| Гору. Последняя начинала приобретать славу главного центра монашеской жизни, где по преимуществу сосредоточивалась и развивалась религиозно-созерцательная жизнь Византии. К началу XIII в. Афон был весь усеян монастырями, так что казался одним большим монастырем. Папа Иннокентий III был не совсем неправ, когда писал в 1214 г., что св. Гора была покрыта тремястами монастырями. 1197 На Афоне по преимуществу находило удовлетворение религиозное чувство православного населения не только Византии, но и южнославянских государств. Сюда стекались любители аскетизма и из других стран. Преп. Савва Сербский , описывая погребение своего отца – инока Симеона, говорит: «Прежде всего пели греки, затем иверы, русские и болгары, а потом мы – сербы». 1198 Кроме того, на Афоне подвизались латиняне, армяне, абазхи, лазы и др. Афон роднил все племена. Единство духовных целей сплачивало здесь в одну общину представителей разных народностей. Здесь не было вражды ни национальной, ни религиозной, – здесь исчезал всякий антагонизм. Все стремились к одной цели – вечному спасению. Для всех Афон был самой высшей школой православно-христианского подвижничества. Это был монашеский рай, или, говоря словами папы Иннокентия III, место святое, дом Божий и врата небесные. 1199 Неудивительно, что в этот рай, в это святое место стремились тысячи любителей аскетизма, из которых образовался особый иноческий мирок – как бы отдельное иноческое государство, ограниченное пределами афонской территории, – со своими законоположениями и порядком в отношении к жизни внутренней и внешней. Эта монашеская община достигла блестящего внешнего состояния к концу XII и началу XIII в. в отношении числа и монастырей, и монахов, и монастырских имуществ. Судя по настоящему, ей предстояло и блестящее будущее. Но в 1204 г. жизнь афонской общины была нарушена латинским нашествием. Св. Гора была завоевана латинянами, вошла в составе фессалоникийского латинского королевства, отданного маркизу Монферратскому Бонифацию; в церковном отношении она была подчинена легату кардиналу Бенедикту, С того времени в жизни афонского монашества наступила другая пора... |
| Для исторической полноты нужно еще указать на некоторые новые литературные факты, свидетельствующие о том, с каким вниманием относятся ученые к вопросам полемики. В 1879 г. появилось сочинение Гейда «История левантийской торговли в средние века», в котором отведено место событиям завоевания Царьграда в 1204 г. Гейд – громадный авторитет; он работал в итальянских и венецианских архивах, и его два тома необходимы и полезны для занимающихся историей Востока. При составлении своей книги Гейд имел под руками всю полемику о четвертом походе, и нам поэтому весьма интересно знать его мнение о ней. События четвертого похода представляются у него в таком виде. Когда крестоносцы прибыли в Венецию, туда является из Византии царевич Алексей и вступает в переговоры с Филиппом Швабским и убеждает его идти войной на узурпатора – Алексея Ангела. Хотя сам король и не мог помочь ему, но для того, чтобы не оставить просьбу царевича неисполненной, он пользуется несчастным положением крестоносцев, вступает с ними в переговоры через Бонифация Монферратского и направляет их на Константинополь. Таким образом, направление четвертого похода, по мнению Гейда, зависело от событий византийских и германских. Далее, говоря в истории Египта о договоре Венеции с султаном, он относит его к 1208 г. В 1879 г. вопрос об изменении направления четвертого крестового похода имеет такой вид: не может быть речи об измене Венеции, о лукавстве папы; все, о чем может идти речь, заключается в византийских событиях и в отношениях Венеции и Филиппа Швабского к Византии. Не могу не упомянуть, что вопрос о четвертом походе при том значении, какое он имеет для истории православного Востока, не остается не затронутым и в нашей литературе. Вопрос о четвертом походе затронут и в моей книге «Образование 2-го Болгарского царства», и в рецензии проф. В.Г. Васильевского , помещенной в журнале Министерства Народного Просвещения за июнь 1879 г. Хотя в русской литературе ему и не давалось всестороннего развития, но выяснены именно те стороны его, которые и составляют интерес для чисто русской науки. Именно, было указано на два факта, заслуживающих тщательного изучения: 1) на важность отношений, которые завязались между завоевателями Константинополя и новообразовавшимся Болгарским царством, и 2) на частные обстоятельства, как, напр., бегство царевича Алексея из Константинополя в Европу, переговоры его с Филиппом Швабским и др. |
