| Но однажды, по действию диавола, случилось немалое искушение как с духовным руководителем, так и с его духовным сыном. Слава Богу, что все обошлось благополучно, благодаря исключительной выдержке руководимого. А случилось следующее. Когда Василий Димитриевич, как обычно, зашел в Лавре к своему духовнику, то этот иеромонах оказался настолько опьяненным, что с трудом держался на ногах. Однако Василий Димитриевич этим не смутился и провел, как и прежде, монашескую исповедь, и словно ничего не случилось, взял благословение и спокойно ушел. Но когда в следующий раз он пришел к иеромонаху на «откровение помыслов», тот поклонился ему до земли и попросил прощения за случившееся. При этом он очень хвалил Василия Димитриевича за его мудрый поступок, за то, что он не смутился и не осудил его, потому что все получилось неожиданно и для самого духовника. Он не знал слабости своего организма и превысил меру, которую мог выдержать. А молодой человек проявил мудрость Святых Отцев, мудрость евангельскую. Впоследствии Архиепископ Феофан пояснял: «Надо помнить и никогда не забывать, что на исповеди мы предстоим пред Господом, а не пред человеком. Священник – человек, он – только свидетель. Этого нельзя забывать... А самое главное – надо всячески избегать осуждения человека. Даже и самого явного грешника не осуждай. Ты узнал о его грехе, но не знаешь о том, что он уже осознал свой грех и принес покаяние Господу, и Господь простил. А ты осуждаешь... Но суд – дело Божие, и потому осуждающий, в гордости своей, присваивает себе ту власть, которая принадлежит одному Всевышнему Богу. Поэтому Господь говорит: «Не судите, да не судимы будете. Не осуждайте, и не будете осуждены. Прощайте, и прощены будете, ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» ( Лк. 6, 37–38 ). В этом отношении примечательно воспоминание одного человека, которому посчастливилось побывать на исповеди у самого Архиепископа Феофана: «Я стал перед аналоем в углу его келии. На аналое – Святой Крест и Евангелие. Архиепископ прочел молитвы перед исповедью и, когда настало время мне говорить о своих грехах, его не оказалось рядом со мною. Я невольно оглянулся. Он стоял в противоположном углу... И я понял, что Архиепископ оставил меня перед Крестом Христовым и Его Святым Евангелием, ясно показывая, что исповедаюсь я перед Вездесущим и Всевидящим Богом, а не перед человеком. Человек – это только свидетель: «аз точию свидетель есмь!», как сказано в молитве перед исповедью, которую читает священник... |
| Успенский собор Московского Кремля за XIV-XV века однозначно утвердился как кафедральный для всей Руси. За этот же период Москва определилась как духовный, церковно-административный центр новообразующегося общерусского государства, как место проведения Русских Поместных Церковных Соборов, место хиротонии и поставления во Епископы большинства епархиальных Святителю Петру, Московскому Чудотворцу, русское церковное предание усваивает первое, наиболее древнее наречение Москвы Новым Иерусалимом. Святитель Петр пророчествовал: «яко по Божию благословению Всемогущия и Живоначальныя Троицы и Пречистыя Его Богоматери и церквей Божиих будет и монастырей святых безчисленное множество и наречется сей град Вторый Иерусалим и многим державством обладает не токмо всею Россиею, но и во вся страны прославится в восточныя и южныя страны и северня, и пообладает многими ордами до теплаго моря и до студенаго окияна, и вознесется Богом державство десницы его отныне и до скончания мipy Для строящегося Успенского собора Московского Кремля Святитель Петр собственноручно создал список иконы Божией Матери «Владимирская». Апостольский образ «Владимирской» на время создания списка торжественно доставляли в Москву. Вероятнее всего, именно Иерусалимское, Апостольское происхождение иконы Божией Матери «Владимирская» как Первопрестола Церкви Христовой послужило поводом для