| В 1690 г. на патриаршей кафедре и митрополичьем киевском столе явились новые лица, между которыми завязался иной характер отношений, выгодно отличающийся от характера отношений между их предшественниками. Мягкость характера, переходящая в слабоволие, нерешительность и нежелание прибегать к крутым мерам, где требовалось, – все это вместе создало совершенно иной тон отношений патр. Адриана к юго–западной русской церкви. С другой стороны, личные высокие качества патр. Адриана покрывали эти недостатки его, как администратора, что в конце приводило к результатам не менее выгодным, чем в патриаршество Иоакима, к тому же покоившимся на более прочных основаниях – доверия малороссийской церкви к ее могущественной сестре – церкви великороссийской. Отношение патр. Адриана к митр. Варлааму Ясинскому Выразителями наладившихся добрых отношений между Москвою и Киевом были главным образом их предстоятели патр. Адриан и митр. Варлаам Ясинский, получивший свой высокий сан, после избрания в митрополиты, по обычаю малороссийской церкви, из рук московского первосвятителя в 1690 г. 219 Каким глубоким и искренним чувством любви исполнен был Варлаам к патр. Адриану, мы видим из его писем к «отцу отцев». Сами эпитеты и выражения преданности, щедро рассыпанные митрополитом, говорят, что здесь было во всяком случае больше, чем простые этикетные обращения. Кроме симпатии к патр. Адриану, думается, митр. Варлаамом, конечно, могли руководить и соображения выгоды–пользы от добрых отношений с московским первосвятителем. Варлаам Ясинский в письмах то извещает подробно о своем вступлении на киевскую кафедру, то ходатайствует о возобновлении на царское иждивение храма в честь трех святителей 220 , то ратует за процветание Киево–Братского училища, посылая в Москву его учителей, чтобы патр. Адриан воочию убедился в благодетельности науки и оказал воспоможение деятелям южно–русского просвещения 221 ; то посвящает патриарха в свои отношения к православным и лютеранам, живущим за границей, отправляя в Москву свою правую в этом деле руку Иоасафа Кроковского (после знаменитого митр. |
| Не нашел Адриан правильным и способы осуществления значительно более важного решения Варлаама, поддержанного гетманом Мазепой — о восстановлении старинной Переяславской кафедры, но не в качестве полноправной епископии, а для викария, который будет помощником митрополиту. Дело, начатое в марте 1695 г., безрезультатно тянулось до кончины патриарха, поскольку киевские власти никак не могли выполнить предписанные им для осуществления их желаний церковные правила. Может сложиться впечатление, что Адриан только реагировал на прямые обращения. Это не так, хотя очевидно, что подобным образом инициируется большая часть решений любого крупного администратора. Внимательно рассматривая поступающие к нему дела, патриарх, бывало, делал собственные далеко идущие выводы. Например, в конце 1694 г. в патриархии просил священнического места украинец, посвященный, как выяснилось, «в праздность» (то есть ни к какому храму), да еще каким-то бродячим греческим «архидонским патриархом». Рассмотрев дело, Адриан ужаснулся множеству странствующих по Украине и служащих в храмах неведомых «греческих архиереев». В том же 1694 г. патриарх предписал властям Киевской митрополии запретить таковым церковное служение и поставление в священные степени, отменить возглашение их имен и «титулов» в молитвах, назначить греческим «властям» местожительство в монастырях (дабы не скитались по мирским домам и не унижали архиерейский сан), наконец, воспретить всем вновь приезжающим совершать богослужение без его патриаршего благословения и свидетельства. О помощи в исполнении сего предписания Адриан, несмотря на возражения Варлаама, попросил особой грамотой и гетмана. В данном случае дело касалось православного благочестия и отношений со вселенским православием, то есть