| Дож Энрико Дандоло. Ок. 1600 г. Худож. Д. Тинторетто (Зал Большого совета во Дворце дожей, Венеция) Дож Энрико Дандоло. Ок. 1600 г. Худож. Д. Тинторетто (Зал Большого совета во Дворце дожей, Венеция) Целью крестового похода сначала был Иерусалим, однако осенью 1198 г. в Рим пришло известие о том, что 1 июля 1198 г. между правителем Иерусалимского королевства и султаном аль-Адилем I был заключен мирный договор сроком на 5 лет и 8 месяцев; использование крестоносцами ресурсов королевства для взятия Иерусалима оказалось невозможно. Новой целью похода стала Александрия, которая должна была стать форпостом для дальнейшего завоевания Египта. Кроме того, Александрия лежала на одном из основных торговых путей, соединяющих Запад и Восток, что делало ее завоевание особенно привлекательным для Венецианской республики. В февр. 1201 г. Венеция заключила договор о строительстве флота для доставки 33,5 тыс. крестоносцев в обмен на выплату 85 тыс. кёльнских марок. Однако мобилизационные и финансовые возможности участников и руководителей похода оказались явно переоценены. Положение усугубилось после скоропостижной смерти гр. Тибо Шампанского (май 1201). Руководство экспедицией было передано маркизу Бонифацию Монферратскому. К лету 1202 г. в Венецию прибыли ок. 12 тыс. крестоносцев, к-рые смогли собрать лишь 51 тыс. марок для уплаты венецианцам. Возникший конфликт привел к фактической блокаде крестоносцев, оставшихся без продовольствия на о-ве Лидо. В разгар конфликта венецианский дож Энрико Дандоло заключил сделку с предводителями войска, по условиям к-рой крестоносцы получали отсрочку в выплате долга в обмен на предоставление помощи Венеции в борьбе с Венгерским королевством за контроль над г. Зара (ныне Задар, Хорватия). Дандоло с большой группой венецианцев официально присоединился к походу и принес крестоносный обет. Эта сделка не могла быть одобрена папой Иннокентием III, т. к. Зара была христ. городом и находилась под папским покровительством как владение венг. короля, также принесшего крестоносный обет. |
| Его жители, отличаясь внешней физической красотой, которая и доселе выделяет критских аспазий из ряда прочих соплеменниц, благодаря таким естественным счастливым условиям страны, развили в себе дух предприимчивости, отваги, мужества и полной независимости. И политические обстоятельства для критян сложились гораздо благоприятнее, чем для других соплеменников их. После непродолжительного владычества на Крите испанских мавров, этот остров был отнят и присоединён к византийской империи храбрым византийским императором Никифором Фокой (963–975), а затем, после образования в Константинополе латинской империи в 1204 г., он отдан был по дележу Бонифацию Монферратскому, который в скором времени продал его Венецианцам. Позже всех других провинций этот остров подпадает турецкому владычеству, с сохранением, однако же, некоторых привилегий в самоуправлении, и до последнего времени ведёт упорную борьбу за свою свободу и независимость. Вот поэтому-то, когда просвещение и даже национальность греческая начинают падать в Константинополе и Афинах, на Крите всё это не только не погибает, а находит самую живительную почву для развития и процветания. «Ради истины нужно признать, – говорит учёный Герман Григорас, – что после общего переворота, постигшего нашу Грецию, Крит, приняв в свои недра многих (бежавших из-под власти турок) образованных мужей, стал достопримечательным убежищем греческого обучения и образования, стал многоплодной матерью, давшей много весьма полезных мужей, деятелей и сотрудников в деле восстановления того, что было разрушено. И мы видим, что в XV и XVI веках появляется между критянами особенная любовь к просвещению» 65 . Критские уроженцы, получив первоначальное образование на родине, отправляются для довершения его в итальянские университеты: в Венецию, в Падую, в Рим и другие города. При Падуанском университете из критской молодёжи образовалась целая критская колония; такая же колония была и в Венеции. Многие из них, по окончании образования за границей, возвращались на родину и там служили делу народного образования, но некоторые, более даровитые, оставались вне своего отечества, делались профессорами заграничных университетов, например, в Венеции Марк Мусурус, во Флоренции Марк Критянин и др., а успели стяжать себе славу учёных, как, например, Иоанн Григоропул и Иоанн Мусурус, оба члены Альдинской Академии, Павел Скордилий и преподаватель греческого языка в Ферраре и др. |