этого мистического деяния Святителя Петра, предвидевшего в Москве достоинство Второго - Нового Иерусалима, места снисхождения апокалипсического Небесного Иерусалима на землю: И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с Неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа. И услышал я громкий голос с Неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их (Откр. 21, 2-3). Владимирская Божия Матерь почиталась Великими Князьями, Царями, воинством и простым народом именно как Заступница, Защитница Москвы и всея Руси, в XIV-XV столетиях ее неоднократно доставляли из Владимира в Москву в связи с различными внешними угрозами. Так в 1395 году «Владимирская» была доставлена во время нашествия Тамерлана, который после страшного ночного видения ему грозной Царицы Небесной отказался от взятия Москвы. Знаменательно и то, что в Утвержденной грамоте Московского Собора 1598 года в кратких характеристиках Великих Княжений, в которых, по моему наблюдению, в частности последовательно отображается историческое накопление державных регалий, Великое Княжение Василия I Димитриевича Московского характеризуется так: «По великомъ Государе Дмumpie Ивановиче Донскомъ, bocnpiuмъ въ coдepжahie хоругви великаго Pociйckaro государьства сынъ его Князь Beлukiй Василей Дмитреевичъ, и добродетельнаго ради его жumiя прослави его Богъ, а Рускую землю все npabocлabie помилова отъ haxoжehiя безбожнаго Темираксака, npuшecmbieмъ чюдотворнаго образа пречистыя своея Матери, его же богогласный Лука |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ВАСИЛИЙ II ВАСИЛЬЕВИЧ Тёмный (10.03.1415, Москва - 27.03.1462, там же), вел. кн. владимирский и московский. Сын вел. кн. владимирского и московского Василия I Димитриевича и его супруги вел. кнг. Софии, дочери литов. вел. кн. Витовта . 8 февр. 1433 г. В. В. женился на Марии, дочери боровско-серпуховского кн. Ярослава Владимировича. Феодальные войны 2-й четв. XV в. Большую часть правления В. В. заняли войны с членами великокняжеского рода, претендовавшими на московский престол. Когда В. В. после смерти отца 27 февр. 1425 г. вступил 10-летним мальчиком на вел. княжение, управление делами взяли в свои руки его мать и митр. Фотий . Против юного вел. князя сразу же выступил его дядя - звенигородско-галицкий кн. Юрий Димитриевич . Начались военные действия, но до сражений дело не дошло. В Галич для переговоров с кн. Юрием отправился митр. Фотий. Переговоры были безрезультатны, и митрополит уехал из Галича, не благословив ни князя, ни город, после чего в городе начались болезни. Кн. Юрий, посчитавший болезни наказанием за неуважение к святителю, обещал не добиваться вел. княжения силой, а отдать свой спор с племянником на суд в Орде. Позднее кнг. Софии и митр. Фотию, опиравшимся на поддержку Витовта, чьим ставленником был хан Улуг-Мухаммад, удалось добиться заключения 11 марта 1428 г. договора, по к-рому кн. Юрий признал себя «братом молодшим» вел. князя. Василий II Васильевич Тёмный, вел. кн. московский. Гравюра на металле. 1819 г. (РГБ) Василий II Васильевич Тёмный, вел. кн. московский. Гравюра на металле. 1819 г. (РГБ) После смерти Витовта (27 окт. 1430) и митр. Фотия (2 июля 1431) В. В. и Юрий Димитриевич отправились в Орду за ярлыком на вел. княжение, здесь оба князя пробыли до лета 1432 г. Хан оставил вел. княжение за В. В., а Юрию «придал» к его владениям Дмитровское княжество. Однако условия соглашения не были выполнены. В. В. почти сразу посадил своих наместников в Дмитрове, а кн. Юрий весной 1433 г. выступил с войском против племянника. Захваченный врасплох, В. В. собрал войско из членов его служилого двора, московских купцов и др.; войско вел. князя потерпело поражение на р. Клязьме. 25 апр. 1433 г. Юрий Димитриевич занял Москву, захватил казну вел. князя и имения его бояр. В. В. бежал в Тверь, был вынужден подчиниться дяде и получил от него в удел Коломну. Сюда к низложенному вел. князю стали съезжаться бояре и дети боярские, т. к., по выражению одного из летописных сводов, «не повыкли галичским князем служити». Вел. кн. Юрий Димитриевич, видя, что «непрочно ему седение на великом княжении», возвратил престол В. В. |
