новгород, а Давыду сказали: «Не ходи к нам». И воротился Давыд в Смоленск, и сел в Смоленске, а Мстислав в Новгороде сел. В это же время пришел Изяслав, сын Владимиров, из Курска в Муром. И приняли его муромцы, и посадника схватил Олегова. В то же лето пришла саранча, месяца августа в 28-й день, и покрыла землю, и было видеть страшно, шла она к северным странам, поедая траву и просо. В год 6604 (1096). Святополк и Владимир послали к Олегу, говоря так: «Приди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых». Олег же, исполнившись дерзких намерений и высокомерных слов, сказал так: «Не пристойно судить меня епископу, или игуменам, или смердам». И не захотел идти к братьям своим, послушав злых советников. Святополк же и Владимир сказали ему: «Так как ты не идешь на поганых, ни на совет к нам, то, значит, ты злоумышляешь против нас и поганым хочешь помогать, — так пусть Бог рассудит нас». И пошли Святополк и Владимир на Олега к Чернигову. Олег же выбежал из Чернигова месяца мая в 3-й день, в субботу. Святополк же и Владимир гнались за ним. Олег же вбежал в Стародуб и там затворился; Святополк же и Владимир осадили его в городе, и бились крепко осажденные из города, а те ходили приступом на город, и раненых было много с обеих сторон. И была между ними брань лютая, и стояли около города дней тридцать и три, и изнемогали люди в городе. И вышел Олег из города, прося мира, и дали ему мир, говоря так: «Иди к брату своему Давыду, и приходите в Киев на стол отцов наших и дедов наших, ибо то старейший город в земле во всей, Киев; там достойно нам сойтись на совещание и договор заключить». |
| 133 . Мы же, видяще толи кий гнев Божий на злочестивыя, к праведным же толикия щедроты и чудный промысл, имже он обыче руководствовати к небесному блаженству, потщимся бегати греха и усердно хранити святый его закон, прославляя дивнаго в чудесех Бога, Отца, и Сына, и Святаго Духа, емуже подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь. 74 Блаженный Павел, аще и начисляет беды, яже горестную творят жизнь, обаче присовокупляет, яко за то соблюдается венец жизни. – О венце жизни идет речь не у апостола Павла, а в Соборном послании апостола Иакова: «Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим его» ( Иак.1:12 ), – и в Апокалипсисе (Откровении Иоанна Богослова): «Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» ( Откр.2:10 ). 78 ...великий князь Александр Ярославич Невский... преставися к Богу... – Это случилось в 1263 г. Житие Александра Невского см. в наст. изд. Т. 5. 79 ...возведен бысть по нем на великое княжение Ярослав Ярославич, князь Тферский, яко старейшей брат святаго, в лето от спасительнаго промысла 1264. – Ярослав Ярославич был великим князем с 1263 по 1271 г. Слова «яко старейшей брат святаго»следует понимать не как «старший брат Александра», а как «старший брат после Александра». О возрасте Александра Невского и его братьев см.: Кучкин В. А. О дате рождения Александра Невского/Вопросы истории. 1986. 2. С. 174–177. 80 Бысть убо сей двадесять первый великий князь по счислению лет от святаго Владимира... – Имеется в виду общее количество великих князей от Владимира до Ярослава Ярославича. 81 ...по степени же родства седмый... – Согласно Степенной книге царского родословия, Владимир Святославич относился к четвертой степени, Ярослав Ярославич – к одиннадцатой (о Степенной книге см. наст. изд. Т. 12.). |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Слово 7. Нестора, инока обители монастыря Печерского, сказание о том, почему монастырь был прозван Печерским Во время княжения самодержца Русской земли, благоверного великого князя Владимира Святославича, соблаговолил бог, чтобы появился просветитель Русской земли и наставник иноков, о котором и будет это сказание. Жил в городе Любече некий благочестивый муж, в которого смолоду вселился страх божий, и захотел он стать иноком. Человеколюбивый же господь вложил в его душу желание идти в страну Греческую и там постричься в монахи. Немедля устремился он в путь, странствуя за странствовавшего и трудившегося ради нашего спасения господа, и достиг Царьграда. И пришел он на Святую Гору, и обошел афонские святые монастыри, и, увидев эти монастыри на Святой Горе и жизнь монахов, превосходящую человеческие возможности, — оставаясь