| Ситуацию можно объяснить и иначе: возможно, что и король, и Потей в самом деле рассчитывали на созыв собора, полагая, что только таким образом можно будет привлечь в унию Константина Острожского. От него, однако, наверняка потребовали бы заранее согласиться на самое заключение унии, оставив собору решать, каковы будут ее условия. Нунций же, вероятно, не был извещен об обсуждаемом плане, потому, в частности, что такой подход к вопросу об унии был заведомо неприемлем для Рима 805 . Так или иначе, открыто от идеи созвать собор, посвященный унии, польские власти не отказались. Когда и почему сама идея потеряла актуальность? «Антиризис» объясняет провал плана тем, что уже во время пребывания Потея и Терлецкого в Кракове на королевский двор поступали сведения, что православные «о согласии не думают», а собора требуют лишь затем, чтобы сорвать наметившееся примирение церквей. Поэтому в Кракове было решено, что епископы должны вернуться по домам и готовиться к поездке в Рим. И если тем временем король убедится, что Острожский стремится к синоду действительно потому, что надеется на церковное согласие, «Тогды листы сынодовые запевне выданы быть мели», чтобы сперва провести собор, а уж потом ехать в Рим. Если же никакой надежды на примирение не будет, епископы должны вернуться не позже чем через четыре недели в Краков и отправиться в Рим 806 . Донесения нунция, который ни разу не упомянул об ожидаемом синоде, показывают, однако, что версия «Антиризиса» искажает реальную картину. Уже 5 августа 1595 г. Потей, «едучи с Кракова до дому», послал из Люблина письмо князю Острожскому 807 , в котором он выражает надежду, что собор может все-таки состояться, несмотря на неблагоприятные «новины», полученные в Кракове 808 . 12 августа о созыве собора, обращаясь непосредственно к Острожскому и не упоминая короля, просил М. Рагоза 809 . 23 августа Потей еще раз обратился с письмом к Острожскому, призывая его добиться, чтобы собор был созван прежде, чем епископы отправятся по королевскому приказанию в Рим 810 . Автор «Антиризиса» настаивал позднее, что это письмо служит доказательством, что епископы не хотели ехать в Рим без санкции общего собора православных и что, даже вернувшись в Краков перед отъездом в Рим, они по-прежнему надеялись на созыв собора 811 . Вина за то, что собор не был созван, возложена «Антиризисом» на Острожского. Многие историки придерживаются того же взгляда 812 . |
| 32 Главными областями Польши, в которых княжили разные линии из рода Болеслава Кривоустого, были: Малая Польша, Мазовия, Великая Польша, Силезия и Поморье. Малая Польша была великокняжеской областью. Столицей ее был Краков. В конце XII века после Казимира II Справедливого († 1194) она распалась на два княжества: Краковско-Сандомирское, с землей Люблинской и Лукомской, и Мазовецко-Куявское. Первое называлось собственно Малой Польшей и заключало в себе города: Краков, Сандомир, Перемышль, Замостье, Красностав, Холм, Люблин и Белу и – Подлясье. Малая Польша опиралась на духовенство и, взамен этой помощи, не скупилась на разные для него привилегии. После сына Казимирова, Лешка Белаго († 1227), малопольским князем был сын его Болеслав Стыдливый, над которым, во время малолетства его, держал опеку силезский князь Генрих Бородатый и, по смерти его († 1249), сын его Генрих II. Болеслав скончался в 1278 г. бездетным. С ним прекратилась старшая линия Пястов на польском престоле. Великокняжеская краковская корона сделалась предметом искательства многих князей великопольских, мазовецких, силезских. Малопольские бояре возвели на престол из Мазовии племянника Болеславова, сына Казимира куявского, Лешка Черного († 1289). После него краковским престолом овладел мазовецкий князь Болеслав, но принужден был уступить его силезскому герцогу Генриху III (глоговскому). По смерти Генриха княжеством овладел чешский король Вячеслав II и передал его