| Чтоб избавиться разом от жасминов и от детей, Зинаида Павловна готова была выпить самую злую отраву и даже раз выпила пузырек нашатырного спирта и произвела в доме дворовый скандал: в прачечную набежали жильцы, в числе которых были длинный немец «Аплетон», занимавшийся починкою плетеной мебели, и гимназист, который занимался перед окном выпиловкою и потому назывался «Пропилеи». Оба они приняли участие и бегали в аптеку, а потом всё стали попадаться Праше на глаза и, наконец, подрались на лестнице. На другой день сухая и жилистая жена «Аплетона» нагло заглянула в окна прачечной и сказала: «Шлюхи!» А бабушка «Пропилея», встретив Прашу, сообщила ей, что она «своего» будет запирать, и вы-де «свою» обуздайте. Апрель Иваныч не вмешивался, но его стали тревожить ночами движения у двери, и раз он там нашел Зинаиду Павловну, которая ему прямо, но странно сказала: — Что, Апрель Мартыч? Очень мне, друг милый, чего-то скучно! И она так сжала ему руку, что точно хотела его куда-то увлечь за собою. От Праши это осталось скрытым, и Зинаида Павловна изредка только посматривала за двери и говорила, что ей как-то все «кошкой пахнет». Праша смотрела на нее и отвечала: — Смотри, у тебя это болезнь. XVII Задавались чрезвычайно беспокойные ночи, когда коты совсем не знали покоя сами и не хотели позволять спать людям: они мяукали, скреблись, прыгали, падали с высот вниз, и опять царапались вверх, и, настигая друг друга, дрались так, что сыпалась шерсть, и затем вновь падение и вновь беготня. Эта возня так беспокоила жильцов, обитавших в квартирах, имевших один выход, что то из одного, то из другого жилья среди ночи отворялись двери, и оттуда или кто-нибудь манул домой своего кота, или же чья-нибудь негодующая рука швыряла что попало, чтобы испугать и разогнать полунощников. Так было и в тот раз, когда Апрель Иваныч, придя из бани, лег поранее и хотел уснуть покрепче, а вместо того он и совсем не мог заснуть от повторявшегося за дверями шума. Он встал и при свете лампадки увидел, что был второй час ночи, но на лестнице за дверью нет-нет и опять раздавалось движение. |
| Что нужды, если из его лисьей норы есть множество выходов: в то самое мгновение, когда его испуганная душа уже верит, что вот–вот прольется свет дня, оказывается, что это всего лишь новый вход, и как вспугнутый дикий зверь, преследуемый отчаянием, он все ищет выхода, находя снова и снова только новый вход, через который он неизменно возвращается к самому себе. Подобный человек вовсе не обязательно будет преступником, он часто и сам уже разуверился в своих хитростях, — и все же его ждет еще более ужасное наказание, чем любого преступника; чего стоит даже боль раскаяния в сравнении с этим осознанным заблуждением? Впрочем, наказание его носит чисто эстетический характер; ибо даже замечание о пробуждении совести применительно к нему остается слишком этизированным выражением; в совести он видит всего лишь высшую форму интеллектуального сознания, которое проявляется как беспокойство, — по–настоящему оно даже не обвиняет его, но просто заставляет бодрствовать, не оставляя ему покоя в бесплодной и беспокойной деятельности. Он ведь вовсе не безумен; ибо его многообразные мысли, относящиеся к сфере временного, отнюдь не застывают навечно в неподвижности, свойственной безумию. Бедная Корделия, ей тоже трудно будет найти покой. Она прощает его от всего сердца, однако не находит покоя; ибо в ней тут же пробуждается сомнение: она ведь сама разорвала помолвку, она сама подала повод к несчастью, ее собственная гордость жаждала чегото необычного. Она раскаивается, однако не находит себе покоя; ибо мысли, которые подыскивают ей оправдание, тут же начинают его обвинять: он сам, в силу собственного коварства, вложил в ее душу план разрыва. Тут она начинает ненавидеть, сердце ее находит себе облегчение в проклятиях, однако она не находит себе покоя; она снова упрекает себя, упрекает, потому что ненавидела, хотя сама она — грешница, упрекает, потому что, как бы он ни был тогда коварен, она все же остается виновной. Тяжко, что он ее обманул, но еще тяжелее, скажу я, что он пробудил в ней рефлексию, опирающуюся на многие языки; он достаточно развил ее эстетически, чтобы она больше не могла кротко внимать одному–едиственному голосу, но всегда слышала одновременно многообразные речи. |
