| Бернард поясняет это на примере солнца: мы можем видеть солнце не таким, каково оно есть само по себе, но только его свет, которым освещается воздух и окружающие предметы; и даже этого мы не могли бы видеть, если бы не имели некоего подобия солнечного света внутри себя в своих глазах; и если наши глаза будут затуманены, мы потеряем это подобие и не сможем видеть солнечный свет. Таким же образом и Бога, “Солнце Правды, просвещающего всякого человека, грядущего в мир, просвещенный человек может видеть в этом мире так, как Он просвещает (sicut illuminat), поскольку человек в чем-то подобен Богу; но так, как Он есть (sicuti est), человек совершенно не может видеть (omnino non potest), поскольку человек еще не имеет совершенного подобия Богу” (Там же, XXXI.2). Однако представляется весьма вероятным, что Бернард оставляет такую возможность для людей в будущем веке (а для Ангелов уже в настоящем), поскольку хотя он и говорит, что никто из людей, находясь в этом смертном теле, не мог и не может видеть Бога, как Он есть; однако тот, кто будет достоин, “сможет Его увидеть, находясь в теле бессмертном” (Там же, XXXI.2; ср. XXXIII.6; XXXIV.1; Слова на разл. темы, IX). В этом отношении Бернард остается в рамках западной богословской традиции, начинающейся с Августина и резко противоположной православному учению о Божией непостижимости 15 . IV. Влияние Бернард Клервоский оказал значительное влияние на современную ему церковную жизнь. Силу и чистоту его учения высоко ценили папа Александр III и Иннокентий III. Начиная с XIII века к сочинениям Бернарда обращались многие школьные проповедники, профессора, богословы, такие как Фома Аквинский и др. Богословы францисканской школы многое позаимствовали у Бернарда. Особенное влияние Бернард оказал на христианскую мистику, в частности, на Гуго и Ришара Сен-Викторских, Бонавентуру 16 и особенно на автора трактата О подражании Христу (De imitatione Christi), несущего явный след стиля и идей Слов на Песнь песней и трактата О ступенях смирения. |
| Поэтому говорится, что свободный выбор соработает благодати, производящей спасение, когда он соглашается (consentit), то есть когда он спасается. Ведь согласие есть спасение (consentire salvari est)” (О благодати и св. выбора, I.2). Таким образом, Бернард говорит о синергии между благодатью и человеческой свободой, что сближает его сотериологию с православной. Впрочем, Бернард настаивает на том, что “человек оправдывается одной верой” (solam justificatus per fidem, На Песн., XXII.8). Кроме того, Бернард заимствует у блаженного Августина учение о Божественном предопределении ко спасению. Он соотносит понятие “вечное предопределение” (aeterna praedestinatio) с новозаветным понятием “небесного рождения” (ср. 1 Ин 3:9), поскольку “еще прежде создания мира Бог возлюбил и облагодатствовал (gratificavit) Своих избранных (electos) в Своем возлюбленном Сыне” (На Песн., XXIII.15). Можно сказать, что эти “избранные” люди, “предопределенные к жизни” (О благодати и св. выбора, IX.29), “как бы никогда и не грешили” (quasi nunquam peccasse, На Песн., XXIII.15), не потому, что они совершенно не согрешили, но потому, что “грех им не вменяется, ведь он или наказывается достойным покаянием, или покрывается любовью” (О благодати и св. выбора, IX.29), ведь любовь Отца покрывает множество грехов, покрывает зло и воздает добром” (Там же, XXIII.15; ср. Слова на разл. темы, IV.5). Из-за учения об оправдании верой и о предопределении некоторые западные ученые даже считали Бернарда “предтечей протестантизма”. 7. Учение о духовном совершенстве и мистическом соединении с Богом. Бернард по праву считается родоначальником западной средневековой мистики. Согласно Бернарду, путь духовного совершенства и соединения с Богом состоит из семи ступеней: сердечного сокрушения, благоговения, трудов покаяния, дел милосердия, усердной молитвы, покоя созерцания, полноты любви (На Песн., XVIII.6). Основой всякого мистического, непосредственного богообщения Бернард ставит смирение (humilitas) — “добродетель, посредством которой человек истинно осознает себя незначительным и ничтожным” (О ступ. |
