| Поддержавшие его православные подданные смогли вернуть себе большую часть своих прав. Но все же господствующим исповеданием в Литве отныне стало считаться католичество. Витовт-Александр и большинство последующих великих князей Литовских уже были католиками. Продолжали действовать, хотя почти не исполнялись на практике, дискриминационные законы в отношении православных. Однако в 1413 г., в момент усиления польского влияния, они были вновь официально повторены на Городельском сейме. Дипломатический талант Киприана и его умение находить компромисс со всеми много способствовали благу Православия в Литве и Польше. Так, вполне дружественно складывались у Киприана отношения с Ягайлом, который после своего перехода в католичество именовался королем Владиславом II. Между Ягайлом и Киприаном даже была достигнута договоренность по поводу переговоров о возможном соединении Православной и католической церквей, к которым они собирались подключить Константинополь. Однако едва ли Киприана можно заподозрить в подлинных униональных симпатиях. Скорее он, как и многие греки, еще верил в возможность реального восстановления общения с Римом без подчинения ему. Эта идея увлекала тогда многих эллинов, чаявших в ее претворении в жизнь спасения гибнущей Византии силами христианского Запада. Не исключено, однако, что это был тактический прием, направленный на то, чтобы разговорами об унии, не имеющими серьезного продолжения, обеспечить православным Польши и Литвы более благоприятные условия существования. Приверженность Киприана традициям афонского паламитского исихазма и поддержка, оказанная ему преп. Сергием и другими отцами русского монашества, свидетельствуют наиболее красноречиво о том, что сторонником латинства Киприан быть не мог. С Витовтом у Киприана тоже складывались вполне ровные отношения, так как, в отличие от Ягайло, Литовский князь был весьма веротерпим, будучи лишь формальным католиком. Кроме того, между Москвой и Литвой на время наступило перемирие, так как Василий Димитриевич вступил в брак с Софьей, дочерью Витовта. |
| «Памятная книжка СПБ дух.акад.на 1915/1916 уч.год», стр.9. Елевферий митр. «Соборность Церкви, Божие и Кесарево», Париж, 1938, стр.73. Илиодор, стр.106, 125–128. Булгаков, стр.1412, 1414. БЭС m.II, стб.2417. ФПС I, 28, стр.2. ФПС III, стр.7. Er wurde am 1.1.1873 geboren. Schon als Archimandrit zeichnete er sich durch ein heiligmäßiges Leben, Gebetseifer und strenge Askese aus und wurde deswegen zum Beichtvater der Zarenfamilie berufen. Auf seine Fürsprache hin kam Rasputin an den Zarenhof, den er dann aber später immer wieder warnte und bekämpfte. – Auf dem Landeskonzil sollte er über das Problem des «Imjaboznidestvo» referieren; das riesige Material darüber ist in Rußland geblieben. Als EB von Poltava mußte er viel unter den ukrainischen Nationalisten leiden, er kam sogar ins Gefängnis, weil er sich weigerte, eine feierliche Panichida für Ivan Mazepa in der Kathedrale abzuhalten. 1920 emigrierte er nach Konstantinopel, 1921 kam er nach Jugoslawien und nahm am ersten Konzil der Auslandskirche teil, dann wurde er Mitglied des neu errichteten Synods der ROK im Ausland. 192S wurde er nach Bulgarien berufen, wo er bis 1931 im Synodalhaus in Sofija zurückgezogen lebte. 1931 zog er auf Einladung seiner früheren Freunde aus Petersburg nach Frankreich. Er lebte in Clamart bei Paris, dann in Limmerais an der Loire bei Paris. Er starb am 6./19.2.1940 (1938?) in Limmerais. Er bat, Ln einem eisernen Sarg bestattet zu werden, damit sein Leichnam einmal nach Rußland gebracht werden könnte. Werke: V pamjat‘ svjatych otec šesti Vselenskich Soborov, in: МР1981 ,7 ,36–40. O Troice, in: MP 1983 ,6 ,44f. Literatur: R. Fülöp-Miller, Der heilige Teufel. Rasputin und die Frauen. Leipzig 1927, passim. Cerk.Vest.Zap.Ev.Ep. 1940 ,1–2 ,4 : gest. 6.2.1940. Archim. Averkij (Taušev), Propovednik «Edinago na potrebu» (K pjatnadcatiletju konÒyny archiep. Feofana Poltavskago, in: Prav. Rus’ 1953,3,9–11: gest. am 6.2.1938. E. Koncevi, Archiep. Feofan Poltavskij. Linyja vosopominanija, ebda. 1974,24,6–8: gest. 6./19.2.1940. |
