| Литературное движение и направление, возбужденные митрополитом Макарием, продолжались и после его смерти, до самого конца настоящего периода. Главным, любимым, почти исключительным родом сочинений оставались у нас жития святых вместе с похвальными им Словами. Но прежде, нежели скажем об этих житиях последующего времени, обратимся к сочинениям других родов, появившимся еще во дни Макария или вскоре после его смерти и заслуживающим наше внимание. Таково прежде всего сочинение, точнее сборник, известный под именем Домостроя , который не без основания некоторые приписывали современнику Макария благовещенскому попу Сильвестру . Ныне оказывается, что Домострой в полном своем составе существовал еще до Сильвестра, а Сильвестр только несколько изменил его и в конце дополнил собственным сочинением — посланием к своему сыну Анфиму . Древнейший список Домостроя в том виде, как он существовал до Сильвестра, по палеографическим особенностям относится если не к 1-й четверти, то к 1-й половине XVI в. О составителе этого сборника, неизвестном по имени, можно сказать только, что он был отец семейства и хотел дать своему сыну руководство для жизни, так как первую главу своего сборника начинает следующими словами: «Благословляю аз, грешный (имярек), и поучаю, и наказую, и вразумляю единочадаго сына своего (имярек), и его жену, и их домочадцев быти во всяком христианском законе...» и пр. В предисловии своем составитель ясно выражает, что Домострой содержит в себе три отдельные, самостоятельные части неодновременного происхождения и разделен на 63 главы. Первая часть («Поучение и наказание от отец духовных ко всем православным христианом, како веровати...» и пр.) обнимает первые 15 глав Домостроя и кратко излагает наставления собственно о религиозных обязанностях христианина по отношению к Богу и ближним, в частности, ко властям гражданским и духовным. Эта часть, действительно заимствованная из отцов (четыре первые главы почти дословно взяты из «Стослова» Геннадия, архиепископа Цареградского, следующие главы — с некоторыми изменениями — то из «Златоуста», то из Измарагда, то из «Златой Чепи»), принадлежит самому составителю Домостроя и явилась, вероятно, в Москве отнюдь не прежде конца XV или 1-й половины XVI столетия, так как составитель оказывается, во-первых, сторонником усиления царской власти московского князя, очень часто говорит о царе, о почитании царской власти и заповедует молиться не только в церкви, но и дома «за царя и великаго князя (имярек), всея Руси самодержца, и за его царицю (имярек), и за их благородная чада, и за братью его, и за бояре», а во-вторых,— сторонником и ревнителем двуперстного перстосложения для крестного знамения и приводит так называемое Феодоритово Слово, которое, сколько доселе известно, в первый раз встречается у нас в двух соловецких сборниках конца XV в. |
| В самом деле, бедствия, о которых Иеремия даже в пророческих речах не мог говорить без ужаса ( Иер.4:19; 22:29 ), должны были слишком сильно поразить его нежную, способную на глубокое чувство душу 233 , когда он увидел их воочию. Его чувство не могло излиться в одной плачевной песни. Нет! При каждом новом взгляде на развалины великого города, на страшные следы голода и нищеты, в сознании пророка всякий раз вновь пробуждались скорбные думы, со дна его души вновь поднималась горькая печаль, и он изливал ее в плачевной песни. С другой стороны, пророк слишком любил свой народ, чтобы в печальные безотрадные годы разрушения, а потом, рабства оставить его без утешения. В силу этой то любви в ту мрачную эпоху из уст Иеремии неоднократно должны были раздаваться речи, «соединенные с чарами нужной элегии», речи, «проливавшие хулительный бальзам на не закрывавшиеся еще раны всенародного сердца». 