| После вступления Василия Васильевича на престол у него сразу же разгорелся конфликт со старшим из дядьев - Юрием Димитриевичем, удельным князем звенигородским и галицким, к-рый считал, что власть должна перейти к нему. В результате посредничества митр. Фотия Юрий на время отказался от борьбы за великое княжение, но стороны договорились вынести спор на суд «царя», т. е. ордынского хана. В Орду Василий и Юрий отправились только в 1431 г. До этого планам Юрия по оспариванию престола у племянника мешала позиция митр. Фотия и кн. Витовта. Но в 1430 г. умер вел. князь Литовский, а летом 1431 г.- митрополит всея Руси. В этой ситуации Юрий Димитриевич рассчитывал на успех в борьбе за великое княжение. Однако ханом Орды был Улу-Мухаммед, выдавший ярлык Василию Васильевичу при жизни его отца. Отдал он предпочтение молодому великому князю и во 2-й раз. Ханское решение не прекратило борьбы между племянником и дядей. Юрий Димитриевич в 1433 г. захватил великокняжеский престол, затем под давлением московской знати уступил его племяннику, но в 1434 г. вновь разбил Василия и вокняжился в Москве. Но вскоре Юрий умер, и Василий Васильевич уже с полным правом занял великокняжеский стол. Однако против него выступил старший сын Юрия Василий Косой. Одолеть его удалось только в 1436 г. Оппозицию Василию II после этого возглавил другой двоюродный брат - Дмитрий Юрьевич Шемяка. Конфликты между ними сменялись периодами примирения до 1445 г., когда Василий II вынужден был вести военные действия против хана Улу-Мухаммеда, который к тому времени был изгнан соперниками из Орды и пытался обосноваться в Н. Новгороде. Войска Василия II (к к-рым не присоединились полки Дмитрия Шемяки) потерпели поражение от сына Улу-Мухаммеда под Суздалем, а сам вел. князь попал в плен. Хан начал переговоры с Шемякой о выдаче ему ярлыка на великое княжение, но затем предпочел отпустить из плена Василия, обязав его заплатить огромный выкуп. Обязательства вел. князя перед татарами, ложившиеся тяжким бременем на население, стали поводом для заговора против него, возглавленного Дмитрием Шемякой. |
| Доля выхода, падавшая на княжество Серпуховское, удел Владимира Андреевича, не могла быть здесь означена, и, таким образом, мы лишены средства сравнить Серпуховской удел с другими уделами Московского княжества относительно количества выхода и, следовательно, относительно материальных средств. Доля Серпуховского удела определена в договоре великого князя Василия Димитриевича с дядею Владимиром Андреевичем и в завещании последнего: эта доля состояла из 320 рублей; но количество всего выхода в обоих случаях означено другое, именно 5000 рублей; наконец, во втором договоре Василия Димитриевича с князем серпуховским встречаем известие о выходе в 7000 рублей; из тех же источников узнаем, что Нижегородское княжество платило выходу 1500 рублей. Известна также доля каждого из пяти уделов, на которые раздробилось Серпуховское княжество по смерти Владимира Андреевича: княгиня с своего участка платила 88 рублей, князь серпуховской – 48 рублей с половиною, князь боровский – 33 рубля, князь ярославский – 76, князь радонежский – 42 рубля; князь перемышльский – 41 рубль; с Городца князья Семен и Ярослав платили 160 рублей в нижегородский выход (1500 рублей); с Углича – 105 рублей. Здесь останавливает нас малость доли князя Семена боровского – 33 рубля; любопытно также, что средства одного Городца превышали средства двух уделов князей Семена и Ярослава, Боровска и Ярославля. В эти уроки, в эту определенную сумму, которую должен был вносить каждый удел для выхода, не входила чрезвычайная дань, которую князья