во плоти, они подражали ангельскому житию, — еще сильнее воспылал он любовью ко Христу и захотел - повторить подвиги этих монахов. Пришел он в один из тамошних монастырей и умолил игумена, чтобы тот возложил на него ангельский образ иноческого чина. Игумен же, прозрев, что он свершит великие добрые дела, послушал его, постриг под именем Антония, наставив и обучив иноческому житию. Антоний же, угождая во всем богу, в остальном подвизался в покорности и послушании, так что все радовались за него. И сказал ему однажды игумен: «Антоний, иди снова на Русь, да будешь там и другим примером их успеха и утверждения в вере, и будет с тобой благословение Святой Горы». Антоний же пришел в город Киев и стал думать, где бы ему жить. Походил он по монастырям и не пожелал ни в одном из них поселиться: потому что бог не хотел. И стал он ходить по лесам, и по горам, и по разным местам, и, придя в Берестово, нашел пещеру, которую когда-то выкопали варяги, и поселился в ней, и жил в ней в великом воздержании. Через некоторое время после этого умер великий князь Владимир, и захватил власть безбожный и окаянный Святополк, и, сев в Киеве, стал избивать братьев своих, и убил святых Бориса и Глеба. Антоний же, увидев такое кровопролитие, содеянное окаянным Святополком, снова удалился на Святую Гору. |
| А царь тем временем то и дело поднимал кубок «за здоровье кого-нибудь из сидящих за столом», и снова все вставали, кланялись и садились. Так продолжалось более трех часов. По окончании трапезы государь подзывал к себе по очереди послов, вручал каждому кубок с вином, послы же, отойдя на некоторое расстояние, низко, «по-турецки» , кланялись, молча выпивали вино, отдавали кубок царским слугам и уходили [Путешествие в Московию 1842: 17–20]. Трудно судить, насколько точно переданы Барберини детали царского пира: он, например, ничего не говорит о государевых чашах, то есть здравицах в честь государя [Орлов 1913: 22–29; Бурилина 1984]. Но несомненно, что его рассказ свидетельствует об одном: царь — возвышен над всеми, он полный хозяин всему, все происходит по его воле, и все беспрекословно и преклоненно подчиняются ему. Между прочим, очень похоже, что описанное Барберини действо, а именно раздача царем хлеба во время трапезы и вина по ее окончании, мыслилось в окружении Ивана Грозного как демонстрация идеи о его богоподобии в качестве наместника Иисуса Христа в подвластной ему земле. Не случайно же это действо внешне так напоминает свидетельства Нового завета о тайной вечере. Например: «И взяв хлеб и благодарив, (Иисус — В. К.) преломил и подал им (ученикам — В. К.), говоря: Сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается» (Лк. 22: 19-20). Ср.: «…Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание…» (1 Кор. 11: 23-25). То, что возможность такой идеологической параллели или аллюзии в сознании московского общества была весьма реальна, подтверждается в какой-то мере словами св. митрополита Московского Макария, венчавшего Ивана Васильевича на царство: «…Се отныне от Бога поставлен еси князь великий и боговенчанный царь правити хоругви и съдержати скипетр царства Русскаго, и венчан еси царьским венцем по благодати Святаго Духа…» [Макарий 1547: 1093]. |
| Нестора, инока обители монастыря Печерского, сказание о том,... Во время княжения самодержца Русской земли, благоверного великого князя Владимира Святославича, соблаговолил Бог, чтобы появился просветитель Русской земли и наставник иноков, о котором и будет это сказание. Жил в городе Любече некий благочестивый муж, в которого смолоду вселился страх Божий, и захотел он стать иноком. Человеколюбивый же Господь вложил в его душу желание идти в страну Греческую и там постричься в монахи. Немедля устремился он в путь, странствуя за странствовавшего и трудившегося ради нашего спасения Господа, и достиг Царьграда. И пришел он на Святую Гору, и обошел афонские святые монастыри, и, увидев эти монастыри на Святой Горе и жизнь монахов, превосходящую человеческие возможности, — оставаясь во плоти, они подражали ангельскому житию, — еще сильнее воспылал он любовью ко Христу и захотел повторить подвиги этих монахов. Пришел он в один из тамошних монастырей и умолил игумена, чтобы тот возложил на него ангельский образ иноческого чина. Игумен же, прозрев, что он