сыну своему Вячеславу III. Но чешское правление продолжалось недолго, всего 15 лет. Владевший в Мазовии, брат Лешка Черного, Владислав Локеток, князь умный и отважный, выгнал Чехов и, утвердившись на княжеском престоле, венчался королевским венцом (1306–1333). Царствование сына его, Казимира III Великого, знаменитейшего из королей польских, было золотым веком для Польши. Со смертью бездетного Казимира (1370), прекратилась династия Пястов на королевском престоле, с которой народ польский столько столетий делил свою судьбу и под правлением которых достиг значительной степени могущества и влияния. |
| Новости Папа - молодежи на заключительной мессе ВДМ: будьте мечтателями, которые не принимают ненависти между народами 01.08.2016 10:14 Краков, 1 августа. Утром 31 июля Папа Франциск возглавил заключительную мессу XXXI Всемирного Дня Молодёжи, в которой приняли участие два миллиона паломников, и перед началом богослужения благословил два расположенных неподалёку центра «Каритас», сообщает Радио Ватикана . Обращаясь к молодым паломникам, Папа отметил, что все они приехали в Краков, чтобы встретиться с Иисусом. Также и Евангелие, прочитанное во время мессы на польском и старославянском языках, повествовало о встрече Иисуса с начальником мытарей Закхеем. Христос желает не только проповедовать, но и быть рядом со встреченными людьми. Но чтобы эта встреча состоялась и затем полностью изменила жизнь Закхея, этот сборщик податей был вынужден преодолеть некоторые существенные препятствия, первым из которых был его низкий рост. И мы, отметил Папа, рискуем остаться вдали от Иисуса из-за низкого самомнения, из-за ложного чувства недостойности быть чадами Божьими. Однако каждый из нас, подчеркнул Папа Франциск, бесценен в глазах Бога. Господь всегда верен Своей любви к нам, Он любит нас гораздо больше, чем мы любим себя, и верит в нас больше, чем мы верим в самих себя. Поэтому, отметил понтифик, нам полезно каждое утро обращаться к Богу: «Господи, благодарю Тебя за любовь ко мне; позволь мне влюбиться в свою жизнь!». Вторым препятствием на пути встречи Закхея с Иисусом был парализующий страх. Такому публичному персонажу, как известный сборщик налогов, было стыдно влезать на дерево, становясь посмешищем в глазах толпы. Однако желание встречи с Иисусом было намного сильнее: Закхей рискнул и не пожалел. По словам Папы, в этом - секрет радости: нельзя всё время сидеть в ожидании, сложа руки; нужен решительный, существенный шаг к Тому, Кто дарует нам жизнь: Ему нельзя ответить лишь в мысли или же одним «коротким СМС». Папа призвал молодёжь не стыдиться открывать свои слабости и грехи в таинстве исповеди: в конфессионале Господь поистине удивит Своим прощением и миром. Не нужно бояться ответить Христу «да» всем своим сердцем и великодушно последовать за Ним. |
| В военном сборнике «На Северо-Западном фронте» (М., 1969) сам Курочкин писал: «Северо-Западный фронт в первые годы минувшей войны сделал очень многое для перелома борьбы с фашистской Германией. Во время обороны Москвы Северо-Западный фронт, сковывая значительные силы гитлеровской армии, не позволял бросить их на столицу. У группы армий «Центр» не осталось в резерве ни одной дивизии…». В июне – ноябре 1943 г., то есть в период, когда происходила Курская битва, а затем началось наше успешное продвижение на Донбасс и правобережную Украину, он вновь командовал Северо-Западным фронтом, главной задачей которого было сковать силы группы армий «Север» и не дать немцам возможность перебросить подкрепления на юг. За успешное руководство фронтом П.А.Курочкин получил звание генерал-полковника. После расформирования фронта Курочкин был назначен заместителем командующего 1-м Украинским фронтом Н.Ф. Ватутина, а 24 февраля 1944 г., с момента создания 2-го Белорусского фронта, – его командующим. 