| 999 Likowski Е. Stanowisko ksiecia Ostrogskiego wobec Unii Brzeskiej (Le prince Ostrogski et l’Union de Brzesc)//Bulletin International de l’Academie des sciences, 1896. P. 218–227; Kempa T. Unijne koncepcje Konstantego Wasyla Ostrogskiego//Czterechsetlecie zawarcia Unii Brzeskiej. 1596–1996. Pod. red. St. Alexandrowicza i T. Kempy. Torun, 1998. S. 33–48; Melnyk M. Zagadnienia soteriologiczne widziane w swietle projektu unii Konstantego Ostrogskiego//Polska-Ukraina. 1000 lat sasiedztwa. T. 4. Przemysl, 1998. S. 97–142. 1000 О широте религиозных взглядов К. Острожского свидетельствуют и его активные контакты с протестантами и даже антитринитариями, в которых князь не видел богоотступников, и его готовность к унии, заявленная в 80-е годы XVI в. и в 1593 г. См.: Быков Н.П. Князья Острожские и Волынь. Петроград, 1915. С. 16–18; Немировский Е.Л. Начало книгопечатания на Украине. Иван Федоров. М., 1974. С. 90–92; Lewicki 1933. 1001 АЗР. Т. IV. С. 63–66; DUB. 8, 9. Р. 17–20; Текст послания дошел до нас только в составе «Антиризиса» (Антиризис. Стб. 575–588). 1005 Клибанов А.И. Послание Кампанеллы Московскому государю и православному духовенству//Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 355–361; Плохий 1989. С. 58–65 (миссия А. Кумуловича к казакам). 1006 См., напр.: Флоря Б.Н. Вопрос о «новой унии» в украинско-белорусском обществе 20-х – 40-х годов XVII в.//Дмитриев М.В., Заборовский Л.В., Турилов A.A., Флоря Б.Н. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. Часть II. Брестская уния 1596 г. Исторические последствия события. М., 1999. С. 122–150. 1007 См.: Турилов A.A. К истории проектов ликвидации Брестской унии (неизвестное послание князя К.К. Острожского патриарху Иову)//Славяне и их соседи, Вып. 3. Католицизм и православие в средние века. М., 1991. С. 128–140. 1008 DUB. Р. 49: «obedientiae praestandae causa, se per omnia subdentes potestati suae Sanctitatis, et renunciantes suo patriarchae». |
| Никаких переговоров о предложенных ими условиях с И. Потеем и К. Терлецким не вели. В написанном для них исповедании веры, как убедительно показал митр. Макарий, провозглашалась приверженность католическому вероучению в его полном объеме, а те уступки, которые курия сочла целесообразными, были оформлены не как соглашение между папой и представителями местной Церкви, а как односторонний акт папского пожалования (см. подробнее об этом: Дмитриев. Генезис Брестской унии. С. 62–67). В папском постановлении от 21 января 1596 г. само разрешение Западнорусской Церкви сохранить традиционные «священные обряды и церемонии» было дано в такой условной форме («если только эти обряды не противоречат истине и учению католической веры и не препятствуют общению с Римской Церковью»), которая оставляла за курией полную возможность со временем устранить все нежелательные отличия в обрядах. По-видимому, действуя подобным образом, политики из папской курии принимали во внимание трудное положение епископов — сторонников унии, которые не могли рассчитывать сохранить свои кафедры без поддержки государственной власти, а такая поддержка была бы им оказана лишь в случае заключения унии. Поэтому они не ожидали со стороны еп. Ипатия Потея и еп. Кирилла Терлецкого противодействия своим планам и не ошиблись в своих расчетах. Епископы несомненно отдавали себе отчет в том, что происходит на самом деле, и что такой исход переговоров может осложнить обстановку у них на родине. Не случайно в письме из Рима архиеп. Гнезненскому С. Карнковскому, они просили, чтобы король еще раз издал универсал с обещанием, что после заключения унии все традиционные для Западнорусской Церкви обряды будут сохранены (Niemciewicz Y. U. Dzieje panowania Zygmunta III. Krak?ow, 1860. T. 3. S. 274–277). Время возвращения епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого определено митр. Макарием неточно. В письме их сопровождавшего П. Аркудия генералу ордена иезуитов К. Аквавиве от 20 июня 1596 г. отмечено, что они прибыли в Варшаву в конце работы сейма, заседавшего с 26 марта по 6 мая 1596 г. |