выходило за рамки суда Киевского митрополита. Также и относительно своей патриаршей ставропигии — Киево-Печерской лавры — Адриан отдавал распоряжения так, как считал нужным, без вмешательства митрополита. Незлобивость патриарха, вкупе с его наклонностью к справедливости, хорошо видна в отношениях с Феодосием Углицким, получившим, как мы помним, выговор за нападки на Варлаама Ясинского. Став ближайшим помощником престарелого архиепископа Черниговского и Новгород-Северского Лазаря Барановича, Феодосии, по просьбе последнего, был в 1693 г. посвящен Адрианом в сан архиепископа, только не получив, пока жив был Лазарь, ставленной грамоты. Явив такую милость к человеку, заслужившему от него строгое порицание, патриарх был добр, но справедлив к тем, кого любил, например, к Афанасию Холмогорскому, часто тревожившему Москву заботами своей епархии. |
| В одном из посланий Жабокрицкий благодарил митрополита за присланные ему “munimenta katedry moiey mitry swetey y antyminsy” 46 . Внесение в “Летопись” всего этого материала говорит о том, что внимание хрониста к конфессиональным отношениям в Речи Посполитой в середине 90-х гг. XVII в. резко возросло. Это, вероятно, следует относить и к той светской среде, в которой он вращался. Если послания Жабокрицкого гетману находились в гетманской канцелярии и Величко мог их там копировать, то иначе обстоит дело с посланиями Жабокрицкого митрополиту Варлааму (Ясинскому). Они должны были храниться в митрополичьем архиве 47 , и, если Величко получил к ним доступ, есть основание снова говорить о существовании у него связей в окружении митрополита, к этому времени, вероятно, уже не спорадических, а постоянных. Установлению таких связей, вероятно, способствовало то, что Величко был клиентом генерального писаря В. В. Кочубея, а включенные в “Летопись” документы отражали следы каких-то близких отношений между генеральным писарем и митрополитом. Так, в 1692 г., когда Кочубея обвиняли во враждебных Мазепе поступках, в частности в поддержке претендента на гетманский трон Петрика, Кочубей обратился к митрополиту, прося “милостивого заступленья” 48 . После того как в апреле 1700 г. Кочубей оставил пост генерального писаря и занял должность генерального судьи, он особым посланием известил митрополита о переменах в своем положении и просил благословения 49 . Среди документов, помещенных в “Летописи”, имеются не только материалы, связанные с “делом Жабокрицкого”. В нее включены письма, которые Иосиф (Шумлянский) отправил в 1696 г., после смерти Яна Собеского, митрополиту Варлааму и белгородскому воеводе Б. П. Шереметеву. В этих письмах, выражая пожелание установления добрых отношений и порицая Жабокрицкого, Львовский епископ называл себя “правдивым Церкви Божей православно-восточной сыном”, который предпринял враждебные действия по отношению к православным и к царю под давлением покойного короля 50 . |
| Во втором 1692 года приказывает он Гетман и Кавалер, чтоб купецкие люди не токмо в самом первоначальном городе Киеве и в Малороссийских городех живущие, но и из-за границы Польской с разными товарами дорогою Белогородскою и Борщовскою едучие, чтоб всяк безо всякой противности належитое отдавал мыто, для того что не малая чинится утрата в мельничных плотинах чрез непрестанных купецких людей проезды; також и сенокосам, там принадлежащим, чинятся потолоки немалыя. В третьем, что для скудостей Кафедральных Первопрестольных и ради вспоможения церковного дела из костела Доминиканского дает он Гетман ему Преосвященному Митрополиту доход с померного належащий, дабы при той церкви для лучшего Законников удовольствования и выкормления во особном подданном своем дворе шинк имели. В четвертом, того ж году Полковнику Киевскому и Старшине, Сотнику, Атаману Острицкому ведомо чинит он Гетман, чтоб к Кафедре Митрополитанской належащих мельниц, на реке Остре построенных, мельники