| Крест Патриарха Сергия против свастики над Волгой 22 июня 2011 года исполнится 70 лет с того страшного дня, когда началась Великая Отечественная война. В этот день, во второе воскресенье по Пятидесятнице, Русская Православная Церковь праздновала память Всех святых, в земле Российской просиявших. Инициаторам восстановления памяти Всех русских святых очень хотелось составленную ими службу «провести через Собор», который вот-вот должен был закрыться. Поэтому еще не полностью готовая, 8 сентября 1918 г., на предпоследнем заседании богослужебного отдела Поместного Собора, новая служба была рассмотрена, одобрена и передана на последующее утверждение Святейшему Патриарху и Священному Синоду. 18 ноября, уже после закрытия Поместного Собора, Патриарх Тихон и Священный Синод благословили печатание новой Службы под наблюдением митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского), что и было осуществлено до конца 1918 г. в Москве с большими трудностями. 13 декабря того же года всем епархиальным архиереям был разослан указ о восстановлении дня памяти Всех русских святых, а 16 июня 1919 г. направлен и типографски отпечатанный текст службы с указанием совершать ее в ближайший воскресный день по получении. В 1919 году, в первый год восстановления Русской Церковью этого праздника, воскресенье второй недели по Пятидесятнице также выпало на 22 июня. В этот день настоятель прот.Николай Чуков и ктитор академик Борис Александрович Тураев молились по составленной им вместе с игуменом Афанасием Сахаровым службе в церкви св. апп. Петра и Павла Петроградского университета, а в 1920 г. – уже в церкви, освященной в честь Всех святых, в земле Российской просиявших. Освящение ее состоялось 27 августа 1919 года, а 19 июля 1923 года она уже была закрыта. В те годы, когда новых храмов вообще не открывали, это был не только первый, но и единственный в России храм в честь Русских святых, а другие появились не раньше 90-х годов XX в. Просуществовала домовая церковь Петроградского университета четыре года, и молитва в ней о. Николая Чукова и Б.А. Тураева, а затем о. Владимира Лозина-Лозинского, была сильной. |
| А сегодня получилось так, что наша европейская культура пронизана этим переживанием личности, и кажется, что это само собой разумеется и Церковь не нужна. Но мы являемся личностями только в той мере, в какой вступаем в отношение с Богом. И только это придает нам абсолютную значимость. Справка Храм святых апостолов Петра и Павла при Санкт-Петербургском государственном университете был освящен 29 июня 1837 г. Церковь расположена в трехкупольном зале по восточному фасаду главного корпуса университета. Первым настоятелем был определен протоиерей Павел Солярский. Приход Петропавловского храма составляли «казеннокоштные» студенты, преподаватели, все должностные лица, состоявшие при университете, жители соседних домов. В 1919 г. храм был закрыт, а имущество изъято. В советское время в храме сначала размещался студенческий клуб, а потом была устроена аэродинамическая труба. В 1990 г., после посещения храма митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси), более тысячи человек, включая выдающихся ученых, подписались под обращением к ректору университета о восстановлении в храме приходской жизни. В 1996 г. настоятелем храма был назначен выпускник физического факультета университета, секретарь Ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии, кандидат физико-математических наук, кандидат богословия, протоиерей Кирилл Копейкин. В помещении храма еженедельно стали совершаться молебны и акафисты. Сначала на службу приходило не более десяти человек. Потом по субботам раз в месяц стала совершаться Божественная литургия, были изготовлены переносной престол и жертвенник, разборная солея. Верующих стало собираться все больше и больше. Силами православной общины собирались материалы для прославления последнего настоятеля университетского храма протоиерея Владимира Лозина-Лозинского; они были поданы в Комиссию по канонизации РПЦ, и в 2000 г. священномученик Владимир был прославлен в лике святых. В 2002–2003 гг. в храме был произведен косметический ремонт, в ходе которого алтарь был освобожден от хранившейся там музейной утвари, заменены несущие конструкции алтарной части, открыты проемы диаконских дверей, восстановлена перегородка, отделявшая алтарное пространство от ризницы, воссоздана солея, изготовлены новый престол и жертвенник. |