| документы, хранившиеся в с.-петербургской Публичной б-ке; впосл. они были переданы в Польшу и погибли во время второй мировой войны. В 1-м разд. работы Ж. остановился на принятии в 1573 г. «Варшавской религиозной конфедерации», провозгласившей свободу совести в Польше. Ж. установил роль некоторых католич. деятелей в подготовке унии, в т. ч. кард. Ипполита Альдобрандини (впосл. папа Климент VIII ). Причины соглашения правосл. епископов в Белзе 20 июня 1590 г. о принятии унии с католической Церковью Ж. видит исключительно в личных амбициях архиереев. К 1595 г. относятся первые протесты против унии, исходящие, по словам Ж., от «передового шляхетского класса». Ж. подробно рассмотрел процесс подготовки универсала кор. Сигизмунда III Вазы о соединении «людей греческой веры» с Римской Церковью, изданного 24 сент. 1595 г., и протест против него участников правосл. Брестского Собора 1596 г. (см. Брестские Соборы ) во главе с экзархом К-польского патриарха Никифором , вскоре незаконно арестованным польск. властями и мученически скончавшимся в заключении (1599). 2-й разд. труда Ж. посвящен событиям церковной и гражданской истории Зап. России в 1595-1600 гг.: Брестскому Собору 1596 г. (см. Брестская уния 1596 г. ) и причинам неудачи православных в борьбе с унией на сеймах 1596 и 1597 гг. 3-й разд. посвящен событиям 1601-1609 гг., когда сеймы признали права на существование и постепенное восстановление правосл. церковной иерархии, что было вызвано во многом внешнеполитическими трудностями Польши (по мнению рецензента С. Т. Голубева (Отзыв о сочинении проф. П. Н. Жуковича «Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковною унией до 1609 г.» (СПб., 1901). СПб., 1904), Ж. преувеличил положительные итоги данного периода для православных). Ж. рассмотрел процесс формирования общественного взгляда, отвергавшего преемство униат. иерархии по отношению к иерархии древнерус. Киевской митрополии. Ученый отметил, что после 1610 г. проявляется заинтересованность вопросами веры со стороны казачества, роль к-рого в церковных делах в дальнейшем возрастала. |
| Митрополит Макарий, опираясь только на официальные польские источники, не мог, конечно, вскрыть закулисные механизмы принятия решений об унии и по тем или иным вероисповедным вопросам и осветить все повороты в развитии религиозно-политической борьбы в Речи Посполитой в столетие между 1550 и 1648 гг. Это удалось сделать последующему поколению историков – П.Н. Жуковичу, Е.Ф. Шмурло, К. Ходыницкому, О. Халецкому, Б.Н. Флоре, С. Г. Яковенко, Я. Дзенглелевскому, Б. Гудзяку и др. Тем не менее митрополиту Макарию удалось показать главное – заключение унии с Римом в 1595–1596 гг. вместо ожидаемого преодоления кризиса и наведения порядка в церкви, укрепления ее авторитета и влияния в обществе, национально-религиозной консолидации и подъема христианской культуры породило волну ожесточенных конфликтов и усугубило кризисные явления в Киевской митрополии. Из собранного и изученного автором материала видно, что значительная часть духовенства, шляхты, горожан оказалась в лагере решительных противников унии. С другой стороны, автор объективно показывает, что у униатской церкви было и много сторонников в украинско-белорусском обществе. Как видно из книги митрополита Макария, немало было и таких, кто колебался в выборе между унией и православием . Расколотыми оказались и шляхта, и население городов, и духовенство. При этом благодаря собранным митрополитом Макарием данным достаточно ясно видно, что ситуация по-разному складывалась в разных регионах. В белорусско-литовских территориях и западной части Украины почва для унии оказалась более благоприятной, чем в центральной и восточной Украине. В целом в исследовании митрополита Макария была показана, с одной стороны, ожесточенность и глубина сопровождавших унию конфессиональных конфликтов, с другой стороны – невозможность свести наблюдаемые явления к упрощенной формуле борьбы православия с традиционной католической экспансией. Митрополит Макарий, разумеется, не был свободен от конфессиональной пристрастности в оценке многих сторон истории Брестской унии и особенно униатской церкви и ее лидеров. |