| Тревожимый опасениями за свою будущность и обольщаемый мечтами о власти, Борис стал действовать против царевича, как против личного врага своего. Сперва запретил он поминать имя его в церквах, давая знать России, что сын седьмой жены Иоанновой – не наследник престола. Поскольку же Борису известно было, что много было таких, которые по тому самому, что оскорбительное распоряжение о царевиче принадлежало Борису, готовы всеми мерами действовать за царевича; то Борису смерть царевича казалась необходимой. Люди, поставившие судьбу свою в зависимость от судьбы Годунова, довели в нём эту мысль до убеждения 256 . Вследствие того дьяк Михаил Битяговский послан в Углич править земскими делами и хозяйством вдовой царицы. Вместе с ним явились в Углич сын Битяговского Даниил, племянник Никита Качалов и Осип Михайлов, сын мамки Димитриевой. И вот 15 мая «царевича в Угличе не стало» 257 . Как это случилось? Посланные из Москвы князь Василий Шуйский, окольничий Клешнин и дьяк Вылузгин доставили царю Феодору следственное дело, которым уверяли, что царевич, играя ножом с детьми в тычку, вдруг от падучей болезни упал и закололся 258 . Но это была только клевета, которой вновь оскорбляли имя св. царевича. Следствие, рассмотренное перед судом беспристрастия, оказывается жалким усилием закрыть правду в глазах царя Феодора. В нём не записали общего голоса Угличан, уверявшего следователей, что царевич убит. В нём старались не о том, чтобы открыть правду, а о том только, чтобы выставить царевича больным. Например, самый первый допрос был следующий: «которым обычаем царевича не стало? И что его болезнь?» В продолжение всего следствия вся заботливость следователей устремлена к тому, чтобы набрать как можно более голосов о болезни царевича. Напротив, если кто из допрашиваемых упоминает о насильственной смерти царевича, такое показание остаётся без всякого внимания, – не спрашивают: при ком это было? Кто убийцы? Как и когда убит царевич? Нежелание следователей открыть истину и желание закрыть её видно по показанию почти каждого ответчика 259 . |
| Но не те были уже времена, чтобы Мнишек мог возбудить всеобщее сочувствие. Поведение Марины, которая в то время стояла во враждебном положении и к королю, и Речи Посполитой, не могло располагать никого к участию в том, что соединялось с делом самозванцев. На Мнишка смотрели как на честолюбца, который не разбирал средств к возвышению семьи своей. Никто не верил в его Димитриев, никто не верил в невинность Мнишка в этих делах. Мало было таких, которые находили бы справедливым мстить пленному царю за Мнишков; напротив, большинство наклонялось к несчастному узнику. Мнишек проговорил свои обвинения. Василий стоял молча. Но и все собрание панов Речи Посполитой молчало, и этим безмолвием все показали, что не хотят в угоду Мнишку огорчать и без того горькую судьбу низложенного царя. Король отпустил его милостиво. Царя с братьями отправили в Гостынский замок, недалеко от Варшавы, и там назначили им пребывание под стражею. Впрочем, их содержали не скудно, как видно из описи вещей и одежд, после Василия оставшихся, большею частью подаренных Сигизмундом. 