| Арестованные в нач. 1937 г. клирики и миряне Валдайского р-на на допросах (с применением «особых методов») дали показания против Казанского (в 1933-1936 - Новгородского) архиеп. Венедикта (Плотникова), якобы создавшего в 1933 г. «контрреволюционную организацию церковников». Архиепископ был арестован в Казани и этапирован в Ленинград. «Валдайское» дело разрасталось, и прокурор СССР А. Я. Вышинский предложил разбить его на 4 самостоятельных. Архиеп. Венедикт был расстрелян по приговору Особой тройки при УНКВД СССР по Ленинградской обл. от 11 авг. 1937 г. в составе группы из 13 священнослужителей и мирян. 27 авг. 1937 г. в Ленинграде арестован Череповецкий еп. Тихон (Рождественский) , расстрелян 9 окт. того же года. «Контрреволюционные организации» были «раскрыты» в Крестецком, Шимском, Пестовском, Залучском и др. районах. 9 сент. 1937 г. по обвинению в руководстве контрреволюционной церковной орг-цией был арестован поселившийся в Боровичах после освобождения из ИТЛ еп. бывш. Полоцкий Гавриил (Воеводин) . Вместе с ним по групповому делу проходили 59 священно- и церковнослужителей, а также прихожан. Особой тройкой при УНКВД по Ленинградской обл. еп. Гавриил и еще 50 чел. были приговорены к расстрелу; осужденные казнены 17 дек. 1937 г.; 9 чел. были приговорены к заключению в ИТЛ. 10 дек. 1937 г. за одно заседание Особая тройка при УНКВД по Ленинградской обл. приговорила к расстрелу 65 чел., а 21 чел. отправила в лагеря. 30 дек. 1937 г. осуждена группа священнослужителей и прихожан (27 чел.) во главе с Демянским еп. Сергием (Васильевым). Архиерей и 21 чел. приговорены к расстрелу (казнены в Новгороде), остальные - к длительным срокам лишения свободы. В ходе Большого террора 1937-1938 гг. в Ленинграде, Новгороде и Боровичах было расстреляно не менее 83% от штатного числа священников (298 чел.) и 64% от числа диаконов (44 чел.) Н. и С. е. Из числа заштатных клириков Новгорода 26 дек. 1937 г. расстреляли прот. сщмч. Владимира Любича-Ярмоловича-Лозина-Лозинского . Список репрессированных в 1918-1938 гг. |
| В поэтический сборник 1911 года «За синими реками» вошли не только сказочные сюжеты и народные поверья, обряды, но и стилизации исторических песен, причитаний, молитв. Беда Помоги нам, Пресвятая Троица! Вся река-Москва трупами кроется! За стенами у места лобного Залегло Годуновское логово. Бирюки от безлюдья и голода Завывают у Белого города; Опускаются тучи в Московию, Проливаются серой да кровию; Засеваются нивы под хлябями Черепами, суставами рабьими… Загудело по селам и по степи От железной невидимой поступи, Расступилось нагорье Печерское; Породились зародыши мерзкие… И бежала в леса буераками От сохи черносошная земщина… И поднялась на небо от Кракова Огнехвостая, мертвая женщина… Кто от смертного смрада сокроется? Помоги нам, Пресветлая Троица! Татьяна Ефименко Ефименко Татьяна Петровна (1890–1918) – поэтесса. Дочь этнографа, фольклориста Александра Ефименко (1848–1918), автора фундаментального труда «История украинского народа» (т. 1–2. СПб., 1906). Дебютировала в начале 1910х годов в журналах «Вестник Европы», «Русское Богатство», а в конце 1915 года в Петрограде выпустила книгу неоклассических стихов «Жадное сердце», в которой, как писал один из рецензентов, стремилась «спутать прошлое с настоящим в поисках вечного». Сергей Городецкий причислил ее к акмеистам, но она не принадлежала ни к «Цеху Поэтов», ни к другим поэтическим направлениям. В рецензиях