| «Совет, ацат»— рассуждение и решение тем или другим способом достигнуть предположенной цели. «Нечестивых». Еврейское слово: «раша» — беспокойный, мятущийся и мятущий — нечестивые, не имея покоя совести, волнами похотей своих бросаемы бывают в разные беззаконные дела (см.: Ис. 48, 22 (несть радоватися); 57, 21; Притч. 4, 16 (не уснут бо, аще зла не сотворят). Советы нечестивых описаны у Иова: см.: Иов. 21, 14—16 (отступи, путей Твоих ведети не хощем); 22, 17—18; Иез. 11, 2—3). Идти — обычная метафора, употребляемая в означение замыслов, хлопот, предприятий, порядков, — коими, как ногами, достигают предположенной цели — частной или цели всей жизни (см.: Быт. 17, 1; Пс. 118, 1, 3, 9 и прочее; Рим. 8, 1 и другое). «Не иде» — прошедшее совершенное, — вместо настоящего… решительно, наотрез не пошел, — не однажды, а всегда так, — таково правило его жизни. Евреи, выражая настоящее, употребляли прошедшее или будущее. Пример первого здесь; пример второго в следующем стихе: «поучится». В греческом переводе LXX и в нашем славянском (не «иде, поучится») видим точный перевод подлинника; русский перевод (не «ходит, размышляет») есть перевод по смыслу, так называемый толковый. По–русски говорят: что он тебе будет? брат или дядя — тогда как он есть это. Заметить надо, что, по идиотизму (грамматическому) еврейского языка, — отрицательные выражения здесь — эмфатически (эмоционально) выражают противное — положительное. Как бы так: далеко бежит, отвращается от всякого союза с нечестивыми, гнушается ими, ни во что ставя наружный иногда блеск грешащих. «На пути грешных не ста». Если иногда по немощи плоти и уклонится иногда на распутие порока, не останавливается там, на том широком пути, ведущем на пагубу (см.: Мф. 7, 13); но тотчас спешит опять вступить на тесный путь заповедей Божиих, чтобы опять неуклонно пребывать на нем. Путь означает установившиеся обычаи, коим постоянно следуют, и соответствующие им планы, нравы, заботы, предприятия, приемы. «Не иди в путь нечестивых, уклони же ногу твою от стезь их» (ср.: Притч. 1, 15; ср: Пс. 118, 9, 15, 35). «Грешных», — которые давно отстали от дел закона, не однажды согрешили, но частым падением грех обратили себе в навык, — грешат непрестанно, — то и делают, и думают, что грешат, — не по неведению, а сознательно, и не тайно, а явно уже, — людей не стыдясь и Бога не боясь. На пути таких людей заповедуется нам не стоять, — не замедляться, не закореневать в грехах и пороках, не утверждать, не основывать навсегда своего пребывания или жития среди губителей. |
| В особенности печальны ограниченность и несовершенство нашего творчества, являющиеся прямым следствием ограниченности наших основных себялюбивых стремлений и вытекающего отсюда сравнительного одиночества нашего, т. е. невозможности единодушного сотрудничества со всеми другими существами и обилия враждебных столкновений с ними. Поставив себе целью полноту жизни для себя и по своему произволу, себялюбец вместо полноты жизни создает себе жизнь обедненную, ограниченную во всех отношениях. Поэтому ни один поступок себялюбца, даже и при достижении целей, которые он ставит себе, не может вполне и надолго удовлетворить его: слишком велико различие между основным, хотя бы и подсознательным, стремлением к идеалу Божественного совершенства и поведением, осуществляющим лишь жалкую земную действительность. «Inquietum est cor nostrum, donee requiescat in Te, Domine» («Беспокойно сердце наше, пока не найдет покоя в Тебе, Господи»), — говорит св. Августин. Большая или меньшая степень раздвоения личности присуща всякому себялюбцу. В самом деле, идеал, бессознательно хранящийся в глубине души каждого индивидуума, есть полное осуществление своей индивидуальности в гармоническом соотношении со всем миром на основе любви ко всем ценностям, правильно соотнесенным согласно их рангу. Цельность личности возможна только при осуществлении этого идеала. Себялюбец нарушает гармонию бытия и ценностей, ставя на первый план свое «я»; его любовь и волевая деятельность охватывает только дробь мирового целого неизбежно в искаженном виде: он любит преимущественно или свою чувственную жизнь, или свое властное воздействие на мир, или свое почетное положение в мире, или само свое «я» и т. п. Все, что достигается на этом пути, не соответствует идеалу полноты жизни, хранящемуся в подсознании, и потому рано или поздно разочаровывает человека, заставляет его отбросить достигнутое в область прошлого, подлежащего забвению, и искать новых путей жизни. Не только по достижении цели она оказывается не вполне удовлетворяющею, часто даже и самая постановка цели уже имеет двойственный характер, заключает в себе амбивалентное отношение к ней: с одной стороны, любовь, увлечение, страстное стремление, с другой стороны, какие-либо опасения, сомнения, колебания. |
