| В единственном экземпляре встречены полной сохранности подковный гвоздь с плоской шляпкой (рис. 4, 48) и скоба (рис. 4, 50). Двумя экземплярами представлены клиновидные в сечении ножи (Рис. 4, 51–52). Их длина 13–14 см. Ширина лезвий 1,3–1,5 см. Толщина – 0,3 см. Ножи по форме являются типичной кузнечной продукцией для XII–XIV вв. Редкой находкой является молоток-гвоздодер (рис. 4, 53). Его длина 10 см. Ручка молотка прямоугольная в сечении и имеет размеры 1 х 0,7 см. Длина головки молотка 6 см, размер бойка 1 х 1 см. Головка выкована вместе с рукояткой. Подобная технология изготовления молотка-гвоздодера практиковалась в XIV– XVI вв. С. 47 рис. 32, 3]. Двумя находками представлены изделия из камня. Одно из них – пест для растирания примесей (рис. 4, 55). Его длина 9,7 см диаметр 4 см. Другая находка – плоское пряслице из известняка (рис. 4, 54). Его особенность состоит в том, что отверстие просверлено наискось. Определим датировку изученных сооружений. На основании данных по выделенным группам горшков, сходству гончарных клейм и индивидуальным находкам (шпора, молоток-гвоздодер подковка) можно определить достаточно широкий хронологический диапазон функционирования памятника рамками второй половины XIII–XIV вв. Однако если вспомнить о кратковременности изученных сооружений, то подобная датировка не может нас удовлетворить. Сопоставление вариантов сосудов двух памятников Аргамач – Пальна-1 и Аргамач – Пальна-5 показало, что при сходстве их керамики различие состоит в том, что на селище Аргамач – Пальна-5 значительно преобладают горшки с вертикальным венчиком (200 ед., или 70,5 %). Обращаясь к исследованиям по хронологии московской керамики XIV–XV вв., нельзя не заметить, что в рассматриваемый период происходило развитие формы горшков по пути их стандартизации: вертикальный венчик с наплывом внутрь, резкий перегиб от шейки к плечикам и от плечиков к тулову С. 33–40, С. 41–42]. Действительно, значительная часть посуды селища-5 напоминает по форме московскую керамику первой половины XV в. Однако же на селище-5 эта керамика могла бытовать не позднее начала XV в., т. е. до того рубежа, когда елецкая земля приходит в запустение от татарских вторжений. |
| Луки, 23 – надпись на кресте, – то получится следующая таблица размещения этих фигур. Во всех этих памятниках ноги распятого Спасителя поставлены одна подле другой и прибиты двумя гвоздями; тернового венка нет. В кодексах – ахенском, трирском 2418 , готском, бременском, гильдесгеймском (миниатюра 14) и флорентинском – Спаситель в длинном колобии, в остальных памятниках – лентий на чреслах Иисуса Христа. Рукопись ахенская X в. 15.–16. 2. 5. 4. 1. 9.–3. 11. 12. 13. 14. Трирский кодекс Эгберта X в. 15.–16. 6. 4. 2.–1. 9. 3. 5. 11.–12. Бременское Евангелие 15.–16. 4. 2. 10. 1. 9. 3. 5. 11.–12. Готская рукопись Оттона III X в. 15. 23. 16. 19. 2. 4. 10. 1. 9. 5. 3. 20. 11.–12. Гильдесгеймская рукопись, изображение 20 4. 5. 6. 1.–21. Та же рукопись, изображение 14 15.---16. 4. 1. 5. 18.–22.–17. Гильдесгеймские врата X в. 4. 10. 1. 9. 5. Ахенский антипендиум 15. 23. 16. 10. 1. 9. Готский переплет 15. 23. 16. 10. 1. 9. Кодекс Раввулы 15. 23. 16. 4. 5. 10. 1. 9. 6. 7. 8. 11. 12. 13. Два авория в Чивидале и Ливерпуле VIIIIX вв. 15. 23. 16. 4. 10. 1. 9. 5. Сопоставление памятников разных времен позволяет в настоящее время не только определить основные черты западных распятий, но и наметить эпохи тех нововведений, которыми отличаются западные распятия от восточных. 