| Митрополит Вениамин направлял их к тому, чтобы они объединяли приходы как можно более прочными нитями. Когда совет одного из благочинии представил рапорт о том, что он «не получал извещения» о постройке нового придела в самой заметной церкви своего района, владыка счел подобное отношение к делу недопустимым: «1920. Окт. 5/18. Благочиннический Совет должен знать, не ожидая докладов, что происходит в его округе. Очень жаль, что он не замечает даже таких крупных явлений, как устройство целого храма, о постройке которого известно Митрополиту и она велась с его благословения» 900 . В 1919 и 1920 годах велась подготовка к созыву Епархиальных собраний, но неизвестно, состоялись ли они. Собрание 1919 года было назначено на конец сентября. Его состав предполагался весьма значительным – сто человек. Каждое из 11 благочинии Петрограда должны были представлять по 4 депутата, каждое из 22 остальных благочинии епархии, а также эстонское и единоверческое благочиния – по 2 депутата. Кроме того, по одному депутату посылали на собрание Богословско-Пастырское училище, Миссионерский совет, Александро-Невское трудовое братство, Епархиальное попечительство о бедных, правление эмеритальной кассы и ряд других еще сохранившихся учреждений 901 . Однако за месяц до объявленного времени открытия собрания владыка Вениамин утвердил постановление Епархиального Совета о том, что его созыв необходимо отложить: «Ввиду раздробленности епархии в настоящее время [Гдовский уезд был занят белыми – авт.], необыкновенной дороговизны жизни, чрезвычайных затруднений, с которыми сопряжены в настоящее время въезд и выезд в Петроград ... Епархиальное собрание состояться не может» 902 . Епархиальное собрание 1920 года, по благословению митрополита Вениамина, было намечено провести с 29 сентября по 11 октября. В его повестке дня стояло обсуждение вопросов о руководстве для приходских советов; о регистрации прихожан и о приходской книге; об установлении дня праздника семьи; о религиозно-нравственном воспитании детей; об инструкторах по законоучительству; о разъездных священниках-проповедниках; о трудовых женских артелях (подворьях) и об устройстве церковноприходской жизни в них 903 . |
| Объяснение В 1925 году на Сергиевском Подворье в Париже – Рю де Крим, 93 – покончил с собой выстрелом один солдат. Он, несомненно, был нездоров умом... У нас его отпевали... Но, смущенный смертью его на нашей земле, я обратился через одно лицо к преподобному о. Нектарию Оптинскому с вопросом: что нам делать? Он ответил, чтобы я нашел еще двух человек, которые бы согласились в течение 40 дней читать за него заупокойный канон, а затем предать его в волю Божию. Разумеется, канон читать нужно было дома, а не за богослужением в храме. Так мы трое тогда и сделали… После ко мне обращались и другие по этому вопросу; а недавно просили даже отпевать самоубийцу женщину. Я отказывался, – согласно канонам – правило Тимофея Александрийского – и по внутреннему противлению души моей; но помня наставление о. Нектария, а также и указание митрополита Новгородского и Петроградского Григория, что можно молиться о самоубийцах в домашней молитве, но и тогда – с предварительною молитвою о помиловании нас молящихся, да не прогневаем Господа, – я обратился в каноник – «можно и во всякую субботу в октоихе найти заупокойные каноны»; но написанный там канон совершенно непригоден был для молитвы о самоубийцах, ибо там говорилось о скончавшихся «благочестно», «в вере», «в упокоении» и прочее, – все это не подходило к вольным, «не в сумасшествии», самоубийцам. Поэтому нужно было целиком почти переделать все тропари. Может, кому-либо пригодится... А меня да помилует Господь за дерзновение такое... Многогрешный митрополит Вениамин Самоубийство Самоубийство – лишение себя тем или иным способом жизни. Преступность этого греха состоит в том, что самоубийца возмущается против творческого и промыслительного порядка божественного и своего назначения, произвольно прекращает жизнь, которая принадлежит не ему только, но и Богу (а также и ближним), и которая дарована ему для нравственного преуспеяния, а не для злоупотребления ею, – отрекается от всех лежащих на нем обязанностей и является в загробный мир непризванным. |