| и следовательно 85 тысяч марок равняются сумме в один миллион семьсот тысяч.) Платеж суммы в 85 тысяч марок раскладывался на три срока, последний срок истекал в июне 1202 г. Лицо, до сих пор стоявшее во главе движения, главнокомандующий крестовым походом, граф Тибо [ 10 ], умер в мае 1201 г. Здесь мы имеем первую роковую случайность, которых увидим слишком много в изложении последующих событий. Смерть его коренным образом изменяет дело. До сих пор все сосредоточивалось во Франции, но уже летом того же года выступает довольно неожиданная кандидатура на предводительство в походе не французского, но итальянского князя, Бонифация, маркграфа Монферратского, которому и принадлежит с тех пор руководящая роль в походе. Как только в августе он согласился принять крест и предводительство, некоторые немецкие духовные и светские князья, до сих пор безучастные к движению, начали готовиться в поход. Согласно заключенному с Венецией договору, из Германии и Франции стали постепенно подходить к Венеции различные отряды с конца мая 1202 г., причем подписавшие договор князья французские прибыли позже других, в июне. Но в Венеции ожидал их целый ряд сюрпризов и тяжких испытаний. Прежде всего встретились затруднения по вопросу о размещении крестоносцев в Венеции. Дабы избежать беспорядков и столкновений, правительство нашло нужным препровождать все прибывающие отряды на остров Лидо, в получасовом расстоянии от Венеции; это было незаселенное место и представляло много удобств для лагерной стоянки, за исключением одного — обилия съестных припасов и удобства доставать их. Но так как венецианское правительство приняло на себя заботу о продовольствии и сначала исполняло ее добросовестно, то крестоносцы на первых порах чувствовали себя хорошо. Скоро, однако, в лагере оказался недостаток в необходимых предметах, и не случайный недостаток, а хронический, продолжавшийся изо дня в день и угрожавший весьма дурными последствиями; начались натянутые отношения между вождями и правительством Венеции. Внешним поводом к неудовольствиям послужил финансовый вопрос. |
| Конечно же, Алексею Ангелу и Бонифацию Монферратскому была обещана помощь, но в воцарении юноши дож видел только первый, а не конечный этап похода против Византии. А настоящая цель Дандоло заключалась в полном уничтожении ненавистного царства греков. 15 августа 1202 г. Дандоло собрал Совет, на котором предложил временно простить крестоносцам недостающие 34 тысячи марок, а пока использовать их в интересах Венеции, втайне направив на венгерский город Зару, который являлся торговым конкурентом Республики. Фактически после этого крестоносцы становились наемниками Венеции, пусть даже и на короткий срок. Таким способом венецианцы убивали сразу двух зайцев: чужими руками захватывали столь желанный для них венгерский город, «повязывая» крестоносцев кровью, и загоняли пилигримов в безвыходное положение. Из Зары для рыцарей-наемников единственный путь был не в Египет, а в Константинополь, поскольку другого способа обеспечить себя продовольствием для латинян просто не существовало. Конечно, если сами венецианцы в нужное время объявят крестоносцам, что не в состоянии более выступать в роли их агента по снабжению или потребуют уплаты суммы оставшегося долга. Разумеется, это была тайна за семью печатями, которую никто на Совете разглашать не собирался. Знал ли Бонифаций Монферратский о том, что до Константинополя крестоносцам уготована роль захватчиков Зары – достоверно неведомо. Скорее всего, и он был только частично посвящен в планы хитроумного дожа 982 . Когда Совет Республики одобрил основной план Дандоло, тот внес некоторые технические коррективы. В частности, для больших гарантий он решил сам сопровождать пилигримов в походе на венецианских судах. А из опасения, что оглашение секретного пункта решения Совета (официальное решение касалось только отсрочки уплаты долга) может вызвать негативную реакцию крестоносного воинства, решено было максимально закамуфлировать намерения венецианцев внешними причинами, поставив рыцарей перед свершившимся фактом 983 . Но, объективно говоря, эти меры предосторожности были излишними – многие крестоносцы не обладали таким запасом нравственных качеств, чтобы с ходу отвергнуть предложения, сулящие им материальную выгоду. |