1) Первоначальная форма креста на Западе та же, что и в памятниках византийских. В позднейших памятниках средневековья, по наблюдениям Отте, часто предпочитается крест commissa Т . В XII в. форма креста иногда принимает вегетативный характер – концы его разветвляются, как, например, на новгородских корсунских вратах. В XIII-XIV вв. крест является в виде древа жизни, в ветвях которого расположены пророки со свитками, сентенции, относящиеся к крестной смерти Иисуса Христа, и христианские добродетели, а в корне дерева пророк Моисей со свитком (lignum vitae in medio paradisi; lignum vitae afferens fruct.) или Иоанн Богослов со свитком апокалипсическим 2419 . Средоточием картины служит распятый на процветшем древе Спаситель. Общая основа этой композиции дана во многих памятниках письменности древнехристианских и средневековых, особенно восточных 2420 . Христианское искусство катакомб доставляет пример расцветшего креста во фреске катакомб Понтиана 2421 ; тот же мотив встречаем на ампулах Монцы 2422 , в скульптуре пещер инкерманских, в византийских миниатюрах 2423 , в византийско-русских металлических изделиях 2424 , в греческой резьбе 2425 , в русских миниатюрах и проч. Западному искусству принадлежит идея соединения этой формы с распятием Спасителя и дальнейшее развитие ее на основе средневековой символики. Надпись на кресте «J. N. R. J.», как мы уже видели, становится обычной в позднее время. |
| Гончарная посуда XI– начала XX вв. из раскопок в Козельске по рассмотренным технологическим и морфологическим параметрам имеет широкие аналогии среди керамики верхнеокского региона. Это позволило сгруппировать наиболее распространенный вид глиняной посуды (горшки) и соотнести выделенные типы и варианты с различными хронологическими периодами. Древнерусская домонгольская посуда представлена в коллекциях очень незначительным количеством и не может служить основанием для характеристики керамического производства этого времени в полном объеме. В то же время состав коллекции (количество, технология производства керамики XI–XII вв.) не позволяет говорить о городском характере изготовления керамики в домонгольское время. На основе имеющегося материала можно сделать предварительный вывод, что начало использования неожелезненных глин в Козельске относится к XIII– XIV вв. Основная масса керамической посуды, найденной в процессе работ, была изготовлена в XIV–XVII вв. К керамике этого времени отнесено две трети состава исследованных коллекций. Рис. 1. Части кругового горшка Рис. 2. Клейма на днищах круговых сосудов (раскопки 1997 г.) Рис. 3. Варианты венчиков круговых горшков: 1 – вариант 1; 2, 3 – вариант 2; 4, 5 – вариант 3; 6, 7 – вариант 4; 8, 9 – вариант 5; 10 – вариант 6; 11, 12 – вариант 7; 13, 14 – вариант 8 Рис. 4. Варианты венчиков круговых горшков: 1 – вариант 9 (подвариант 1); 2, 4 – вариант 9 (подвариант 2); 5, 6 – вариант 9 (подвариант 3); 7, 8 – вариант 10; 9, 10 – вариант 11; 11, 12 – вариант 12; 13, 14 – вариант 13; 15 – вариант 14 Литература и источники 1 . Московская керамика: новые данные по хронологии. М., 1991. 2 . Древнерусская керамика. М., 1992. 3 . Городцов В. А. Русская доисторическая керамика//Труды Одиннадцатого археологического съезда в Киеве. 1899. Т. 1. М., 1901. 4 . Генинг В. Ф. Древняя керамика: Методы и программы исследования в археологии. Киев, 1992. 5 . Бобринский А. А. Функциональные части в составе емкостей глиняной посуды//Проблема изучения археологической керамики. |
| Тимощук Б. О., 1982 с. 183 Ржавинцы , Черновицкая обл., Украина. Городище на отроге высокого плато с круглой площадкой (диаметр 22 м), окруженной двумя конценрическими валами и рвами. Зольно-угольные слои залегают у подножия внутреннего вала, на вершинах обоих валов и на ступеньках, вырезанных в их склонах, Рвы (ширина 5–6 м, глубина 1 м) имеют плоское дно и пологие стенки. Культурный слой на площадке отсутствует. Найден четырехугольный каменный столб, грубо обработанный (высота его 2,5 м). На площадках между валами сохранился культурный слой толщиной 20 см с черепками IX–X вв. от стоявших здесь длинных домов. Один из них имел размеры 4 х 20 м (рис 7, 6). Тимощук Б.