| Далее предполагалось, что Потей и Терлецкий договорятся о согласованных действиях в пользу унии с Рагозой, дадут об этом «знати потиху» католикам, а они, католики, организуют посольство с предложениями о восстановлении единства не только от короля, но и от папы. На совместном соборе православных и католиков будут выработаны условия унии – такие, чтобы «православные цело зостали» как «зъ стороны веры яко и церемоней». В письме Потея – наряду с хорошо известными и постоянно повторяемыми сетованиями об отсутствии единоначалия, дисциплины и порядка в православной церкви – звучит и иной мотив, обыкновенно не замечаемый (или замалчиваемый) историками унии: Потей говорил, что православные терпят обиды не только от своих, но и «от них самых», т.е. от католиков. Следовательно, уния должна была положить конец дискриминации, притеснениям и унижениям православных. Конечно, можно предположить, что Потей обманывал М. Рагозу, выдавая желаемое за действительное ради склонения его к совместным акциям. Но в этом, как и в других подобных случаях, не следует проецировать на период до 1596 г. то, что известно о Потее и его позиции в период после заключения Брестской унии. Вся история подготовки Брестского собора показывает, насколько глубокими были колебания таких людей, как Потей, и насколько первоначальные представления об унии отличались от полученного после ее провозглашения. В письме Потея к Рагозе присутствует и неверие в возможность какого-либо иного выхода из кризиса, кроме унии с католиками. Как мы видели выше, реформаторские устремления предшествующих лет обернулись усилением роли мирян в церкви, что совершенно не устраивало епископа и противоречило его представлениям о путях внутрицерковной реформы. Среди самой иерархии углублялись раздоры, на которые ссылается Потей; по его словам, «владыка львовский» Гедеон Балабан хотел получить непосредственно от короля некие полномочия, которые не только усилят его власть во Львове, но выведут Балабана из-под контроля митрополита («хочет право перевести у двору, жебы и декретъ вашей милости шию ломалъ» – не имеется ли в виду то, что король отказался подтвердить низложение Балабана?) 909 . |
| 72 Jobert A. Aux origines de l’Union de Brest. Le protestantisme en Ruthenie//Ksicga pamiatkowa 150-lecia Archiwum Glownego akt dawnych w Warszawie. Warszawa, 1958. P. 371–382; Jobert A. De Luther à Mohila: La Pologne dans la crise de la Chrétienté, 1517–1648. Paris, 1974 (есть польский перевод); Jobert A. Unia brzeska i jej architekci//Znak, 36 (1984). S. 1491–1524. 73 Halecki O. From Florence to Brest (1439–1596). Hamden 1968; Halecki O. Rome and Eastern Europe after the Council of Trent/Antemurale (1955). P. 8–35. 74 Peri V. Chiesa latina e Chiesa greca nell " Italia posttridentina (1564–1596)//La Chiesa greca in Italia dall’VIII al XVI secolo. Padova: Editrice Antenore, 1973 (Italia sacra, 20–22). P. 271–469; Peri V. La Congregazione dei Greci (1573) e i suoi primi documenti//Studia Gratiana (1967). Collectanea Stephan Kuttner III. P. 129–256; Peri V. Inizi e finalita ecumeniche del Collegio Greco in Roma//Aevum. XLIV (1970). Fasc. 1 P. 1–71; Peri V. I precedenti storici ed ecclesiologici dell’Unione di Brest//Il Battesimo delle terre russe. Bilancio di un millenio. A cura di S. Graciotti. Firenze: Leo S. Olschki Editore, 1991. P. 323–333. 75 Suttner E. Cb. Das wechselvolle Verhältnis zwischen den Kirchen des Ostens und des Westens im Lauf der Kirchengeschichte. Würzburg, 1996; Suttner E.Cb. Gründe für den Miserfolg der Brester Union//Der Christliche Osten 45 (1990). S. 230–241. 76 Heyberger B. Les Chretiens du Proche-Orient au temps de la Reforme catholique, Rome, 1994; Heyberger B. Reforme catholique et union des Eglises orientales (XVIe – XVIIIe siecles)//Homo Religiosus. Autour de Jean Delumeau. Paris: Fayard, 1997. P. 292–298. 77 Borowoj W. Odrzucenie Unii Brzeskiej przez Prawoslawie – przyczyny dogmatyczne i historyczne//Unia Brzeska z perspektywy czterech stuleci. Materialy micdzynarodowego sympozium naukowego. Lublin, 20–21 IX 1995. Pod red. S.S. Gajeka i St. Nabywanca. Lublin, 1998. S. 71–72 (tezy); Ведер В.Р. Конфликт двух интеллектуальных традиций в полемике между Львом Кревзой и Захарием Копыстенским//400 лет Брестской церковной унии, 1596–1996, Критическая переоценка. Сборник материалов международного симпозиума, Неймеген, Голландия. Б.м., 1998. С. 231–237; Podskalsky С. Die Union von Brest aus der Sicht des Ökumenischen Patriarchats (Konstantinopel) im 17. Jahrhundert//OCP. 61 (1995). S. 555–570; Peri V. La lettura del Concilio di Firenze nella prospettiva unionistica romana//Christian Unity. The Council of Ferrara-Florence, 1438/39–1989. Ed. by G. Alberigo. Leuven University Press, 1991. P. 593–611. |
