| Ареопагитики — наиболее известное собрание христианских псевдоэпиграфов, состоящее из четырех трактатов и десяти посланий и подписанное именем ученика апостола Павла Дионисия Ареопагита . Прот. Георгий Флоровский назвал его одним из «самых загадочных памятников христианской древности» 14 . Об Ареопагитиках не сохранилось упоминаний раньше VI b. Кроме того, согласно мнению ряда исследователей, их неизвестный автор владеет терминами Четвертого Вселенского Собора, знает о возникшей лишь b IV в. организации монашеской жизни и элементах богослужения, появившихся позже апостольского века, показывает осведомленность о сочинениях неоплатоников, например, Прокла, который умер в 485 г. Сборник появился, таким образом, на рубеже V u VI b. Ученые предприняли множество попыток установить имя автора. Вследствие его знакомства с антиохийской литургией и афинским неоплатонизмом многие считают, что это некий сирийский монах, связанный с Афинской школой, что и определило выбор им псевдонима 15 . Вместе с тем, историческое значение «Ареопагитик» огромно. Они пользовались высоким авторитетом и оказали существенное влияние на развитие богословской мысли. В их подлинности до появления филологической критики мало кто сомневался, что обусловлено высокими достоинствами памятника 16 . Псевдоэпиграфы неправославных авторов Частым явлением в христианской традиции было приписывание произведений неправославных и раскольнических авторов их более благонадежным современникам. Так тексты Новациана, римского раскольника середины III в., основателя одноименной секты, сохранились как труды его противника, борца с расколом, сщмч. Киприана Карфагенского . Были они обозначены также именем Тертуллиана , хотя также неправославного автора, но все же более авторитетного христианского писателя, к которому к тому же свт. Киприан относился с особенным почтением. С именем Анфима Никомедийского, мученика, пострадавшего при Диоклетиане 17 , в заголовках сохранились произведения Маркелла Анкирского, епископа, осужденного b IV в. за свое близкое к монархианскому учение. Известный арианин Астерий Софист превратился в надписаниях в Астерия Амасийского , а хотя и не осужденный, но непоследовательный Василий Анкирский — в свт. Василия Великого . В последнем случае дополнительной причиной смешения имен могло послужить наличие трактата Анкирского епископа «О девстве» в архиве свт. Василия. В корпусе творений свт. Василия оказались также сочинения Дидима Слепца , великого схоларха Александрийского училища, и Евагрия Понтийского , знаменитого аскетического писателя. Оба они были осуждены за оригенизм на Пятом Вселенском Соборе 18 . |
| Основатель Антиохийской школы сщмч. Лукиан († 312) был известен преимущественно своей критической работой над текстами Свящ. Писания; его редакция Септуагинты (т. н. «Лукиановская рецензия») получила широкое распространение в Сирии, М. Азии и др. эллинизированных областях Востока (за исключением Египта). Наряду с критическим исследованием текста Лукиан, вероятно, занимался и толкованием Писания, но, поскольку собственные его произведения утрачены, об этом толковании практически ничего неизвестно. Вместе с ним в Антиохии подвизался и некто Дорофей, о к-ром сохранились самые скудные сведения. Вокруг св. Лукиана сплотилась тесная группа учеников (т. н. «солукианисты»), среди к-рых было неск. главных деятелей буд. «арианствующей партии» (сам Арий, Евсевий Никомидийский , Астерий Софист и др.). Однако догматическая позиция ранних представителей Антиохийской школы не являлась однородной; среди них был и один из столпов Православия в период Никейского Собора свт. Евстафий Антиохийский († после 337). Связующим началом общего богословского направления Антиохийской школы в первый период ее существования был, вероятно, только метод толкования Свящ. Писания. Своего расцвета школа достигла во времена Диодора Тарсийского († ок. 392), свт. Иоанна Златоуста († 407), Феодора Мопсуестийского (†428) и блж. Феодорита Кирского († ок. 458), к-рые, как правило, сочетали специфичный для