брали с своих бояр больших и путных по кормлению и путям. Это выражение: брать дань по кормлению и путям, также: брать дань на Московских станах и на городе на Москве, с противоположением дани, взятой на численных людях; выражение: положить дань на волости по людем по силе; наконец, выражение: потянуть данью по земле и по воде – все эти выражения уже показывают, что дань бралась не поголовно. Великий князь Василий Васильевич пишет в своем завещании: «Как начнут дети мои жить по своим уделам, то княгиня моя и дети пошлют писцов, которые опишут их уделы по крестному целованию, обложат данью по сохам и по людям, и по этому окладу княгиня и дети мои станут давать в выход сыну моему Ивану». |
| И вот полноправный им по старине наследник старшинства князь Юрий Димитриевич звенигородский отказывается признать старшинство племянника, отказывается признать законность нового порядка престолонаследия. Должна была возгореться борьба, борьба последняя и решительная, которая нисколько не похожа на прежние усобицы между дядьми и племянниками; припомним древнюю борьбу Изяслава Мстиславича с дядею Юрием Долгоруким: Изяслав занял Киев вопреки правам дяди, но никогда не смел отрицать этих прав, говорил прямо, что Юрий старше его, но не умеет жить с родичами и проч.; припомним также, что возможность этой борьбы условливалась обстоятельством случайным, слабостию, неспособностию полноправного дяди Вячеслава, пред которым, однако, Изяслав принужден был наконец покаяться. Но теперь оба порядка, оба обычая, старый и новый, сталкиваются друг с другом во всей чистоте: князь Юрий - полноправный наследник старшинства по старине; племянник его Василий Васильевич получает это старшинство по завещанию отцовскому, с полным отрицанием прав дяди, без всякого пособия какого-либо случайного обстоятельства, которое ослабляло бы права дяди и давало племяннику предлог к восстанию против них. В этой новой борьбе дяди с племянником как бы нарочно племянник является малолетным и потому неспособным действовать сам по себе; до сих пор, когда племянники восставали против дядей, то это было обыкновенно восстание более даровитой, более сильной личности; но теперь, как нарочно, слабый отрок вступает в борьбу против сильного своим правом старого дяди, следовательно, все преимущества, по-видимому, на стороне последнего, а между тем побеждает малолетный племянник, и тем резче обнаруживается вся крепость нового порядка вещей, который не зависит более от личных средств. Могущественные средства малолетнаго Василия обнаружились в самом начале: в ту самую ночь, как умер великий князь Василий Димитриевич, митрополит Фотий послал своего боярина в Звенигород к Юрию звать его в Москву. Но Юрий не захотел признавать племянника старшим, боялся принуждения в Москве, боялся даже оставаться поблизости в Звенигороде и уехал в отдаленный Галич, откуда прислал с угрозами к племяннику и с требованием перемирия месяца на четыре. |
| Чингисиды стремились помешать отъезду ордынцев на службу в др. страны. Русские княжества в этом смысле не были исключением: так, в 1403/04 г. ханский посол царевич Ентяк «был на Москве да изобмолвил Микулу татарина» ( Присёлков. 1950. С. 456). Очередная «замятня» в О. в кон. XIV - 1-й трети XV в. побудила к подчинению (князья Мещерские) или отъездам в ВКЛ и в рус. княжества уже не только представителей титулованной знати (князья Меньские и Долголдатовы), но и самих Джучидов. Напр., в 1407-1408 гг. в Москве гостили сыновья хана Тохтамыша - царевичи Джелал ад-Дин и Керим-Берды. В 1437-1438 гг. хан Улуг-Мухаммед зимовал в Белёве и предлагал московским удельным правителям «даватися во всю волю князем руским» (ПСРЛ. Т. 27. С. 106), а в 1439 и 1445 гг. он находился в Н. Новгороде. Еще до Суздальского сражения 7 июля 1445 г. у Спасо-Евфимиева мон-ря царевич Бердедат, сын хана Худайдата, был принят на службу вел. кн. Московским Василием II Васильевичем Тёмным (ПСРЛ. Т. 25. С. 262). В кон. 1446 г., возможно из-за убийства Улуг-Мухаммеда его старшим сыном Мамутеком, младшие братья последнего, Касим и Якуб, укрывшиеся «в Черкасах», стали искать «службы» у московского великого князя» ( Флоря. 