234 Отсюда, если бы из той печальной эпохи сохранилось не пять только плачевных песней одного автора, а гораздо более, то и это нисколько не было бы удивительным. К рассмотренным соображениям, приводимым в пользу мнения о принадлежности книги Плач нескольким авторам Тениусом и его последователями, Кениг, со своей: стороны, присоединяет еще новый аргумент, заимствованный из языка плачевных песней. Кениг отмечает различное употребление в плачевных песнях относительных местоимений и . Автор первой главы, говорит Кениг, пользуется исключительно местоимением (в ст. 7 и 12), автор второй главы одновременно употребляет (ст. 17) и (ст. 15 и 16), автор третьей главы не употребляет ни того, ни другого, наконец, автор четвертой и пятой глав пользуется только местоимением (4:9 и 5:12). 235 – В этом замечании Кениг не всегда остается последовательным и даже допускает некоторые ошибки. Правда, в первой главе местоимение не встречается, а всегда . При этом последнее встречается не только в отмеченных Кенигом стихах 7 и 12, но также и в стихах 10 и 22. Тем не менее, на 7 стих Кениг, кажется, не имел права ссылаться. |
| Более удачную, чем рассмотренные, попытку объяснения алфавитной формы дает Штейнталь. По его мнению, при объяснении алфавитной формы, нужно иметь в виду то обстоятельство, что для древних народов и даже для Греков внешняя сторона произведения казалась более важной, чем для вас. То, что мы называем игрой слов, «было выслушиваемо жителями Иерусалима или Афин с содроганием». Равным образом алфавит и его порядок не был для древних чем-либо безразличным, но имел, так сказать, реальное значение. Когда древний элегический поэт, замечает Штейнталь, проводил строфы своей песни по всему ряду букв алфавита, слушатели чувствовали, что его, а вместе, и их печаль проходит всю гамму человеческого языка. 134 Уже после этого замечания Штейнталя понятно, что алфавитная форма в книге Плач представляет собой не «бездушный труп» и не игрушечное украшение, но нечто такое, что имеет существенное отношение к самому характеру и назначению кн. Плач. Алфавитная форма изложения в 2, 3 и 4 главах книги Плач имеет ту замечательную особенность, что стих, начинающийся буквой поставлен в них прежде стиха с буквой , тогда как в первой главе и следуют в обычном порядке. Эта особенность 2–4 глав была предметом очень продолжительного спора, не приведшего, к сожалению, ни к каким результатам. Существует множество самых разнообразных попыток указать причину этой особенности. Первая принадлежит Кенникоту 135 и Яну. 136 Ссылаясь на сирский перевод и четыре еврейских рукописи, в которых указанного отступления от обычного порядка алфавита нет, Кенникот и Ян утверждают, что в этом отступлении мы имеем дело с перестановкой стихов, происшедшей вследствие небрежности позднейших переписчиков. Но это отступление, за исключением четырех рукописей Кенникота, повторяется во всех рукописных экземплярах Еврейской библии. Оно сохранено в переводе LXX, в переводах арабском и эфиопском. Вот почему видеть здесь ошибку позднейшего переписчика было бы неосновательно. Напротив, скорее нужно видеть корректуру в сирском тексте и в тех еврейских рукописях, на которые ссылается Кенникот. Да и странно было бы допустить, что позднейший переписчик мог три раза повторить ошибку и каждый раз на одних и тех же буквах. Наконец, самая попытка переставить стихи по обычному алфавитному порядку нарушает естественный ход мысли в главах 3 и 4 и дает лишь посредственный смысл во 2 главе. Итак, необходимо согласиться, что отступление обязано своим происхождением самому автору книги. |