антиохийцев подход к Свящ. Писанию с характерными акцентами в христологии (подобное сочетание отсутствовало у св. Иоанна Златоуста). Развитие Несторием и нек-рыми его сторонниками христологических посылок Антиохийской школы до крайнего предела и осуждение его на III Вселенском Соборе (431), повлекшее за собой преобладание александрийского направления в правосл. богословии, нанесли серьезный удар репутации школы. Период с 431 г. до Эфесского «разбойничего собора» в 449 г. знаменуется гонениями на представителей Антиохийской школы и ее упадком. Даже «реабилитация» на Халкидонском Соборе (451) выразителей антиохийских тенденций, блж. Феодорита Кирского и Ивы Эдесского , не смогла приостановить этого упадка. Во 2-й пол. V - 1-й пол. VI в. еще можно говорить (с нек-рой долей условности) о слабом течении «новоантиохийцев» в общем русле правосл. богословия. Христологические воззрения этого течения отражаются у свт. Геннадия I К-польского, Ираклиана Халкидонского и Василия Киликийского . Но осуждение «трех глав» на V Вселенском Соборе (553) положило конец последним самостоятельным проявлениям Антиохийской школы в истории правосл. мысли. Лишь в Эдесско-Нисибинской школе она приобрела себе в определенном смысле преемницу и наследницу. |
| Первый борец против никейского вероучения «многоголовый» софист Астерий вышел отсюда. Григорий и Георгий, заместители Афанасия на александрийской кафедре во время изгнаний, оба имели свою родину в Каппадокии. Она же подарила церкви таких двух непримиримых врагов никейского символа, стоявших во главе его противников, как Авксентий миланский на Западе и Евдоксий константинопольский на Востоке и сверх всего этого сам ересиарх Евномий был каппадокийцем и имел здесь многочисленных последователей. И то нужно признать самым характерным знамением времени, что в этой именно доселе неприступной крепости старого восточного консерватизма впервые зародилась лига новоникейцев, нанесшая ему последний удар. Каппадокия сделалась центром нового движения, сгруппировала около себя все выдающиеся силы и, как бы в искупление всех своих прежних грехов, дала церкви и христианству целую триаду знаменитейших деятелей и богословов в лице Василия Великого , Григория Назианзена 1469 и Григория нисского 1470 , труды которых легли в основу современной догматики. С выступлением этих деятелей на историческую сцену мертвенный хаос, облегавший внутреннюю жизнь церкви рассеевается, создаются грандиозные планы и энергично осуществляются и, полная надежд на блестящее будущее, богословская мысль снова оживает и проявляет себя во всем блеске молодости и свежести. VII. Каппадокийцы и их теология Характеристика и биография Василия Великого . – Образование новоникейской партии под главенством Василия. – Учение Каппадокийцев о Боге едином по существу и трех Ипостасях Его. – История сношений Василия с Западом. В плеяде каппадокийцев 1471 , взошедшей на небе богословской мысли, с исторической точки зрения, центральной звездой является Василий Великий 1472 . Получивший превосходное образование, прошедший все лучшие школы своего времени, начиная с Кесарии и кончая Афинами, – этой обителью науки, – обладавший замечательным даром слова 1473 , Василий принадлежал к числу выдающихся деятелей своего времени. Несмотря на аскетические подвиги, укрепившие его нравственный силы и придавшие ему некоторую суровость, в его натуре не было ничего отталкивающего или враждебного в отношении к миру или науке. |