свершит великие добрые дела, послушал его, постриг под именем Антония, наставив и обучив иноческому житию. Антоний же, угождая во всем Богу, в остальном подвизался в покорности и послушании, так что все радовались за него. И сказал ему однажды игумен: «Антоний, иди снова на Русь, да будешь там и другим примером их успеха и утверждения в вере, и будет с тобой благословение Святой Горы». Антоний же пришел в город Киев и стал думать, где бы ему жить. Походил он по монастырям и не пожелал ни в одном из них поселиться: потому что Бог не хотел. И стал он ходить по лесам, и по горам, и по разным местам, и, придя в Берестово, нашел пещеру, которую когда-то выкопали варяги, и поселился в ней, и жил в ней в великом воздержании. Через некоторое время после этого умер великий князь Владимир, и захватил власть безбожный и окаянный Святополк, и, сев в Киеве, стал избивать братьев своих, и убил святых Бориса и Глеба. Антоний же, увидев такое кровопролитие, содеянное окаянным Святополком, снова удалился на Святую Гору. |
| О внешнеполитической деятельности Владимира Святославича после Крещения имеются лишь разрозненные сведения. Они создают впечатление, что на смену чрезвычайной военной активности Владимира Святославича языческого периода приходит политика, направленная больше на удержание и стабилизацию достигнутого. Надо полагать, что Крещение и женитьба Владимира Святославича на сестре правивших императоров повели к максимальному повышению статуса киевского князя и Руси в идеальной визант. иерархии государей и гос-в: от нейтрального, внеположного по отношению к этой иерархии титула «князь и т. п.» (arcwn) до включения Владимира Святославича в число «духовных» (pneumatikoi) родичей визант. василевсов. Однако полной ясности в этом вопросе нет из-за отсутствия прямых указаний на этот счет в источниках. Несомненно неблагоприятный для Руси договор с Византией, который был вынужден подписать Святослав после своего поражения в 971 г., при Владимире Святославиче был пересмотрен, хотя текст нового договора в отличие от более ранних не сохранился. Ясно лишь, что к Руси перешла непосредственная власть над Керченским проливом и прилегающими землями (Тмутараканское княжество). Союз Владимира Святославича с Византией обусловил, по свидетельству анонимного визант. тактикона того времени, участие рус. войск в болгаро-визант. войне в 90-х гг. X в. (Traité de tactique, connu sur le titre «Traite de castrametation redige a ce qu " on croit»/Ed. A. Martin. P., 1898. P. 29, 39, 51), a также, вероятно, какие-то перемены в положении и численности рус. наемного корпуса на визант. службе, действия которого источники фиксируют в 999 г. в Сирии (Розен. Имп. Василий Болгаробойца. С. 40), а в 1000 г.- в Армении (Всеобщая история Стефаноса Таронеци. С. 200-201). Поход Владимира Святославича в 992 г. к русско-польск. пограничью, который кроме ПВЛ упоминается также в нем. Хильдесхаймских анналах (Annales Hildesheimenses/Ed. G. Waitz. Hannover, 1878. P. 25), закреплял в связи со вступлением на польск. трон нового кн. Болеслава I Храброго приобретения Руси, сделанные здесь ок. 980 г. |
| Главным источником сведений о Владимире Святославиче является древнерусский летописный свод нач. XII в.- Повесть временных лет (ПВЛ), которая объединяет летописные заметки и ранние житийные предания о князе. Однако этот корпус сведений сложился, несомненно, раньше, т. к. частично он содержится в Начальном своде, созданном, по весьма основательной гипотезе А. А. Шахматова, в 90-х гг. XI в. и отразившемся в Новгородской I летописи младшего извода. По-видимому, к нач. XII в. в своей основе также относится Память и похвала Иакова Мниха, которая в Краткой редакции является древнейшим собственно житийным произведением о Владимире Святославиче, включившим в себя сверх того древний краткий летописчик со сведениями, иногда заметно отличающимися от ПВЛ. В рукописной традиции более распространено др. Житие Владимира Святославича, среди многочисленных списков которого исследователи выделяют 4 древнейших разновидности (помимо смешанных компилятивных форм): Проложное житие (старшие списки относятся к XIII в., само житие, возможно, составлено в 3-й четв. XII в.); «Обычное житие», существующее в Пространной (древнейший список - Мусин-Пушкинский 1414 г.) и Краткой редакциях (старшие списки - нач. XVI в.); «Слово о том, како крестися Владимир, возмя Корсунь» (в составе Киево-Печерского патерика Феодосиевской редакции и в отдельных списках 1-й пол.