О., 1976, с. 84–89; 1982, с 168–171; 1990, с. 156; Тимощук Б.А. Русанова И.П, 1983, с. 170. Рудлово , Смоленская обл., Россия. Городище с овальной площадкой (22 х 28 м) находится на мысу среди болот, окружено двумя кольцевидными валами. Поблизости расположено селище X–XIII вв. Седой В.В., 1962. с. 60–61 Рудники, Ивано-Франковская обл., Украина. Городище, возникшее в раннем железном веке, расположено на отроге левого берега р. Рыбницы, окружено валом и внутренним рвом, пересечено несколькими рвами. На вершине конусовидного возвышения (6 х 10 м) сохранились следы постройки X–XII вв. – слой толщиной 40–50 см, состоящий из кусков глиняной обмазки с отпечатками бревен. Возвышение окружено рвом стремя последовательными прослойками камней, углем, обломками посуды, разделенными стерильными слоями глины. На террасе вдоль склона городища стоял длинный дом (приблизительная длина его 70 м, ширина около 4 м) (рис. 14, 5, 6). Тимощук Б. Л., Русанова И. П., 1983, с. 168–170; Тимощук Б.А., 1990, с. 173. Рухотин , Черновицкая обл., Украина. На кругом склоне высокого холма проходит дуговидный вал, насыпь которого сильно обожжена. В центре склона выявлена яма (диаметр 0,5 м) с углем и черепками VIII–X вв. и круглая каменная плита (диаметр 0,8 м). Тимощук Б. А., 1990, с. 174. Старая Рязань, Россия. Под Спасским собором середины XII в. найдены бронзовая четырехлистная фигурка, бронзовый крестик горшок с чешуей рыб и зубами свиньи. |
| Т. 1. С. 250-254), И. К. Куприянова (Обозрение пергаменных рукописей новгородской Софийской б-ки. СПб., 1857. С. 69), Е. Е. Голубинского (История РЦ. М., 1881. Т. 1. Ч. 2. С. 443-444), Славнитского. Муз. текст 2 стихир В. С. издавался прот. В. Металловым, Р. Паликаровой-Вердей , Н. С. Серёгиной . Лит.: Славнитский М. Канонизация св. князя Владимира и службы ему по спискам XIII-XVII вв. с прил. двух неизд. служб по рукописям XIII и XVI вв.//Странник. 1888. 5/6. С. 197-238; Соболевский А. И. Памятники древнерус. лит-ры, посвящ. Владимиру Святому//ЧИОНЛ. 1888. Кн. 2. Отд. 2. С. 7-12, 17-30, 45-58; он же. «Память и похвала» св. Владимиру и «Сказание» о св. Борисе и Глебе//ХЧ. 1890. Ч. 1. С. 791-795; Срезневский В. И. Мусин-Пушкинский сб. 1414 г. в копии нач. XIX в.. СПб., 1893. С. 18; Яблонский В. Пахомий Серб и его агиогр. писания. СПб., 1908. С. 198-217; Металлов В. М. Русская семиография. СПб., 1912. Табл. 62; Бугославский С. А. К лит. истории «Памяти и похвалы кн. Владимиру»//ИОРЯС. 1925. Т. 29. С. 105-159; Федотов Г. П. Канонизация св. Владимира//Владимирский сб. Белград, 1939. С. 188-196; Palikarova-Verdeil R. La musique byzantine chez les bulgares et les russes. Copenhague, 1953. P. 169-170; Розов Н. Н. Рукописная традиция «Слова о законе и благодати»//ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 42-53; Подобедова О. И. Московская школа живописи при Иване IV. М., 1972. С. 10-21; Высоцкий С. А. Ктиторская фреска Ярослава Мудрого в Киевской Софии//ДРИ. М., 1988. [Вып.:] Художественная культура X - 1-й пол. XIII в. С. 120-134; Серегина Н. С. Песнопения рус. святым: (По мат-лам рукописной певч. книги XI-XIX вв. «Стихирарь месячный»). СПб., 1994. С. 66-73, 244-249, 300-309. Н. С. Серёгина Прижизненные изображения В. С. Древнейшие изображения сохранились на монетах В. С.- т. н. златниках и сребрениках, чеканенных после Крещения Руси, на рубеже X-XI вв., к-рые в иконографическом отношении являются переработанным повторением визант. солидов и милиарисиев X в., а также имп. печатей того же времени. |