15 марта фронт перешёл в наступление, нанося главный удар в стык немецким группам армий «Центр» и «Юг». Войскам фронта удалось окружить большую группировку врага в Ковеле, однако из-за недостатка сил Верховное Главнокомандование вынуждено было остановить наступление. Несмотря на неудачу, фронт сковал крупные немецкие силы и создал благоприятные условия для будущего наступления в Белоруссии. 5 апреля, в связи с предстоящей наступательной операцией в Белоруссии (операция «Багратион») произошла реорганизация фронтов: 2-й Белорусский, расположенный между Белорусским и 1-м Украинским, расформировали, его войска были переданы Белорусскому фронту, а Курочкина назначили командующим 60-й армией 1-го Украинского фронта (с апреля 1945 г. она вошла в состав 4-го Украинского фронта). Именно на этом посту во всём блеске проявился полководческий талант П.А. Курочкина. Его армия отличилась в боях за Тернополь, Львов, Краков, Катовице, Моравска-Остраву и Прагу. Она сумела так «изящно» взять старинный Краков, что в нём почти не было разрушений. Она же освободила и оставшихся в живых узников Освенцима. За успешные боевые действия 60-я армия 14 раз отмечалась в приказах Верховного Главнокомандования, а её командующий был удостоен звания Героя Советского Союза, награждён двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Суворова 1-й степени, двумя орденами Кутузова 1-й степени и другими наградами. |
| В таком положении находились дела, когда Александр заболел тяжкою, предсмертною болезнию. В это самое время толпы крымских татар напали на Литву и страшно пустошили ее. Александр поручил войско Глинскому, и тот одержал над крымцами блистательную победу, которая была последним делом Александрова правления. Глинский, победитель, избавитель страны от свирепых татар, стал еще страшнее панам литовским. Как только Александр умер, начался спор о месте его погребения: польский канцлер Лаский хотел везти тело в Краков, исполняя желание самого покойника, но паны литовские требовали, чтоб король был погребен в Вильне, боясь того, что, когда они будут провожать его тело в Краков, Глинский воспользуется их отсутствием и захватит Вильну с своими русскими. Опасения их были, однако, напрасны: брат Александров, Сигизмунд, прибыл немедленно в Вильну, и Глинский первый выехал к нему навстречу. Зная, что новый великий князь уже предупрежден против него, Глинский произнес пред Сигизмундом прекрасную речь, в которой очищал себя от всякого подозрения в посягательстве на престол великокняжеский и обещал верную службу. Сигизмунд отвечал ласково, благодарил за изъявление верности. Понятно, с какою радостию литовские паны поспешили признать Сигизмунда великим князем и короновать его в Вильне; вслед за этим и польская Рада провозгласила его королем. Александр отложил войну с Москвою, сдержанный благоразумными советами Плеттенберга, спокойным утверждением Василия на столе отцовском, нападениями татар и, наконец, болезнию; Сигизмунд думал, что может ознаменовать вступление свое на престол удачною войною с московским князем, считая обстоятельства для себя благоприятными в начале 1507 года: поход казанский кончился неудачно, и Москва должна была снова употребить большие усилия для поправления дел своих на востоке; прежние отношения Крыма к Москве переменились: хан готов был помогать своему пасынку, царю казанскому, и действовать заодно с Литвою против Москвы; и вот 2 февраля 1507 года виленский сейм определил сбор войск к Светлому воскресенью. «А для того такой короткий срок положен, – говорит сеймовое определение, – чтобы неприятель господарский, услыхавши о желании нашего господаря начать с ним войну и своих земель доставать, не предупредил и не вторгнулся в его государство». Сигизмунд послал сказать Плеттенбергу, что крымский хан заключил с ним союз против Москвы, что послы хана казанского просят его не пропустить удобного времени и ударить вместе с Казанью на Москву, потому что царь их четыре раза уже разбил ее войска, поразил наголову брата великокняжеского, приходившего с пятьюдесятью тысячами войска, и беспрестанно опустошает Московскую землю; что он, Сигизмунд, уже отправил своих больших послов в Крым и Казань поднимать татар на Василия и своим подданным велел быть готовыми на войну к Светлому воскресенью, ибо хочет идти на неприятеля со всеми своими силами, видя, что таких благоприятных обстоятельств для войны с Москвою еще никогда не бывало. |