в послушании были Митрополиту Киевскому. И мы Великий Государь, наше Царское Величество, слушав вышеписанного Богомольца нашего Преосвященного Варлаама Митрополита Киевского челобитья и прежней нашей Царского Величества жалованной Грамоты прошлого 199 году, и подданного нашего Царского Величества, Гетмана и Кавалера Универсалу 1699 году, пожаловали его Богомольца нашего Преосвященного Варлаама Ясинского, Митрополита Киевского и Галицкого, и кто впред по нем иные Митрополиты в Киеве будут, велели на все на те вышеписанные на прежние и на новоданные сверх прежней жалованной нашей Царского Величества Грамоты по Универсалам подданного нашего Гетмана и Кавалера, каковы ныне объявил присланной от Преосвященного Митрополита Эконом его Митрополитанской, а именно на озера Расин, Бабин и сенные покосы луговые Задесенные, остров Беловод на реке Десне, на поромы под Моравском и под Ковчином, на село Ковчин, Комаровку, да на село Койлов с озерами и на грунта Домонтовичевские около села Церковищ и в самых Церковищах, и на мельницах мельников реки Остря, и на озера и на луки Трипольские, на Триполье, и на Белогородку со всякими селищами и на Погребки и Зазимье, и на озеро Подцерковье, Крушинку, Лазаревщину, названную Шархавщина, и на иные грунта над речкою Лыбедью, Сычовкою и Борщовкою лежачие, и под Городом Вышним Киевским на належащие леса Моравские, Погребские, Белогородские, Трипольские, и чтоб тех лесов не пустошить, и озер не вылавливать, сенокосов не выкашивать, людей тяглых в Козацство не привлекать и в соседство не принимать, и от повинностей подданных не заступать, к Святософийскому Дому Митрополии Киевской дать сию нашу Царского Величества утвержающую жалованную Грамоту; и силою сей нашей Великого Государя, нашего Царского Величества, жалованной Грамоты, то вышеписанное все укрепляем и утвержаем, и быти тому всему изволяем во всем против прежней и сей нашей Царского Величества жалованной Грамоты непорушимо. |
| Любовь Адриана к строительству и украшению далеко выходила за порог его жилых и торжественных покоев. Известно, что в 1692 г. он возвел новое каменное здание своего Дворцового приказа, а через два года перестроил помещение Патриаршего разряда. В 1697 г. патриарший двор вновь подвергся серьезной перестройке; летом 1699 г. был произведен наружный ремонт, а Крестовую палату вместо теса перекрыли шведским листовым железом. Даже если не считать ежегодных крупных расходов патриарха «на церковное строение», «на богаделенное строение» и помощь в обустройстве небогатых монастырей по всей Руси, на одно поддержание в порядке своего двора Адриан тратил сотни рублей. Не менее красноречиво о характере архипастыря свидетельствуют дела, которыми он занимался в тиши своего кабинета и, коли того требовали церковные правила, на заседаниях в парадных залах обширного патриаршего двора. Исследователи единодушно толкуют решения Адриана по разнообразным церковным спорам как признаки его слабовольности. Давайте сами откроем эти дела и посмотрим, так ли достоверно суждение историков о личных свойствах и мотивах деяний патриарха. Большинство дел, выходивших за рамки полномочий назначенных Адрианом духовных администраторов, начиналось, увы, с доноса. Так, в 1691 г. на многоученого митрополита Киевского Варлаама Ясинского доносил патриарху архимандрит Феодосии Углицкий. По его словам, митрополит, произвольно распоряжаясь имуществами Киевского Выдубецкого монастыря, вовсе разорил эту древнюю обитель. Патриарх не стал торопиться с решением. Тем временем Варлаам послал в Москву письменное уверение «пречестных отцев игуменов киевских», что никакого вреда монастырю не нанес, а, напротив, «всячески о нем в созидание промышляет». На основании этого соборного мнения Адриан сделал в 1692 г. выговор доносителю архимандриту Феодосию, а митрополиту Варлааму выразил доверие и благоволение . В другой раз, в 1700 г., группа киевских граждан доносила о различных притеснениях со стороны митрополита; в свою очередь, Варлаам просил патриарха оставить «сии клеветы» без внимания. Адриан решительно уклонился от разбирательства распри между паствой и Киевским митрополитом. В грамоте Варлааму архипастырь указал, что не покоряющихся своему архиерею и четвероженцев обязаны смирять градские начальники, «ибо того ради видимый меч и бич носят». В суд Киевской митрополии, писал патриарх, он не вступался и не вступается. |