| Нет сомнений в том, что для Дандоло это был прекрасный повод начать открытую войну и погубить ненавистную Византию. До сих пор он терпеливо ждал, когда алчность крестоносцев столкнется с упрямством византийцев, которых все более и более опутывали новыми соглашениями о долге сомнительного характера. Он с присущим ему коварством плел сети своей интриги, постепенно приучая остальных латинян к мысли о неизбежности силой забрать у византийцев то, что по праву принадлежит пилигримам. И дождался своего, т.е. категоричного отказа Алексея IV выполнять условия договора. Переполнилась и мера народного терпения византийцев, и, чтобы не потерять власти, Алексей IV исподволь разрешил своим подданным уничтожить венецианский флот. Как-то ночью византийцы направили на латинский флот корабли, начиненные горючими веществами, но по случайности крестоносцы заметили их и подняли тревогу; атаку удалось отбить. Эти попытки продолжались еще 15 дней подряд, но также безуспешно. Это было все, на что оказался способен Алексей IV 1011 . Неудивительно, что 25 января 2004 г. в храме Святой Софии само собой состоялось народное собрание, на котором был поднят вопрос об избрании нового царя. Помимо простых граждан, туда силой заставили явиться патриарха с архиереями и синклит. Некоторые сановники предлагали не торопиться с выбором нового царя, ссылаясь на то, что, безусловно, латиняне будут всеми силами помогать Алексею IV – своему должнику. А это неминуемо вызовет войну. Но никто не хотел даже слушать об этом. Теперь вопрос стоял только о кандидатуре василевса. По чьей-то инициативе предложили объявить Римским царем некоего молодого человека по имени Николай Канавос, и того даже помазали на царство помимо его воли. Об этом вскоре стало известно во дворце, где в те минуты испускал дух Исаак II Ангел; от этого известия он тут же скончался. Растерявшийся Алексей IV немедленно вызвал к себе для совета маркграфа Бонифация Монферратского, который предложил ввести в Константинополь крестоносное воинство. Однако этот план стал известен византийцам – Алексей Дука Мурцуфл, пользовавшийся почти абсолютным доверием молодого императора и выступавший в качестве посредника в его переговорах с Бонифацием Монферратским, сам же и огласил тайную договоренность царя с латинянами. |
| патриарху К-поля под страхом лишения сана признать назначенных легатами прелатов, запретил ему брать деньги из казны храма Св. Софии. И. поддержал лат. имп. Генриха I (1206-1216) в его конфликте с Т. Морозини, отменив церковное отлучение, наложенное лат. патриархом (Regest. 10. 120). Др. заботой папы стало сохранение церковного имущества от разграбления светскими правителями, о чем свидетельствует обширная переписка И. с лат. имп. Генрихом I, а также с вдовой кор. Фессалоники Бонифация Монферратского (о захвате земель ордена тамплиеров) и с др. правителями Латинской Романии. В мае 1205 г. началась подготовка к продолжению крестового похода в Св. землю. И. призвал франц. епископов помогать крестоносцам, а также отправлять в Византию лат. литургические книги и способствовать участию в крестовом походе преподавателей Парижского ун-та. Однако после получения подробных сведений о положении в К-поле вопрос о дальнейших действиях обсуждался в Римской курии, и летом 1205 г. И. был вынужден отказаться от планов продолжения похода. Приступить к подготовке следующего крестового похода удалось лишь спустя неск. лет, когда наладились отношения с англ. королем и герм. императором. В 1213 г. И. направил послание егип. султану аль-Адилю I с требованием добровольно отказаться от притязаний на Св. землю (Regest. 16. 37). Не рассчитывая на согласие султана, в апр. 1213 г. папа в послании «Quia maior» призвал всех христиан принять обеты крестоносцев (Regest. 16. 28). Он предписал повсеместно совершать покаянные процессии и соблюдать пост ради успеха готовящегося похода. В церквах устанавливались особые ящики с 3 ключами (хранившимися у клирика, мирянина и монаха) для сбора пожертвований на новый крестовый поход. План похода нашел отражение в декрете от 30 нояб. 1215 г. «Ad liberandam» IV Латеранского Собора. Крестоносцы должны были собраться на Сицилии (из-за смерти И. план не был осуществлен). Невозможность заключения церковной унии с визант. иерархами, находившимися в центрах правосл. |