А. Лозина-Лозинского и Н. Венгерова отмечалось ее противостояние Анне Ахматовой и другим поэтессам эпохи. В конце 1917 года вместе с отцом и матерью переехала в имение родственников на Харьковщине. Через год все они были убиты. Такими же жертвами бандитских налетов этих лет на Рязанщине стал поэт Леонид Семенов, на Черниговщине – художник Георгий Нарбут (его брата Владимира Нарбута тоже изувечили). В ЦГАЛИ хранятся пять тетрадей ранних и поздних стихов Татьяны Ефименко, в большинстве своем неопубликованных. В стихах последних лет преобладают религиозные мотивы. Я не могу роптать на Тебя, Боже Ты дал мне так много. |
| Думается, наиболее исчерпывающим ответом на такие обвинения являются слова из объяснительной записки священноисповедника Николая (Лебедева): «Мне предъявляется обвинение в том, что я будто имел связи с царской охранкой, был ее агентом, служил у нее на службе, узнавал, где устраивались митинги, выслеживал ораторов и потом выдавал их правительству. Обвинение слишком для меня тяжелое, чудовищное и до глубины души меня возмущающее как несправедливое и совершенно не соответствующее действительности. Я решительно заявляю, что никогда связей с царской охранкой не имел, в услужении у нее не был никогда и шпионажем никогда не занимался и не мог заниматься, так как это противоречило и моим убеждениям, и моей деятельности, и тем взаимоотношениям, которые у меня установились с самого начала моего служения в приходе вплоть до самой революции с гражданской властью» . IV Звучали в Болгарии, конечно, и другие обвинения. Архимандрита Каллистрата (Накова) обвиняли в том, что он совершал панихиды на могиле царя Бориса III ; иеромонаха Макария (Апостолова) – в том, что он препятствует проведению мероприятий «народной власти» и что организовывал экскурсии в Рыльский монастырь «с целью насаждения религиозного чувства в людях» ; священника Григория Попалександрова – в том, что он будто бы проповедовал империалистическую идеологию и агитировал народ за то, чтобы выходить из кооператива ; священника Цветана Диковски – в том, что он якобы входил в состав «фашистской организации, намеревавшейся уничтожить партийных руководителей в Бяла Слатина» ; священника Ангела Хубанчева – в том, что будто бы он «в разное время с 1941 по 1944 год распространял на молебнах, в проповедях и выступлениях фашистские идеи». Все перечисленное находит параллели в житиях уже прославленных Церковью новомучеников. Священномученика Владимира (Лозина-Лозинского) осудили на десять лет за служение панихид с поминовением царя-страстотерпца Николая II и его семьи. Мученика Иоанна (Емельянова) обвиняли в том, что он «в контрреволюционных целях прославлял могилу умершего иеромонаха Аристоклия, организовывал на нее паломничества» . Священномученику Димитрию (Плышевскому) инкриминировали участие в «повстанческой шпионский организации» . Преподобномученицу Ирину (Фролову) арестовали по обвинению в сопротивлении мероприятиям советской власти на селе. Мученика Иоанна (Малышева) обвинили в «систематическом ведении контрреволюционной фашистской агитации» . Мученику Никифору (Зайцеву), как и многим другим, предъявили трафаретное обвинение в агитации против колхозов как якобы «антихристова предприятия», даже не обратив внимания на то, что сам мученик был колхозником. |
| Одновременно с ним были осуждены на разные сроки около сорока архиереев. А вот митрополит Сергий – «глава группы» – вышел на свободу и возглавил Всероссийское Церковное управление. Вскоре он заявил, что ему принадлежит вся полнота власти в Русской Церкви, равная власти местоблюстителя, и что даже местоблюститель не имеет права исправлять его ошибки. По инициативе митрополита Сергия был организован Временный Патриарший Священный Синод и введена регистрация государством церковных учреждений. Позиция митрополита Сергия вызывает и сейчас неоднозначную оценку в православном мире. Одни считают его предателем, другие – исповедником, положившим