| Киевские жители заступились за свою школу и московский боярин, бывший на киевском воеводстве, доносил в Москву, что «перевесть тое старую школу (киево-могилянскую коллегию) никоторыми меры нельзя, потому что киевским жителям будет то в великое оскорбление». Преемник Голятовского Варлаам Ясинский был достойный ректор – образованный и всецело преданный интересам коллегии. Управляя коллегией во время политических бурь и церковных нестроений, он обращается с просьбами то в Польшу, то в Москву. В Москве относились к его просьбам довольно холодно и отсылали к малороссийскому гетману. Гетманские милости однако не вознаградили потерь, понесенных коллегией в смутное время. Скоро Ясинский должен был оставить ректуру, а его преемники не отличались его достоинствами. С 90-х годов XVII стол, для могилянской коллегии наступают лучшие времена. В 1690 г. на стол митрополита киевского был возведен Варлаам Ясинский, участливо относившийся к коллегии, его воспитавшей. Он озаботился выбором «благоразумного и благочинного устроителя» коллегии – ректора и остановился на Иоасафе Кроковском, вполне оправдавшем надежды Ясинского. Образованный, довершивший свое образование за границей питомец коллегии, Кроковский долго служил в ней профессором. Он настойчиво приводит в порядок запущенные экономические дела коллегии. В его правление возвращаются из-за границы даровитые студенты коллегии, отправленные еще Ясинским в бытность ректором для довершения там образования. Но главная заслуга этого ректора в том, что он исходатайствовал перед правительством для коллегии права высшего учебного заведения. Он сам отправился в Москву (в 1693 г.) с рекомендательными письмами и челобитными, был принять ласково и получил две царских грамоты (1694 г. январь), из которых одна определяла экономическую сторону коллегии, другая ее права. За коллегией утверждалось право иметь высшие классы философии и богословия, разрешалось обучать не только детей российского народа всяких чинов, но и православных из иных стран приходящих: коллегия ограждалась от притязаний и стеснений со стороны военных чинов и городского управления; ей назначалось определенное царское вспомоществование. |
| 194 См. там же типогр. д. 37, л. 11. Оригинальный текст этой челобитной был писан собственноручно С. Т. 195 См. там же типогр. д. 37, л. л. 12–13. О самой грамоте 1688 г., копию которой лавра теперь представляла в Коллегию иностранных дел, см. выше 244–245 стр. 196 См. там же типогр. д. 37 л.л. 1–2. М. Тимофей Щербацкий, очевидно, разумели в данном случае восстановление малороссйского гетманства, совершившееся в 1750 году. 197 Справедливость требует отметить одну неточность, сознательно, или же несознательно допущенную м. Тимофеем Щербацким в челобитной, о которой у нас сейчас идет речь. Здесь м. Тимофей говорит, что он 25 января 1752 г. представил в государственную коллегию иностранных дел «для испрошения всемилостивейшей высочайшей конфирмации» копии грамот прежним кевским митрополитом 1685 г., 1690 г. и 1708 г. На самом же деле тогда им были представлены грамоты 1685 г., 1700 г. и 1708 г., как он сам говорит о том в своей челобитной. Между царскими грамотами, данными м. Варлааму Ясинскому 28 сентября 1690 г. (см. у м. Евгения. Описание Киево–Софийского собора и Киевской иерархии. К. 1825 г. Прибавл. 