| Вахитовский район. Церковь Михаила Архангела при Казанской духовной академии. Академическая церковь /// Объект не принадлежит Православной Церкви Церковь. Не действует. Престолы: Михаила Архангела Год постройки:Между 1843 и 1849. Архитектор:А.И. Песке Адрес: Республика Татарстан, город Казань, улица Н. Ершова, д. 2. Координаты: 55.791872, 49.15045 Изменить описание объекта Карта и ближайшие объекты Казанская духовная академия располагалась в нагорной части города у площади, которая называлась Арским полем и представляла собой комплекс зданий, построенных в 1846-1849 гг. по проекту архитектора А.И. Песке и несущих в себе особенности позднего классицизма. Комплекс состоял из главного здания, двух флигелей и просторного парка. До революции академия занимала целый квартал, ограниченный в настоящее время улицами Ершова, Вишневского, Чехова и Шмидта. Главный трехэтажный корпус размещался в саду с большим отступлением от красной линии улицы, выходил северным фасадом на улицу Арскую и отделялся от нее металлической оградой по кирпичным столбам и цоколю. С восточной и западной сторон, по красной линии застройки, находятся два флигеля, возведенные в 1849 г. под квартиры наставников. В 1887-1890 гг. к главному корпусу с двух сторон были сделаны трехэтажные пристрои. Чуть позднее появились пристрои и к флигелям. Здание, частично сохранившее внешний облик и интерьер, выполнено в характерных для середины XIX века строгих формах. На главном фасаде сохранились архитектурные детали отделки 1848 года. Академия была столь заметным явлением в Казани, что впоследствии место, где находилось это учебное заведение, дало название прилегающей слободе - Академической. Она не случайно была размещена на окраине - для воспитанников было важно отрешение от городской суеты. Академия была закрытым учебным заведением, студенты жили здесь же, в главном корпусе. Кроме аудиторий, в здании были предусмотрены столовая, комнаты для отдыха, занятий, а также церковь во имя Св. Михаила Архангела. С использованием материалов из книги " Казань в памятниках истории и культуры " . - Казань. Татарское кн. изд-во, 1982. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКОЛАЙ Николай (Адоратский), еп. Оренбургский и Уральский. Фотография. 90-е гг. XIX в. Николай (Адоратский), еп. Оренбургский и Уральский. Фотография. 90-е гг. XIX в. (Адоратский Петр Степанович; 15.09.1849, Казань - 29.10.1896, Оренбург), еп. Оренбургский и Уральский, духовный писатель. Происходил из священнического рода. Его отец, протоиерей г. Казани Степан Иванович Адоратский, выпускник КДА, получил потомственное дворянство по праву выслуги. Дед по отцовской линии - Иоанн Васильевич Коршунов, выпускник КазДА, священник благочинного Богородицкого храма с. Сундырь (ныне г. Мариинский Посад в Чувашской Республике). Мать Н., Софья Викторовна Вишневская,- дочь Виктора Петровича Вишневского, богослова, ученого-лингвиста, автора чувашско-рус. словаря, ректора КазДС, и племянница архим. Иакинфа (Бичурина) . Племянник Н.- акад. Владимир Викторович Адоратский, историк-марксист. В 1860 г. П. С. Адоратский поступил в Казанское ДУ, затем - в семинарию, а в 1874 г. окончил историческое отд-ние КазДА со степенью кандидата богословия, присужденной 2 июня за дипломное соч. «Характер сношений между Восточной и Западной Церквами от патриарха Фотия до Михаила Керуллария». Его рецензент, преподаватель КазДА Ф. А. Курганов, перечисляя достоинства сочинения, также отметил «любовь автора к труду». В период обучения в академии проявились и «недюжинные способности» Адоратского к овладению иностранными языками (особенно хорошо он знал нем. язык) и к самостоятельной научной работе, связанной с изучением истории Церкви. 2 дек. 1874 г. П. С. Адоратский был назначен псаломщиком российского посольского храма в Вене, исполнял церковные и должностные обязанности, а также помогал больным соотечественникам. Работая в канцелярии посольства, он имел возможность часто путешествовать в качестве курьера по разным городам Европы, что способствовало углублению его знаний: в свободное время исследовал книжные фонды городских б-к, изучал иностранные языки (в т. ч., по-видимому, китайский) и церковно-историческую лит-ру, в основном средневековую, на немецком, французском, испанском языках. |