| Другая часть исследователей старается открыть в книге Плач план логический. Первая попытка в этом роде принадлежит Де-Ветте. Он находит в книге Плач «как бы восходящую с одной ступени на другую последовательность» в изображении состояния города. 76 Но так как ни в третьей, ни в пятой главах о состоянии города не говорится почти ни одним словом, то это мнение Де-Ветте не нашло для себя последователей. Большим успехом пользовалось мнение Эвальда. По взгляду Эвальда, пять глав книги Плач представляют собой как бы пять драматических действий, которые следуют друг за другом со строгой постепенностью, пока наконец, с окончанием последнего действия, не получается целой драмы «плача и печали». 77 Третья глава, по взгляду Эвальда, представляет центральный пункт этой драмы. Чувство достигает здесь своего высшего напряжения. Плачущий близок к полному отчаянию. Но «на пороге отчаяния» страдалец «приходит в себя»; в нем пробуждается сознание греховности и необходимости покаяния. С этого момента скорбь его начинает понемногу улегаться. Правда, и в четвертой главе страдалец еще плачет об общих бедствиях и, в особенности, о бедствиях «великих и сильных» Израиля. Но сознание заслуженности бедствий уже значительно ослабляет прежнюю силу скорби. Плач становится все тише и тише и, наконец, совершенно затихает в молитве. Из дальнейших исследователей к изложенному взгляду Эвальда примыкает Нейман. 78 В сущности, почти тождественного взгляда держатся: Негельсбах 79 , Роде 80 , Энгельгардт 81 , Зейзенбергер 82 и Шнеедорфер. 83 Негельсбах и Роде сравнивают план книги Плач с картиной, какую представляет Монблан в момент заката. Вершина горы сияет тогда ослепительным блеском, между тем склоны и подошва покрываются уже густой тенью. Нечто подобное, говорят, имеет место и в книге Плач, в которой средняя часть третьей главы представляет, как бы сияющий луч света, а предшествующая и последующая части темную ночь скорби и отчаяния. Взгляд Эвальда, а равно Негельсбаха и др., основывается на различении господствующих в той или другой главе настроений. |
| Но количество стихов и в этой главе совпадает с числом еврейских букв; так что не без основания Биккель 159 называет пятую главу «алфавитизирующей», а раввинское предание, как уже упомянуто, прямо причисляет ее к алфавитным произведениям. 160 Что касается оснований, по которым автор книги Плач в пятой главе счел нужным оставить алфавитную форму, то, по мнению Калькара 161 , их haud facile inveniet quisquam. Действительно, эта особенность, как и особенность 2–4 глав, вызывала много споров. Сам Калькар не сумел найти для нее подходящего объяснения. Он полагает, что поэт, при составлении пятой главы, просто не пожелал более быть связанным алфавитом. Не сумели объяснить этой особенности и многие другие исследователи, напр., Бертольд, и даже такой авторитетный исследователь, как Эвальд. Бертольд полагает, что автор или не имел времени для обработки пятой главы, или же при написании этой главы сознал ненужность алфавитной формы изложения. 162 Первое предположение Бертольда разделяет и Эвальд. 163 Но позднейшие исследователи представили для особенности пятой главы вполне достаточное объяснение, указав причину этой особенности в самом содержании главы. В пятой главе плач переходит в молитву. Неизбежность при алфавитном изложении рефлексии служила бы препятствием свободному и естественному излиянию молитвенного чувства. Вот почему автор был вынужден избрать для пятой главы менее стеснительную форму изложения, чем алфавитная. 164 Как бы взамен алфавитной формы в пятой главе выступает богатый ассонанс. В 22 очень коротких стихах этой главы до 44 раз встречаются созвучные окончания слов (u, nu, anu, enu, inu, unu). Такие созвучные окончания очень часто стоят на концах полустиший, и таким образом получается рифма. 165 Подобный ассонанс наблюдается и в остальных главах. 166 Но широкое применение его составляет особенность пятой главы. Спрашивается, можно ли предполагать в данном случае сознательное стремление автора книги Плач к ассонансу и рифме? Тениус в комментарии к (3:41) считает рифму между словами и не случайной. |