свою душу ради спасения Церкви. Определенно мы можем сказать одно: неисповедимы пути Господни, и Он всякому дает нести только свой крест. Вполне возможно, что в противодействии мощнейшей атаке бесовских сил кому-то выпало сохранить тело Церкви, а кому-то – спасти ее душу и дух. И то и другое требовало подвига. Тем временем владыка отбывал свой срок в нескольких пунктах Соловецких лагерей: на Поповом острове, в Разноволоках, Чупе, в городе Кемь и на самих Соловецких островах. В лагерях был собран цвет российского Православия. О Соловках 20-х годов теперь издано много книг, статей, воспоминаний. Нельзя не поражаться удивительной стойкости священнослужителей, которые в ужасающих условиях оставались людьми, сохраняли верность Богу. Здесь, мне кажется, уместно привести стихи настоятеля первого в России храма Всех святых, в земле Русской просиявших, отца Владимира Лозина-Лозинского, который находился на Соловках с 1925 года. Они о многом говорят. В Белом море остров дальний И печальный монастырь Сторожат четой опальной Моря северного ширь. Долго смотрят, как косматый Набегает серый вал, Как уходит вновь измятый От холодных мшистых скал. Белой чайки взлет тревожный, Крик пронзительный в ночи, Долгой ночи отблеск ложный, Солнца бледные лучи... Старых башен, острых вышек Еле виден силуэт; Море дышит и не дышит, Монастырь молчит в ответ. Купола его высокий Не возносят в небо крест, Только ветер одинокий Помнит святость этих мест. Да над папертью соборной Неприятельским ядром Нанесенных язвин черных Неизлеченный излом... И стихотворение, посвященное архиепископу Илариону (Троицкому) , которое можно отнести ко всем исповедникам и мученикам за Христа. Над этим полным праха строем, Где грех , и ложь, и суета, – |
| священника Игнатия Якимова (†1918) священника Иоанна Бояршинова (†1918) священника Константина Широкинского (†1918) священника Константина Юрганова (†1918) священника Льва Ершова (†1918) священника Михаила Денисова (†1918) священника Михаила Накарякова (1866–1918) священника Николая Гашева (1869–1930) священника Николая Мациевского (†1919) священника Николая Онянова (†1918) священника Николая Рождественского (†1918) священника Николая Яхонтова (†1918) священника Павла Анишкина (†1918) священника Павла Соколова (†1918) священника Петра Вяткина (†1918) священника Петра Кузнецова (†1919) священника Петра Решетникова (†1918) священника Симеона Конюхова (1853–1918) священника Феодора Антипина (†1919) диакона Александра Ипатова (†1918) диакона Аркадия Решетникова (†1918) диакона Василия Воскресенского (†1918) диакона Василия Кашина (†1918) диакона Григория Смирнова (†1918) Александра Зуева (†1918) Афанасия Жуланова (†1918) от Петербургской епархии: протоиерея Философа Орнатского (1860–1918) протоиерея Владимира Лозина-Лозинского (1885–1937) Николая Орнатского (1886–1918) Бориса Орнатского (1887–1918) от Рязанской епархии: протоиерея Александра Туберовского (1881–1937) протоиерея Анатолия Правдолюбова (1862–1937) протоиерея Евгения Харькова (1891–1937) протоиерея Константина Бажанова (1879–1937) протоиерея Михаила Дмитрева (1873–1937) священника Гавриила Масленникова (1871–1937) священника Николая Карасёва (1901–1937) священника Николая Пробатова (1874–1918) Александры Устюхиной (1882–1937) Анны Ивашкиной (1894–1948) Виктора Краскова (†1918) Григория Берденева (1890–1937) Дорофея Климашева (1869–1937) Евдокии Мартишкиной (1880-?) Евсевия Тряхова (1870–1937) Лаврентия Когтева (1880–1937) Михаила Якунькина (1878–1937) Петра Гришина (1870–1937) Татианы Бякиревой (1890–1948) Татианы Егоровой (1879–1937) Феклы Макушевой (1901–1954) убиенных в 1918 году мирян: Наума, Иоанна, Алексия, Андрея, Иоанна, Космы, Василия, Агафьи, Павла, Павла, Филиппа. от Самарской епархии: архиепископа Самарского Александра (Трапицына; 1862–1938) |