| Наконечник копья найден только один (площадка на валу 2, рис. 34, 1). У него узкий четырехгранный стержень типа пики, воронковидная втулка. Такие копья служили для пробивания металлического доспеха и являлись типичным оружием азиатских воинов-кочевников в период с X до XII–XIII вв., особенно в последние столетия, когда лезвие копья сужается (Кирпичников А. Н., 1966 б, с. 15, 16). Меч с обломанным концом и без навершия найден в длинном доме 7 (рис. 58, 8). Его изогнутое железное перекрестие, круглое в поперечном сечении и имеющее слегка расширяющиеся концы, характерно для мечей первой половины XIII в. (Кирпичников А. Н., 1966 а, с. 55). Оковка ножен меча с геометрическим прорезным орнаментом (длинный дом 7, рис. 58, 9) и вторая оковка в виде металлической рамки с овальным концом и каплей внизу относятся также к первой половине XIII в. (Кирпичников А. Н., 1975, с. 33, 34). Несколько колечек от кольчуги, плоских, диаметром 15 мм (капище 3), принадлежат к типу кольчуг, которые распространились в южнорусских землях с начала XIII в. (Кирпичников А. Н., 1971, с. 14). Прямоугольные пластины от панциря с дырочками для крепления (капище 3, сооружение 14, рис. 51, 4) известны с X в., но особенно были распространены в XIII–XIV вв. (Медведев А. Ф., 1959, с. 132). Наиболее ранние шпоры с отогнутыми наружу крючками для крепления (сооружение 9) датируются не позднее IX–X вв. (Кирпичников А. Н., 1973, с. 57). Легкие шпоры (типа II по А. Н. Кирпичникову), предназначенные для стрелков-лучников (сооружение 4), шпоры типа III и IV, массивные, служившие тяжеловооруженным всадникам и известные по всей Европе (капища 2 и 3, длинные дома 2 и 8, сооружение 4, южная площадка городища, рис. 31, 25, 26; 32, 4, 5; 34, 9; 36, 14, 15; 48, 10, 11; 50, 5, 6; 51, 7, 10, 11; 56, 18) употреблялись в XII – первой половине XIII в. Самыми поздними являются шпоры типа V, снабженные вместо шипа зубчатым колесиком, они появились в южной Руси в 1220–1230 гг. и господствовали в XIV–XV вв. (сооружение 11, рис. 48, 9) (Кирпичников А. Н., 1973, с. 62–68). В Польше такие шпоры распространились лишь в XIV в. (Hilczerowna Z., 1956, S. 203–207). |
| 31, 5, 23; 32, 16; 44, 15; 50, 4; 53, 15) были хорошо известны на Руси. В Новгороде они употреблялись в X–XI вв., в городах Поднепровья и Волыни (Райки, Вышгород, Плиснеск, Галич) были распространены в XI–XIII вв. и в русской деревне использовались до XX в. (Колчин Б. А., 1959, с. 86; Соловьева В. М., 1952, с. 183–188). Ключи с бородкой, предназначенные для внутренних замков на сундуках и ларцах (длинный дом 7, сооружение 4, рис. 36, 10, 11; 51, 9), относятся к типу 1 (Х–середина XIII в.) и типу 2 (конец XI – середина XIV в.) по новгородской типологии (Колчин Б. А., 1959, с. 90). Накладки с петлями, пластины-оковки и личина замка с орнаментом (длинный дом 7, капище 3, рис. 58, 1, 6, 10, 12–14) похожи на найденные в Полоцке и Ярополче (Штыхов Г. В., 1975, рис. 49, 5; Седова М. В., 1978, таб.1:16). Металлические застежки от небольших шкатулок (капище 3, длинный дом 7) принадлежат к изделиям, хорошо известным жителям городов, их иногда помещали в клады (Корзухина Г. Ф., 1954, с. 13,14). Обломки котлов, клепаных из медных листов и снабженных железными ручками в виде петель (капища 2 и 3, площадка на валу 2, рис. 34, 6, 7), часто встречаются на городищах XII0XIII вв. (Бородино, Серенск, Слободка, Новогрудок, Брест, Райки и т.д.), в Новгороде они употреблялись в XIII–XIV вв. (Колчин Б.А., 1959, с. 104). В Звенигороде найдены также обломки бронзовых ковшей и ложек (капище 3, площадка на валу 2, рис. 31, 1; 34, 2; 46, 7, 8). Обломок стеклянного кубковидного сосуда на поддоне, сделанного из желтоватого прозрачного стекла (капище 3), принадлежит к типу сосудов, особенно характерных для южнорусских городов, начиная с 30-х гг. XII в.; встречены они в Турове и Новогрудке (Щапова Ю. Л., 1972, с. 58). Редкой находкой можно считать серебряную денежную гривну киевского типа, имеющую вес 152 г, длину 6,7 см, ширину 2–4 см, высоту 1/2 см (сооружение 13, 57, 4). Гривна относится к первой группе Шестиугольных слитков, датирующихся XII – первой половиной XIII в. На Волыни известно всего четыре таких слитка, в том числе в Изяславе (Сотникова М. |