| В., Флоря Б. Н., Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII вв. Ч. 1. Брестская уния 1596 г. Исторические причины. М., 1997. С. 28. 251 Чумичева О.В. Киев и Москва в борьбе с протестантским влиянием: две книги в защиту иконного образа (конец XVI – первая половина XVII в.)//Православие Украины и Московской Руси в XV–XVII веках: общее и различное. М., 2012. С. 64–65, 69. 253 Тимошенко Л.В. Князь В.-К. Острожский и «единоверная» Московия (к проблеме взаимоотношений православных религиозных культур Восточной Европы)//Православие Украины и Московской Руси в XV– XVII веках: общее и различное. М., 2012. С. 105. 254 Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии. Новосибирск, 1998. С. 6–8. 255 Корзо М.А. Внешняя традиция как источник вдохновения. К вопросу об авторстве киевских и московских православных текстов XVII в. Два примера//Studi Slavistici VI (2009). P. 60; Тимошенко Л.В. Религиозность католиков и религиозность православных Речи Посполитой: пути и методы сравнительного анализа представлений модерного общества//Религиозные традиции Европы и современность: изучение и преподавание в российских и зарубежных университетах. Иваново. 2011. С. 138–141. 261 Томсон Ф. Мелетий Смотрицкий и уния с Римом: религиозная дилемма в Рутении XVII века/400 лет Брестской унии 400 лет Брестской церковной унии (1596–1996): Критическая переоценка. Немеген, Голландия. Б.м. 1998. С. 193. 266 Ševenko I. Many worlds of Peter Mohyla//Idem. Ukraine between East and West: Essays on Cultural History to the Early Eighteenth Century. Toronto, 1996. P.165–166. 285 Там же. С. 357. Примечательно, что униатские сочинения подобного толка известны уже с начала XVII в. 286 Эту распространенную точку зрения см.: Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. Том II. СПб., 2004. С. 291–292. 296 Зайцев Д.А. Киево-Могилянская школа в ее влиянии на русскую религиозно-философскую мысль второй половины XVII в. |
| 1884. Т. 1. 1/2. С. 225-238; Сумцов Н. Ф. О влиянии малорус. схоластической лит-ры XVII в. на великорус. раскольническую лит-ру XVIII в. и об отражении в раскольнической литературе масонства//Киевская старина. 1895. Т. 51. Дек. С. 367-379; Сушко О. Причинки до cmyдiй над текстом «Naлïhoдiï»//ЗНТШ. 1903. Т. 54. Отд. 1. С. 1-40; Франко I. Увага про назву «Naлihoдiя»//Там же. Отд. Miscellanea. С. 1-3; Загайко П. К. Ykpaïhcьki nucьмehhuku-noлeмicmu kih. XVI - початку XVII ст. в бopomьбi проти Bamikahy i yhiï. К., 1957; Махновець Л. Ykpaïhcьki письменники: Бio-бiблiorpaфiчhuй словник. К., 1960. С. 377-384; Флоря Б. Н. Древнерус. традиции и борьба восточнослав. народов за воссоединение// Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерусское наследие и ист. судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 197-205; он же. Осмысление конфликтов, вызванных Брестской унией 1596 г., верхами правосл. белорус. и укр. общества// Дмитриев М. В., Заборовский Л. В., Турилов А. А., Флоря Б. Н. Брестская уния 1596 г. и обществ.-полит. борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI - 1-й пол. XVII в. М., 1999. Ч. 2: Брестская уния 1596 года: Ист. последствия события. С. 59-86; Евгений. Словарь. С. 110-111; Опарина Т. А. Иван Наседка и полемическое богословие Киевской митрополии. Новосиб., 1998; Hannick Ch. Перевод и переработка богословских и патристических текстов в трактатах Льва Кревзы и Захарии (Копыстенского)//Traduzione e rielaborazione nelle letterature di Polonia, Ucraina e Russia: XVI-XVIII secolo/A cura di G. Brogi Bercoff, M. Di Salvo, L. Marinelli. Alessandria, 1999; Неменский О. Б. История Руси в «Палинодии» Захарии (Копыстенского) и «Обороне унии» Льва Кревзы//Украïна та Pociя: Проблеми noлimuчhux i coцio-kyльmyphux biдhocuh. К., 2003. С. 409-434; он же. Воображаемые сообщества в «Палинодии» Захарии (Копыстенского) и «Обороне унии» Льва Кревзы//Белоруссия и Украина: История и культура: Ежегодник 2005/2006. М., 2008. С. 41-78; он же. Представление о славянской общности в «Палинодии» Захарии (Копыстенского)//Славянский мир в 3-м тысячелетии: Славянская идентичность - новые факторы консолидации. |