| Но чтобы не провести этого праздника в совершенном бездействии, он приготовил письмо к папе Клименту VIII, в котором обещал подчинить и себя, и своих подданных его духовной власти, ежели ему удастся овладеть государством московским. Письмо это он вручил папскому нунцию через несколько дней, как увидим ниже. 20-го апреля отец Каспар Савицкий снова был приглашён к Димитрию. Он разговаривал с ним о различных предметах, между прочим о том, каким образом и в какое время Димитрий может приступить к таинству св. причастия и миропомазания, прежде нежели оставит Краков. Это было сообщено папскому нунцию, который по совещании с членами нашего ордена решил, что Димитрию следует прийти к нунцию в дом под предлогом распрощаться с ним (ибо он уже готовился оставить Краков), чтобы он там мог удовлетворить своему желанию, что и случилось, как мы тотчас увидим. Около того же времени, перед выездом своим из Кракова, Димитрий откланялся августейшему королю, который принял его очень ласково и при прощании одарил его большой суммой денег, дорогой парчовой одеждой и, наконец, золотой цепью с весьма искусно из золота вылитым изображением короля, которое, вися на груди, всегда должно было напоминать о монархе“. „От августейшего короля Димитрий, согласно прежде принятому намерению и как он уже условился, отправился 24-го апреля к преосвященному нунцию папскому Клавдию Рангони, под предлогом проститься с ним. Он был принят с большою честью и отведён в одну из внутренних комнат дворца, сопровождаемый только воеводой сендомирским и известным уже нам отцом Каспаром Савицким. Войдя в комнату, он увидел алтарь и всё необходимое для совершения таинства. Димитрий просил воеводу и нунция несколько отойти и оставить его одного с отцом Савицким. Он повторил пред ним свою исповедь и приготовился к принятию св. причастия. После сего нунций и воевода возвратились, и явились два человека для услужения нунцию, готовившемуся отправлять службу. Нунций облачается и начинает священнодействие. Он причащает Димитрия св. |
| Теперь дело идет уже не о простом набеге на московские земли с наемными бандами казаков и татар. Нет, отныне задачей Самозванца является правильная военная кампания. Она предполагает активное участие польских добровольцев при молчаливом потворстве короля. Предприятие Дмитрия утрачивает характер грубого домогательства необычных прав. Напротив, оно уже тщательно мотивируется: руководители его стараются представить свое дело возможно более приемлемым для всех заинтересованных лиц; они не без успеха пытаются согласовать его с требованиями общеевропейской политики. Они подчеркивают те выгоды, которые проистекают из него для польского королевства и для всего христианского мира. Русское государство, возродившееся для новой жизни и связанное тесными узами с Западом, может послужить несокрушимым оплотом в борьбе против турок. Может ли это остаться безразличным для европейских государей и римских пап? Нет, несомненно они должны поддержать дело царевича Дмитрия. Словом, в этой новой программе чувствуется крепкая внутренняя связь всех частей: авторы ее знают, чего они хотят, и избирают верный путь к своей цели... По приезде в Краков, Дмитрий, как хороший ученик,«уверенно повторит перед королем затверженный урок. Но заучивался этот урок еще в Самборе: здесь были истинные вдохновители Самозванца. Откладывать дальше отбытие царевича в Краков было невозможно. Достаточно уже медлили с этим