| Мои стихи - «Снеговики Донбасса» и «Новороссия», вошедшие в поэму, совершенно безобидны. Я не думаю, что они стали воинственными от музыки Вишневского. Иван Вишневский в своей музыкальной поэме, на мой взгляд, опять поднял вопрос о необходимости возрождения имперского русского духа. Кажется, в современной политике действует негласный запрет на отражение именно этого аспекта. Тем не менее, русский народ уже давно признал Новороссию. Дело осталось за Кремлём, за его политической волей и решением. А то, что в Филармонии не пропустили произведение Ивана Вишневского, говорит только о том, что данная поэма для голоса и фортепиано идёт впереди времени и очень бы понравилась русским людям. Я думаю, что не пропустить её было конформистским выбором. По сути, произошло предательство. Одно предательство, второе, третье... Так и предаётся Новороссия. Но я уверен, что за Новороссией - будущее. Источник Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть 21 апреля все россияне обязаны покинуть свои дома: подробности В 2024 году будут выписывать штрафы за забор на огороде В России мужчину убил парень из-за замечания о его нарушении: ужас Какое решение вынес суд экс-курсанта МЧС за изнасилование девушки Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| В Парке Горького открылся сезон благотворительных концертов Москва, 7 июля 2014 г. Концертом с участием солистов Большого театра и Центра оперного пения Галины Вишневской открыла православная служба «Милосердие» сезон благотворительных вечеров классической музыки в Парке Горького. Концерт 4 июля стал первым в цикле благотворительных вечеров «Музыка в Нескучном саду», которые пройдут в поддержку программы «Сиделки». За вечер 4 июля службе удалось собрать около 72 тысяч рублей, которые будут направлены на оплату патронажного ухода за тяжелобольными детьми и взрослыми – подопечными службы «Милосердие». «Я очень рада, что в последнее время благотворительность стала развиваться, и гораздо больше людей принимают в ней посильное участие: творческое, финансовое или в форме любой другой помощи, - говорит главный концертмейстер Центра оперного пения Галины Вишневской, пианистка Большого театра Алла Басаргина. – Надеюсь, наши концерты привлекут к благотворительности еще больше людей, желающих помогать». Помимо Аллы Басаргиной, 4 июля перед слушателями выступили солист Большого театра, народный артист России Александр Ломоносов, солистка «Русской филармонии» Ирина Догуева. В Парке Горького прозвучали произведения А. Вивальди, В.А. Моцарта, П.И. Чайковского, Ж. Бизе и других композиторов. Ежемесячно в службу «Милосердие» поступает не менее 20 просьб о патронажном уходе от тех, кто не в силах самостоятельно позаботиться о тяжелобольном родственнике: среди них старики, больные БАС, дети с редкими неизлечимыми заболеваниями – такими, как буллезный эпидермолиз («дети-бабочки»), синдром Дюшена и ДЦП. Служба «Милосердие» старается взять на себя заботу о таких людях, однако средств недостаточно, чтобы удовлетворить все просьбы. В среднем каждый день ухода за больным стоит от 1000 до 2000 рублей. На постоянный уход за тяжелобольным человеком семье каждый месяц требуется не менее 30 тысяч рублей. Для того, чтобы поддержать всех тех, кто нуждается в профессиональном патронажном уходе, и была создана программа «Сиделки». На сегодня у «Сиделок» 38 подопечных, за которыми требуется постоянный уход. У каждого концерта сезона «Музыка в Нескучном саду» уникальная программа, но объединяет их цель – поддержать подопечных программы «Сиделки». Следующий концерт в рамках сезона состоится 13 июля у Летнего дома графа Орлова в Нескучном саду (ближайший вход со стороны Ленинского проспекта между домами 18 и 20). 8 июля 2014 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Покончив со всеми разноглагольствованиями проф. Титова и всеми, предъявленными им ко мне обвинениями, подведем итог сказанному. 