| Далее, единство природ во Христе неразделимо (Там же, V.X.22), и даже если в смерти душа и тело Христа разделились, при этом не нарушилось Его личное Единство (Там же, V.IX.21). Кроме того, Бернард опровергает различные неправильные представления о богочеловечестве Христа. В частности, он выступает против докетических представлений о том, что плоть Христа была сотворена из ничего, а не воспринята от Девы, поскольку тем самым она отчуждается от нашей плоти (Там же, V.X.23); он также предостерегает от несторианского разделения личного единства Христа на два лица (см. Ереси Абеляра, V). По поводу наличия у Христа человеческого знания (sapientia) и его постепенного возрастания, Бернард говорит, что это надо понимать “не согласно тому, что было на самом деле, а согласно тому, что проявлялось” (О похвалах Деве Матери (Слова о времени), II.10), ибо когда для Христа было нечто новое, чего Он ранее якобы не знал, то это только казалось таким тогда, когда Он Сам этого хотел; и если Он казался другим незнающим, то Сам в Себе Он всегда был только Всеведущим (sapientissimus, Там же). 5. Сотериология. В отличие от своего предшественника Ансельма Кентерберийского, написавшего специальный трактат Почему Бог стал человеком (Cur Deus homo), Бернард считает, что о способе нашего спасения нам “положено знать, что это так, а почему это так, знать не положено” (cur ita, non licet, Против Абеляра, VIII.20). Бернард выделяет несколько важнейших моментов совершенного Христом спасения. Христос, соединивший в Своем Лице Божество и человечество, есть “Посредник между Богом и человеком” (О размышл., V.IX.20; X.22). “Что это дает для нашего спасения? — спрашивает Бернард, и сам отвечает: — Во всех отношениях многое. Во-первых, грехом мы были возвращены в небытие, а через это соединениемы некоторым образом были сотворены заново, чтобы быть некоторым началом Его творения; во-вторых, от ветхого рабства мы были переведены к свободе сынов Божиих, чтобы ходить в новизне Духа; в-третьих, от власти тьмы мы призваны к вечному царству славы, в котором Богуже спосадил нас с Собойво Христе” (Там же, V.X.23) 10 . |
| Следовательно, Глава принесла удовлетворение за члены, то есть Христос за внутренности Свои” (Там же, VI.15). По мнению Бернарда, это удовлетворение было принесено не Богу, а диаволу, который, таким образом, потерял власть над людьми. Через Христа, Нового Адама, через Его Кровь, произошло для людей оправдание от грехов; вместо смерти им дарована жизнь; вместо заразы “первородного вожделения” люди наполнились духовной благодатью; вместо плотского рождения они получили духовное возрождение (Там же, VI.16). Отвечая на вопрос Абеляра, какая необходимость была в том, что Бог выбрал именно такой способ спасения, Бернард отвечает, что в этом была тройная необходимость: во-первых, для нас, “чтобы снять с нас иго пленения”, во-вторых, для Бога, чтобы исполнить “решение Своей воли”, в-третьих, для Ангелов, чтобы “восполнить их число” (Там же, VIII.19). Кроме этого учения о выкупе или освобождении людей от власти диавола, Бернард довольно редко, но все же упоминает другой аспект учения об искуплении. Вспоминая слова апостола Павла (Рим 5:10), что мы примирились с Богом смертью Его Сына, Бернард говорит, что “там, где есть примирение, там и отпущение грехов Где остается грех, там нет примирения Что же это, как не оправдание? Следовательно, примирение, отпущение грехов, оправдание, искупление, освобождение от оков диавола, которым мы были пленены и удерживались в его воле — всем этиммы обладаем через смерть Единородного, будучи оправданы даром Кровью Его” (Там же, VIII.20). На недоумение Абеляра, как смерть Единородного Сына могла быть угодной Отцу, Бернард отвечает, что “Отцубыла угодна не смерть, а воля Того, Кто добровольно умер и этой смертью победил смерть, восстановил невинность, восторжествовал над началами и властями, низложил ад, обогатил небеса, примирил то, что на небе и на земле, и все восстановил” (Там же, VIII.21). Подобно святителю Григорию Богослову 12 , Бернард говорит, что “Отец не требовал Крови Сына, но принял ее как приношение (oblatum); Он жаждал не Крови, а спасения, ибо в Крови было спасение” (Там же, VIII.22). |