| В 1941 г. в Туре были найдены восемь кодексов, содержащих творения Оригена (два кодекса) и Дидима Слепца (шесть кодексов). Их публикация, связанная со многими сложностями и затянувшаяся по времени, завершилась лишь в последнее время, после чего представилась возможность лучше узнать богословие Дидима, множество произведений которого были утеряны после его осуждения в Константинополе в 543 г. и на V Вселенском Соборе 553 г. 122 Для понимания связи между еврейской и христианской Пасхой важнейшей является личность Мелитона Сардского. Открытие его гомилии возбудило живой интерес к этой проблематике, так как она является древнейшим свидетельством литургической жизни древней церкви (гомилия относится к 160–170 гг.). Благодаря ей мы имеем представление об этой важнейшей и малоизвестной эпохе 123 . Ученик Лукиана Антиохийского и сподвижник Ария с первого дня, Астерий Софист был малоизвестным и плохо изученным автором. Благодаря открытиям Ришара и Скарда мы теперь лучше знаем его учение, и особенно его экзегезу. В настоящее время реконструкция этих ученых оспаривается Кинцигом в работе с весьма выразительным названием «В поисках Астерия» 124 . Кинциг стремится установить прежде всего состав сочинений Астерия. Для этого он исходит из рукописной традиции и утверждает, что изначально существовало собрание гомилий Астерия, к которым затем было добавлено несколько пасхальных гомилий, а после – «Толкования на Псалмы» Иоанна Златоуста , что дало возможность надписать все собрание авторитетным именем. До сих пор еще целиком не опубликовано собрание Бодмера. Только в 1984 г. вышло в свет «Видение Доротеи», поэтическое произведение, написанное гекзаметром, состоящее из 343 строки и повествующее о видении некой Доротеи, оказавшейся на небесах в Божием доме, представленном в виде римского дворца 125 . Существует множество других неопубликованных документов, в особенности относящихся к христианскому Востоку, среди которых особенно много агиографических текстов 126 . Важные агиографические памятники содержатся в недавней публикации Пьера Мараваля «Неизданные страдания Афиногена и Педахвои» 127 . Это, по всей видимости, очень древний и правдоподобный текст, что заметно в описании допроса правителем провинции Севастии. Благодаря этому тексту мы знаем подлинную историю общины, подвергавшейся преследованиям в эпоху Диоклетиана. Певчий Севериан под пытками обвиняет хорепископа Афиногена в том, что тот заставил его написать памфлет на императора, и последнего осуждают. С другой стороны, в «Страданиях» описываются функции хорепископа (рукоположение священников, разрешение споров между владельцами стад), а также роль благочестивых и богатых женщин в погребении мучеников. |
| 3. Новые догматические течения: омии, аномеи и омиусиане Конечно, догматическая борьба, развернувшаяся после Никейского Собора, была неоднозначной и велась на нескольких уровнях, часто напоминая, по выражению Сократа, «ночное сражение» 152 , где соратника можно было принять за врага и наоборот. И тем не менее основные тенденции данной борьбы намечались довольно ясно. Политические события оказывали большое влияние на эту борьбу – данное обстоятельство, характеризующее, как известно, всю историю Церкви эпохи Вселенских Соборов, проявлялось весьма отчетливо и в IV веке. Смерть Константина Великого (337 год), разделение империи между тремя его сыновьями, а затем воссоединение державы под властью Константия (Констанция – 353 год), не только симпатизирующего арианствующим, но и всячески поддерживающего их мощными рычагами государственной власти, привело, казалось бы, к торжеству ереси в лице омиев. Но внешнее торжество обернулось проявлением внутренней слабости. Два Антиохийских собора (341 и 344), Сирмийский (357) и некоторые другие соборы пытались найти адекватную «формулу веры», которая бы заменила Никейский символ веры , но все эти попытки оказались безуспешными – данные «формулы» поражали своей расплывчатостью, нечеткостью и как бы «богословской беззубостью». Следует отметить, что на развитие богословской мысли оказало влияние и почти одновременная смерть тех, руками которых был зажжен пожар в Церкви: в 336 году умирает, буквально накануне своего торжества, то есть приема в церковное общение, Арий 153 ; около 341 или 342 года заканчивает свой отнюдь не безупречный жизненный путь Евсевий Никомидийский, ставший за несколько лет до этого Константинопольским предстоятелем 154 ; также в 341 году скончался и Евсевий Кесарийский 155 . Таким образом, «антиникейская реакция» почти одновременно лишилась всех своих руководителей (Астерий Софист также умер около 341 года), и эта пестрая коалиция начала распадаться. На ее развалинах образовалось два основных догматических течения. |