| Он оказался в сложном положении и как канонист, к тому же с высшим юридическим образованием, и просто как православный архипастырь. Он не имел права снимать прещение с обновленческих священников. Но в то же время угроза жизни митрополиту Вениамину была очень велика. Он собрал Епархиальный совет, на котором некоторые высказались в поддержку снятия прещения с обновленцев, и снял с них прещение, после чего направил прошение об освобождении митрополита Вениамина на поруки. Но, как вы знаете, митрополит Вениамин освобожден не был; суд над ним состоялся, и он был расстрелян. Но обновленцы к этому времени уже возобновили свою активную деятельность. Причем сам епископ Алексий оказался в положении, когда, не желая формально подчиняться обновленцам, он одновременно перестал поминать Патриарха Тихона, издал указ о прекращении поминовения Патриарха Тихона в петроградских храмах и о провозглашении Петроградской автокефалии – то есть о самоуправлении. После того, что произошло тогда, летом 1922 года, его положение стало очень тяжелым. Он довольно быстро снял с себя полномочия управляющего епархией – 24 июня 1922 года. В октябре 1922 года был арестован и отправлен в ссылку в Казахстан, в Каркаралинск, где служил в местном храме как простой священник, и провел, в общем, там время довольно долго, до весны 1926 года. Но то, что он не занял однозначно твердой позиции в отношении обновленцев, а, самое главное, что он снял прещение с обновленческих лидеров, стали ему инкриминировать. Более того, некоторые утверждали, что, сняв прещение с обновленцев, он тем самым развязал руки властям. Он митрополита Вениамина этим не спас, а погубил. Потому что пока митрополит Вениамин не снимал прещение с обновленцев, власти были заинтересованы в том, чтобы он оставался в живых. А когда прещение было снято, то власти были уже совершенно свободны в своем желании расправиться с этим митрополитом, одним из двух Патриарших Местоблюстителей – что они и сделали. Можно об этом много спорить, можно вспоминать версию о том, что, узнав о расстреле митрополита Вениамина, епископ Алексий разрыдался; что его отец, многоопытный чиновник, убеждал его не верить большевикам. Но факт остается фактом: вот этот эпизод впоследствии будет ему инкриминироваться многими его оппонентами. Именно эпизод, связанный тем, что он стал то ли прямым, то ли косвенным соучастником расправы над митрополитом Вениамином. |
| Организация Александро-Невского братства в годы Гражданской войны была объявлена «преступлением». Чтобы не возбудить недовольство народа после арестов, а тем более после расстрела митрополита Вениамина, власти пошли на относительно мягкие наказания членам и руководителям братств. Большинство арестованных братчиков освободили, кроме семи человек, в числе которых были епископ Иннокентий (Тихонов), архимандрит Гурий и иеромонах Лев Егоровы. ГПУ передало их дело в трибунал, который сфабриковал еще одно обвинительное заключение. В итоге ГПУ 14 сентября 1922 г. приняло постановление выслать семерых обвиняемых из Петроградской губернии на два года «как политически неблагонадежных», в том числе епископа Иннокентия и архимандрита Гурия. Вынесенное решение нуждалось в утверждении со стороны центральных инстанций, для чего 4 января 1923 г. было составлено третье обвинительное заключение с обвинением арестованных в агитации против изъятия церковных ценностей и в организации шествия верующих в знак протеста против ареста митрополита Вениамина. В результате этих бездоказательных обвинений осудили только основателей Александро-Невского братства. Архимандрит Гурий после ареста провел четыре месяца в тюрьме, после чего заболел сыпным тифом. Из-за болезни его поместили в тюремную