| В марте 1848 году Иван Вишневский поступил в услужение к священнику А. Слуцкому, где и встретился с бывалой и словоохотливой старушкой мещанкой Ковалевой. И здесь, в продолжение целого года, в свободные от работы часы он слушал рассказы о городах России, об иноческих обителях, о мощах святых угодников Божиих, о чудотворных иконах, киевских пещерах и даже о Гробе Господнем. И здесь зародилось в его сердце желание - хотя бы что-нибудь из слышанного им увидеть, хотя перед некоторыми только святыми останками угодников Божиих и чудотворными иконами помолиться и поучиться на Святых местах вере, которую он недавно принял, и благочестию, которое начал любить. Но что было делать новокрещенному? Кому ни говорил он о своем намерении, ни от кого не слышал одобрения. Напротив, многие смеялись над ним. Даже люди степенные, желавшие ему добра и принимавшие участие в его судьбе, и те не советовали ему предпринимать столь дальнего путешествия. Ему указывали на неимение средств и различные препятствия, в том числе и на то, что он не в совершенстве знает и понимает русский язык и поэтому, мол, многого из того, что станут ему рассказывать о святых и святынях, не поймет, что из вероучения христианского он знает только «Верую...» и «Отче наш...» и весьма немногие молитвы, но и те - почти без всякого разумения. Потому еще, что «...чего бы ты ни услышал, все для тебя будет чуждо, непонятно и ничто не удержится в твоей памяти и не падет на твое сердце». И Иван, по-видимому, вполне согласился с этими доказательствами. Но говорил, что в Россию все-таки отправится, только не для поклонения Святым Местам, а для свидания с крестным отцом, который в то время находился на службе уже не в Сибири, а в одной из губерний в центре России. «Быть может, - присовокуплял Иван, - генерал как-нибудь и устроит мою судьбу, и пристроит меня к какому-нибудь месту». С этим уверением он в половине 1849 года отправился из Омска в Европейскую Россию. С тех пор об Иване Вишневском в Омске не было, как говорится, ни слуху, ни духу. Писем, которые он обещал писать своему отцу, отправляясь из Омска, от него не получали в течении двух лет. И когда о нем вспоминали, то полагали, что или его уже нет в живых, или он остался навсегда в России, поступив, по ходатайству своего восприемника, к кому-нибудь в услужение. |
| Но каково же было всеобщее удивление, когда в самом конце 1851 года Иван явился в Омск здоровым и благополучным. Явился в хорошем платье, с низкими поклонами, с большим запасом миниатюрных икон и крестов перламутровых и кипарисовых, с пальмовой ветвию, со свечами, на которые принимают в Иерусалиме накануне Пасхи Небесный огонь, с огромным изображением самого Святого града, с камешками из Иордана и Генисаретского озера и прочими святынями. И, что всего важнее, с изрядным разумением веры христианской и знанием евангельских событий и положений многих Святых Мест - и русских, и палестинских, и частью греческих. Оказалось, что в 1849 году Иван говорил о поездке из Сибири в Россию будто бы только с целью свидания со своим крестным отцом единственно для того, чтобы отклонить от себя людские насмешки и не слышать больше советов, несогласных с его пламенным желанием. Оказалось, что советовавшие ему не предпринимать путешествия по Святым местам, судили тогда единственно по-человечески, забывая слова Спасителя, что «алчущие и жаждущие правды - праведности и всего душеполезного - насытятся» (Мф. 5,6), то есть, рано или поздно получат удовлетворение своему горячему желанию, и Сам Господь будет содействовать этому теми путями и средствами, которые Ему Одному ведомы. И действительно, все путешествие Ивана Вишневского было делом особого о нем Божия попечения: из Омска он отправился всего лишь с десятью рублями и с платьем только самым необходимым. И с этими средствами провел в путешествии более двух лет, обошел, объездил и оплавал множество мест в России и Турции, и возвратился в очень хорошем платье, даже с некоторым количеством денег. И куда бы он ни приходил во время своего паломничества, к кому бы ни являлся, везде и все принимали его с благоволением, ласково и почти никогда и ни в чем ему не было отказа. Многих располагало в его пользу то, что человек отправляется на поклонения святым местам - в Киев и Иерусалим из Сибири, что сам он - недавно просветившийся святым крещением казах. В нем привлекало его добросердечие и простота, заметные с первых его слов и при первом же взгляде на его азиатское, но надо заметить, лучшее из казахских, лицо. Но при всем при этом нужно было особое благоволение Божие, чтобы так хорошо и так благополучно устроить его путешествие. |