| 6. История подготовки и осуществления унии церквей в конце XVI в. выявила взаимное непонимание католиков и православных. История Брестской унии – история иллюзий. Исторически эти иллюзии были столь же закономерны и неизбежны, сколь закономерен и неизбежен был их крах. Православные епископы и другие православные сторонники унии вовсе не хотели становиться католиками, хотя и не отдавали себе отчета ни в том, что на самом деле разделяло их и католиков, ни в том, в каким последствиям приведет их отчаянный маневр. Католики не хотели и не могли – настолько, насколько они оставались католиками! – пойти на то, чтобы христиане, признавшие власть, авторитет и правоту папы, оставались бы не-католиками. Они, как и православные, не понимали, в чем состоят глубинные различия двух христианских традиций и к каким катастрофическим последствиям может привести заключаемая уния. Взаимное непонимание православных и католиков во времена Брестской унии коренится в особенностях и различиях двух христианских ментальностей, исторически сформированных конфессионально-культурными традициями византийско-православной и латино-католической цивилизаций. 7. Последствия взаимного непонимания и иллюзий стали выявляться уже в 1595 г. Одним из них был фактический отказ католической стороны от проведения общего собора, на который так надеялись православные. Другим – поворот событий, который ждал Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого в Риме. Однако пути назад уже практически не было ни для православных инициаторов унии, которые всё поставили на одну карту, ни для католиков, которые по природе своего экклезиологического мышления не могли отказаться от счастливо представившейся перспективы «обращения» из «схизмы» в истинную веру миллионов «заблудших овечек». Глубокий раскол православной церкви (и следовательно, всего общества!) во время Брестских соборов октября 1596 г. стал, по сути, первым публичным крахом унионного плана и ярчайшим выражением взаимного непонимания двух сторон. История украинско-белорусского православия и Брестской унии позволяет, таким образом, выявить некоторые исторические реальности, определявшие особенности развития католических и православных обществ и противоречия в их взаимодействии в Средние века и в «эпоху конфессий». |
| В этом суждении справедливо то, что конфликт с Львовским братством был, конечно, главной причиной склонности Балабана к унии. Не следует забывать и о противостоянии с патриархом Иеремией, который занял сторону противников Балабана. Это достаточно хорошо видно и из истории отношений Балабана с братством, и из развития событий, приведших к унии. Это же было очевидно и современникам Балабана, например новогродскому воеводе Федору Скумину-Тышкевичу, который писал митрополиту Рагозе, что «слепой может видеть, что всему виною несогласие братства с владыкой Гедеоном. Не меньшим виновником того, вне всякого сомнения, можем признать и патриарха нашего константинопольского, который своими грамотами, сюда высылаемыми, произвел всю эту смуту и до того воспалил противников, что владыка львовский, томимый от братства, не только должен был броситься в такое отщепенство, но, думаю, рад был бы взять в помощь себе и дьявола, что и доказал, и других увлек за собою» 978 . Но, с другой стороны, нет оснований видеть в Балабане только властолюбца и ревнителя епископского авторитета в церкви, который ради этого готов был пойти на унию. Дело, видимо, и в том, что в унии в том виде, в каком она задумывалась православной стороной в 1590–1595 гг., Балабан не усматривал никакой опасности для самобытности, самостоятельности и благоустройства церкви. Наоборот, унионный план православных, как видели, предполагал убить сразу двух зайцев: осуществить реформы в церкви на основе укрепления власти епископата и остановить процесс латинизации. Иными словами, Балабан скорее всего разделял довольно наивное (но – неизбежно наивное) убеждение, что уния не повлечет за собой никаких кардинальных отступлений от принятых в православии традиций. Его церковная деятельность после 1596 г. довольно хорошо известна. Фактически Балабан заменил митрополита, помирился с Львовским братством, стал называться патриаршим экзархом в Киевской митрополии, не уступал Рагозе и Потею в борьбе за церковные имущества, ставил священников, благословлял братства и монастыри, занялся книгопечатанием и школьным делом, т.е., оставаясь в рамках сложившегося компромисса с братчиками, стал осуществлять ту программу реформ, которая была намечена еще в начале 1590-х гг. Это еще раз показывает, что в годы подготовки унии главной целью была не уния как таковая, а преодоление кризиса украинско-белорусского православия. И позиция Балабана в этом отношении была характерной для значительной части православного духовенства. Другие представители духовенства в истории Брестской унии |
|
|