1) Мнение проф. Титова о двойных Львовских изданиях, т. е. что известные в библиографии книги, как вышедшие в те или иные годы во Львове из типографий Слёзки, Желиборского и базилиан (при Кафедре), выходили или (как поправляется проф. Титов) могли выйти в те же годы из типографии Львовского братства, потому что в описях, бывших под руками у проф. Титова, они значатся книгами печати Львовской, – есть мнение совершенно несостоятельное, произвольное, многими данными и соображениями опровергаемое, – есть мнение, вымученное приемами, ничего общего с наукой не имеющими. Мнение это, воплощаемое в реальную оболочку, привело бы (неизбежный логический вывод) к таким красотам в библиографических трудах: «Ключ разумения издан – как значится на заглавном его листе – в 1665 году, во Львове, в типографии Михаила Слёзки; впрочем, в «Описях» значится, что Ключ Разумения 1665 года Львовской печати, а проф. Титов понимает выражение Львовской печати в смысле Львовской братской типографии; следовательно, в означенном году было два издания сей книги 15 и т. д., и т. д, все та же галиматья. 2) Те издания, которые в описях значатся книгами печати Львовской в библиографии же неизвестны, тоже не выходили из Братской типографии (а уповательно и ни из каких других Львовских, что для знакомых с деятельностью сих типографий явственно). В данном случае мы имеем дело с ошибками в датах описей, для иллюстрации каковых ошибок приведенный пример (об Анфологионе, якобы вышедшем в свет в 1691-м году) может служить достаточно вразумительным доказательством. 3) Утверждение проф. Титова, что я, проф. Голубев, при составлении своих «Объяснительных параграфов» в основу их положил «Описание славяно-русских книг» Каратаева и устаревшие труды Зубрицкого и Вишневского, которыми пользовался, по крайней мере в иных случаях, без критики, – есть утверждение недобросовестное, рассчитанное на малое знакомство читателей с вопросами библиографическими. Статья проф. Голубева обнаруживает самое близкое знакомство его с старопечатными книгами, о которых в ней ведутся речи. К Каратаеву он отсылает за справками своих читателей только в тех случаях, когда не имеет нужды приводить длиннейшие заглавия старопечатных книг, полностью сообщаемые в Описании сих книг Каратаева. Труды Зубрицкого и Вишневского, в известных частях устаревшие, выводятся проф. Голубевым на сцену потому, что вкравшиеся в них ошибочные мнения доселе продолжают смущать исследователей и потому не могли быть оставлены (где это по ходу его библиографической работы требовалось) без разъяснений (исправлений), для чего нужна была критика, критика и критика 16 . |
| Так я постепенно переставал быть атеистом. В последние месяцы моего пребывания в Грязовце в нашу больницу на постоянную работу приехал сорокалетний хирург из Москвы, который специально искал именно тихий районный город. Что-то очень серьезное заставило его бросить работу в Москве и с женой и ребенком уехать в Вологодскую область. А я оставил на него пациентов и отправился поступать в аспирантуру. Как меня приняли в аспирантуру Потом я работал в институте Вишневского, в те годы это была лучшая хирургическая школа. Поступил в аспирантуру следующим образом. Пришел на собеседование к заместителю Вишневского по науке, профессору Сергею Павловичу Протопопову. Это был старый русский интеллигент из дворянского рода, мягкий в обращении и очень добрый. Он поговорил со мной – и просит ученого секретаря: – Примите у молодого человека документы на сдачу экзаменов в аспирантуру. – Мы его принять не можем: он не москвич. – Но я уже подписал его заявление, как же я могу взять назад свое слово?! На 6 мест в аспирантуру претендовали 30 человек. Я сдал все три экзамена на «отлично» и оказался принят. Дальше были годы учебы и труда, это можно описывать долго, скажу только, что с годами стал доктором медицинских наук, профессором, заместителем директора по науке Института сердечнососудистой хирургии имени Бакулева, генеральным секретарем Всероссийского общества сердечнососудистых хирургов. Читал лекции в Америке, в Милуоки, в Институте сердца, по хирургии врожденных пороков сердца. Написал 650 статей, монографий, брошюр. Занимался организацией программы по кардиомиопластике. Но это обычным читателям, наверное, не очень интересно, лучше я расскажу о том моменте, как наконец стал верующим человеком. «Господи, помоги!» В то время в нашем Институте сердечнососудистой хирургии имени Бакулева мы иногда выполняли операции на сердце в барокамере. Сердце можно остановить на 5–6 минут и затем благополучно завести, но иногда этих минут недостаточно. А в условиях барокамеры сердце можно остановить на 10 минут, потому что чем выше давление, тем больше кислорода в крови, значит, сердце получает больше времени для безопасной остановки. Свою первую операцию на открытом сердце я выполнял именно в условиях барокамеры. |