| —107— смысл крестной смерти Христа, Гвиллельм и Бернард, в противовес возражениям Абелярда, раскрывают и основание, по которому подвиг Христа вменяется людям, как искупительная жертва, именно за их грехи. Такое основание Бернард указывает в нашем родстве с Христом по человечеству: за долг человека и уплата была принесена Человеком 250 . Как преступление Адама нам вменено было в силу нашей родовой связи с праотцом, так и сатисфакция Христа вменена нам, как его братьям: через семя прародителя мы унаследовали вину, а кровь Брата является источником нашего оправдания 251 . Как отдача нас в рабство диаволу не за наш личный, а за прародительский грех представляется тайной, так ещё большей тайной является наше освобождение от этого рабства туне, заслугою Христа 252 . Если плотское наше рождение от прародителей оказалось основанием для вменения нам их греха, то не с большим ли правом вменяется нам сатисфакционная заслуга Христа, с Которым мы вступаем в связь через духовное возрождение в таинстве крещения? 253 Итак, несомненно, что смерть Христа имела значение сатисфакции за наши грехи, что Христос сооживил нас с Собою, даровав нам все прегрешения, истребив еже на нас рукописание ученми (Вульг.: delens quod adversum nos erat chirografum decreti), еже бе сопротивно нам ( Кол.2:13–14 ). —108— Этими словами благовестия Павла, замечает Бернард, ниспровергается ложь Петра (Абелярда) 254 . Абелярд, в доктрине которого, как мы видели, implicite или explicite имелись почти все элементы раскрытых Гвиллельмом и Бернардом сотериологических воззрений, в своей Апологии высказывает тезис, буквально противоположный высказанному против него обвинению, и, если не употребляет термина: сатисфакция, то, может быть, лишь потому, что и в формуле самого обвинения этого термина не было 255 . Последние два пункта из отмеченных антропологических и сотериологических положений Абелярда, осуждённых на Санском соборе, касаются его учения о благодати и о власти ключей. Первый из этих пунктов, очевидно, имеет в виду заявление Абелярда, что Бог подаёт как праведникам, так и отверженным грешникам, одинаковую «благодать веры» или благовестия об ожидающем исполнителей закона Божия блаженстве: по крайней мере, приводимые Бернардом в обоснование своего обвинения данные из сочинений обвиняемого если не являются буквальными выписками из какого-либо недошедшего до нас трактата Абелярда, то представляют собою очень близкий к подлиннику перифраз отмеченного нами выше отдела его комментария на послание ап. Павла к Римлянам 256 . Бернард в своих письмах (к Иннокентию II, к кардиналу Гаймерику и др.), называя учение Абелярда о благодати пелагианским, нигде не даёт его разбора 257 . Равным образом, Бернард оставляет без рассмотрения и учение Абелярда о власти ключей, ограничившись цитацией соответствующих мест из сочинений обвиняемого, конечно, в уверенности, что они сами достаточно говорят за себя. |
| 8. Возвратимся к делам крестоносцев и их государств в Палестине. В 1144 г. атабег Мосула по имени Зенги взял штурмом Эдессу. Буферная зона, прикрывавшая христианские государства с северо-востока, была утеряна. Падение самого первого крестоносного государства вызвало шок на Западе. Срочно был провозглашен новый крестовый поход - Второй (1147-1148 гг.) . Проповедовать взялся наиболее знаменитый проповедник того времени св. Бернард Клервосский - основатель ордена цистерцианцев. Его репутация в тогдашней Европе была чрезвычайно высока. Он уже имел некоторый опыт в восточных делах: например, при его участии был разработан устав ордена тамплиеров. Казалось, что начинание, предпринятое таким святым лицом, не может кончиться неудачей. Но вся дальнейшая история показала, что когда за дело берется неумный и фанатичный человек, опьяненный своей популярностью и к тому же свято верящий, что его устами глаголет Сам Господь, результаты могут быть только плачевными. По мысли папы Евгения III, возглавить поход должен был французский король Людовик VII Благочестивый. Именно к его двору и направился св. Бернард. Пламенной проповедью он убедил короля и его вассалов отправиться в крестовый поход. Вдохновленный своим успехом, св. Бернард отбыл ко двору германского короля (впоследствии императора) Конрада III. Используя все силы своего красноречия, Бернард буквально вынудил Конрада принять участие в крестовом походе. Когда папа Евгений узнал об этом, он был в ужасе: Конрад нужен был ему как союзник в Европе для борьбы против норманнов, да и, кроме того, он понимал, что крестовый поход с разделенным руководством вряд ли будет успешным. Однако его авторитет не мог и близко сравниться с авторитетом св. Бернарда («Говорят, что папа не Вы, а я», - скромно писал ему Бернард), и папе пришлось смириться. Итак, в поход отправились две армии - немецкая и французская, каждая из которых возглавлялась королем. С немцами шли их вассалы, в том числе король Владислав Богемский и Болеслав IV Польский. В армии присутствовал племянник и наследник Конрада Фридрих, герцог Швабский, - будущий император Фридрих Барбаросса. |