2001. С. 195. Примеч. 79). Служилые татар. царевичи вспоминали вел. кн. Василия II Васильевича «за преднее его добро и за его хлеб, много бо добра его до нас было» (ПСРЛ. Т. 25. С. 268). Согласно распространенной практике политические эмигранты из О. предлагали вел. князьям в заложники не только своих сыновей и др. родственников, но и князей, и «двор». Служба при дворе правителя Руси также была одним из условий договора. Бывш. цари и царевичи обязались охранять юж. границы Московского вел. княжества, отказываясь здесь от права сбора «выхода» до тех пор, пока не возвратят себе власть в О. (Там же. Т. 12. С. 24). Опираясь на поддержку Московских вел. князей Василия I Димитриевича и его сына, Василия II Васильевича, с окраин Руси и О. служилые «татары» и казаки стали вновь проникать внутрь страны: напр., в 1446 г. вместе с Московским вел. князем на Русь выехали на службу и для кормления, а также для сбора дани (выкупа за освобождение из плена Василия II) 500 ордынцев хана Улуг-Мухаммеда ( Худяков. 1991. С. 27). |
| Говорят: легкие денежные пени могли некогда удерживать наших предков от воровства; но в XIV веке воров клеймили и вешали, причем спрашивают: был ли действителен стыд гражданский там, где человек с клеймом вора оставался в обществе? Но мы в свою очередь спросим: был ли действителен стыд гражданский там, где вор, отделавшись легкою пенею, без клейма оставался в обществе? К описываемому же времени относят появление телесных наказаний; но мы уже в Русской Правде встретили известие о муках или телесных истязаниях, которым виновный подвергался по приказанию княжескому; телесные наказания существовали везде в средние века, но были ограничены известными отношениями сословными; у нас же вследствие известных причин такие сословные отношения не выработались, откуда и произошло безразличие касательно телесных наказаний. Но если мы не можем допустить излишней яркости некоторых красок в картине нравов и резкости в противоположении нравов описываемого времени нравам предшествовавшей эпохи, то, с другой стороны, мы видели в описываемое время причины, которые должны были вредно действовать на нравственность народную, изменять ее не к лучшему. Под 1442 годом летописец упоминает, что каких-то Колударова и Режского кнутом били; это известие вставлено в рассказ о войне великого князя Василия с Шемякою, и потому можно думать, что преступление этих людей состояло в доброжелательстве последнему. Под 1444 годом говорится, что князь Иван Андреевич можайский схватил Андрея Димитриевича Мамона и вместе с женою сжег в Можайске; после мы узнаем, что эти люди были обвинены в еретичестве. Старое суеверие, привычка обвинять ведьм в общественных бедствиях сохранялись: псковичи во время язвы сожгли 12 ведьм. Когда в 1462 году схвачены были дружинники серпуховского князя Василия Ярославича, задумавшие было освободить своего господаря, то Василий Темный велел их казнить – бить кнутом, отсекать руки, резать носы, а некоторым отсечь головы. Относительно нравов служебных встречаем известие, что Вятка не была взята по вине воеводы Перфушкова, который благоприятствовал вятчанам за посулы. |