| Ибрагим был самым тяжелым пациентом из выживших. Он оказался в трех-пяти метрах от взрывного устройства, в самом эпицентре, получил более 40 осколочных ранений, множественные переломы, разрыв подколенной артерии. И все равно он считает, что ему повезло, потому что в тот же момент в 30 метрах от центра взрыва по тротуару проходила женщина, единственный осколок попал ей в сонную артерию и она умерла в течение 15 минут. Теракт в Ставрополе в 2010 году. Фото: АР — А у меня было 50, и я выжил, — говорит Ибрагим. — В Ставрополе не справлялись, поэтому меня доставили в Москву. Через 10 дней, как привезли, была ампутация. Разорванную подколенную артерию пытались поменять на искусственную, боролись-боролись, но не получилось, и вот уже нога начала отмирать, пошло заражение крови, из-за этого случилась остановка сердца. Вопрос стоял так: ампутация или смерть. В институте Вишневского Ибрагим провел год. 21 день в коме, три месяца в реанимации. Заражение крови — это нагрузка на печень, и она в результате отказала, затем — почки. Потом появилась двусторонняя пневмония от того, что он лежал в одном положении. Ибрагим долго оставался на ИВЛ, поэтому в трахее образовался стеноз, его тоже пришлось оперировать. Недавно Ибрагим встречался с реаниматологом, женщиной, которая спасла ему жизнь. Она сказала: «Твой случай — необычный. Были моменты, когда весь институт Вишневского не знал, что делать, мы просто импровизировали». — Когда я пришел в себя после комы, в голове роились мысли: как так, за что, почему так получилось. Я не знал, что делать дальше, потому что танцы были моим смыслом, — продолжает Ибрагим. — В этих сомнениях я провел год в больнице. Нечего было делать, кроме как лежать и думать. Я остался тем же человеком, но мое отношение к жизни изменилось. Теперь я понимаю, что я не главный герой в жизни, — объясняет он. — Каждый человек ведь думает, что он в центре событий. Когда мы смотрим новости про то, что в одном месте взорвали, во втором — убили, в третьем — самолет упал, мы же всегда думаем, что это где-то с кем-то случается, а с нами не случится. Вот я стал тем, с кем это случилось. Я понял, что никто не защищен, и не стал провоцировать жизнь. Не лихачу за рулем, потому что могу стать одним из многих, которые врезались, сбили и так далее. Не хочу прыгать с парашютом, лишний раз проверять удачу. Аккуратнее ко всему отношусь. Береженого Бог бережет. |
| 10 июля был арестован Андрей Бурсин, руководитель тушения пожара в «Зимней вишне». Его также обвиняют в халатности. 12 сентября была арестована Светлана Шенгерей, бывшая сотрудница Госстройнадзора, по обвинению в злоупотреблении служебными полномочиями. По данным следствия, она скрыла информацию о нарушениях пожарной безопасности в «Зимней вишне» при проверке ТЦ в 2014 году по указанию руководства. 1 ноября суд принял решение об аресте еще трех фигурантов дела «Зимней вишни» — Эдуарда Комкова, Никиты Чередниченко и Вячеслава Вишневского. Последний будет взят под стражу на два месяца с момента его задержания или экстрадиции на территорию РФ. Вишневский находится в Испании, его объявили в международный розыск. Комкову — сыну экс-главы кемеровского Госстройнадзора Танзили Комковой — инкриминируют получение взятки в размере 7 миллионов рублей от бывшего генерального директора ОАО «Кемеровский кондитерский комбинат» Вишневского за реконструкцию здания «Зимней вишни». В том же обвиняют Чередниченко — учредителя компании, которая провела реконструкцию здания. Все фигуранты находятся под стражей. Сроки расследования уголовного дела продлили до 25 марта — годовщины трагедии в «Зимней вишне». Фото: РИА Новости Память Идея увековечить память погибших звучала с первых же дней после трагедии. Мэр Кемерова рассказывал, что «во время всех встреч обращаются люди с просьбой увековечить память погибших, предлагают построить часовню, создать сквер, установить памятник». Уже с начала апреля на официальном сайте администрации города проводится опрос относительно того, какой объект должен появиться на месте снесенного торгового центра. Еще один опрос проходит на сайте одного из региональных новостных порталов. В казахском Шымкенте по инициативе коллектива водителей такси была заложена аллея памяти, на которой высажены 64 саженца сирени, суданской розы и фруктовых деревьев. А композитор и продюсер Максим Фадеев посвятил погибшим песню «Ангелы». Максим Фадеев: — Всем привет! Я хочу вам рассказать очень печальную историю. |