| 24 на обороне in margine. Тут были церкви, трапеза, кельи и ограда. На построение монастыря делались вклады, как сказано в том же памятнике (стр. 19): А дачи князя Терентия Васильевича Мышецкаго к преп. отцам Сергию и Герману Валаамским чудотворцам пять рублев московским числом, премых без приписи на строение на колокольню. Из жития св. Александра Свирского видно, что кельи построены были довольно удобно, что каждая имела предсение и что, сверх всего, для приходящих в монастырь существовала вне монастырской ограды гостиница. Но шведы не давали покоя Валаамской обители и после нового ее устроения. Монастырь состоял под владычеством царей русских, и в ограждение своих прав получал от них жалованные грамоты, которые будут приведены ниже. Но в XVI ст. беспокойные шведы опять завели войны с Россией, и при сем удобном случае не забыли о св. Валаамской обители. Так в 1578 г. 20 февраля, в фанатической ревности о распространении лютеранства, преследуя православных карел, они напали на Валаамский монастырь: 18 человек достоблаженных и благочестивых старцев и 16 послушников мученически истреблены были мечем их за твердость в православной вере. Святые имена их доселе молитвенно произносятся в монастырском помяннике. Вот эти имена: священноинок Тит, инок Тихон, бывший схимником инок Геласий, инок Варлаам, инок Сергий, инок Савва, инок Конон, инок Сильвестр, инок Киприан, инок Пимен, инок Иоанн, инок Самон, инок Иона, инок Давид, инок Корнилий, инок Нифонт, инок Афанасий, инок Серапион, инок Варлаам, и слуги-послушники: Афанасий, Антоний, Лука, Леонтий, Фома, Дионисий, Филипп, Игнатий, Василий, Пахомий, Василий, Иоанн, Феодор и Иоанн. Столько пролито невинной крови мирных братий за твердость в вере православной! В настоящее время, в день мученичества их, 20 февраля, ежегодно совершается божественная о вечном покое их литургия, с которой, сверх того, поется и соборная панихида. В 1581 г. Господь Бог послал на иноков новое испытание, приготовляя их к перенесению грядущих от врагов более тяжких бедствий. |
| Предвидел он также и то, что можно назвать новым тоталитаризмом – тоталитаризмом не идеологии, не Идеи, но потребительства. Он пишет о людях, утративших свою индивидуальность, и о том, что «над всеми этими толпами возвышается гигантская охранительная власть, обеспечивающая всех удовольствиями и следящая за судьбой каждого в толпе», эта власть стремится к тому, чтобы «сохранить людей в их младенческом состоянии». Она вроде бы работает для общего блага, но при этом желает быть единственным уполномоченным и арбитром. «Отчего бы ей совсем не лишить их беспокойной необходимости мыслить...» Разве это не день сегодняшний американской культуры, стремящейся к глобализации? Разве не видна тут нынешняя американская воля всех учить и направлять, вести к «идеалам свободы и демократии»? Такая-де, как сказал недавно Буш, у Америки миссия. Дух имперского мессианства тут явственно просматривается, но что касается духа христианства... Где он тут, собственно? КТО ОСТАНОВИТ ГОНКУ РАСТОЧИТЕЛЬСТВА? И вновь возникает вопрос: чем же не угодило Православие его новоявленным критикам – и доморощенным, и иностранным, имена которых хорошо известны Бжезинскому, Пайпсу и прочим? Может быть, оно тем нехорошо, что «неэффективно» делает Россию слабее, менее «конкурентоспособной» (модное слово)? Вряд ли это так, иначе бы нас наши иностранные «доброжелатели» не порицали, а хвалили бы всячески. А коли они так беспокоятся, все переживают о чем-то, значит, есть к тому серьезные основания. Видимо, им не нравится в Православии именно его христианский, духовный смысл, который так хорошо выразил преподобный Серафим Саровский, сказавший о необходимости стяжания Духа (не денег), Духа святого в себе, мира и душевного покоя. «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». А Франклин и его последователи призывают к иному, материальному стяжанию – накопительству и потребительству. Конечно, тот, кто думает о душе, а не о покупках, новых и новых вещах, которые нужно приобрести (этому ведь учит наша новейшая «идеология» – телереклама?), тот для мировых корпораций потерян. |