| В 1843–1849 по проекту А.И. Песке построены главный корпус Казанской духовной академии с двумя флигелями, выдвинутыми фасадами в сторону Сибирского тракта (ул. Николая Ершова). Главный корпус расположен в глубине участка, а между флигелями устроена металлическая ограда на кирпичных столбах. Протяженность главного фасада в кон. 19 в. была увеличена с 20 до 40 оконных осей, главный корпус дополнен боковыми выступами с фронтонами. Таким образом здание из прямоугольного стало слегка П-образным. Фасады флигелей по Сибирскому тракту остались прежними, но боковые увеличены с 4 до 16 оконных осей. В 1930-е флигель на углу ул. Н. Ершова и Чехова надстроен двумя этажами. Казанская духовная академия открылась в 1842. Это высшее учебное заведение Русской православной церкви (одно из четырех в России) готовило преподавателей духовных учебных заведений; его студентами становились лучшие выпускники духовных семинарий. В Казанской духовной академии учились, преподавали и жили многие видные ученые богословы, философы, историки, языковеды, филологи, востоковеды и др., сформировались многие научные школы. Более 50 выпускников Казанской духовной академии в разные годы становились архиереями, имена некоторых из них вошли в историю Русской православной церкви. Среди наиболее выдающихся профессоров — П.А. Знаменский, Н.И. Ильминский, Ф.А. Курганов, Е.А. Малов, В.И. Несмелов, Н.В. Никольский, И.Я. Порфирьев, А.П. Щапов. Главный 3-этажный корпус поставлен с отступом от красной линии улицы, выходит северным фасадом на Сибирский тракт (Н. Ершова). Архитектурное решение фасада и частично интерьера большого 3 этажного корпуса соответствует стилю позднего классицизма: глубокая рустовка стен первого этажа, выделение парадного второго этажа более крупными прямоугольными окнами с сандриками, завершение боковых ризалитов фронтонами с круглыми окнами в тимпанах. С восточной и западной сторон главного корпуса по красной линии застройки расположены два флигеля, выстроенные в 1849 под квартиры наставников. Свои первоначальные габариты сохранил только левый флигель, обращенный на ул. Академическую (Вишневского). Правый флигель надстроен в советское время двумя этажами. |
| 2) При этом, чтобы привести преподавание физико-математических наук в соразмерность с прочими предметами академического курса, положено читать алгебру до уравнений 2-й степени включительно; к преподаванию элементарной геометрии присоединить прямолинейную тригонометрию и конические сведенья; механику, которая доселе читалась с приложением дифференциалього и интегрального исчислений, преподавать так, чтобы можно было понимать задачи ее, зная только математические науки вышепоименованные, и, кроме того, ограничиться изложением тех только предметов, которые необходимы для уяснения сведений, сообщаемых физикой 201 . 3) Науки этого класса сначала преподавались двумя наставниками, которые и разделяли между собой труды по этому классу; с 1842 года – одним, а с 1849 опять двумя, из которых один преподает физику, другой алгебру, геометрию и прямолинейную тригонометрию. 4) Сообразно с расписанием учебных часов в академии, до 1842 г. на преподавание физико-математических наук было отделено 8 часов в неделю; но с начала 1845 г. 4 1/2 часа, с 1849 – 6 часов. 5) В 1853 г. св. Синодом предписано академическому Правлению, чтобы преподавание математики в академии вполне согласовалось с тем направлением, которое дано этому предмету в семинариях, и чтобы для этой цели введено было в академии преподавание воспитанникам практической геометрии. В первое время по вступлении на кафедру молодых наставников из воспитанников академии, по необходимости оставались учебники и руководства, составленные их предшественником (Гурьевым), но не приспособленные прямо к цели духовного образования и средствам и нуждам духовного звания. Но, с продолжением времени, Себржинский и Райковский, занявшие физико-математический класс, обработали собственные уроки так, что они могли быть изданы для классического употребления в духовных училищах. Конференция академии, поручившая рассмотрение их академикам Н. И. Фусу и В. К. Вишневскому, получила лестные отзывы о их достоинстве. Фус писал об алгебре Себржинского, что «нужнейшие предметы первоначального учения алгебры изложены в оной подробно и основательно. |