| Опираясь на предшествующую святоотеческую традицию, которую отрицал Абеляр (см. Ереси Абеляра, IV), Бернард в качестве основного момента спасительного подвига Христа указывает прежде всего на освобождение (liberatio) человека от власти диавола, которое он практически отождествляет с искуплением (redemptio) и оправданием (justificatio, Против Абеляра, VIII.19). “Кого Он (Христос) искупил, — говорит Бернард, — тех Он собрал от разныхстран; Он не собрал бы, если бы не искупил. Ведь они (люди) были не только рассеяны, но и пленены. Итак, Он искупил и собрал; искупил же из рук врага. Он не сказал: От рук врагов, но сказал: От рук врага. Враг один, а стран много” (Там же, V.13). Диавол по справедливости имел власть и право над людьми, хотя и обманным путем присвоил его себе (nequiter usurpatum); поэтому Сын Божий пришел во плоти ради освобождения людей от этой власти (Там же, V.14). Так же как и святитель Григорий Нисский 11 , Бернард говорит, что в этом освобождении человека Спаситель проявил не только Свое милосердие, но и Свою справедливость: “Пришел князь мира сего и в Спасителе не нашел ничего; и поскольку он все же наложил руки на Невинного, то по всей справедливости он потерял тех, кого содержал в своей власти. Ведь когда Тот, Кто не имел никакого долга по отношению к смерти, принял беззаконное наказание смертью, Он по праву освободил того, кто был виновен, от долга перед смертью и от владычества диавола” (Там же, VI.15). Поясняя, как было совершено это искупление, Бернард употребляет понятие “удовлетворение” (satisfactio), которое у него имеет совершенно иной смысл, нежели у Ансельма Кентерберийского: “Так как тот, кто был в долгу, — это человек, то и Тот, Кто освободил, тоже Человек. Ведь если Один умер за всех, следовательно все умерли (см. 2 Кор 5:14), чтобы удовлетворение, принесенное Одним, вменилось всем, так же как Он один понес грехи всех; и не так, что один — тот, кто согрешил, а другой — Тот, Кто принес удовлетворение, ибо Глава и тело — это единый Христос. |
| Дом принадлежал семье Заксов: глава семьи Отто Самойлович, супруга Анна Бернардовна и дети – Анна, Берта, Борис (Буська) и мать хозяина дома Эмма Самойловна. Анна уже была студенткой, Берта только закончила школу, Буська – мой ровесник. Отто Самойлович работал главным инженером какого-то завода, Анна Бернардовна была домохозяйкой с двумя консерваторскими образованиями. В доме говорили по-немецки, но русский знали хорошо. Моему папе очень понравился дом, хотя объявления о сдаче квартиры не было. Анна Бернардовна потом рассказывала маме, что она не собиралась сдавать комнаты, тем более русскому офицеру. Когда услышала звонок, то послала прислугу сказать, что она принимает ванну, на что папа ответил, что подождет. Пришлось ей замотать голову полотенцем и через какое-то время выйти в прихожую. Но поговорив с папой, она уже не могла отказать ему; ее покорило в нем все Вся семья Заксов и родственники погибли в октябре 1941 года в гетто. В один из дней мы едем за покупками, покупаем подарки к отъезду всем брянским родным, а мне два красивых шерстяных платья: зеленое и синее. 18 июня я с новой подружкой ушла в кино, а когда вернулась домой, мама сказала, что папа забегал с работы, забрал свой полевой чемоданчик, хотел попрощаться со мной, но не пришлось. Часть передвинулась к границе. 22 июня мы проснулись с мамой. Мама вышла на кухню. Анна Бернардовна сказала ей, что немцы передали по своему радио о том, что они перешли границу. Наше радио молчало. И только в 12 часов после речи Молотова мы убедились, что началась война. Буквально через полчаса завыла тревога, появились немецкие самолеты, но их отогнали за город и бой шел там. Эти первые дни войны бомбежки Риги были только ночью, и потому начиная со второй ночи мы спали в подвале. Семьи военных начали вывозить в тыл. 26 июня мама узнала в части, что уходит последний эшелон и мест уже нет, поэтому решили ехать на вокзал самостоятельно. Мне мама собрала рюкзак. Я очень хотела забрать своего Валерика-пупса, с которым не расставалась с раннего детства и спала с ним, но мама не разрешила (он был большой). Взяли два небольших чемодана маме и Наде. Анна Бернардовна сунула маме деньги (дома денег было очень мало, мы потратились на подарки в Брянск). Плача, она сказала: «Не отказывайтесь от того, что вам будут давать – вы теперь беженцы. Я знаю, что это такое». |