113 Неволя и тоска свели царя через год в могилу. В том же замке скончался после него Димитрий, брат его, и жена Димитрия, подозреваемая в отравлении Скопина. Много лет спустя костям невольников суждено было перейти в родную землю. Мнишек, еще до представления пленного царя, выдержал нападение. Кто-то из важных панов подал жалобу на сендомирского воеводу и требовал предать его суду сената за поступки, которыми он наложил пятно на Речь Посполитую. Ему поставлено было несколько обвинительных пунктов: из них, кроме утайки королевских доходов с Самборской экономии, все относились до поведения воеводы в московском деле. «Зачем, – гласили эти пункты, – пан воевода признал царем обманщика Отрепьева, проводил его на царство; обманщик впоследствии, как было доказано, злоумышлял на короля, сносился с его врагами, хотел овладеть короною польскою, пользуясь начавшимися в Польше смутами, а Мнишек повез ему дочь, конечно, в надежде, что он достигнет польской короны. |
| Вскоре на первый план вышли иные события. Тохтамыш предпринял большой поход против эмира Тамерлана , окончившийся неудачно. Хан нуждался в средствах и союзниках. Летом 1392 г. он вызвал в Орду В. Д. У московского вел. князя были свои планы. Он повез дорогие подарки, золото и серебро. Воспользовавшись затруднительным положением Тохтамыша, за привезенные сокровища В. Д. получил от хана ярлык на вел. княжество Нижегородское и посла, к-рый должен был утвердить данное решение. В кон. окт. 1392 г. вел. князь вернулся в Москву, но еще будучи в дороге, из Коломны отправил ордынского посла и своих бояр в Н. Новгород. Там местные бояре изменили своему князю, и правивший в Нижнем вел. кн. Борис Константинович без сопротивления был сведен со стола и отправлен на княжение в Суздаль. Вскоре в Н. Новгород приехал и сам В. Д. Он пробыл там 2,5 месяца, устанавливая новые порядки и посадив в городе и др. адм. центрах своих наместников. Присоединение к Москве Нижегородского княжества, одного из 3 существовавших к тому времени вел. княжеств Сев.-Вост. Руси, стало самым крупным политическим достижением В. Д. И хотя впосл. нижегородские князья неоднократно делали попытки вернуть себе Н. Новгород, Суздаль и Городец, их успехи носили кратковременный характер и важные в стратегическом и экономическом отношениях земли по Н. Оке и Ср. Волге остались за Москвой. В летописных сводах, восходящих к общерус. своду 1418 г. митр. Фотия , сообщается, что одновременно с ярлыком на Н. Новгород В. Д. получил от Тохтамыша ярлыки на Муром, Мещёру и Тарусу. Едва ли такое количество ярлыков вел. князь сумел получить в 1392 г., тем более что ранние летописи молчат о приобретении В. Д. 3 последних земель. Однако о планах присоединения к владениям вел. князя Мурома и Тарусы шла речь в его договоре с кн. Владимиром Андреевичем от янв. 1390 г. В др. договоре тех же князей от 1401/02 г. Муром и Мещёра числились уже в составе владений вел. князя, следов., они были присоединены В. Д. в 1392-1401 гг. Присоединение Тарусы, возможно, произошло между 1392 и 1418 гг., когда был составлен свод митр. Фотия, сообщивший о получении В. Д. ханского ярлыка на Тарусу. |
| Весной 1398 г. 3-тысячное войско новгородцев выступило в поход и летом опустошило не только Двинскую землю, но и владения В. Д.: Белоозеро, Вологду, Устюг, галичские и кубенские волости. Вел. князь вынужден был отступиться от Двинской земли и осенью 1398 г. заключить мир с Вел. Новгородом. На такое решение московских властей повлияло и то, что в апр. 1398 г. литов. вел. кн. Витовт договорился с тевтонскими рыцарями о разделе граничивших с ними и Литвой рус. земель: Ордену должен был отойти Псков, Литве - Вел. Новгород. Соглашение было утверждено 12 окт. 1398 г. Продолжение войны с Новгородом толкало новгородцев в сторону Литвы, возвращением же Двинской земли Новгороду