| loyers, imposition (Cod. Patmiacus 171)//DOP. – 1972. – – P. 345–356; Dagron G. «Ainsi rein n’echappera a la reglementation». – P. 174–175. 1435 Амброз А. К. Юго-Западный Крым. Могильники IV–VII вв.//МАИЭТ. – (1994) 199 5. – Вып. 4. – С. 40–41; Айбабин А. И. Об этнической атрибуции могильника Узень-Баш//МАИЭТ. – 1993. – Вып. 3. – С. 118–121; Айбабин А. И. Могильники VIII – начала X вв. в Крыму//МАИЭТ. – 1993. – Вып. 3. – С. 127– 130; Веймарн Е. В., Айбабин А. И. Скалистинский могильник. – К., 1993. – С. 5–166; Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. – Симферополь, 199 9. – С. 200, рис. 82,4; Герцен А. Г. Дорос – Феодоро (Мангуп): от ранневизантийской крепости к феодальному городу// АДСВ. – Екатеринбург, 2003. – Вып. 34. – С. 99–100. 1436 См., к примеру, хорошо опубликованные ранневизантийские материалы V–VII вв. аланского могильника Карши-Баир недалеко от железнодорожной станции Верхнеса довая, на левом берегу р. Бельбек (Ушаков С. В., Филиппенко А. А. Об аланах-христианах в Юго-Западном Крыму//Взаимоотношения религиозных конфессий в многонациональном регионе. – Севастополь, 2001. – С. 20–24; Ушаков С. В., Филиппенко А. А. Некоторые типы краснолаковой посуды из раскопок могильника Карши-Баир//Восток – Запад: межконфессиональный диалог. – Севастополь, 2003. – С. 27–34, рис. 1–4; Ушаков С. В., Филиппенко А. В. Символика погребальной обрядности населения из могильника Карши-Баир//Символ в философии и религии. Тезисы докл. и сообщ. – Севастополь, 2004. – С. 44–45; Ушаков С. В., Филиппенко А. А. Могильник Карши-Баир в Юго-Западном Крыму. Погребальный инвентарь (изделия из металла)//Сугдейский сборник. – К.; Судак, 2006. – Вып. 2. – С. 555–564; ср.: Амброз А. К. Юго-Западный Крым. Могильники IV–VII вв. – С. 60–61; Веймарн Е. В., Айбабин А. И. Скалистинский могильник. – С. 194–195, 198; Зубарь В. М. Об основных тенденциях процесса христианизации населения Юго-Западного Крыма//X. сб. – 1999. – Вып. 10. – С. 292–293; Крым в VIII–IX века. Хазарское господство//Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIII века/Отв. ред. Т. И. Макарова, С. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 61; Бармина Н. И. Византийская периферия: феномен «свое – иное» (на примере Мангупской базилики)//Византия и Запад (350-летие схизмы христианской Церкви, 800-летие захвата Константинополя крестоносцами). Тезисы докладов XVII Всероссийской научной сессии византинистов. Москва, 26–27 мая 2004 г. – М., 2004. – С. 18–19; Айбабин А. И. Медальоны с изображением святых из раннесредневековых могильников области Дори//Симво в философии и религии. Тезисы докл. и сообщ. – Севастополь, 2004. – С.3. |
| (Зубарь В. М., Дорофеев В. В., Ушаков С. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1988 г.//Архив НЗХТ. – Д. 2843/I. – Л. 6–12, рис. 20, 15; 21, 9, 10, 14). До X–XI вв. мог действовать склеп г. с прямоугольной камерой (ширина – 3,6 м, длина более 2,4 м, свод обрушился), потолок которой был подперт массивным, овальным в сечении каменным столбом. В восточной части склепа были устроены четыре лежанки: в южной стене, напротив столба в торцовой, восточной части, и две в северной. Восточная лежанка (2,3 х 1,0 X 0,85 м) оказалась заполнена почти до потолка сложенными штабелем человеческими костями, уложенными перпендикулярно ее оси. Под торцевыми стенами лежанки лежали черепа. Всего здесь находились останки 26–28 взрослых и 4–5 детей, причем до 5 черепов оказались со следами искусственной циркулярной деформации, то