| Политика папы, который сначала стремился отвлечь латинян от Константинополя, обратилась в дальнейшем в одно из главных препятствий к сохранению их завоеваний. Чтобы получить от Иннокентия прощение и одобрение, крестоносцы применили дикое насилие против греческой веры и, желая оправдаться в его глазах, утратили завоеванное, ибо соединение церквей не могло произойти среди угроз и погромов, грабежей и прочих бедствий захватнической войны. Орудие победителей оказалось слабее, чем проклятие Церкви; насилие только возмутило умы и довершило разрыв. Воспоминания об угрозах, гонениях и обидах, взаимное презрение и непримиримая ненависть, раз возникнув, прочно поселились между обеими исповеданиями и навсегда их разделили. В отношении успехов европейской образованности этот поход был абсолютно бесплоден. Люди Запада могли бы многое почерпнуть у Византии. Греки сохранили законодательство Юстиниана; у них имелись мудрые правила относительно взимания налогов и управления казной; они сберегли драгоценные памятники древней литературы. Латиняне пренебрегли этими творениями человеческой мудрости и опытности многих поколений – их интересовали только земли и материальные ценности. Рыцари похвалялись своим невежеством; среди пожаров, истреблявших здания столицы, они равнодушно взирали на библиотеки, охваченные пламенем. Можно лишь удивиться, что при подобном отношении многое из духовных сокровищ прошлого все же сохранилось, и если победители не умели ценить творения гения, то они не все их истребили, сохранив кое-что для благодарного потомства. Это же касается и произведений искусства, не полностью истребленных во время константинопольского погрома; в частности, четыре бронзовых коня с ипподрома, перешедшие из древней Греции в Рим, из Рима в столицу Византии, утвердились в конце концов на площади Св. Марка в Венеции, где красуются и поныне... Коль скоро мы заговорили об относительных плюсовых результатах похода, нельзя не отметить, что необходимость общения победителей с побежденными содействовала распространению латинского языка среди греков и греческого среди латинян; отныне образованные люди Запада могли прочитать Платона и Аристотеля в подлинниках. Поля и сады Италии и Франции обогатились некоторыми растениями, в частности кукурузой, семена которой впервые появились на родине Бонифация Монферратского как скромный дар победы. Наконец, как и прочие Крестовые походы, четвертый оттянул с Запада большое количество непокорных и драчливых феодалов, что помогло таким королям, как Филипп Август, проводить централизацию государства. |
| Рок всё более нависал над империей. Филиппу Швабскому, мужу Ирины, дочери сведённого с престола Исаака, были пока связаны руки германским претендентом на престол. Но события пришли в движение, когда великий папа Иннокентий III сумел вновь организованной проповедью одушевить для завоевания св. Земли столь же благочестивое, сколь воинственное и готовое к жертвам французское дворянство. Истинно государственной была мысль великого папы могучим нападением на Александрию и Египет поразить в самое сердце государство Эюбидов, владевшее Иерусалимом. В Венеции собрались франкские и фландрские крестоносцы, чтобы вести переговоры о перевозе войск с дожем господствующей над морем республики. Но Энрико Дандоло заботился о поддержании наилучших отношений с Египтом, благодаря чему приходящие в страну Нила драгоценные товары Восточной Азия направлялись в Венецию: те религиозные цели, которые носились перед папой и которые одушевляли благородных франков, были вполне чужды и безразличны этому гениальному властителю, носившему в себе, однако, чисто купеческую душу. К тому же 24 мая 1201 г. умер одушевлённый идеей крестового похода вождь рыцарей, граф Тибо Шампанский, и маршал Вилльардуин (Villehardouin) провёл выбор маркграфа Бонифация II Монферратского, врага греков, преследовавшего только политические цели. Уже в марте 1201 г. сумел Энрико Дандоло всецело подчинить своим интересам и планам и без того вполне зависевших в финансовом отношении от республики рыцарей, заключив с крестоносцами договор, настоящий образец дипломатической ловкости. Великий папа насквозь видел своего противника и соглашался одобрять договор только под условием, что поход не должен быть направленным против христиан; но Венеция решительно отказалась согласиться на это обязательство. Так было постыдным образом использовано в политических видах Венеции религиозное одушевление крестоносцев, подобно тому, как это сделали дипломаты Венского конгресса с жертвами, принесёнными со стороны народов ради национальной идеи в 1813 и 1815 гг. |
|
|