| 2. О любви к Богу (De diligendo Deo, PL 182, 973–1000), написан в 1126 г. к другу Бернарда кардиналу и канцлеру Римской церкви Франсе Эмерикскому. Бернард говорит о необходимости для всякого человека любви к Богу, о ее причинах, происхождении, разновидностях и степенях (эгоистическая любовь, любовь наемника, сыновняя любовь, блаженная любовь и др.). 3. Апология к Гиллельму, аббату Сен-Тьерийскому (Apologia ad Guillelmum, PL 182, 869–918), написана в 1127 г., отражает полемику между цистерцианцами, имевшими строгие монашеские правила, и клюнийскими бенедиктинцами во главе с аббатом Петром Досточимым. 4. О нравах и обязанностях епископов (De moribus et officio episcoporum), или Письмо XLII (PL 182, 809–834), написано в 1127 г. к Генри, архиепископу Сеноненскому. Бернард указывает здесь, какими качествами должен обладать хороший епископ, в частности он говорит о целомудрии, милосердии и смирении, которое “включает в себя все остальные добродетели, сохраняет их и приводит к совершенству” (V.17). 5. О благодати и свободе выбора (De gratia et libero arbitrio, PL 182, 1001–1030; далее О благодати и св. выбора), написан также к Гиллельму Сен-Тьерийскому в 1127 г. Поводом для написания трактата послужил вопрос одного из слушателей Бернарда, который спросил его: “Если все делает Бог, то что же ты делаешь или на какое вознаграждение рассчитываешь?” (I.1). В трактате Бернард отвечает на этот вопрос и пытается согласовать Божественную благодать и человеческую свободу, а также рассуждает о Божественном предопределении. 6. О похвале новому воинству, к воинам Храма (De laude novae militiae ad milites Templi, PL 182, 921–940), написан ок. 1132–1136 гг. к Гуго Пейнскому, основателю и первому магистру ордена тамплиеров. Бернард говорит здесь об отличии “старого”, мирского рыцарства, от “нового”, христианского; оправдывает применение военных действий (крестовых походов) против неверных. 7. Об антифонарии Цистерцианского ордена (Super antiphonarium Cisterciensis ordinis, PL 182, 1121–1132), написан в 1132 г. по просьбе генерального капитула цистерцианского ордена, поручившего Бернарду реформировать сборник антифонных песнопений; состоит из Письма или пролога и трактата О пении или об исправлении антифонария (De cantu seu correctione antiphonarii). |
| Итак, второе крестоносное предприятие потерпело крах. Впрочем,честолюбивый Французский король непременно желал смыть пятно позора. Едва прибыв в королевство, Людовик VII созвал очередной Собор, чтобы решить вопрос об организации нового Крестового похода, и, к удивлению присутствующих, туда прибыл св. Бернард, убеждавший, что на этот раз все сложится удачно. Спросили мнение понтифика – тот в сердцах ответил, что эта идея – глупость, а св. Бернард – безумец. Собственно говоря, данная оценка и положила окончание 2-му Крестовому походу. Как сказал историк, «эта вторая священная война не представляет ничего ни героического, ни рыцарского; в ней не проявляется ни великих характеров, ни великих страстей 1-го Крестового похода. Бесцветным и печальным вышеизложенным очеркам никак нельзя придать размеров эпопеи» 505 . Несчастные результаты похода резко охладили пыл крестоносцев и уменьшили веру в успех крестоносного начинания. Общее настроение выразил один французский рыцарь, категорически отказавшийся вновь отправлять на Восток. «Неужели для завоевания чужой страны, от которой я ничего не получу, я должен бросить жену и детей, имение и почетное положение? Как будто я точно так же не могу молиться Богу в Париже, как и в Иерусалиме. Дорога в Рай вовсе не идет непременно через море». А на жалобы христиан из Палестины их европейские сородичи не без цинизма замечали, что будь Господу угодно освобождение Святого Гроба, Он мог бы исполнить это и без Крестового похода 506 . Неудача этого крестоносного предприятия имела далеко идущие последствия. Авторитет св. Бернарда, обещавшего полный успех похода, был сильно подорван. О нем говорили, что св. Бернард не пророк, а лжепророк, а папа, давший свое благословение, антихрист. Понтифик оправдывался тем, что его ввел в заблуждение св. Бернард, тот кивал на апостолика, поручившего ему организовать Крестовый поход. В конце концов нашли «крайнего» – им опять (!) оказалась «схизматическая» Византия, ставшая, по мнению многих западных монархов и клира, главным препятствием на пути к победе. Так формировалось общеевропейское сознание. Сейчас это были всего лишь слова, но спустя 50 лет Константинополю неожиданно напомнят об этих угрозах... 507 Глава 3. Война с Сицилией |
|
|