- сер. XV в.), Легендарное житие (в Плигинском сб. XVII в., памятник, вероятно, старше 1-й пол. XV в.). Рассказ «Обычного жития» в целом совпадает с летописным, хотя более сжат (отсутствуют «Речь философа» и др.), в то же время он содержит некоторые неизвестные летописи детали (послы Владимира Святославича пребывают в Царьграде 8 дней, осада Корсуня длится 6 месяцев и т. п.), а также заключительный молитвенный призыв к равноап. Константину и Владимиру Святославичу избавлять от бед «люди... греческыя и рускыя». Житийные тексты о Владимире Святославиче изданы и изучены недостаточно, поэтому нельзя с определенностью ответить на вопрос, зависит ли житийный рассказ от летописного, или же они перерабатывают какой-то общий источник. Некоторые отсутствующие как в ПВЛ, так и в Житии детали о Крещении Владимира Святославича и киевлян находятся в разных редакциях Проложного жития Владимира Святославича Т. н. Церковный устав князя Владимира, дошедший в многочисленных редакциях, которые восходят, согласно Я. Н. Щапову, к общему архетипу XII в., имеет в первоначальной основе установления эпохи Владимира Святославича |
| Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской. Киев, 1976. С. 49–50. 185 См.: Ужанков А. Н. Будущее в представлении писателей Древней Руси XI–XIII bb.//Русская речь. 1988. 186 Левшун Л. В. История восточнославянского книжного слова XI–XVII веков. Минск, 2001. С. 34–37. 187 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 29. С. 16. 188 См.: Демкова Н. С. Средневековая русская литература. СПб., 1997. С. 33–76. 189 По мнению А. П. Пятнова, «Точная дата смерти Игоря (29 декабря) является плодом недоразумения и неудачной компиляции В. Н. Татищевым сведений Радзивиловской летописи во второй редакции «Истории Российской». В большинстве летописей известие о смерти Игоря Святославича соседствует (либо предшествует, либо, что чаще, следует) с сообщением о полном лунном затмении 22 декабря 1200 года. Наиболее реальной датировкой смерти Игоря Святославича следует считать первую половину 1201 года (до августа, когда умерла вдова Михалки Юрьевича Владимирского – Феврония); однако нельзя совсем исключать и конец 1200 года». Пятнов А. П. К вопросу о смерти князя Игоря Святославича Черниговского//Древняя Русь. 2003. С. 61. 190 Демкова Н. С. Средневековая русская литература. С. 48. 191 Котляр М. Ф. Чи Роман Мстиславич ходити на 1187 журнал. 1965. С. 117–120. 192 Здесь нет возможности дать аргументацию по датировке «Слова о полку Игореве», однако можно заметить, что автор знает о вокняжении Игоря Святославича в Чернигове после смерти в 1198 г. Ярослава Всеволодовича, когда Игорь и стал главой Ольговичей. 193 ПСРЛ, Т. 2. Стлб. 236. Далее столбцы указываются в тексте. 194 Интересно отметить, что почти те же самые народы, что прославляли поход русских князей 1111 г. теперь «кають» Игоря Святославича! 195 Робинсон А. Н. Солнечная символика в «Слове о полку Игореве»//«Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XII–XVII веков. М., 1978. С. 7—58. Причем, что интересно, в 8 случаях из 12 солнечное затмение предшествовало смерти князя, а в 2 случаях исследовательность этих событий трудно установить, поскольку не известна точная дата смерти. 196 |
| Дружественный в целом характер отношений Владимира Святославича с зап. соседями подчеркивается летописцем: Владимир Святославич «бе живя с князи околними миром, с Болеславом Лядьскым, и с Стефаном Угрьскым, и с Андрихом Чешьскым» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 126; Т. 2. Стб. 111), т. е. помимо Болеслава Польского с венг. кор. Стефаном I (Иштваном) (997-1038) и чеш. кн. Олдржихом (Удальрихом) (1012-1034) (видимо, именно он скрывается под летописным именем «Андрих»). Эти мирные отношения, включавшие в себя нейтралитет в почти постоянной польско-нем. войне, начавшейся вскоре после вступления на престол герм. кор. Генриха II, Владимир Святославич скрепил браком Святополка, в удел которого входило русско-польск. пограничье в р-не Берестья, с дочерью Болеслава (скорее всего ок. 1005/10). Военный конфликт с Болеславом в 1013 г., о котором, как