московский вел. князь добивался перехода новгородцев на свою сторону и получал важного союзника при отражении возможного литовско-нем. наступления на рус. земли. Подготовка наступления шла весьма интенсивно. Витовт намеревался использовать силы не только Ордена, но и Польши, где правил его двоюродный брат кор. Владислав-Ягайло, а также укрывавшегося в Литве хана Тохтамыша. Последний рассчитывал с помощью литов. вел. князя вернуть себе власть над Ордой. В. Д. предпринял ряд шагов, чтобы противостоять угрозе: он заключил договор с Тверью, к-рая ранее при обострении московско-литов. отношений принимала сторону Литвы. Договор 1399 г. носил более равноправный характер, чем заключенный между ними договор 1375 г. Москва и Тверь обязывались вместе выступать против общих врагов: литовцев, немцев и татар. В договоре 1399 г. были подтверждены право московских князей на территорию бывш. Владимирского вел. княжения, их контроль над Вел. Новгородом, незыблемость границ последнего. Видимо, по тайной договоренности Твери была передана Ржева, за обладание к-рой боролась Литва. Тем самым московский князь осложнял отношения Литвы с Тверью, заставляя правителя последней действовать на своей стороне. Общие положения договора впосл. входили во все московско-тверские соглашения XV в. Заключив договор с Тверью, В. Д. сумел добиться единения остальных, менее могущественных рус. князей, к-рые дружно послали грамоты Витовту о расторжении с ним мира. Литов. вел. князь должен был понять, что он будет воевать с коалицией рус. князей, тем не менее Витовт выступил в поход. Однако до нападений на рус. земли дело не дошло. Ордынский хан Тимур-Кутлуг, узнав о планах Витовта и опасаясь восстановления власти в Орде Тохтамыша, собрал громадное войско и встретил литов. вел. князя с его союзниками на р. Ворскле (под Полтавой). 12 авг. 1399 г. на ее берегах произошло сражение, Тимур-Кутлуг одержал полную победу, и угроза рус. землям с запада перестала существовать. На неск. лет Витовт вынужден был отказаться от активной внешней политики, затрагивавшей интересы московского вел. князя. |
| схимонах Епифаний (Чернов) Скачать epub pdf Глава третья. Преподавательская деятельность. Принятие монашества В биографии Владыки Феофана, составленной Архиепископом Аверкием (Высокопреосвященный Феофан, Архиепископ Полтавский и Переяславский. К столетию со дня рождения: 1872–1972гг. Джорданвилль, 1974г.), есть некоторая неточность. Там указывается, что Архиепископ Феофан родился 1-го января 1872 года. Эта дата ошибочна. Да и сам биограф не уверен в ней. В другой работе Архиепископ Аверкий указывает иной год рождения Архиепископа Феофана, а именно, 1873 год. Но и обе эти даты ошибочны. В данном случае несомненной нужно считать ту дату, которую сообщает сам Архиепископ Феофан. А это прежде всего свидетельство официального документа, нансеновского паспорта, по которому он жил за границей. В его нансеновском паспорте, выданном в Софии, стояла дата рождения: 31 декабря 1874 года (по старому стилю). Переехав во Францию и переменив нансеновский паспорт на новый, выданный в Париже, Архиепископ Феофан снова указывает прежнюю дату своего рождения. Эту же дату подтверждает и мэрия Лимерэ-Амбуаз (Франция), где похоронен Архиепископ Феофан. Кроме того, на его гранитном надгробии стоят годы его жизни: 1874–1940. Помимо этого, сам Архиепископ как-то упоминал, что он окончил духовную семинарию в семнадцать (неполных) лет, перешагнув через три класса, о чем было уже сказано прежде. Как известно, он поступил в С.-Петербургскую Духовную Академию в 1891 году, а окончил ее в 1895, на двадцать первом году жизни. Так Владыка Архиепископ и говорил: «В год моего окончания Академии, в возрасте двадцати одного года (в это время ему было 20 лет и 8 месяцев), я начал преподавать в той же самой Академии... » В 1896 году Василий Димитриевич назначается доцентом С.-Петербургской Духовной Академии по кафедре библейской истории и принимает монашество с именем Феофан, в честь преподобного отца нашего Феофана Исповедника , Епископа Сигрианского, и в благоговейную память Преосвященного Феофана, затворника Вышенского . В том же году он полагается в сан иеродиакона и иеромонаха. |