| Человек, давший арианскому движению свое имя, александрийский пресвитер Арий, также учился у св. Лукиана в Антиохии. Вместе с тем нужно заметить, что Арий занимал должность экзегета в Александрии при епископе Александре, который и выступил впервые против арианства: будучи священником Александрийской Церкви, Арий имел «поручение изъяснять Божественное Писание» (Блаженный Феодорит. Церковная история, I. 2). Таким образом, его образование должно было сочетать в себе александрийские особенности с антиохийскими. Выпускниками той же школы св. Лукиана Антиохийского были сподвижники Ария – деятели антиохийского ареала – Евсевий, епископ Никомидийский, Евдоксий Германикийский и Астерий Софист. Нет нужды останавливаться на каждом из них подробно, потому что учения их были сходны. Для общей характеристики арианского движения ценными являются сообщения Филосторгия, так как он был арианским историком. Согласно этим сообщениям, ариане были рационалистам и, они также скептически расценивали монашескую аскетику и проявляли тенденции к иконоборчеству. Но значит ли это, что в лице сторонников Ария более научное крыло антиохийской и александрийской традиций противостояло их более мистическому, аскетическому крылу? Скорее, в арианстве усматривается некая робость научной мысли, впервые узревшей всю несопоставимость богословия Троицы и рациональных методов постижения космоса, освоенных в период развития христианских школ, а вследствие этого – страх перед возможным сокрушением христианства и потребность срочно реформировать его в видах успеха дальнейшей миссионерской деятельности, как уже твердо ставшей на научную основу. Поскольку философия в то время занимала место науки вообще, постольку арианство и воплощает идею философизации христианской догматики. Кроме того, учение Ария представляет собой феномен миссионерского рвения, приводящего к расколу самой миссии; подобные феномены встречались в истории христианства и в дальнейшем. Все усилия ариан были направлены на то, чтобы «облагоразумить» веру, направить ее в русло рациональной аргументации. Арианская космология, по существу, примыкает к среднему платонизму: Бог, творящий мир через посредника, являющегося как бы заместителем Бога для поклонения живущих в мире тварей. Именно эта роль отводилась Логосу: быть силой, организую щ ей космос и тем самым олицетворяю щ ей Бога. Сам Бог при этом остается сокрытым: Его присутствие всецело феноменально, без тени онтологии. |
| 2) Посмотрим же, что говорит защитник ереси, софист Астерий, ибо он, соревнуя в этом иудеям, написал следующее: «Явно, что и Себя наименовал в Отце и также Отца в Себе, означая тем, что и слово Им преподаваемое есть не Его, но Отчее и дела суть не Его собственные, но у Отца, давшего Ему силу». Но если бы сказал это просто отрок, то было бы ему извинительно по возрасту. Поскольку же написавший это есть так называемый софист, возвещающий о себе, что знает все, то какого достоин он осуждения? И не показывает ли себя чуждым апостол, превозносясь «препретельными... словесами премудрости» ( 1Кор. 2, 4 ), и думая, что может обольстить ими, когда сам не понимает, что говорит и о чем спорит? Что Сын наименовал свойственным и приличным одному Сыну как Слову и Премудрости и образу Отчей сущности, то Астерий относит ко всем тварям и делает общим и Сыну, и тварям. Этот беззаконник говорит о силе Отца, будто бы она приемлет в себя силу, чтобы по своему злочестию можно было с последовательностью сказать ему, что Сын усыновлен в сыне и Слово прияло власть слова. И он не хочет еще согласиться, что это сказано Сыном как Сыном, но и Его, как научившегося сему, ставит в один ряд со всеми созданиями. Если Спаситель сказал: «Аз во Отце, и Отец во Мне», не потому что произнесенные Им слова суть слова Сына, но потому что это суть слова и дела Отца, то и Давид говорит: «услышу, что речет о мне Господь Бог» ( Псал. 84, 9 ), и Соломон: «моя словеса рекошася от Бога» ( Притч. 