| Старшим бухгалтером кирпичного завода был о. Иоанн Стеблин-Каменский, личность весьма интересная с психологической точки зрения. Да и по своему внешнему облику он был заметен. Высокий, широкоплечий, с рыжеватой окладистой бородой, он скорее напоминал воина, чем духовного пастыря. Глубокая складка между бровями придавала его лицу суровое выражение. Русская поговорка гласит: «Шила в мешке не утаишь». Он действительно был военным, прежде чем стать священником. Он, так же как и я, в силу особенностей своей работы, заходил иногда в помещение бухгалтерии железной дороги и в беседах с нами поведал некоторые особенности своей биографии. Оказывается, еще до Первой мировой войны он окончил в Петербурге свое образование в Морском кадетском корпусе, был произведен в мичманы, плавал на крейсере. Во время войны он командовал миноносцем. После революции, по духовному влечению, он принял сан священника. Был ли он монахом, я не знаю. Таких примеров в военное и послевоенное время было много. Увеличение штата работников бухгалтерии железной дороги привело к дальнейшему совершенствованию системы учета. Душой этого дела был Сказин. В то время не применяли ни систему журнально-ордерную, ни контручет. Сказин поставил бухгалтерский учет по системе двойной итальянской бухгалтерии, с ведением главной книги и ряда вспомогательных книг. И работа нашлась для всех. Фактически я выполнял роль помощника Василия Ивановича, и он посвящал меня во все тайны бухгалтерского учета. Я продолжал жить в помещении 4-й роты, и поэтому вечерами, после окончания десятичасового рабочего дня, т.е. в восемь часов вечера, мы втроем – я, Сказин и Тьевар – возвращались через кремлевские ворота в помещения наших рот. Слово «рот» я употребил сознательно во множественном числе, поскольку Тьевар жил в находившейся по соседству с нами 6-й, «церковной» роте. Я любил заходить к нему по той причине, что общая психическая атмосфера этой роты резко отличалась в лучшую сторону от духа хотя бы 4-й роты. В «церковной» роте помещались люди, пострадавшие за свои религиозные убеждения и за проповедь этих убеждений. Их можно было подразделить на штатских и на духовенство. Все они, в своем подавляющем большинстве, были людьми образованными и убежденными в правоте своих взглядов. Из их среды помню профессора Духовной академии Попова, представителя класса «бывших» Истомина П., о. Владимира Лозина-Лозинского. |
| Прот.Н.Чуков в своих чудом дошедших до наших дней дневниковых записях сделал не только подробное, по дням и часам, описание служения Богу и Церкви Б.А. Тураева в последний год с небольшим его жизни, но и его кончины. И говоря словами П.А.Вяземского, из дневника прот. Николая можно видеть, в каких чувствах, в каком расположении ума и сердца кончил свою жизнь Б.А.Тураев. И такую кончину - дай Бог каждому! В 1919 году, в первый год восстановления Русской Церковью праздника памяти Всех русских святых, воскресенье второй недели по Пятидесятнице выпало на 22 июня. В этот день прот.Николай и Борис Александрович молились по составленной им с игуменом Афанасием Сахаровым службе в церкви св.апп. Петра и Павла, а в 1920 г. - уже в церкви, освященной в честь всех святых, в земле Российской просиявших. Освящение ее состоялось 27 августа 1919 года. Закрыта церковь была 19 июля 1923 года вследствие требования Оптического института освободить помещение. Прот.Н.Чуков, с 14 декабря 1920 года бывший настоятелем Казанского кафедрального собора, но продолжавший опекать полюбивший его приход, в июле 1923 года пребывал в заключении и не имел возможности попытаться найти другое помещение, да и вряд ли что-либо из этого вышло бы без Б.А.Тураева, без владыки Вениамина... В те годы, когда новых храмов вообще не открывали, очевидно, что это был не только первый, но и единственный в России храм в честь Русских святых, а другие появились не раньше 90-х годов XX в. Просуществовала домовая церковь Петроградского университета четыре года, и молитва в ней о. Николая Чукова и Б.