| Свойства народа изъясняются всегда обстоятельствами; однако ж действие часто бывает долговременее причины: внуки имеют некоторые добродетели и пороки своих дедов, хотя живут и в других обстоятельствах. Может быть, самый нынешний характер Россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством Моголов. Некоторые думали, что суеверие обезоруживало нас против сих тиранов; что Россияне видели в них бич гнева Небесного и не дерзали восстать на исполнителей Вышней мести, подобно как чернь доныне мыслит, что нельзя обыкновенными средствами угасить пожара, производственного молниею. История не доказывает того: Россияне неоднократно изъявляли самую безрассудную дерзость в усилиях свергнуть иго; недоставало согласия и твердости. Но заметим, что вместе с иными благородными чувствами ослабела в нас тогда и храбрость, питаемая народным честолюбием. Прежде Князья действовали мечем: в сие время низкими хитростями, жалобами в Орде. Древние Полководцы наши, воспаляя мужествов в воинах, говорили им о стыде и славе: Герой Донской битвы о венцах Мученических. Если мы в два столетия, ознаменованные духом рабства, еще не лишились всей нравственности, любви к добродетели, к отечеству: то прославим действие Веры; она удержала нас на степени людей и граждан, не дала окаменеть сердцам, ни умолкнуть совести; в уничижении имени русского мы возвышали себя именем Христиан и любили отечество как страну Православия. Внутренний государственный порядок изменился: все, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезало. Князья, смиренно пресмыкаясь в Орде, возвращались оттуда грозными Властелинами: ибо повелевали именем Царя верховного. Совершилось при Моголах легко и тихо чего не сделал ни Ярослав Великий, ни Андрей Боголюбский, ни Всеволод III в Владимире и везде, кроме Новагорода и Пскова, умолк Вечевой колокол, глас вышнего народного законодательства, столь часто мятежный, но любезный потомству Славянороссов. Сие отличие и право городов древних уже не было достоянием новых: ни Москвы, ни Твери, коих знаменитость возникла при Моголах. Только однажды упоминается в летописях о Вече Московском как действии чрезвычайном, когда столица, угрожаемая свирепым неприятелем, оставленная Государем, видела себя в крайности без начальства. Города лишились права избирать Тысячских, которые важностию и блеском своего народного сана возбуждали зависть не только в княжеских чиновниках, но и в Князьях. |
| Московитяне с любопытством смотрели на своих единоплеменников, уже принявших обычаи иноземные; а Бояре южной России дивились величию Москвы (за сто лет едва известной по имени), красоте ее церквей, святых обителей и пышности двора Василиева, напомнившей им древние предания о блестящем дворе Ярослава Великого. Всего же более дивились они в ней благоустройству гражданскому, необыкновенному в их странах, где троны Владимирова потомства стояли пусты и где Паны Литовские, искажая язык Славянский, давали чуждые законы народу. Великий Князь осыпал пришельцев милостями и к общему удивлению отдал Свидригайлу в Удел не только Переславль. Юрьев, Волок, Ржев и половину Коломны, но даже столицу Владимирскую с селами, доходами и людьми, как сказано