| При этих занятиях, разнообразных обширных, денно-ночных, не было у меня ни охоты ни лишних часов записывать ежедневно свои мысли и чувствования, конторские делишки и все вести и события. Лишь кое-что я отмечал в своих ежедневных записях о Московской погоде, да и то весьма кратко, тремя, четырьмя словами. Посему говорю здесь только 1) о Синодальной Конторе, 2) о Новоспасском монастыре, 3) о случайностях в моей Московской жизни, 4) припоминаю зарницы моей души, и 5) излагаю свои заметки о погоде в Белокаменной-Златоглавой. А перечету моих ученых трудов и сношений с учеными обществами и мужами дано место в особой, общей монографии их» 66 (л. –4аб)-. Соответственно этому вся книга разделена на пять глав, из которых довольно подробна III-я: «О случайностях в моей жизни московской»; она подразделяется на следующие части: 1) Неудобный подарок мне. 2) Приятное мне эхо из Одессы и Киева. 3) Какие давние знакомые мои, обоего пола, посещали меня в Новоспасском монастыре, и кто из ученых занимался в моей библиотеке. 4) Почесть мне от разных обществ, духовных академий и университетов. 5) Мои ошибки с синодальным обер-прокурором и с Петербургским митрополитом. 6) «Мои неудачи и одно счастье». Эти неудачи состоят в том, что преосвященный Порфирий желал получить самостоятельную епископскую кафедру и не получил, а кроме того продать свою библиотеку, но не продал; он предлагал ее где и кому только мог, а именно: Томскому университету через Министерство Народного Просвещения и тамошнего ректора, св. Синоду для благовещенской семинарии, могилевскому епископу Виталию, обер-прокурору св. Синода Победоносцеву для оренбургской семинарии, Полякову для студенческого общежития при с.-петербургском университете, Базили и одесскому городскому голове Маразли для одесской городской библиотеки, «Болгарскому настоятельству» в Одессе, П.П. Демидову, афонско-русскому Пантелеймонову монастырю, митрополиту Исидору для якутской семинарии. Счастье его состоит в том, что Публичная Библиотека купила его рукописи. |
| Какие это проблемы для писателей? В регионах, где нет полноценных ведомственных подразделений Минцифры (а это достаточное количество субъектов РФ), работу с писателями отныне вынуждены забирать от органов культуры и передавать третьей стороне, которая не горит желанием этим заниматься, – управлениям внутренней политики. Шаг совершенно лишний, потому что в конечном итоге кураторы от глав регионов все «писательские» дела вновь перепоручают представителям культуры. Острейший вопрос возник с Домами литераторов и Домами искусств в регионах (Иркутск, Орел, Курск, Оренбург, Уфа, Санкт-Петербург и т.д.). Они все являются структурными подразделениями Министерств (департаментов) культуры. Как соотносить теперь их деятельность? В своё время, чтобы сохранить толстые литературные журналы, региональные министерства (департаменты) культуры выступили их учредителями. Как Минцифра, Фонд при Минцифре будут осуществлять взаимодействие с этими организациями, во многом определяющими культуру в своих регионах? Основные площадки, на которых работают писатели – это библиотеки, принадлежащие учреждениям культуры. Как быть с литературными музеями, которых по стране более 50, и которые создавались писателями и министерствами культуры? Где есть хоть одна площадка для работы писателей, принадлежащая Минцифре? Все до единого литературные праздники – от Пушкинс кого по всей стране до Тютчевского в Брянске, Аксаковского в Башкортостане, Гончаровского в Ульяновске, Гумилёвского в Крыму и т.д. – наработаны опытом десятилетий и заложены в планы учреждений культуры. Региональные книжные фестивали – в Благовещенске, Архангельске, Махачкале и далее по всей стране – это усилия библиотек и местных писательских организаций под эгидой учреждений культуры. Зачем и ради чего ломать проверенное временем благое дело? Фонд станет создавать для этого у себя бесконечные параллельные структуры, разбазаривая средства? Но где ему взять специалистов – не просто с глубоким проникновением в проблемы, но и преданных делу? Искать менеджеров? |