| Кавказской епархии преосвященный Иеремия посвятил свои лучшие годы. Позже в «Кавказских епархиальных ведомостях» помещались некоторые работы владыки, его письма и советы по миссионерской деятельности среди татар и калмыков, по опыту, приобретенному им на Кавказской кафедре 25 . С кавказской паствой он поддерживал отношения до самой своей смерти и всегда вспоминал о ней как о своем любимом детище. Впрочем, здесь, как и в других местах своего служения, он не был популярен в обычном смысле этого слова: для своих подчиненных он всегда казался слишком строгим и суровым начальником, потому что от всех, и прежде всего от самого себя, он требовал неуклонного исполнения долга. С годами в глазах ставропольцев образ святителя, освобожденный от временных эмоций, превращался в некий возвышенный эталон, про который ставропольский священник Николай Михайлов, сотрудник «Ставропольских епархиальных ведомостей», сказал: «Это был великий подвижник, всю жизнь горевший чистым немерцающим светом христианской веры и добродетели. Образ его, полный величия и духовной красоты, был и будет путеводною звездой для “взыскающих града”, бегущих от суеты и злобы века сего…» 26 . 20 ноября 1849 года преосвященный Иеремия был назначен на Полтавскую кафедру. В Полтаву он прибыл 12 января 1850 года. На Полтавской кафедре он сменил почившего владыку Гедеона (Вишневского; † 1849), который, будучи членом Святейшего Синода, большее время пребывал в Санкт-Петербурге, управляя своей паствой издалека, что не могло не отразиться на состоянии дел в епархии. Чрезвычайно ответственно относящейся к своему служению и часто видевший в своих подчиненных отсутствие этого качества, преосвященный Иеремия при всем своем смирении и человеколюбии часто был понуждаем к жестким мерам для пресечения распущенности своих сотрудников. Именно это было основной причиной того, что более всего он тяготился званием правящего архиерея и смотрел на это служение как на наиболее тяжелое послушание, считая его тяжелее самого строгого подвижничества. |
| Второе путешествие М. на Восток (июль 1849 - март 1850) продлилось более 9 месяцев. За это время он посетил К-поль (пробыл в городе более 2 месяцев в начале и в конце путешествия), Никею, Афон (оставался там в авг.-сент. 1849), Иерусалим, Фессалонику, Афины, Дамаск, Палестину (конец нояб. 1849 - сер. янв. 1850) и др. места. М. представил в МИД составленную не позднее июля 1850 г. «Записку о состоянии Православной Церкви на Востоке» (опубл. в 1914), в которой анализировал положение правосл. Церкви с политической т. зр. и деятельность в Палестине протестантов, католиков и англикан. Он упоминал о разговоре с лат. патриархом Иерусалима Джузеппе Валергой о возраставшем влиянии Англии в Иерусалиме и о споре греков с католиками о св. местах, поддержав его предложение «предоставить русскому и австрийскому императорам рассудить католиков и греков, чтобы окончить все споры о святынях» ( Муравьёв. Записка о состоянии. 1914. С. 30). Лит. итогом поездки стали «Письма с Востока», адресованные митр. Филарету (Дроздову), 1-я часть была опубликована в журнале МДА «Прибавления к Творениям святых отцов в русском переводе» (1849-1850), обе части изданы вместе под названием «Письма с Востока в 1849-1850 годах» (1851), всего 47 писем с 6 июля 1849 по 17 марта 1850 г. На обратном пути со Св. земли пароход, на к-ром плыл М., из-за бури причалил в Мирах Ликийских. Об этом чудесно устроенном посещении гробницы свт. Николая Чудотворца М. сообщил в письме митр. Филарету ( Муравьёв. Письма с Востока. 1850. Ч. 9. С. 348-365) и обратился к нему с прошением о восстановлении Сионской обители в Мирах. В нач. 1851 г. М. получил Высочайшее разрешение на сбор пожертвований. Собранные средства пошли на покупку руинированного большого храма и прилегавших к нему земельных участков, на археологические раскопки и постройку новой ц. свт. Николая Чудотворца на нижнем этаже Сионского храма. Впосл. М. просил гр. Игнатьева взять «мирликийский вопрос» под свое покровительство ( Лисовой Н. Н. Рус. духовное и полит. присутствие в Св. Земле и на Ближ. Востоке в XIX - нач. XX в. М., 2006. С. 271-302). |