делом до тех пор. Между тем великий канцлер и великий гетман Польши Замойский усиленно добивался случая свидеться с Дмитрием до приезда его ко двору. Деятельность «господарчика», как называл он царевича, казалась ему несколько подозрительной; личность этого странного претендента на московский престол не внушала ему никакого доверия. Тонкий знаток людей, Замойский, быть может, проник бы своим орлиным взглядом в самые сокровенные глубины этой темной души; как безжалостная сталь, он вскрыл бы все тайные ее изгибы. Однако в Самборе отлично поняли истинный смысл любезных домогательств великого гетмана, и ему пришлось отказаться от своей психологической экспертизы. |
| Всеволод согласился, и Рюрик опять стал княжить в Киеве; Всеволод помирился и с Ольговичами, также по просьбе Романа. Из всех этих известий видно, что Роман действительно хотел мира на Руси, вероятно, для того, чтоб свободнее управляться в Галиче и действовать против врагов внешних, но его желание не исполнилось. Возвратившись в 1203 году из похода против половцев, князья Роман и Рюрик с сыновьями остановились в Треполе и начали толковать о распределении волостей, подняли спор и дело кончилось тем, что Роман схватил Рюрика, отослал в Киев и там велел постричь в монахи вместе с женою и дочерью, своею женою, с которою развелся, а сыновей Рюриковых, Ростислава и Владимира, взял с собою в Галич; кого оставил в Киеве, дошедшие до нас летописи не говорят. Но Всеволод суздальский не мог смотреть на это спокойно: он отправил послов своих к Роману, и тот принужден был отпустить сыновей Рюриковых, и старшему из них, Ростиславу, зятю Всеволодову, отдать Киев. Рюрик, однако, недолго оставался в монастыре. Мы видели тесную связь Романа с князьями польскими - Казимиром Справедливым и сыновьями его, видели, как он помогал последним в борьбе с дядею их Мечиславом и как они в свою очередь помогли ему овладеть Галичем по смерти Владимира Ярославича. Несмотря на неудачу Романа в битве с Мечиславом, последнему не удалось овладеть старшинством и Краковым, но, не успевши достигнуть своей цели оружием, он прибегнул к переговорам, убеждениям и успел, наконец, склонить вдову Казимира и сына ее Лешка к уступке ему старшинства: им показалось выгоднее отказаться на время от Кракова и потом получить его по праву родового княжеского преемства, чем владеть им по милости вельмож и в зависимости от последних. Вторично получил Мечислав старшинство и Краков и вторично был изгнан; вторично успел обольстить вдову Казимирову и ее сына обещаниями, в третий раз занял Краков и удержался в нем до самой смерти, последовавшей в 1202 году. Смертию Мечислава Старого пресеклось первое поколение Болеславичей. Краковские вельможи опять мимо старших двоюродных братьев отправили послов к Лешку Казимировичу звать его на старший стол, но с условием, чтоб он отдалил от себя сендомирского палатина Говорека, имевшего на него сильное влияние; краковские вельможи, следовательно, хотели отвратить от себя ту невыгоду, которую терпели русские бояре от княжеских перемещений из одной волости в другую, причем новые бояре заезжали старых; здесь же видим и начало условий, предлагаемых польскими вельможами князьям их, но легко понять, что при таковом значении вельмож родовые счеты княжеские не могли продолжаться в Польше. |
| Краков. Одевались, собирались. В рассеянности собирался, не вполне, понимая что вот – Краков, и что делать надо. Понесли вещи сами, без носильщика. Оглушенье от многолюдья, отвыкли, а тут ещё – особенное, военное. Людей на перроне – впятеро больше, чем может быть в будни, и впятеро озабоченнее, и спешат. Монахини, которым бы тут делать нечего, – толкаются, всем суют образки и печатные молитвы. Ленин отдёрнул руку как от гадости. У пассажирской платформы, не на месте – товарный вагон, и в него несут, несут какие-то большие ящики; написано: порошок от блох. Толкаются