31, 1 ). И Моисей был служителем словес, изреченных Богом, и каждый пророк говорил не от себя, но от Бога: «сице глаголет Господь» ( Зах. 1, 3 ), и дела, какие совершали святые, называли они не своими, но приписывали Богу, подавшему силу. Так, Илия и Елиссей призывали Бога, чтобы Он воскресил мертвецов. Нееману, очистив его от проказы, говорит Елиссей: да разумеешь, что есть Бог во израили, и сам Самуил в дни жатвы молился Богу, чтобы дал дождь, и апостолы говорили, что творят знамения не своею силою, но по благодати Господа. Из сего явствует, что это изречение могло бы для всех быть общим, и каждый, подобно Спасителю, мог бы сказать: «Аз во Отце, и Отец во Мне». И потому уже не один Он есть Сын Божий, Слово и Премудрость, а только в числе многих. |
| Слова: Аз во Отце, и Отец во Мне есть, не означают, как думают еретики, будто бы Они один в другаго перемещаются, подобно пустым сосудам наполняемые друг другом, так-что Сын наполняет пустоту в Отце, а Отец наполняет пустоту в Сыне, каждый же из Них неполон и несовершен. Ибо сие свойственно телам, потому даже и говорить это совершенно нечестиво. Отец полон и совершен, и Сын есть полнота Божества. И еще, Бог в Сыне не так, как бывает Он во святых, сообщая им крепость; потомучто Сын есть Отчая сила и Премудрость. Существа созданныя освящаются Духом чрез общение с Сыном; а Сам Сын не по причастию Сын, но есть собственное рождение Отца. И еще, не в таком смысле Сын во Отце, в каком мы в Нем живем и движемся и есмы; потомучто Сын есть как из источника, из Отца лиющаяся жизнь, которою все животворится и существует. А жизнь живет не другою жизнию, иначе не была бы она и жизнь; напротив же того, Сам Сын все рождает в жизнь. Посмотрим же, чтò говорит защитник ереси, софист Астерий; ибо он, соревнуя в этом Иудеям, написал следующее: «явно, что и Себя наименовал во Отце, и также Отца в Себе, означая тем, что и слово, Им преподаваемое, есть не Его, но Отчее, и дела суть не Его собственныя, но Отца, давшаго Ему силу». Но если бы сказал сие просто отрок, то было бы ему извинительно по возрасту. Поелику же написавший это есть, так называемый, софист, возвещающий о себе, что знает все,-то какого достоин он осуждения? И не показывает ли себя чуждым Апостолу, превозносясь препретельными словесами премудрости (1 Коринф. II. 4) и думая, что может обольстить ими, когда сам не понимает, чтò говорит и о чем спорит? Чтò Сын наименовал свойственным и приличным одному Сыну, как Слову и Премудрости и образу Отчей сущности, тò Астерий относит ко всем тварям и делает общим и Сыну и тварям. Сей беззаконник говорит о силе Отца, будто бы она приемлет в себя силу, чтобы, по своему злочестию, можно было с последовательностию сказать ему, что Сын усыновлен в Сыне, и Слово прияло власть слова. И он не хочет еще согласиться, что сие сказано Сыном, как Сыном, но и Его, как приемлющаго и научившагося сему, ставит в один ряд со всеми созданиями. |
| Но как же в таком случае Слово наименовано Сыном, Богом и премудростью, – возражает св. Афанасий. – По причастию? – Но причастие всем сообщается через Духа, а Дух всё приемлет от Сына, – как же и чего причастником может быть Сам Сын Божий? Слова: Аз во Отце и Отец во Мне есть ( Ин.14:10 ) с точки зрения их не могли относиться к Иисусу Христу и Небесному Отцу в строгом и буквальном смысле, – как этого на самом деле требует решительный и прямой тон речи, потому что-де «как может Отец, который больше, вмещаться в Сыне, который меньше?» 