есть позднеримского – ранневизантийского времени (не ранее конца III в. и не позже VII в.). На северо-восточной лежанке (1,5 х 0,8 х 0,95–0,75 м) было совершено 16–17 ингумаций, три из них принадлежали детям. Среди костей была обнаружена сделанная из гладкой проволоки бронзовая серьга-колечко типично раннесредневекового облика. Южная лежанка осталась не расчищена, но возле нее, в засыпи зафиксированы фрагменты стенок желобчатой амфоры V–VII вв. и два донышка высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, какие бытовали в середине IX–XI вв. (Зубарь В. М., Дорофеев В. В., Ушаков С. В. Отчет... – Л. 13–15, рис. 25). 1469 Романчук А. И. Западный загородный храм Херсонеса//ВВ. – 1990. – Т. 51. – С. 165–171. По мнению исследователей, ведших здесь раскопки, склепы с раннесредневековыми погребениями встречались только возле этого храма и отсутствовали ближе к стенам города (Зубарь В. М., Шевченко А. В. Отчет о раскопках херсонесского некрополя в 1982 году//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 56). Но уже в 1983 г. подобные склепы были выявлены и на этом участке некрополя (см.: Зубарь В. М., Шевченко А. В. Отчет о раскопках западного некрополя Херсонеса в 1983 году. – Л. 36–41, склепы Следовательно, они были рассеянны по всей территории Западного кладбища. |
| Дворец Каср-эль-Абд. Ок. 200–175 гг. до Р. Х. Ко II тыс. до Р. Х. относятся руины храмов «ханаанского» типа (с целлой и простым колонным портиком) в Пелле (XVI-XIV вв. до Р. Х.) и Дейр-Алла (к северо-западу от Эс-Салта; XVI-XIII вв. до Р. Х.), где была найдена упавшая со стен штукатурка с текстом т. н. Книги прор. Валаама. К эпохе ветхозаветных царств Аммона, Моава и Эдома принадлежат остатки многочисленных крепостей (в Селе, Эль-Караке, Мадабе, Петре и др.), а также башни аммонитян (ок. 30), прямоугольные и цилиндрические, выполнявшие, вероятно, оборонительную функцию. Хорошо сохранилась (на высоту 5-6 м при диаметре более 20 м) башня Руджм-эль-Мальфуф в Аммане, к-рую датируют периодом от Х до VI в. до Р. Х. На территории И. найдены также произведения скульптуры VII-VI вв. до Р. Х.- статуи правителей, предметы прикладного искусства, выполненные под егип. и финик. влиянием (большая часть - в Археологическом музее в Аммане). Среди археологических находок II-I тыс. до Р. Х.- печати, сосуды, резные раковины, фрагменты многочисленных изделий егип., месопотамского, финик. происхождения, свидетельствующие об активной торговле в регионе. К эпохе после завоевания Ближ. Востока Александром Македонским и ко времени владычества Птолемеев и Селевкидов в Заиорданье относятся остатки эллинистических крепостей III-I вв. до Р. Х. (в Хисбане, к северу от Мадабы, на горе Джабаль-Сартаба близ Пеллы и др.). Важнейшим памятником эпохи раннего эллинизма является загородный дворец Каср-эль-Абд в Тире (близ дер. Ирак-эль-Амир к западу от Аммана), построенный ок. 200-175 гг. до Р. Х. Гирканом, представителем эллинизированной иудейской семьи Товиев (2 Макк 3. 10-11). Уникальное здание не было окончено; полностью сохранились стены 1-го и частично 2-го этажа. Местная, восходящая к месопотамским и персид. образцам основа соединена с ордерными элементами александрийского происхождения (колонны, вырастающие из чаш аканфа, дорический фриз по верху здания, сдвоенные колонны, чередование замедляющихся и ускоряющихся ритмов колонн и пилястр, карнизы над порталами с поддерживающими их тонкими кронштейнами, торцы стен по сторонам входного портала с пилястрами и полуколоннами, поставленными на одну базу). Сохранились изображения львов (фриз над 1-м этажом), леопардов (водометы у основания стен) и орлов (на углах здания), выполненные в технике высокого рельефа. Дворец был покрыт штукатуркой и раскрашен в красный и синий цвета. |
|
|