| С запада расположено квадратное в плане помещение притвора с крестовым сводом. Помещения храмовой части и трапезной теплого придела пространственно слиты и перекрыты коробовым сводом с лотком и надоконными распалубками, имеющими в храме и трапезной различную высоту. Алтарь придела также перекрыт коробовым сводом с распалубками и лотком. Свод в помещении притвора теплого придела коробовый. Помещение церковной ризницы, освещенное одним окном, перекрывалось сводом. Пространство трехсветного четверика «холодного» храма перекрывалось восьмигранным сомкнутым сводом, имевшим крутую стрелу подъема при низкой закладке пят. В 1882 году все крыши здания были покрыты железом и окрашены в зеленый цвет. В результате проведенного в 1900-1901 годах капитального ремонта церкви в окраске покрытий здания произошли изменения: купола на храме и колокольне, шпиль, а также «зонты» (купола барабанов глав) были выкрашены «медянкой»; главы – ультрамарином с накладкой на них «жестяных, вызолоченных двойником звезд», кресты на обоих храмах и колокольне вновь вызолотили листовым золотом. Первый раз кресты были вызолочены «одинарным» золотом еще в 1858 году. К моменту окончания строительства здание имело размеры в плане 27,06м х 16,02м и по высоте храмовой части вместе с центральной главой и крестом 23,9 м. Колокольня со шпилем и крестом были высотой 31,05 м. Сохранился только первый этаж, перекрытый деревянным перекрытием, новой кровлей. Фундаменты выложены из бутового камня, ленточные глубиной заложения от 2.70 м от уровня пола 1-го этажа. Стены здания сложены из хорошо обожженного красного кирпича размером 28х13х6 см на известковом растворе крестовой системой, толщина стен — 132 см. Стены оштукатурены и побелены изнутри и снаружи. Наружная поверхность стен имеет незначительные утраты. Над оконными и дверными проемами имеются трещины. Перекрытия сводчатое кирпичное в притворе и ризнице. Сохранились крестовые своды алтаря. Своды в Троицком приделе, притворе Благовещенского придела — утрачены. В настоящее время утрачены второй и третий ярус колокольни, а также второй свет четверика храма с завершениями. Декоративное оформление наличников окон сохранилось удовлетворительно, имеются утраты отдельных элементов. Исторические оконные заполнения и деревянные дощатые ставни, утрачены полностью, имеются лишь металлические навесы. В окнах имеются форточки. Металлические решетки кубоватого рисунка сохранились подлинные. Полы трапезной и Троицкого придела покрыты керамической плиткой. В алтарной части и Благовещенском приделе полы дощатые деревянные. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Достойный почин» Отставной вожак татарских национал-радикалов Заки Зайнуллин проговорился, куда и зачем его «послал» Валиулла Якупов 05.08.2012 1029 Время на чтение 10 минут Бывший председатель «Всетатарского общественного центра» (ВТОЦ) Заки Зайнуллин К хору защитников ваххабитов, подозреваемых в покушении 19 июля на жизнь муфтия Татарстана Илдуса Файзова и убийстве начальника учебной части Духовного управления мусульман республики Валиуллы Якупова, вслед за «бабушкой татарского сепаратизма» Фаузиёй Байрамовой, руководителем Союза татарской молодёжи «Азатлык» Наилем Набиуллиным и другими самозваными «борцами за свободу татарского народа»(1), присоединил свой зычный голос бывший председатель «Всетатарского общественного центра» (ВТОЦ) Заки Зайнуллин. Едва выйдя из больницы и, видимо, ещё не совсем отойдя от послеоперационного наркоза, сей ненавистник русского народа и православия (призывавший в эпоху буйства «суверенитета» сбросить кресты с Благовещенского собора и разрушить православный храм-памятник на Казанке, и твердящий, как мантру, фразу о том, что «Русский народ пьёт, матерщинный и ленив!»)