| Все общины, отделившиеся от единства Православной Церкви, уподобляют себя христианам первых веков, до Константина Великого . Как тогда, говорят они, бедствовала Церковь и не имела видимых храмов, так и они нынче бедствуют. Такое уподобление безосновательно, ибо хотя до Константина Великого и гонима была Святая Божия Церковь , и бедствовала, и видимых храмов не имела, но не отказывалась, как раскольники, от священства и таинств, и не прекращалась, по преемству от апостолов, епископская хиротония. Нередко сектанты из желания посрамить православных их же оружием ссылаются на слова святителя Афанасия Великого : «Церковь есть не стены и покров, но вера и житие; не стены церковные, но законы церковные». Однако святитель Афанасий Великий Церковью называет собрание верных, но не пишет, что собрание верующих без священства и таинств может называться Церковью Соборною и Апостольскою. «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел...» ( 1Пет. 2:9 ). Без епископа (не самозванного) и священника собрание христиан не есть Церковь , но есть самособранное своевольное скопище людей. А разъясняя слова святителя Иоанна Златоуста о Церкви, следует заметить, что если бы раскольники имели недостаток только в великолепных зданиях или стенах церковных и в покровах златых, то могли приводить себе в оправдание Иоанна Златоуста . Но они не веруют в вечность установленных Христом таинств и преемство священства. Все остальное уже не суть. В богословских трудах «Вера и разум» за 1899 г., издаваемых Харьковской Духовной Семинарией, читаем: «...размышляя о сектантских образованиях, следует заметить, что если отделять личность от природы, низводя природу в низшую сферу бытия, то такой персонализм превращает человеческие личности в оторванных друг от друга и общей природы носителей личной свободы, которую они не могут осуществить, отталкиваясь от реального природного бытия, предпочитая ему личность без жизни, самосознание в пустоте, свободу без содержания, анархически беспокойную и мятущуюся, самое себя истребляющую...». У о. Нектария, одного из Оптинских старцев, есть выражение: «Соскочить с оси подлинного Православия и потом метаться из стороны в сторону, нигде не обретя покоя». Дифференциация сект |
| В это время один благочестивый инок, Лука Прусин, совершавший девятый час молитвы в монастыре св. архангела Михаила, слышал с неба глас: «вот ведут угодника Моего Аврамия с его учениками на суд, но ты не соблазняйся этим». Лука поспешил на суд и стал обличать неправедных судей. «Невинен тот, говорил он, кого хулите вы. О! когда грехи его были бы на мне!» Но его не слушали. На суде епископа все обвинения, какие выставляли против Аврамия, оказались клеветою. Напрасно князь и вельможи искали вины на праведного мужа! они ни в чем не могли обличить его; однако не приняли мер к обузданию людей беспокойных. Епископ для общего покоя велел Аврамию удалиться в Богородичный монастырь, запретив ему совершать богослужение и даже говорить с людьми. Но из запрещения, возложенного на Аврамия, вышло много вредных последствий. Люди слабые, которых он удерживал от пороков своими наставлениями, стали жить теперь порочно; многие из учеников его разошлись вследствие неприятностей из монастыря и стали заниматься прежними мирскими делами. Тогда благочестивый смоленский священник Лазарь тот самый, который после Игнатия был епископом, пришел к епископу Игнатию и сказал: «город строго будет наказан, если не раскается в своей несправедливости против Аврамия». Епископ, призвав всех игуменов и священников города, строго запретил им оскорблять Аврамия, так как весь город за осуждение праведника навлек уже на себя наказание: тяжкие бедствия посещали виновный город, иногда засухи и бездождие, иногда же болезни смиряли врагов пр. Аврамия; поражены были смертью некоторые из священников, несправедливо клеветавшие на него; но он не осуждал их, в душе своей говоря: «Бог им судья». Наконец наступила страшная засуха в Смоленской стране. Напрасно совершались молебствия о дожде, его не было. Игнатий чувствовал, что он допустил слабость, сделав уступку проискам злобы. Он послал сказать врагам Аврамия, чтобы пришли в себя и перестали поносить Аврамия. Но те мало думали о себе. Тогда один благочестивый священник, пришед к епископу, сказал: «мы молились Богу и не были услышаны; не от того-ли это, что невинному Аврамию запрещено священнодействовать?» Тронулся этим благовременным напоминанием Игнатий и, призвав к себе Аврамия, разрешил ему священнодействие; просил у него прощения себе и городу и молитв его о дожде. |