А. Тураева, а затем о. Владимира Лозина-Лозинского была сильной. «Инициаторам восстановления памяти Всех русских святых очень хотелось составленную ими службу «провести через Собор», который вот-вот должен был закрыться. Поэтому еще неполностью готовая, 8 сентября 1918 г., на предпоследнем заседании богослужебного отдела Поместного Собора, новая служба была рассмотрена, одобрена и передана на последующее утверждение Святейшему Патриарху и Священному Синоду. 18 ноября, уже после закрытия Поместного Собора, Патриарх Тихон и Священный Синод благословили печатание новой Службы под наблюдением митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского), что и было осуществлено до конца 1918 г. в Москве с большими трудностями. 13 декабря того же года всем епархиальным архиереям был разослан указ о восстановлении дня памяти Всех русских святых, а 16 июня 1919 г. направлен и типографски отпечатанный текст службы с указанием совершать ее в ближайший воскресный день по получении». |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 18 голосов: 3.9 из 5) Священномученик Владимир Лозина-Лозинский Лозина-Лозинский Владимир Константинович (1885–1937) – протоиерей. Из древнего польского дворянского рода Лозинских. После окончания в 1904 году гимназии Императорского Человеколюбивого общества в Петербурге поступил на юридический факультет Петербургского университета. С 1910 года – юрист Правительственного сената. В это же время изучает историю права и архивного дела в Археологическом институте. В 1916 году – помощник обер-секретаря Второго (Крестьянского) департамента сената, титулярный советник. В 1914 году командирован в Общество российского Красного Креста, руководил перевозкой раненых с петербургских вокзалов, распределения их по лазаретам. Награжден орденом Станислава 3й степени «за труды, понесенные при условиях военного времени». Все остальное произошло уже после Октябрьского переворота и начала гонений на Церковь . 29 августа 1918 года на его глазах арестовали и близкого Лозина-Лозинским священника, протоиерея Александра Васильева – последнего духовника царской семьи перед ее арестом. 5 сентября было принято постановление Совета народных комиссаров «О красном терроре». Первой его «ритуальной жертвой» в тот же день стал духовник царской семьи. После расстрела протоиерея Александра Васильева тридцатитрехлетний Владимир Лозина-Лозинский принимает решение пойти по его стопам – стать священником. В 1920 году он поступает в Богословский институт и уже на первом курсе подает прошение о рукоположении. До 1924 года служит в бывшей Петропавловской церкви университета. Сохранилось письмо одного из его молодых прихожан: «Ваши всегда теплые и глубокие слова пастыря дают мне прилив энергии и сил. Особенно теперь, когда я совершенно духовно переродился и решил идти в жизнь освеженный и вдохновленный идеей возрождения крепкой, могучей России, Святой Руси…» Впервые арестован 4 февраля 1924 года по сфабрикованному чекистами делу о «православных братствах», через три месяца освобожден по состоянию здоровья. Через год, 15 февраля 1925 года, вновь арестован вместе с группой выпускников Царскосельского лицея, ставших прихожанами Краснодемьяновской церкви в бывшем Царском Селе. В предъявленном ему обвинении значилось: «…Достаточно изобличается в причастности к деятельности монархической организации, выразившейся в том, что он по поручению представителей организации служил открыто панихиды по бывшим царям, в том числе по расстрелянному Николаю Второму, также служил панихиды по расстрелянным и умершим при советской власти, чем вносил возбуждение в темные массы посещающие церковь ». Более тридцати прихожан были приговорены к расстрелу. В «расстрельном списке» значился и священник Владимир. 29 июня 1925 года ему и лицеистам заменили расстрел десятилетним сроком заключения в СЛОНе – самом первом советском концлагере на Соловках. В известной книге «Неугасимая лампада» соловецкого узника тех лет Бориса Ширяева описывается их прибытие на Соловки: |
|
|