| Хорошо поступит автор, если и продолжит подобные исправления согласно с указаниями в настоящем отзыве. Но этого мало. Этим сочинение автора отнюдь не очищается от возможных в нем ошибок и промахов: ибо я вовсе не имел в виду исправлять его диссертацию, тщательно разыскивая в ней фактические погрешности и разъясняя места, возбуждающие те или иные сомнения. Я указывал на некоторые погрешности в сочинении в виде примеров для иллюстрации научных приемов автора и его отношения к источникам и пособиям – не более. Обязанность исправить сочинение, проверить его, очистить от ошибок и промахов (которых, без сомнения, окажется еще достаточное количество) – это прямая обязанность самого автора. На что при этом должно быть направлено преимущественное его внимание, видно из сказанного выше и распространяться относительно сего нет нужды. Впрочем, всемерно желая, чтобы сочинение г.Вишневского явилось в свет в виде возможно совершенном, я считаю нужным указать еще на один дефект в его труде (со стороны материальной), дефект весьма крупный, обязательно нуждающийся в восполнении. Мы имеем в виду вторую главу исследования автора, где он трактует о средствах Академии. Говоря о сих средствах, г.Вишневский исключительно имеет в виду небольшие денежные и другие вспомоществования, получаемые от правительства и разных лиц собственно Академией, и только в двух-трех словах упоминает : о доходах Киево-Братского монастыря. Но известно, что за рассматриваемое время материальное обеспечение Академии, в особенности академических наставников, находилось в самой тесной и неразрывной связи с экономическим положением означенного монастыря. Поэтому, говоря о средствах Академии, игнорировать или почти игнорировать при этом средства братские – значит насильственно разъединять тесно связанное и не дать надлежащего представления о трактуемом предмете, что у автора и замечается. Так, материальное (по его мнению, бедственное) положение академических наставников он рисует такими чертами, которые не соответствуют действительности. |
| Этим замечанием я и оканчиваю свой отзыв о сочинении г. Вишневского. Так как это сочинение, при крупных недостатках, не лишено известной, в своем месте мною указанной ценности, то решение вопроса о присуждении автору искомой им степени я всецело предоставляю усмотрению Совета Академии. 2 Имею в виду, что автор до minimum’a суживает значение (как источниеа для определения состава академического персонала) представлений, делаемых ректорами митрополитам о кандидатах, способных занять ту или иную кафедру. Для доказательства неустойчивости (малопригодности) означенного источника автор указывает на то, что иной раз из нескольких кандидатов, представляемых метрополиту, ни один не определялся им на известный предмет. Разумеется, это справедливо, и автор в данном случае почти дословно повторяет часть сказанного мною по этому поводу в прежней рецензии, но при этом упускает из вида нечто и существенное, в полном виде мое определение той или иной значимости указанного источника при составлении списков наставников Академии было и есть таково (делаю выдержку из прежней рецензии): „что касается этого источника (представлений, делаемых ректорами митрополитам о кандидатах на кафедры), то он имеет существенную важность в том только случае, если при своих рекомендациях ректора указывали что известное рекомендуемое ими лицо пред тем (т.е. в прошедшем или прошедших годах) преподавало в Академии тот или другой предмет. Такое указание дает возможность с точностью делать известные выводы для предшествующего времени по данному вопросу. Но относительно состава наставнического персонала в предстояещем учебном году означенный источник имеет значение только условное, так сказать, воспособительное, потому что ректора на каждую кафедру предлагали, большею частью, по нескольку кандидатов, – по два, по три, – и не всегда митрополитом утверждался первый из них“. 