и о женитьбе Святополка, знает только Титмар (Thietm. IV 58; VI 92; VII 72. Р. 198, 382, 486; Назаренко. Немецкие латинояз. источники. С. 134-135, 139-141), был вызван, вероятнее всего, упоминавшимся выше выступлением Святополка против Владимира Святославича, а не поворотом в зап. политике самого Владимира Святославича, как можно было бы предполагать, руководствуясь неосновательной догадкой Н. А. фон Баумгартена, которая получила известное хождение в науке,- о том, будто 2-й христ. женой Владимира Святославича, после смерти в 1011/12 г. Анны, стала родственница герм. королевского дома. Что в конце жизни Владимир Святославич женился вторично, вряд ли подлежит сомнению (по Титмару, в 1018 в Киеве в плен к Болеславу попали не только супруга Ярослава Мудрого и его сестры, но и его мачеха (noverca): Thietm. VIII 32. P. 530; Назаренко. Немецкие латинояз. источники. С. 137, 142; именно на дочери Владимира Святославича от этого брака Марии женился ок. 1040 польск. кн. Казимир I), но идентификация Баумгартеном этой новой супруги Владимира Святославича крайне уязвима. Важнейшей заботой Владимира Святославича в христ. период его княжения летопись представляет организацию устойчивой обороны юж. подступов к Киеву от печенежских набегов. Владимир Святославич предпринял строительство по берегам притоков Днепра на правобережье (по Стугне) и на вост. берегу (по Десне, Суле, Трубежу, Остру и др.) грандиозной фортификационной системы, которая состояла из крепостей («градов»), соединенных сплошными земляными валами с деревянным тыном и населявшихся людьми, выведенными со всех концов Руси. Эту «крепчайшую и длиннейшую ограду» с воротами в ней видел в 1008 г. зап. архиеп. Бруно Кверфуртский на пути из Киева в Печенежскую степь (List Brunona. S. 98-99); ее следы до сих пор сохраняются в виде Змиевых валов. Обновлялись и расширялись крепостные укрепления в крупных городах вокруг Киева - в Белгороде, Переяславле; основывались новые - Василев, Городец Остерский, Воинь и др. В русле этой же политики была сильно расширена площадь Киева внутри новых городских стен (город Владимира). |
| Согласно разным источникам, О. Т. род. либо за 3 года до, либо вскоре после гибели отца, который предположительно в 963 г. был убит конунгом Харальдом I Серая Шкура (960/1-975/6), стремившимся устранить возможного претендента на власть в Норвегии. Мать бежала с ребенком в Швецию, а затем на Русь, где служил ее брат Сигурд. По дороге О. Т. был захвачен пиратами-эстами и продан в рабство. Через 6 лет Сигурд, собиравший дань на землях эстов для «конунга Вальдамара», т. е. кн. Владимира (Василия) Святославича , выкупил племянника и привез его на Русь. Мальчик воспитывался при княжеском дворе в Новгороде, по возмужании служил в войске кн. Владимира Святославича, провел на Руси 9 или 11 лет. В 986/7 г. О. Т. уехал от кн. Владимира, с отрядом викингов совершал набеги на земли по берегам Балтики. Попав в шторм у земли вендов, остался там на зиму и женился на Гейре, дочери правителя вендов Бурислава (исследователи считают, что в сагах отражен собирательный образ польск. кн. Мешко I († 992) и его сына, кн. Болеслава I Храброго (992-1025)). Согласно «Саге об Олаве Труггвасоне» мон. Одда Сноррасона, после смерти жены О. Т. принял крещение в Византии, вернулся на Русь и обратил в христианство кн. Владимира и его жену, а затем уехал в Англию. Совр. исследователи признают, что рассказ об участии О. Т. в обращении кн. Владимира Святославича в христианство, к-рый содержится лишь в 2 редакциях «Саги об Олаве Трюггвасоне» мон. Одда Сноррасона и пересказывается затем в «Большой саге об Олаве Трюггвасоне», является легендой ( Джаксон. 2000. С. 43-49; Она же. 2012. С. 210-214). В ее основе лежат, с одной стороны, воспоминания о крещении мн. скандинавов в Византии во время их службы рус. князьям и визант. императорам в Х в. и, возможно, о крещении самого кн. Владимира Святославича, с другой - сформировавшийся в средневек. исл. сагах образ конунга-миссионера, распространявшего христ. веру в разных частях сканд. мира. Не исключено, что мон. Одду Сноррасону принадлежит не создание самого сюжета, а лишь лит. обработка и детализация легенды об О. Т., к-рая могла зародиться значительно раньше, в устной традиции ( Мельникова. 2017. С. 418-425). |
|
|