315 . Поэтому ариане понимали означенные слова Спасителя в несобственном смысле: Сын находится в Отце, говорили они, в том же самом смысле, в каком мы о Нем живем, движемся и есмы ( Деян.17:28 ). Софист Астерий дал ещё другое объяснение. Он писал, что Спаситель провозглашал Себя сущим в Отце, а Отца – в Себе для того, чтобы выяснить, что слово, Им преподаваемое, есть не Его, но Отчее, и дела, Им совершаемые, суть не Его, собственные, но Отца, давшего Ему силу» 316 . Первое толкование св. Афанасий опровергает на том основании, что оно противоречит понятию о Сыне Божием, как о жизни, всё производящей от себя. Жизнь, которой всё животворится и существует, должна жить собственной жизнью; в противном случае она не может называться и быть жизнью. Поэтому Сын Божий не мог бы называться жизнью, если бы Он находился в Отце так, как мы в Отце живем, движемся и есмы. Несправедливо, по св. Афанасию, и Астериево толкование слов Господа. Если Сын Божий находится в Отце в том смысле, что Его учение и дела суть учение и дела Отца, то в таком случае Он ничем не будет отличаться от Давида, Соломона, Моисея, всех пророков и апостолов. Каждый пророк говорил не от себя, но от Бога; и дела, какие совершали святые, они не называли своими, но приписывали их Богу, подававшему им силы. Илия и Елисей призывали Бога, чтобы Он воскресил мертвецов; апостолы говорили, что творят знамения не своей силой, но по благодати Господа. Стало быть, с точки зрения ариан, каждый из святых, подобно Спасителю, мог сказать: Аз во Отце и Отец во Мне. Мало того, и об ангелах, и о всех небесных существах, даже о солнце, луне и звездах можно было бы сказать, что они едино с Богом, ибо чего хочет Бог, во всём том они покорны Ему. Но кто из них осмелится сказать: Я и Отец едино 317 . Таким образом рассматриваемое выражение Господа не может быть объяснено в арианским смысле. По православному учению, оно указывает на единство природы Отца и Сына, – и такое толкование согласно с другими свидетельствами писания ( Ин.14:23 ). |
| Восточная православная традиция предлагает другой путь – обуздание чувств, воображения и даже отказ от своего мнения. Ибо мнение, по словам Оптинских старцев, и есть главная прелесть, «лжеименный разум». «Вы – соль земли...» ( Мф. 5:13 ). Протестантские религиозные лидеры толкуют эти слова на свой лад, как принцип «всеобщего священства», т.е. «долой священников, ибо мы сами священники». Но их толкование искажает смысл слов Христовых, ибо Он называет учителей церковных солью земли, дабы показать, что если пророки посылались к какому-то одному народу для проповедования слова Божия, то апостолы – соль для всей земли. Иерархия же церковная установлена Господом Иисусом Христом, ибо «Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова...» ( Еф. 4:11–13 ). В Церкви никто не принимает сам иерархического служения, только те, кто призван и законно поставлен через таинство Рукоположения: «никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон» ( Евр. 5:4 ). «Вот баптисты-перекрещенцы какой ужасный грех совершают против Духа Святого: перекрещивая взрослых, они смывают первое крещение и уничтожают благодать печати Духа Святого», – говорил старец Оптиной пустыни преп. Варсонофий. Этим святые отцы желали подчеркнуть: то, что имеет дерзость именоваться крещением после православного, данного в детстве, не есть крещение от Бога. Есть в мире сем принцип: разделяй и властвуй. Вот сатана и пытается разделить Церковь Божию, сея плевелы еретических «умозаключений» и «откровений». Господь не вырывает их до времени, до окончательного суда Своего. «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» ( Лк. 22:31 ). Вначале сатана сумел отобрать у Лютера крестное знамение, потом молитвы за умерших, затем через утонченную логику (о, диавол – великий софист!) и лжеименный разум, забрал у баптистов алтарь, литургию, облачения, кресты, фимиам. Таким образом, тайну святой Евхаристии враг рода человеческого свел на «нет». «Ибо он лжец и отец лжи» ( Ин. 8:44 ). Ложь – родная стихия диавола. И если через костры, пытки и колизеи древних христиан времен апостольских он не сумел лишить благодати, то через ложь он это легко проделал и не в столь отдаленные времена с большой частью христиан. Паутина сатаны не сложна, но легка и удобна. Действительно, зачем дорогостоящие архитектурные сооружения, купола, колокола, облачения, каждение фимиама перед алтарем? Обременительно и громоздко. Ничего не надо. Достаточно карманного формата Библии для удобства в миссионерской работе. Не более. О богослужебной стороне этой жизни ниже и подробнее. |
|
|