5 Например, автор утверждает, что дата учебника, на который он делает ссылку, переменена в давнее время (курсив автора). Но, во-первых, не все ли это равно, коль скоро факт переделки существует; а во-вторых, (не говоря уже о том, что сам автор не видел учебника), предлагаю вопрос: если 1765 год переделан на 1746, то когда это могло случиться, – ранее ли 1765 или позже? Читать далее Источник: Из журнала „Труды Киевск. дух. Академии“, 11 1900 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| батурлинского архимандрита Гедеона Одорского, бывшего пред тем ректором Академии. Так как гравюра эта имеет определенную дату, именно помечена 1-м мая 1704 года, то, очевидно, далее этого времени ректура Одорского не может быть отодвигаема. Другой пример. Автор утверждает, что о ректоре Прокопии Колачинском сведений никаких не сохранилось, кроме одного известия, что в 1706 году он игуменствовал в Киево-Никольском монастыре. Но автору остается неизвестным письмо киевского митрополита Варлаама Ясинского к Прокопию Колачинскому от 24 июня 1695 года, помещенное в польском подлиннике и русском переводе в летописи Самуила Величко (т. III, стран. 348 и след.). Письмо это представляет немаловажный источник для характеристики личности Колачинскаго и значимости его, как научной силы. В особенности важен намек митрополита Колачинскому, дающий основание полагать, что последний, подобно Одорскому, был некоторое время униатом и притом довольно ревностным. „Советовал бы я превелебности твоей, писал митрополит, то оружие, которое доселе направлено было против отечества, справедливо и истинно обратить в защиту его, и не скрывать столь высокой науки под спудом незначительных днепровских монастырей“ и т. п. Упущение из вида г. Вишневским этого письма митрополита В.Ясинского тем более неизвинительно, что оно помещено не только в летописи Величко (первоисточнике), но целиком перепечатано в труде, знакомство с которым для нашего автора нельзя не признать обязательным. Я разумею весьма содержательную рецензию покойного И.И.Малышевского об исследовании Н.И.Петрова : Киевская Академия во второй половине XVII столетия, помещенную в „Трудах Киевской Духовной Академии“ за 1896 г. (протоколы). – Ознакомление с означенной рецензией было бы полезно для автора и в других отношениях. Имею в виду преимущественно тот отдел в рецензии, где уясняется вопрос: „об усвоении Киево-Братской коллегии названия Академии – относительно чего у г. Вишневского суждения неустойчивые; усматривается даже нечто и большее. |
| Чтобы дать возможность изучать ее с возможной полнотой и основательностью, для будущего преподавателя математики Вишневского, он, как уже выше замечено, пригласил нарочитого учителя Мензеховского, положив ему по 100 рублей в год вознаграждения; а когда учение Вишневского было окончено и преосвященный остался им вполне доволен, то предписал семинарскому правлению: «математических наук учителю Иоакиму Мензеховскому положенное ему жалованье выдать и в знак благодарности поднести ему сверх того 50 рублей и попросить, дабы без отрицания принять благоволил». И действительно ученикам, кроме арифметики, преподаваема была алгебра, геометрия, тригонометрия, механика и физика. Геометрия и физика преподаваемы были не только теоретически, но и практически, для чего преосвященным выписано было немало математических и физических инструментов. А чтобы и учитель и ученики имели побуждение заниматься этим предметом не поверхностно, не для того только, чтобы как-нибудь сдать экзамен семинарским наставникам, из которых многие, по тогдашнему времени, и сами были мало знакомы с математическими науками, преосвященный приказывал семинарскому правлению приглашать на математические экзамены посторонних, сведущих в этом предмете, лиц 18 . Судя по вышеозначенному, можно полагать, что и относительно других предметов семинарского учения, здесь не упомянутых, преосвященный требовал такого же солидного и основательного изучения. Чтобы лучше следить за успехами учеников, преосвященный велел представлять себе каждомесячно рапорты, в которых семинарское правление обязано было объяснять, «что в каждом классе протолковано, и знают ли ученики протолкованное твердо, и сколько было в латинских наипаче классах упражнений, и сколько переводов и локуций». Вместе с этими репортами он приказывал представлять себе и самые ученические упражнения, пересмотренные и исправленные учителями; кроме того нередко и сам посещал семинарию, входил в классы и наблюдал не только за преподавателями, но даже и за учениками, все ли напр. |
|
|