| Великой княгине Евдокии завещаны примыслы: Скирменевская слободка с Шепновым, Смоляные с Митяевским починком и с бортью, с вышегородскими бортниками, Кропивна с бортниками кропивенскими, исменскими, гордошевскими, рудскими, Железнова слободка с бортыо и селом Ивана Хороброва, Исконская слободка, Кузовская слободка; на Коломне примысл – Самойлецов починок с деревнями, Савельевский починок, Микульское село, Бабышево, Ослебятевское; из юрьевских покупок – Петровское село, Фроловское, Елох. Княгиня Федосья (должно быть, дочь Калиты от второй жены) отдала великому князю Суду на Белеозере, да Калашку и Слободку, а великую княгиню благословила Городком и Волочком; этими волостями, впрочем, она пользовалась во все продолжение жизни своей, после же смерти ее они отходили к великой княгине. Сама великая княгиня прикупила себе Лохно; кроме того, ей выделено было в пожизненное владение по нескольку волостей из удела каждого сына; из великокняжеской Владимирской области она получила в Переяславском уезде Юлку, в Костромском – Иледам с Комелою; из Галича – Соль; из Бела-озера – Вольское с Шаготью и Милолюбский ез; из владимирских сел – Андреевское; из переяславских – Доброе село; из Коломенского уезда – Канев, Песочну, а из сел: Малинское, Лысцево; из Звенигородского удела: Юрьеву слободу. Суходол с Истьею и с Истервою, села – Андреевское и Каменское; из Можайского удела: Верею, Числов, село Лучинское; из Дмитровского удела: Ижво да Сяму. Потом ей принадлежало село Репенское и московские села: Семцинское с Ходынскою мельницею, Остафьевское, Илмовское, наконец, Холхол и Заячков. Василий Димитриевич примыслил к своим владениям богатые волости нижегородские, муромские и торусские, и все эти примыслы со всеми волостями, полученными от отца, мог оставить в нераздельности единственному сыну своему Василию, которому суждено было собрать княжество Московское, как оно было при Калите, вместе с примыслами всех преемников последнего. Но до нас дошло еще завещание Василия Димитриевича в пользу сына Ивана, умершего до рождения Василия: в этом завещании между Коломенскими волостями мы находим новые названия мест: Радокин с берегом, Крутинки. |
| поехал в Орду тягаться с ним. Успех Юрьева притязания перенес бы великое княжение в другую линию московского княжеского дома, расстроил бы порядки, заводившиеся Москвой целое столетие, и грозил бесконечной усобицей. Хан рассек узел: отуманенный льстиво-насмешливою речью ловкого московского боярина Всеволожского, доказывавшего, что источник права - его ханская милость, а не старые летописцы и не мертвые грамоты (т. е. духовная Донского), хан решил дело в пользу Василия. ПРЕЕМСТВО В ПРЯМОЙ НИСХОДЯЩЕЙ ЛИНИИ. Другое благоприятное условие заключалось в новом порядке преемства великокняжеской власти. Значение, какое приобретало Московское княжество своими успехами, все доставалось великому князю, старшему из московских князей, который сверх своего московского удела владел еще великокняжеской Владимирской областью. С Ивана Калиты в продолжение ста лет таким великим князем становился почти всегда старший сын предшествовавшего великого князя, у которого в минуту смерти обыкновенно не оказывалось налицо младших братьев. Случилось так, что московский княжеский дом не разрастался в боковые ветви, младшие дяди вовремя уходили со сцены, не становясь поперек дороги старшим племянникам. Потому переход великокняжеского достоинства в нисходящей линии до смерти Калитина правнука великого князя Василия Димитриевича не вызывал спора среди московских князей, а князьям других линий, соперничавшим с московскими, ни суздальским, ни тверским, не удалось перебить у них великого княжения. Случайность, повторяясь, становится прецедентом, который силой привычки превращается в обязательное требование, в правило. Неоспариваемый переход великокняжеской власти от отца к сыну, повторявшийся в продолжение нескольких поколений, стал, по выражению летописи, " отчеством и дедством " , обычаем, освященным примерами отцов и дедов, на который общество начало смотреть как на правильный порядок, забывая о прежнем порядке преемства по старшинству. И это условие резко вскрылось в той же московской усобице. Продолженная по смерти Юрия его сыновьями, она взволновала все русское общество, руководящие классы которого - духовенство, князья, бояре и другие служилые люди - решительно стали за Василия. |
|
|