больницу (на Переяславской ул., д. 1, обиходное название — «Больница доктора Гааза»), в которой он находился до 31 мая 1923 г. Дневник, который вел архимандрит Гурий в это время, приоткрывает завесу его духовной жизни, особенно ярко высвечивает его мысли и переживания в минуты страданий. В тюрьме ему пришло переосмысление заключения, открылся духовный смысл этих нелегких событий: «Чем больше сижу, тем яснее чувствую, что внутренняя свобода, освобождение духа от грехов, во много раз дороже освобождения из тюрьмы. Я теперь отчетливо вижу, что заключение дано мне для внутреннего очищения. Для того — и насильственный Затвор. Для того — и зависимость от других, и строгость обращения, и тревожная неизвестность будущего, и удаление от ч[елове]к, и малый вообще круг обращающихся лиц, и множество свободного времени, и возможность много читать... |
| Вчера Н. П. передала мне Ваше письмо от 19-го июля (не 18, как Вы написали, а 7). Благодарю Вас. Совершенно согласен с Вами, что необходимо было изменить условия жизни, независимо от тех внешних побуждений, которые понуждают к более энергичным действиям в этом отношении. Но я обычно держусь правила не насиловать естественного течения жизненных обстоятельств и терпеливо ожидать, что речет Господь. Так и в данном случае, внутренно сознавая большую целесообразность и соответственность жизни в лавре, я, подчиняясь обстоятельствам и словам митрополита Вениамина, не противоречил тем условиям, которые были для меня здесь подготовлены, и в общем не раскаиваюсь в этом, т. к., с одной стороны, это дало мне возможность до известной степени утвердиться в сферах Казанского собора, который, в силу создавшихся моих близких к нему отношений, в лице и клира и прихода теперь вполне считает меня своим и признает мой авторитет в делах своих, с другой стороны – вторжение моё в лавру является не насильственным, вопреки первоначальным планам митрополита Вениамина, а вполне естественным, вытекающим из обстоятельств, и таким образом, я вступаю во второй фазис моего петроградскою служения, который да благословит Господь Вашими святыми молитвами. Я желал занять именно Вашу квартиру, но она занята о. Гурием и ещё кем-то из их братии, и там собирается их братство. Квартира, мне представляемая, правда, несколько велика, но на зиму я заключусь в задней комнате. Преосвященный Артемий 128 , который до сей поры занимая эту квартиру, просит дать ему возможность здесь же останавливаться на случай своих редких приездов из Луги. Конечно, это меня нисколько не стесняет, и ему отделяется одна комната, которая совершенно изолирована от прочих помещений. Надеюсь, что с помощью Божией всё устроится там хорошо, и во всяком случае, большой плюс будет уже в том, что я буду чувствовать себя в свойственной моему духу атмосфере. Относительно питания там тоже проще, чем где-либо. Были бы лишь продукты, а готовить есть кому: внизу живёт о. ризничий, хороший монах; у него старушка мать, которая может и мне оказывать кулинарные услуги. Кочубинский в смысле келлейническом меня удовлетворяет своей щепетильной чистотой, экономией и… умением ставить самовар… А там, быть может, и Даниил что-нибудь придумает. Кажется, уже довольно о таких земных и мелких попечениях. |
| Вскоре Введенский получает назначение настоятелем Захарие-Елизаветинской церкви (на Захарьевской ул. ) и в то же время становится приближенным митрополита Петроградского Вениамина. Сопровождая владыку во время его поездок по епархии, о. Александр всюду (на митрополичьих служениях) произносит проповеди. В 1921 году он (несмотря на молодость) возводится в сан протоиерея. В то же время он непрерывно выступает на разного рода диспутах. Во время диспутов происходят иной раз острые инциденты, характерные для этого бурного времени. В качестве примера можно привести диспут 7 мая 1918 года, который происходил в Тенишевском училище: тема диспута была дана очень колоритно: “Борьба с Богом”. Главными докладчиками были Введенский