| Николая. Но о ней твердо помнят на небе. Она была устроена в трех верстах от Дечанской обители; заведовал ею иеромонах строитель. Блаженный Стефан собирал сюда со всей Сербии беспомощных страдальцев; кроватей в ней было множество. Он сам часто приходил осматривать больницу и больных; от иных больных бывал удушливый смрад; король с улыбкою утешал страждущих и делал распоряжения, нужные для покоя больных. Дечанский в 1330 году предоставил Венецианцам свободную торговлю в Сербии 197 . Это доставило ему лучшие материалы для храма. Хотя Сербия и ныне богата самым лучшим белым мрамором, – из рудников ее добывали железо, олово, серебро и золото 198 : но расходы по построению храма были очень велики. Это заставило краля продать (в 1334 г.) Плешанец богатой деньгами, но не землею, республике Дубровника, с условием не оскорблять православия местного 199 . Поскольку же Римский фанатизм употреблял в Рагузе насилия для совращения православных с прямого пути, то св. король для укрощения фанатизма наложил более тяжелую подать на Рагузян, чем платили они при отце его, некоторых князей их послал в заточение, бискупа и законников (монахов) выгнал из Рагузы и старался возвратить к православию отступивших от него 200 . Не задолго до смерти явился блаженному королю св. Николай и сказал: «Стефан! готовься к своему исходу; скоро предстанешь Господу». Кончина его была страдальческая. Дурные люди, своекорыстные аристократы, настойчиво требовали от Душана, чтобы вступил он на престол на место ослабевшего отца. Благо отечества требует того, говорили они; а на деле требовала того жажда больших удобств жизни. Молодой князь, по их внушениям и по своим страстям, делал оскорбления отцу. Отец проучил беспокойных советников Душана оружием; а сыну дал наставление подождать недалекой смерти его. Но бояры не унялись. Зетская страна волновалась. Советники Дечанского предлагали ему взяться за оружие. Но старец не хотел верить, чтобы сын и после урока дозволил себе увлечься мыслями худых людей; «впрочем», прибавлял он, «если придется и пострадать, почему не страдать? Довольно наслаждался я счастием: надобно потерпеть и горькое» 201 . |
| С этого именно времени и начинается историческая судьба Валаамской обители. К числу замечательных лиц этого времени принадлежит препод. Авраамий, постриженник Валаамской обители, впоследствии основатель Ростовскаго Богоявленскаго монастыря. Он пришёл на Валаам из Галических пределов, из Чухломы. После 960 г., первое разорение Валаамский монастырь потерпел в XI в. Шведы, быв поражены русскими на берегах Ладожского озера, в досаде, плавая по озеру на судах, напали на беззащитных иноков валаамских. До сих пор Валаам назывался обителью Св. Троицы, как то ясно сказано в житии св. Авраамия. Между тем, во всё последующее время он становится известным, по монастырским грамотам, под именем монастыря св. Спаса Преображения. По всей вероятности, Троицкий Валаамский монастырь, бывший деревянным, был сожжён врагами до основания. Затем, по миновании опасности, устроился новый монастырь. Церковь во имя Спаса построил игумен Мартирий, упоминаемый в старинных памятниках под 1192 годом. В период цветущего состояния обители, в XIII и особенно в XIV веке, на Валааме существовали уже здания каменные. Тут были церкви, трапеза, кельи и ограда. Кельи построены были удобно, каждая имела „предсенье“ и для приходящих в монастырь существовала вне монастырской ограды гостиница. На украшение монастыря делались вклады. Но шведы не давали покоя Валаамской обители и после нового устроения. Монастырь уже со- стоял под владычеством царей русских, и в ограждение своих прав получал от нихъ жалованные грамоты. В столетии беспокойные шведы опять завели войны с Россией, и при сём удобном случае не забыли и св. Валаамской обители. Так, в 1578 г. 20 февраля в фанатической ревности о распространении лютеранства, преследуя православных корел, они напали на Валаамский монастырь: 18 человек благочестивых старцев и 16 послушников мученически истреблены были мечом за их твердость в православной вере. В 1581 г. на острове открылся мор, жертвою которого сделались 37 старцев и 47 послушников. Вскоре после сего несчастия, пламя войны опустошило и самую обитель: церкви, трапезу, кельи и ограду. Это разорение произошло также от шведов, с которыми потом, 18 мая 1595 г., заключён был мир. Царь и великий князь Феодор Иоаннович, узнав про разоренье Валаамского монастыря, повелел царскою казною возобновить его со всеми прежними его правами. Царь Борис Годунов подтвердил это. Монастырь был возобновлён, имел значительный капитал, и существовал в таком виде до 1611 года. |
|
|