| Амвросий безнадежно застрял в Штирии и поэтому отказался от руководства ею. Таким образом, к началу 1849 г. у старообрядцев было уже четыре действующих архиерея: митрополит Кирилл, его наместник Онуфрий, Софроний для России и Аркадий для турецких раскольников. Связь с Россией, хотя и была очень затруднена, но существовала, и на Рождество 1848 г. митрополита навестили представители казанских, московских и калужских старообрядцев, " северные послы», как их иносказательно называли в Белой Кринице 1668 . Окончательная легализация новой старообрядческой иерархии венским правительством произошла уже после подавления Габсбургами революционного движения. Как ни странно, Николай I и его секретные комитеты совершенно упустили из виду рост белокриницкой митрополии. Видимо, русские власти полагали, что высылка Амвросия и " закрытие» белокриницкого монастыря положили конец новому раскольничьему епископату. Когда летом 1849 г. русские войска под командованием генерала Паскевича пришли на помощь Габсбургам, ни Николаю I, ни митрополиту Филарету, ни " спецам» по раскольникам вроде Надеждина и Липранди не пришло в голову, что даже небольшой отряд русских войск может легко захватить всех белокриницких иерархов. Но вошедшие в Венгрию 17 июня 1849 г. русские отряды перешли Карпаты с севера (там, где с 1945 г. пролегала советско-венгерская граница), а в Южную Галицию и Буковину русских частей вообще не посылали. Благодаря русской интервенции, революция в Габсбургской империи закончилась 13 августа 1849 г. капитуляцией главнокомандующего венгерскими повстанцами А. Гёргея в городе Вилагош. Австрийское правительство уже через два месяца и четыре дня, 17 октября 1849 г., выказало свою «благодарность» Николаю I: Императорско-Королевское Министерство культа и просвещения официально признало Онуфрия законным наместником митрополита Кирилла 1669 . В следующем 1850 г. венский кабинет утвердил за Кириллом титул митрополита " всех древлеправославных христиан», а в июне 1851 г. настала очередь Высокой Порты, легализовавшей положение старообрядческой церкви в Оттоманской империи 1670 . Таким образом, несмотря на гнев и решительность Николая I, позиции старообрядческого епископата – создания упорного Павла – становились все прочнее и прочнее. |
| Л. 132. О сердце и его молитвенных действиях (11 апреля 1834 г.). Л. 136. Три ключа ко внутренней молитвенной сокровищнице, обретенные в духовных богатствах Святых Отцов Церкви (15 января 1848 г.). Л. 144 об. Извлечение художественных способов ко внутренней молитве из описаний Отцов Церкви (17 января 1849 г.). Л. 154. Общий трисоставный ключ к молитвенному ковчегу (2 апреля 1850 г.). Л. 156. Замечания при повторении чтения Отцов о внутренней молитве (16 февраля 1849 г.). Л. 156 об. Записка о внимании (10 декабря 1848 г. – 7 января 1849 г.). Копия текстов, объединенных под общим названием «Три ключа ко внутренней молитвенной сокровищнице» (л. 136–160 об.), была изготовлена в 1849 г. по указанию Ю. Н. Бартенева, которому АТ подарил оригинал [список: Архив Афонского Пантелеимонова монастыря. Оп. 50. Д. 21. Док. 5139 (Чежия. 2013: 606; Чежия. 2015: 425)]. Л. 161 об. Размышления, побуждающие к молитве, руководствуют к частости, частость приводит ко вниманию, а внимание к вовращению внутрь себя, как удобнейшему соединению с Богом (7 февраля 1849 г.). Л. 163. О присутствии Божии, или хождении пред Богом (6–8 марта 1855 г.). Л. 167. Об отыскании «сердечного места», по выражению Святых Отцов, для сведения ума в оное, сопутствующего внутренней Иисусовой молитве (14 апреля 1850 г.) Л. 174 об. Замечание о случаях, удаляющих от искания места сердечного (8 февраля 1851 г.). Л. 178. О внутренней молитве блаженного Каллиста, патриарха Константинопольского высокое изложение в 14 главах (20 ноября 1835 г.). Л. 182. Иноков Каллиста и Игнатия, глава 50, о том, что не токмо святые отцы, но самые апостолы Духом Святым преподавали таинственное учение Иисусовой молитвы (8 мая 1852 г.). Л. 184. Часть вторая. Плоды молитвы. Л. 185. Царствие Божие внутрь вас есть… (март 1855 г.). Л. 187. Сокровище сладчайших утешений, обретаемое в молитве. Л. 188. Об истине молитвенной сладости, потребности искания ее и пользе размышления об оной (4 февраля 1850 г.). Л. 196. Повесть о достопамятном монахе Василиске, пустынножителе Сибирских лесов, план (11 марта – 23 марта 1854 г.). |
|
|