военные, штатские, железнодорожники, пассажиры. Через густоту перрона – медленно, трудно, чуть не локтями. А по стене вокзала – крупный плакат, жёлтая ткань и красными буквами: Jedem Russ – ein Schuss! (В каждого русского – стреляй!) Совсем это не к ним относилось, а нельзя вовсе не вздрогнуть. В зданьи вокзала – набито и душно. Нашли местечко – в тени, на возвышеньи, у боковой стены, углом на площадь. Тут ещё больше густела толпа и много женщин. Посадили тёщу на скамейку, вокруг неё все вещи. Надя поехала к инессиной хозяйке. Владимир Ильич побежал купить газет и шёл назад, читая их по дороге, обталкиваясь со встречными, тут присел на твёрдый чемодан, зажимая газетный ворох между локтями и коленями. В газетах не было особенно радостно: и о галицийской битве и о Восточной Пруссии писалось уклончиво, значит русские были не без успеха. Но – бои во Франции! но – война в Сербии! – кто это мог мечтать из прежнего поколения социалистов? А – растеряются. Выше “мира! мира!” не поднимутся. Кто не “защитники отечества”, те в лучшем случае будут вякать и тявкать “прекратить войну!”. Как будто это возможно. Как будто кому-то посильно – схватиться руками за разогнанное паровозное колесо. Помойные слюнявые социалистики с мелкобуржуазной червоточинкой, чтобы захватить массы, станут болтать за мир и даже против аннексий. И всем покажется, что это натурально: против войны – так значит “за мир”?… По ним-то первым и придётся ударить. |
| Паны действительно находились в затруднительном положении, выбравши двух королей; их вывели из этого затруднения медленность Максимилиана и быстрое движение Батория, который, подтвердивши все предложенные ему условия, 18 апреля 1576 года уже имел торжественный въезд в Краков, а 1 мая короновался. Максимилиан в апреле 1576 года писал к царю: «Думаем, ты давно уже знаешь, что мы в прошлом декабре с великою славою и честью выбраны на королевство Польское и Великое княжество Литовское, думаем, что вашему пресветлейшеству то будет не в кручину». Иоанн отвечал: «Мы твоему избранию порадовались; но после узнали, что паны мимо тебя выбрали на королевство Стефана Батория, воеводу седмиградского, который уже приехал в Краков, короновался и женился на королевне Анне, и все паны, кроме троих, поехали к нему. Мы такому непостоянному разуму у панов удивляемся; чему верить, если слову и душе не верить? Так ты бы, брат наш дражайший, промышлял о том деле поскорее, пока Стефан Баторий на тех государствах крепко не утвердился; и к нам отпиши с скорым гончиком, с легким, как нам своим и твоим делом над Польшею и Литвою промышлять, чтоб те государства мимо нас не прошли и Баторий на них не утвердился. А тебе самому хорошо известно: если Баторий на них утвердится из рук мусульманских, то нам, всем христианским государям, будет к великому убытку». Но Максимилиан, вместо того чтоб промышлять вместе с царем над Польшею, сердил только его просьбами не трогать убогой Ливонии, тогда как Иоанн, наоборот, видя, что в Польше сделалось не так, как он желал, решился во что бы то ни стало покончить с Ливониею. Мы видели, что здесь кроме поляков Иоанн должен был воевать и с шведами, занявшими Ревель. После неудачной осады этого города Иоанн в конце 1571 года сам приехал в Новгород, приказавши полкам собираться в Орешке и в Дерпте для войны со шведами в Эстонии и Финляндии. Но прежде ему хотелось попробовать, не согласятся ли шведы, испуганные его приготовлениями, уступить без войны Эстонию. Для этого он призвал шведских послов и предложил им не начинать войны до весны будущего года, если король Иоанн пришлет других послов в Новгород, с ними 10000 ефимков за обиду прежних московских послов, ограбленных во время восстания на Эрика, 200 конных воинов, снаряженных по немецкому обычаю, пришлет также рудознатцев, обяжется свободно пропускать в Россию медь, олово, свинец, нефть, также лекарей, художников и ратных людей. |
|
|