27 стр. 141–147, причем м. Евгением эта грамота, по недоразумению, отнесена к 1691 г.) и 1 апр. 1700 г. (см. там же Прибавл. 29 стр. 149–154), имеется существенная разница. 198 Ссылка м. Тимофея была совершенно справедлива. Грамота п. Адриана м. Варлааму от 26 сентября 1690 г, на которую ссылался он, напечатана у м. Евгения в Описании Киево–Софийского собора и Киевской иерархии (См. Приб. 26, стр. 131–141; м. Евгений, по недоразумению, относит эту грамоту к 1691 году). В грамоте сей читаются, между прочим, такие слова: «Таже да имать (подразумевается: киевский митрополит) в храме Господни и в клире убо и в причте священнослужения и о школах промышление, да учатся Божественных писмен, чтению и свободных наук во вразумительное ведство мнози потщанием его; и идиже в той Киевской митрополии типография будет, да печатаются церковные книги по чину, преданию же и мудрованью Восточныя церкве за его митрополиим благословением и досмотром»... |
| Положение К.-Б. м. ухудшилось после начала национально-освободительной войны под предводительством Богдана Хмельницкого . Так, уже в 1648 г. в ходе боевых действий польск. войска разорили мест. Новосёлки, принадлежавшее обители. В 1650-1657 гг., при игум. Лазаре (Барановиче), К.-Б. м. вновь расширил свои владения, но одновременно понес убытки в связи с постоянными военными действиями: летом 1651 г. К.-Б. м. был разграблен во время вступления польск. войск в Киев. 11 янв. 1651 г. Хмельницкий передал обители с. Мостище, бывш. имение упраздненного Киевского доминиканского мон-ря (подтверждено грамотой киевского полковника В. Ф. Дворецкого от 3 мая 1659), 9 янв. 1656 г.- села Ксаверов, Мухоеды, Плисецкое (Плесецкое), Черногородка, Сарновичи, Обиходы и Базар. С 1658 по 1665 г. игуменом К.-Б. м. был Иоанникий (Галятовский) . Во время его игуменства гетман И. Е. Выговский заключил с Польшей Гадячский договор, что повлекло войну с Москвой. Киев оказался в эпицентре боевых действий, в разоренном К.-Б. м. сгорели документы, подтверждавшие его права на владения. Игум. Иоанникий занимался ликвидацией последствий пожара. Благодаря его ходатайствам киевский полковник Дворецкий универсалом от 3 мая 1659 г. восстановил сгоревшие грамоты на владения. 31 дек. 1659 г. по просьбе игум. Иоанникия царь Алексей Михайлович выдал жалованную грамоту на ремонт и строительство монастырских и учебных корпусов; за обителью были закреплены имения Мухоеды, Ксаверов, Плисецкое и Черногородка (ПВКДА. Т. 2. Отд. 1. С. 224-226). Те же права на владения имениями подтвердил 6 марта 1662 г. и гетман Ю. Б. Хмельницкий. Ок. 1662 г. игум. Иннокентий, оставив настоятельство в К.-Б. м., уехал из Киева. В 1665 г. К.-Б. м. вновь был полностью разрушен войсками гетмана П. Д. Дорошенко и на некоторое время монашеская жизнь в обители пресеклась. С кон. 1665 г. К.-Б. м. восстанавливался трудами архим. Варлаама (Ясинского) . В ответ на его просьбу 25 апр. 1670 г. польский король Михаил Корибут Вишневецкий подтвердил в пользу мон-ря фундуш мест. Новосёлки - бывш. имение А. С. Киселя, к-рое в результате Андрусовского мира перешло к Речи Посполитой. Были подтверждены все права, привилегии и имения мон-ря. Несмотря на установление мира, 3 мая 1671 г. польский полковник Я. Пиво сжег основное имение обители - мест. Новосёлки с приходской церковью. С 1670 г. К.-Б. м. участвовал в судебном процессе между приписным Гощанским Михайловским мон-рем и местным шляхтичем Яном Песляком. |