и Шпицберг – глава тогдашней антирелигиозной пропаганды. Когда начал говорить Введенский, группа учащихся заявила протест против того, что слушают попа. Большинство, однако, постановило предоставить слово Введенскому. После этого неожиданно выскочил на сцену матрос, обвешанный пулеметными лентами, и истерически выкрикнул, обращаясь к Введенскому, размахивая наганом: “Ваш Бог негодяй! Его расстрелять надо!” Последующая речь Введенского, однако, покорила многих, она закончилась шумными аплодисментами публики (Соборный разум, 1918, 5–7). Все эти годы Введенский ни на минуту не оставлял своих планов церковной реформы. Уже в это время он становится частым гостем в Смольном: стучится там во все двери, добиваясь разрешения на создание широкой обновленческой организации. Наконец в 1919 году он удостоился аудиенции у “самого” Зиновьева, возглавлявшего тогда Петроградский Совет. Эти два человека уселись друг против друга в одном из кабинетов Смольного и в течение часа обсуждали перспективы развития Русской Церкви. Введенский предложил конкордат – широкое соглашение между Советским правительством и реформированной Православной Церковью 11 . Г. Зиновьев дал следующий ответ: “Конкордат в настоящее время вряд ли возможен, но я не исключаю его в будущем, так как вообще являюсь сторонником свободы вероисповеданий и, как вы знаете, делаю все от меня зависящее, чтобы избегнуть каких-либо ненужных обострений в отношениях с церковью у нас в Петрограде. Что касается вашей группы, то мне кажется, что она могла бы быть зачинателем большого движения в международном масштабе. Если вы сумеете организовать нечто в этом плане, то, я думаю, мы вас поддержим”. |
| мир и любовь приношу я к вам. Посмотрите на меня: я являюсь к вам в черной рясе, которая показывает, что человек отрешился от мира и всего, яже в мире. Для чего? Для того, чтобы не связанный мирскими попечениями и семейными заботами, мог более всецело отдать себя на служение другим людям. В данное время для меня такими людьми являетесь вы, дорогие питомцы. Я к вам прихожу и на служение вашим интересам посвящаю себя» 150 . Затем в квартире ректора собралась корпорация. Представление носило характер семейный. Вскоре в семинарию прибыл и епископ Гурий, принявший участие в непринужденной беседе. «Припомнив историю духовного роста воспитанников за последнее десятилетие, Преосвященный нашел, что семинария много изменилась к лучшему за этот период и что перемена обуславливалась все более и более возрастающим единением учащих и учащихся... Преосвященный просил преподавателей и впредь усердно продолжать религиозно-нравственное воспитание учеников» 151 . Так «общением в молитве, участием в трапезе Господней» 152 с преподавательским коллективом и воспитанниками и добрым напутствием епископа началось служение о. Вениамина в Самарской семинарии. На посту ректора архимандрит Вениамин не только поддержал лучшие традиции, заложенные его предшественником, но и сумел успешно развить их. Свои педагогические взгляды он формулировал так: «Мне кажется необходимым, чтобы будущие пастыри, изучая в теории все, относящееся к их служению, видели бы применение теории в жизни здесь же, при школе» 153 . О. Вениамин не раз подчеркивал, что всякая школа имеет свои особенности и тем успешнее выполняет свое предназначение, чем сильнее влияет на сердца и умы своих питомцев. Центром же духовно-учебного заведения является храм. «Храм при семинарии имеет большое значение, – говорил о. ректор, – так как в ней приготовляются будущие служители церкви. Пусть они еще на школьной скамье привыкают к благолепной обстановке храма и наблюдают за тою жизнию, которая в нем имеет свое место. Обширный, благоустроенный храм всегда будет иметь в своих стенах в изобилии посторонних богомольцев... |