в летописи: столь выгодною казалась ему дружба сего Ольгердова сына. Легкомысленный, надменный Свидригайло уверительно говорил о тайных связях своих с Вельможами Литовскими; хвалился завоевать с помощью Москвитян в несколько месяцев всю землю Витовтову; обещал Василию Новгород Северский и склонил его к возобновлению неприятельских действий против тестя. Великий Князь не был легковерен; но мог надеяться, что, имея с собою Ягайлова брата, или подлинно найдет друзей в Литве, или приобретет мир выгодный. В последнем отчасти и не обманулся. Витовт встретил зятя на берегах Угры. Многочисленное войско его состояло, кроме Литвы, из полков Киевских (предводимых Олельком Владимировичем, внуком Ольгердовым), Смоленских и даже из Немцев, присланных к нему Великим Магистром Прусским. Тщетно Свидригайло искал изменников в стане Литовском: самые Россияне, служа Витовту, готовы были мужественно ударить на полки Великокняжеские. Но зять и тесть наблюдали равную осторожность; с обеих сторон действовали только легкими отрядами, избегая главного сражения; наконец, вследствие многих переговоров, согласились в мирных условиях, назначив Угру пределом между Литвою и Московскими владениями в нынешней Калужской Губернии. Города Козельк, Перемышль, Любутск возвратились к России и были с того времени Уделом Владимира Андреевича Храброго. |
| В Государствование Донского Россияне Великого Княжения оставили куны, заменив оные мелкою, серебряною монетою, для коей служила образцом Татарская. Моголы в древнем своем отечестве и в Китае вместо денег употребляли древесную кору и лоскутки кожаные с клеймом Ханским; но в Бухарин и в Капчаке имели собственную серебрянную и медную монету: первая называлась тангою, вторая пулом. Россияне сим именем назвали и свою, то есть, серебряную, деньгами, а медную пулами. Последние уже ходили и при отце Донского; а древнейшие из серебряных, доныне нам известных, биты в княжение Димитрия, весом 1/4 золотника, с изображением всадника. В мирном условии Тверского Князя с Димитрием, заключенном в 1375 году, еще упоминается о резанях, или мелких кунах; но в позднейших договорах цены вещей определяются только алтынами и деньгами (коих считалось 6 в алтыне). Последний год Димитриева княжения особенно достопамятен началом огнестрельного искусства в России. Пишут, что Монах Францисканский, Константин Ангклицен или Бартольд Шварц, изобрел порох около половины XIV века и сообщил сие важное открытие Венециянам, воевавшим тогда с генуэзцами. Французы в 1338 году уже знали оное, и Король Английский Эдуард III, в славной битве при Креси (в 1346), разил неприятелей пушками. Вероятно, что Аравитяне еще гораздо ранее употребляли порох. Восточные Историки XIII столетия описывают его действие, и Гренадский Владетель, Абалвалид Исмаил Бен Ассер, в 1312 году имел снаряд огнестрельный. Нет сомнения, что и Монах Рогер Бакон за 100 лет до Бартольда Шварца умел составлять порох: ибо ясно говорит, в своем творении De nullitate Magiae, о свойстве и силе оного. Сказание нашего собственного летописца, что в 1185 году Князь Половецкий Кончак возил с собою Харазского Турка, стрелявшего живым огнем, также заставляет думать, что оружие сего человека могло быть огнестрельное. Но в России оно не употреблялось до 1389 года, когда, по известию одной летописи, вывезли к нам из земли Немецкой арматы и стрельбу огненную, с того времени сведанную Россиянами. Хотя еще в описании Московской осады 1382 года упоминается о пушках, но так назывались у нас прежде не нынешние воинские орудия сего имени, а большие самострелы, или махины, коими осажденные бросали камни в осаждающих. – При сыне Донского, Василии, уже делали в Москве и порох. |
|
|