| В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев– главных помощников епархиального архиерея в епископском сане. В 1698 г. патриархом Адрианом и царем Петром было разрешено киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) иметь своего викария. В 1708 г. в Новгородской епархии была учреждена кафедра викария с титулом епископа Корельского и Ладожского. При Екатерине II Синод дозволил своим членам ввиду их продолжительного пребывания в Петербурге, вне пределов своих епархий, иметь викариев. Викариатства стали открываться и в других епархиях, где в этом была необходимость, например, в епархиях, особо крупных территориально или по числу приходов. Викарии обыкновенно титуловались по одному из уездных городов епархии. Они имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению правящего архиерея также и священнослужителей. Кроме того, их ведению по усмотрению епархиального епископа могли вверяться отдельные отрасли церковного управления, например, надзор за духовными школами, женскими монастырями, свечными заводами. В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие правящему архиерею в управлении епархией, именовались по-разному: по-старому – духовными приказами, по-новому– консисториями, декастериями, духовными правлениями. В 1744 г. синодальным указом все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование духовных консисторий. Консистории состояли из 5–7 членов, избиравшихся из числа архимандритов, игуменов, иеромонахов, протоиереев, священников и утверждавшихся по представлению архиерея Синодом. В таком же порядке члены консистории увольнялись. Для производства дел при консистории состояла особая канцелярия. Ее возглавлял светский чиновник – секретарь, назначаемый и увольняемый Синодом по представлению обер-прокурора. При повсеместном введении консисторий обер-прокурор князь Шаховской тщетно домогался, чтобы секретари консисторий были совершенно изъяты из подчинения правящему архиерею, а подчинялись исключительно обер-прокурору. Для консисторских секретарей установлено было двойное подчинение – епархиальному епископу и обер-прокурору. |
| Но скоро обнаружилось, что Иоаким вовсе не нуждался в справках относительно Флорентийского собора, а спрашивал об нём исключительно с целью испытать православие представителей киевской митрополии. В письме к Барановичу 293 , благодаря его за ответ о флорентийском соборе и похваляя за то, что он не признаёт этого собора истинным, Иоаким спрашивает его, почему он не упомянул о рассужденях, бывших на Флорентийском соборе относительно таинства евхаристии, и сам подробно описывает бывшие на этом соборе относительно этого пункта рассуждения. Затем, указывая, что в малорусской церкви существуют относительно таинства евхаристии мнения, подобные лжеучениям Флорентийского собора, патриарх увещевает Барановича восстать против них. Вероятно подобное же изложение учения о таинстве евхаристии послал Иоаким и Четвертинскому, митрополиту киевскому. Вместе с тем, патриарх возмущён был, встретив некоторые еретические мысли в книгах, изданных Киево-печерскою лаврою 294 , возмущался тем, что в одной книге напечатано было, будто бы пресвятая Богородица зачата и рождена без первородного греха, а в другой книге сказано было, что Иероним – учитель православный. О всём этом патриарх Иоаким писал Варлааму Ясинскому, архимандриту лавры. На эти учительные послания Варлаам и Гедеон отвечали с благодарностью и давали обещание всегда и во всём следовать учению православной восточной церкви. «Во всегдашней бо памяти имеем, писали они, яко от Сиона изыде закон и слово Господне от Иерусалима, и яко во святом крещении российские земли посети нас восток, а не запад; ниже хощем сынове быти тмы и нощи, но света и дне». Ещё с большим выражением преданности прислал письмо патриарху Баранович: он совершенно отказывался иметь своё мнение по вопросу о пресуществении даров в таинстве евхаристии. «Аще убо египтяне, писал он, не спасения души, но токмо повреждения телес трепещущие, не движущеся от мест своих надлежащей тме зелпей, что подобает нам в духовных творити? нощь велия и темная есть неведение, множае достоит нам ко предлежащему делу во пождании истиннаго света благоразумнаго разсуждения пребыти, ибо коль красно есть сединам разсуждение и старцем разумети закон говорит Сирах....» 295 . |
|
|