| 21 февраля первым викарием Петроградской епархии был назначен епископ Ямбургский Алексий (Симанский), в обязанности которого вошло заведование богословскими курсами, устроенными стараниями митрополита Вениамина. Ознакомившись с работой курсов, епископ Алексий с восторгом писал о них митрополиту Новгородскому Арсению (Стадницкому): «...был на акте после окончания занятий Законом Божиим в церкви Экспедиции заготовления государственных] бум[аг]. Огромное дело там делается в этом отношении. Девятнадцать учащих. Ежедневно девятьсот человек детей обучается в разных помещениях, по группам. Преподавание поставлено очень интересно. Настроение создано особенно теплое и хорошее. Радуюсь большому, несомненно, успеху их и тому размаху, который дан здесь этому делу. Сейчас вернулся с заседаний в Богословском институте. Рассматривали ученые планы на предстоящий учебный год . Там тоже наблюдается большая сплоченность, серьезное отношение к делу, полное отсутствие того, что прежде наблюдалось в семинарских и даже академических корпорациях – это дешевый либерализм и противодействие ради удовольствия. Нужно сказать, что митрополит Вениамин держит в своих руках все нити управления, и от него, с одной стороны, исходит инициатива различных начинаний, с другой – сильная поддержка тех, кто трудится на том или ином поприще. Он все знает, что у него делается, а также кто и как делает свое дело, и он умеет показать и свое одобрение, и свое неудовольствие. Он прекрасно учел и понял, в чем заключается при настоящих условиях и в таком городе, как Петроград, сила архипастыря – в возможно частом и тесном общении с народом, и он и себя лично, и своих викариев направляет к тому, чтобы все более и более расширять круг молитвенного общения с верующим народом». 16 июля 1921 года митрополита Вениамина вызвали в Петроградскую ЧК на допрос. Встретившийся с ним через несколько дней епископ Алексий, передавая свои впечатления от рассказа владыки об этом посещении, писал: «Митрополит Вениамин, не привыкший... к порядкам допросно-протокольно-следственным, сопровождаемым требованием разных подписок о невыезде и т.д., выглядит как-то растерянным, и, судя по его описанию разговора его с ЧК и ответов, он не мог произвести на них импонирующего впечатления. И теперь он как-то потерял равновесие и линию поведения и, по-моему, допустил большой промах, передав в своей проповеди разговор свой в ЧК и обстоятельства его вызова туда». |
| Говоря об этой истории, необходимо вспомнить и о тех, кто был вместе с владыкой. Это замечательные люди: архимандрит Сергий (Шеин), адвокат Ковшаров, профессор Новицкий; и все они были расстреляны вместе с митрополитом Вениамином. А для того чтобы всё это оформить юридически, был проведен суд — в том самом помещении, где мы с вами в таком множестве собрались. И я хотел бы процитировать слова владыки Вениамина, которые он здесь произнес, обращаясь к суду: «Что бы вы ни провозгласили, приму как волю Божию. Слава Тебе, Господи Боже, за всё!» Даже в этот трагический момент, когда владыка понимал, что его жизнь заканчивается, он нашел правильные слова, слова пастыря. Слова не искусственные, не декларативные, но проистекавшие из его убеждений, из его сердца, из его веры. А за несколько дней до расстрела митрополит Вениамин написал: «Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога». Страдание всегда воспринимается как нечто тяжелое — то, что наносит ущерб человеческой психике и здоровью. Но владыка увидел в страдании действие избыточествующей Божией благодати. Из его слов следует, что чем тяжелее человеку, который страдает за Христа, за правду Божию, тем больше действует Божественная благодать. Вспоминая сегодня события того страшного времени, нам следует еще и еще раз обратиться к личности владыки Вениамина, чтобы понять весь ужас происходивших процессов, которые взбудоражили нашу великую, но в то время такую несчастную страну. Когда по ложным обвинениям, под надуманными предлогами верующих подвергали гонениям, пыткам, лишению имущества, здоровья, часто — самой жизни. Но в трудные времена Господь дает Своей Церкви особых людей, обладающих большой силой