(2), разразился статьёй «Ваххабизм по Сулейманову», которую любезно разместила на своих страницах падкая на разную политическую тухлятину казанская газета «Звезда Поволжья». Для «затравки», как и положено всем татарским национал-сепаратистам, бывший советский полковник Заки Зайнуллин живописал в ней ужасы 460-летних зверств русских «оккупантов» в отношении татар-мусульман, не преминув при этом добавить к набившей оскомину пропагандистской схеме «свежие» подробности. Следует заметить, что совсем недавно его идеологический заединщик Айдар Халим уже неуклюже «блеснул интеллектом», когда, не утруждая себя ссылками хотя бы на один захудалый архивный источник, обнаружил миллионы татар, «заживо зажаренных на сковородах, сожжённых и замороженных на крестах».(3) Не желая, по-видимому, отставать от собрата по перу, Заки Зайнуллин «воздал должное» русским воинам. «Во многие татарские деревни, – пишет он, в частности, – приходили солдаты, уничтожали глав семей мужчин и сами поселялись в мусульманские семьи. Хозяйку мусульманку вместе с детьми крестили и заставляли жить с православным солдатом. Женщин, отказавшихся креститься, уничтожали вместе с детьми».(4) |
| В Типиконе, принятом ныне в РПЦ, далеко не все Б. г. отмечены как Марковы, мн. помечены лишь как примечания ( ). Они размещаются в месяцесловной части Типикона ([Т. 1.] С. 533-588) под днями 24, 25 и 26 марта и включают в себя: 1) для предпразднства - основную главу о службе в седмичный день Четыредесятницы и рубрики, посвященные совпадению 24 марта с 3, 4, 5 (Акафиста), 6-й (Лазаревой) субботами и с 3 (Крестопоклонной), 4 и 5-й неделями Четыредесятницы, с понедельниками 4, 5 и 6-й седмиц поста, со средой и четвергом 4 и 5-й седмиц поста; 2) для Благовещения - главу о празднике в будний день поста (занимает весь разд. под 25 марта и начальную часть разд. под 26 марта), рубрики о совпадении Благовещения с теми же днями, что указывались для предпразднства, и, кроме того, со всеми днями от Недели ваий до среды Светлой седмицы и 2 студийские статьи (о самих Б. г. и о литургии в Великую пятницу; по сравнению со студийскими памятниками статьи неск. изменены); 3) для отдания - служба сначала описана сразу после основной главы о Благовещении (под 26 марта), особые главы следуют за главами о Благовещении и включают в себя уставные указания для совпадения 26 марта с пятницами 3-й и 4-й седмиц поста, с 3-й (отдельно - об особенностях служения в храме, посвященном арх. Гавриилу), 4-й и 5-й неделями Четыредесятницы, с понедельниками 4, 5 и 6-й седмиц, со средой 4-й седмицы, с четвергом и субботой 5-й седмицы. Б. г. завершаются рубрикой о перенесении службы отдания, когда оно попадает на период от Лазаревой субботы до Светлой седмицы, на повечерие одного из дней 6-й седмицы. Среди храмовых глав Типикона есть еще одна рубрика - об уставе совершения службы на отдание праздника Благовещения Пресв. Богородицы в дни Страстной седмицы, если храм посвящен арх. Гавриилу (в этом случае служба отдания не отменяется - Типикон. [Т. 2.] Ч. 1130). В совр. греч. приходском Типиконе насчитывается 24 Б. г. Основная - глава о Благовещении в пятницу 3-й седмицы поста, далее следуют главы о Благовещении в каждый из дней Четыредесятницы, Страстной и Светлой седмиц (до Светлой среды включительно; пропущены лишь среда и четверг 6-й седмицы поста - Βιολκης. Τυπικν. Σ. 205-238). Особенность этого Типикона - упрощенный устав благовещенской службы (праздничная литургия не соединяется с вечерней; накануне не совершается литургия Преждеосвященных Даров; отдание в большинстве случаев бывает не на утрене, а на вечерне 25 марта вечером; при совпадении Благовещения с Великими пятницей или субботой праздник переносится на 1-й день Пасхи). |
|
|