духа, способных вести за собой народ, подающих пример жертвенного служения Христу и ближним. Владыка Вениамин и был таким архипастырем, настоящим Божиим человеком — вот как можно было бы его охарактеризовать. Он стал правящим архиереем в Петрограде в смутное, очень тревожное для нашей страны время — сразу после Февральской революции 1917 года, и воспринял жребий нового служения со свойственным ему горением сердца и ревностью, сознавая тяжелейшую ответственность, которая ложилась на его плечи. Народ искренне полюбил своего архипастыря. Он был удивительным человеком, и многие отмечали его евангельскую простоту в обращении, кротость, отзывчивость, любовь к людям вне зависимости от их знаний и убеждений. А ведь последнее было особенно важно для того тревожного времени, когда страна буквально бушевала, охваченная политическими страстями, когда политические взгляды становились преградой для нормального человеческого общения. Люди уже не могли общаться со своими политическими противниками, а вот владыка умел, поверх этих человеческих преград и конфликтов, по-доброму относиться ко всем вне зависимости от их взглядов — особенно к своей пастве, среди которой в то время тоже были разные люди. |
| После того, как в «краеугольный камень» храма были вложены св. мощи, первые кирпичи стали класть владыка Гурий, о. ректор, духовенство, несколько семинаристов и сын бывшего ректора, гимназист Сергей Боголюбский 157 . Затем начались строительные работы, которые велись под непосредственным, почти ежедневным наблюдением архимандрита Вениамина 158 . Еще одним событием, которое привлекло повышенный интерес к семинарскому храму, стало совершение в нем литургии на греческом языке, с сохранением некоторых особенностей восточного богослужения. Первую такую литургию архимандрит Вениамин служил 5 мая 1902 года. Семинаристы заранее выучили песнопения и молитвы, многие из них даже переписали их тексты в тетрадки и охотно давали пояснения молящимся, переполнившим храм. Состав богомольцев был чрезвычайно разнообразный – от заброшенных судьбой на чужбину природных греков, которые с радостью слушали богослужение на родном языке, до крестьянина, пришедшего поинтересоваться, как будут читать и петь «не по-нашему». Особенно много в тот день собралось в храме учащейся молодежи – из классической гимназии, реального, технического, сельскохозяйственного училищ, городских школ 159 . Греческие литургии в семинарии при о. Вениамине повторялись ежегодно. Весной 1902 года исполнилось 50 лет со дня кончины В.А. Жуковского. 22 апреля Самарская духовная семинария почтила его память заупокойной литургией и панихидой. В своем слове о. ректор, исходя из мысли о христианском настроении и терниях жизни поэта, говорил о всепрощении и спасительной силе страданий 160 . А через неделю в семинарском зале, в присутствии епископа Гурия, демонстрировалось новейшее изобретение – «синематограф Люмьера». « " Живые фотографии» доставили учащимся большое удовольствие», – отмечали «Самарские епархиальные ведомости» 161 . В середине мая в семинарии начались выпускные экзамены, на них дважды присутствовал епископ Гурий. Выпуск состоялся 8 июня. После молебна архимандрит Вениамин сказал напутственную речь. В ней он еще раз напомнил о том, что важнее всего при исполнении пастырских обязанностей: «Если где, то здесь в особенности нужна горячая самоотверженная ревность». Из храма выпускники (в 1902 году их было 37 человек) прошли в квартиру о. ректора. Их прощальные слова дышали неподдельной признательностью: «Мало мы с Вами жили. Но и в это малое время мы вполне убедились не мыслью только, но и сердцем, что Вы искренне желали добра своим питомцам. И, как истинный и любвеобильный отец, во всякое время готовы были принять самое теплое участие в каждом из нас... По слову Христову, Вы могли с радующимися радоваться, с плачущими плакать. И за стенами школы мы сохраним к Вам такую же любовь, какую питали к вам здесь, в родной семинарии» 162 . |
|
|
